В крови

Глава 24 Все рушится

Сиэтл, Вашингтон — «Весперс»

23 марта

В «Весперсе» воняло разлитым пивом, гвоздичными сигаретами и пачули. Хэзер крепко схватила Энни за руку и потащила подальше от отделанного латунью бара из красного дерева через потную толпу у ограждений прямо к сцене.

«Dogspit» закончили выступление, и Хэзер жалела, что пропустила его. Энни собиралась целую вечность, переодеваясь как минимум три раза и укладывая волосы, но такой была ее младшая сестра.

Толпа гудела и разговаривала в ожидании появления «Inferno» на сцене. Принцесса готов в бархате, черных кружевах и сетке стояла бок о бок с кибер-готом в ПВХ и фетиш-одежде; нео-панки с ирокезами фиолетовых и красных цветов толкались рядом с качками в коже и латексе, их черные крашеные дьявольские волосы обрамляли угрюмые лица; кучка бродяг в потрепанных кожаных куртках держалась в стороне, черные тату птицы в виде буквы V на их щеках говорили, что они из клана Воронов.

Мужчины и женщины в толпе боролись за места около ограждения, хватаясь за него обеими руками и цепляясь ногами за подпорки.

Хэзер чувствовала себя слишком одетой в своих скечерсах, черных джинсах и сетчатой фиолетовой кофточке, надетой на фиолетовый лифчик. «Или слишком разодетой, в зависимости от того, с кем сравнивать», — думала она, протискиваясь мимо женщины в невероятно обтягивающих кожаных бюстье и мини-шортах.

— Ты до этого была на концерте «Inferno»? — прокричала Энни сквозь пьяный гул. Острый запах выпивки витал в воздухе.

— Нет, сегодня впервые. — Хэзер проталкивалась сквозь толпу к местечку справа от сцены, рядом с бродягами, за первым рядом забравшихся на ограду.

— Данте говорил, что слушал «WMD», — прокричала она. — Сказал, что твои ребята были из числа лучших.

— Правда? Круто, — на губах Энни появилась довольная улыбка.

С сильно подведенными черным карандашом глазами, блестящими пурпурными тенями на веках и помадой на губах она была по-клубному сексуально красива в узкой черной майке с логотипом группы «GRAVEYARD», черно-фиолетовой кринолиновой юбке, сетчатых чулках и латексных шнурованных сапогах.

По толпе прошлось возбуждение, когда некто — высокий, худой и усатый — вышел на сцену и махнул, чтобы приглушили свет. Тату в виде полумесяца под его глазом блестела, словно слюда в лучах солнца.

— Эй, дорогуша! — прокричал Вон, подходя к краю сцены, и присел. — Ты чего забыла в толпе? Данте вписал вас как VIP-персон.

Головы у ограждения повернулись, чтобы увидеть, с кем он говорит. Внимание устремилось к Хэзер. Люди зашептались.

— Привет, Вон, — ответила Хэзер. — Мне хотелось посмотреть на толпу.

Вон приспустил темные очки и подмигнул Энни.

— Должно быть, это твоя сестра. Такой может быть только одна из Уоллес, — он оскалился.

— Спасибо, — сказала Хэзер и посмотрела на сестру.

Энни пристально уставилась на клыкастую ухмылку Вона. Он спрыгнул со сцены в зону до ограждения и попросил людей отойти, что они неохотно сделали.

— Пойдем, куколка, — сказал он, обращаясь к Энни.

Когда люди расступились, Энни шагнула вперед, подняв подбородок, и протиснулась к открытому в ограждении проходу. Вон поднял ее на сцену, словно та ничего не весила.

— Твоя очередь.

Хэзер подошла к ограде, и Вон обвил ее талию и запрыгнул на сцену. На мгновение ей показалось, будто она летит.

Вон провел их с Энни за кулисы через затемненную сцену мимо оборудования и микрофонов. Вышел Данте, его бледное лицо сияло, глаза блестели, свет отражался от стального кольца на ошейнике. И Хэзер, не дыша, остановилась, ее сердце заколотилось.

Черт. Прекрати это делать. Это просто Данте.

Единственное, что важно: просто Данте. Никто иной.

— Catin. — Он осмотрел ее сверху вниз, оценивая. — Très чертовски сексуальна. — Его взгляд остановился на Энни. — Эй, p’tite. Ты хорошо привела себя в порядок.

— Вау! Спасибо. — Энни закатила глаза.

Данте обнял Хэзер. Его затянутое в латекс и кожу тело было горячим. Пальцы с прохладными кольцами скользнули по лицу. Он наклонил голову и поцеловал ее. Губы были сладкими, словно лакрица, с привкусом алкоголя. Электрическая дуга образовалась в ее животе и между ног.

— Рад, что ты здесь, — сказал он, закончив поцелуй.

— Я тоже, — пробормотала Хэзер.

— Боже, — сказала Энни. — Снимите комнату, а?

— Tais toi, p’tite.

— Говори по-английски, придурок.

— Да пошла ты.

— Так лучше. Слышала, ты был фанатом «WMD».

Данте улыбнулся. Отпустив Хэзер, он отошел и перевел внимание на Энни.

— Ага. Вы когда-нибудь соберетесь снова?

— Возможно, — сказала Энни. — От многого зависит. Ты когда-нибудь дашь мне по назначению использовать этот ошейник?

Данте рассмеялся, но Хэзер втянула воздух, почувствовав укол ревности, и набросилась на сестру.

— Какого черта ты делаешь?

— Да ничего. Просто дразнюсь. Черт, расслабься! — Энни скрестила руки на груди, и знакомая угрюмая маска появилась на ее лице.

— Он… — Хэзер остановилась. Что она собиралась сказать? Он мой? Он занят? Было ли это правдой? Внезапно по щекам разлился жар. Когда это она решила?

— Ты чертовски покраснела, — произнесла Энни скептическим тоном.

Улыбка коснулась губ Данте.

— Думаю, мне нравится, когда она краснеет, — сказал он. Затем подошел и коснулся своим лбом лба Хэзер. Его руки сомкнулись на ее талии, пальцы обжигали кожу сквозь сетку. Горячая волна накрыла ее. — Всегда, когда захочешь, — прошептал он. — Я твой.

— Правда? — прошептала она в ответ.

— Правда. Поводок по желанию.

Хэзер засмеялась, смущение исчезло. Она была благодарна Данте за то, что он не попросил ее закончить фразу. Тем более, сама не знала, что именно собиралась сказать.

Данте поднял голову и взял ее за руку, переплетя их пальцы. Он повел ее и Энни в скромно обставленное артистическое фойе.

— Пойдем, я представлю вас ребятам.

Приложив указательный и большой пальцы к уголкам рта, он свистнул — резко и громко. Вся деятельность в артистическом фойе прекратилась, и присутствующие повернулись в сторону звука.

— Все, это Хэзер, — сказал Данте, склонив голову в ее сторону. — И ее сестра Энни. — Он положил руку на плечо Энни.

Люди кивнули, улыбнулись, помахали и завопили:

— Привет!

Данте обратил внимание Хэзер на человека, только что вставшего с мягкого кресла.

— Это mon cher ami Илай, — сказал он, его голос был теплым, низким и нежным. — Мы вместе занимаемся музыкой… сколько?

— Почти пять лет, тьфу-тьфу, — ответил Илай.

Он был смешанных кровей. С кожей цвета кофе с молоком, миндалевидными нефритово-зелеными глазами, высокий и стройный, на вид лет двадцати пяти.

— А там перед зеркалом, — сказал Данте, — Блэк Байю Джек[38]. Чертов ударник. Дерет всем задницы.

Джек ухмыльнулся.

— Очень рад, m’selles.

Мелодичный каджунский акцент однозначно выдавал в нем уроженца Луизианы. Его искусственный ястреб[39] напоминал заплетенную конскую гриву, темно-русые волосы были выбриты на висках и затылке, а косички покрашены в вишнево-красный цвет. Черные стилизованные татуировки обвивали шею и мускулистые руки.

— А вон тот, что порывается пойти и в третий раз проверить чертово оборудование, Энтони — человек, который вставляет в басы фанк и секс.

— Привет, — пробормотал Энтони, переминаясь с ноги на ногу.

Тоже с виду лет двадцати пяти, может, чуть больше; темно-коричневая кожа, глаза цвета карамели, естественная и сексуальная прическа в стиле афро. Ему явно не терпелось выйти.

Данте дернул головой в сторону занавеса, и Энтони с сияющей улыбкой скрылся за складками бархата.

— Пошел удостовериться, что все установлено правильно, — сказал Данте, пожав, а затем отпустив руку Хэзер. Его дыхание сбилось. Он дотронулся пальцами до виска.

Хэзер охватила паника от вида его расширенных глаз. Она потянулась к его руке, но он быстро избежал прикосновения.

— Тебе больно, — сказала она.

Он пожал плечами.

— Немного. Скоро увидимся, chérie.

Хэзер заметила, как сжалась его челюсть, когда он разворачивался. Она взглянула на Вона, но тот уже сосредоточился на Данте, хмуря брови. Данте скользнул мимо занавеса и исчез.

— Симона сказала, что его мигрени усилились, — заметила Хэзер.

— Это только половина беды, — ответил Вон приглушенным голосом. — У него еще начались приступы.

— Приступы? — Хэзер внезапно стало холодно.

— Помалкивай пока об этом, куколка, — сказал Вон.

— Он не должен выступать.

— Так скажи это ему, — Вон фыркнул.

— Скажу. — Хэзер повернулась и пошла к занавесу. Пальцы сомкнулись на ее руке, она дернулась и посмотрела в серьезное лицо Вона.

— Пусть выступает, — сказал он. — Сейчас не время. Понимаешь? Не сейчас.

Хэзер остановилась, затем кивнула.

— Хорошо. Не сейчас.

Вон отпустил ее руку. Она выдержала его взгляд.

— Но ему нужна помощь. Он не сможет вылечиться, пока отказывается признать, что болен. И я не думаю, что он сможет вылечиться в одиночку.

Вон кивнул.

— Это так, черт побери. Так что произошло между вами? Он никогда не рассказывал.

Хэзер помедлила, смесь сожаления и неуверенности уколола ее сердце. Она вдохнула и сказала:

— Я видела, как он уничтожает женщину.

Понимание промелькнуло в глазах Вона.

— Он сохранил мне жизнь, и я всегда буду любить его за это, но… что тебе известно о Плохом Семени?

— Немного, — ответил Вон. — Я только лет сорок как создание ночи, а рожденные вампирами — гребаная редкость. Я знаю, что они должны быть могущественны, быстры, как скорость света, и переполнены магией. Черт, просто посмотри на Данте.

— Кланы бродяг знают о вампирах?

— О да, — сказал Вон. — Но кланы видят Истинную кровь как часть ночи; знаешь, как голос природы, воплощение тьмы. — Он потряс головой. — Но так как Данте еще и Падший, то он нечто иное.

Вон запнулся на мгновение, словно хотел сказать что-то еще, но вместо этого снова покачал головой.

Хэзер знала, что кланы бродяг в основном были язычниками, сохраняющими древние обряды поклонения природе, но не представляла, как создания ночи — вампиры — могут вписываться в их веру.

Мы часть природы.

— Пойдем, дадим тебе и твоей милой сестренке возможность насладиться шоу.

— Жду с нетерпением. — Она посмотрела через плечо и застыла, когда увидела, с кем разговаривает Энни.

Темно-фиолетовые волосы были уложены гелем для максимального эффекта «я только что встал с постели», худой, в черных джинсах, байкерских сапогах и винтажной футболке с надписью «ТВ на РАДИО», на вид ему было не больше шестнадцати. Сильвер улыбался клыкастой улыбкой и болтал с Энни.

Энни перенесла вес на одну ногу и водила другой стройной ножкой в сапоге взад и вперед, теребя края короткой кринолиновой юбки. Слепое очарование во взгляде, голубые глаза сияют желанием.

— Что он здесь делает? — спросила Хэзер.

Будучи в Новом Орлеане, она никогда не могла найти общего языка с загадочным вампиром, ощетинивалась на его понимающие улыбки.

— Сильвер находится под опекой Данте, — сказал Вон, пожав плечами. — Что-то типа студента по обмену среди созданий ночи. В любом случае, Данте отвечает за него и не мог оставить в Новом Орлеане.

— Ааа, понятно, — пробормотала Хэзер. — Что ж, я не хочу, чтобы он водился с Энни.

Озадаченная улыбка коснулась уголка рта Вона.

— Прикольно. Она выглядит достаточно взрослой, чтобы самой принимать решения, куколка.

Проигнорировав комментарий Вона, Хэзер присоединилась к Энни и Сильверу, вклиниваясь между ними.

— Это моя сестра, — обратилась Хэзер к Сильверу, удерживая его блестящий серебристый взгляд. Его насмешливый серебристый взгляд. — Руки прочь. Понял?

— Отвали, — сказала Энни, ее голос был низким и напряженным. — Мне, мать твою, двадцать шесть лет, и я более чем способна сама распоряжаться своей жизнью.

— Правда? С каких пор?

Сильвер открыл рот, чтобы что-то сказать, потом посмотрел в сторону Вона и закрыл его. Пожав плечами, он ушел.

Хэзер схватила Энни за руку. Та вырвалась.

— Прекрати обращаться со мной как с ребенком! — завопила она. Огонь горел в ее глазах. — У меня биполярное расстройство, а не отсталость.

— Я не обращаюсь с тобой как с ребенком, — сказала Хэзер, пытаясь сохранить спокойствие. — Но я буду признательна, если ты прекратишь такое вытворять. Сильвер — создание ночи. Я просто присматриваю за тобой.

— Правда? Это еще один парень, с которым ты не встречаешься, но хочешь оставить для себя?

— Нет!

— Ох. Окей. Значит, только тебе можно встречаться с созданием ночи? Это так, Мисс У Меня Есть Все?

— Энни, нет…

— Что ж, знаешь что? Пошла ты! — Энни развернулась и умчалась за занавес.

— Черт!

Зовя сестру, Хэзер отпихнула тяжелый занавес и побежала за ней через сцену. Но Энни нырнула в толпу, что теснилась у ограждения. Разноцветная голова исчезла из виду.

Хэзер спрыгнула со сцены, пролезла под ограждением и стала протискиваться сквозь гущу людей. Свет погас, толпа заревела. Путь Хэзер преграждали крепкие мужские тела, воняющие потом и пивом. Она поднялась на цыпочки и стала искать какие-либо признаки Энни, но чьи-то головы закрывали обзор.

Толпа двинулась вперед, пихая и толкая Хэзер локтями и бедрами, рев усилился. Поняв, что не сможет выбраться, пока «Inferno» на сцене, Хэзер сдалась и развернулась, чтобы посмотреть шоу.

***

Алекс отошел от бара с пластиковым стаканчиком эля Rogue в руке и присоединился к группе бездельников. Когда четыре фигуры заняли свои места, разноцветные лучи залили сцену. Дымовые машины выпускали белый благовонный туман в толпу. Алекс сделал глоток холодного эля, засунул беруши в уши.

Резкая индустриальная музыка, бешеная стена звука, ударила в толпу, и сердце Алекса застучало в одном ритме с тяжелыми ударами басов. Он сфокусировался на худой фигуре Данте в тени, стоящей перед микрофоном на краю сцены, тот обхватил руками стойку, блестящая черная гитара висела ниже пояса.

Данте взял микрофон и запел. Голос его был низким и кипящим яростью, он сплетался с музыкой, громыхающей в клубе, пробираясь вверх по позвоночнику Алекса.

— На четвереньках, — кипящим шепотом пел Данте. — К тебе. Я буду ползти на четвереньках через битое стекло, через разбитые сердца, от нас ничего не осталось. Даже праха. Но можно ползти. На четвереньках.

Музыка внезапно прекратилась. Но толпа не перестала бросаться друг на друга, нанося ушибы и ударяясь головами.

— А теперь, когда я привлек ваше внимание, — сказал Данте, — есть кое-что, что я хочу сказать созданиям ночи в зрительном зале.

Несколько людей — мужчины и женщины — завизжали: «Я люблю тебя, Данте!» Некоторые рассмеялись, думая, что он просто играет со зрителями, чтобы улучшить контакт. Восторженные крики пронзили воздух.

Большинство и понятия не имели, что он на самом деле был тем, кем они представляли его в своих темных фантазиях: вампиром.

И даже больше.

— Каждый пришел сюда, чтобы насладиться шоу, немного выпить и, может быть, потрахаться, — продолжил Данте, голос его был чистым и сильным, приправленным каджунским ритмом. — Если вы здесь по другой причине, если вы хотите la passée, идите тусоваться на возобновленное шоу «Smashing Pumpkins» или на какой-нибудь другой поганый концерт и упейтесь. Тронете кого-нибудь здесь без его согласия и, мать вашу, пожалеете об этом.

Из толпы зазвучал голос:

— Это вызов?

Последовали смешки. Луч прожектора остановился на Данте, осветил его голубым светом. Он медленно выставил средний палец.

— Как думаешь, что это значит?

Затем он поднял голову. Сердце Алекса заколотилось о ребра, ошеломленно и неистово. Он больше почувствовал, чем услышал внезапный массовый вдох, который рассказал ему, что Данте, словно Медуза Горгона, заставил своей красотой застыть сердца и только его одного не заманил в ловушку. Подняв пластиковый стаканчик с элем к губам, он осушил его.

Свет отблёскивал от рядов колец в ушах Данте, мерцал голубым на лоснящихся черных волосах; стройное мускулистое тело; бледное лицо, от которого захватывало дух; полная нижняя губа, высокие скулы и подведенные глаза. Он двигался по сцене с естественной и дикой грацией.

— Ползи со мной, на четвереньках, ко мне, — Данте запел гроулом, дергая стойку на себя, отклоняясь назад и прижимая губы вплотную к микрофону. —

Я поцелуями сотру твои страхи. Если ты будешь ползти. Со мной. Падать со мной. За мной.

Каждое движение его мускулистого тела, каждое вскидывание головы шептало о сексе. Обещая темное удовольствие. Намекая на готовое бледное тело. Его кожаные штаны обтягивали бедра, а голубой свет отражался от кольца на ошейнике.

Данте пристроил изгиб гитары около бедра, и его белая рука прошлась по струнам и ладам. Все внимание сосредоточилось на обжигающей музыке, исходящей из-под его пальцев. Он двигался вместе с музыкой.

Алекс осознал, что при виде Данте не в состоянии утихомирить громыхающее сердце и отвести взгляд. Он даже представить не мог, что Данте настолько опасен.

Чарующий. Неотразимый.

— Мы будем спускаться вместе. Я не позволю тебе падать в одиночестве, — низкий хриплый голос закручивался в сердце Алекса и заставлял его гореть. — Мы оба виновны. Ползти, ползти, ползти…

Алекс заставил себя отвернуться и начал прокладывать путь сквозь толкающуюся пропотевшую толпу, чтобы выйти наружу. Он прислонился к стене, вдыхая свежий прохладный ночной воздух, музыка «Inferno» продолжала вибрировать в его мышцах. Алекс бил кулаками в стену до тех пор, пока не появилась кровь, пока боль не прочистила голову.

Острая и холодная ярость врезалась в него. Он выпрямился и достал пачку Winston и зажигалку Zippo из кармана толстовки. Вытряс сигарету из пачки, зажал между губами и прикурил. Он курил, составляя новый план и обдумывая способ поработить и контролировать Данте после того, как отнимет у Отца и сделает Истинную кровь своим.

Алекс будет причинять боль Данте. Снова и снова. Долго, глубоко и часто. И если для этого понадобится Хэзер, так тому и быть. А если причинения боли всеми возможными способами будет недостаточно, чтобы не дать Данте сплести другие клейкие сети похоти, чтобы заманить в ловушку его — и Афину? Удержит ли ее такой же способ? Гореть как звезда?.. — то потом он расскажет Данте правду.

Он втиснет ее в его горло. Каждый кусочек.

Так, что тот задохнется.

***

Толпа прыгала и билась в такт музыке, люди врезались друг в друга, разбрасывая пот и пуская в ход кулаки, как только кто-нибудь сзади пытался сместить впереди стоящих от ограды. Толпа передавала по рукам девушку в латексном платье и без белья, как заметила Хэзер через головы охранников.

Со страстным, подчеркнутым подводкой лицом та бросилась к Данте, но он отступил, избегая прикосновения, продолжая петь. Ее медленная скорость доказала, что она смертная, вероятность, что она когда-либо поймает его, нулевая, размышляла Хэзер, по крайней мере, до тех пор, пока он не захочет быть пойманным.

Хэзер не была уверена в том, как будет себя чувствовать, если Данте позволит девушке коснуться его, поцеловать, облапать. Но сдавленность в груди, появившаяся от представления этих образов в деталях, ясно сказала ей: Плохо, Уоллес. Очень плохо.

Один из мускулистых охранников с массивным торсом, втиснутым в желтую футболку с надписью «ВЕСПЕРС», забрался на сцену, схватил Латексную Девочку и швырнул ее обратно в толпу. Толпа заревела, но было ли это в знак одобрения или же от злости, Хэзер сказать не могла.

Данте пронесся так быстро, что его движения смазались. Микрофон покатился по полу. Затем охранник с открытым ртом и выпученными глазами подлетел в воздух. Толпа расступилась, и он ударился о бетонный пол. Сильно.

Толпа снова взревела, громче, чем прежде, и на этот раз у Хэзер не было сомнений, что они приветствовали ожесточенные действия Данте. Прежде чем Данте отступил от края сцены, три других фигуры кинулись через ограду и охранника с открытым ртом, прыгнули на сцену и закружились вокруг Данте — со скоростью созданий ночи.

Толпа завизжала и завопила, не осознавая того, что только что поняла Хэзер: вызов Данте был принят.

Женщина в топе из ПВХ и бархатной мини-юбке, с волосами, забранными в гладкий черно-красный конский хвост, со всей силы била Данте, ее кулаки размазывались в голубые пятна.

Данте уже ушел, когда кулаки Хвостатой еще пару раз пролетели в воздухе. Она чуть не потеряла равновесие, когда ее удары не достигли цели, и развернулась в замешательстве. Данте постучал по ее плечу, и она еще раз развернулась, вскидывая кулаки. Нырнув, Данте появился прямо перед ней. Он схватил ее за плечи, поцеловал ее, затем кинул обратно в толпу.

Застряв между пропотевшим толстым парнем в футболке с надписью «INFERNO» и его таким же толстым и потным приятелем, Хэзер с комом в горле наблюдала, ненавидя тот факт, что не может избить этих парней, и все что ей остается — наблюдать. Она осматривала сцену в поисках Вона.

Компаньоны Хвостатой — мужчина с острым ирокезом, в джинсах и древней футболке «Ramones»[40], и мужчина с devil-lock[41] в коже и латексе — появились около Данте. Пальцы Ирокеза с длинными ногтями полоснули как ножами по его бокам, в то время как Devil Lock, сжав и подняв кулаки, ударил его по лицу.

Но Данте уже пригнулся, поворачиваясь, в одной руке все еще держа гитару. Хэзер заметила только проблеск черных волос и блестящей кожи, когда он переместился, его движения были самыми быстрыми на ее памяти.

Левый кулак Данте врезался в Ирокеза, за которым тотчас последовал удар правым предплечьем в лицо. Кровь прыснула из носа. Схватив потрясенного вампира за плечи, Данте притянул его и также поцеловал. Devil Lock ударил кулаком по ребрам Данте, пока тот кидал Ирокеза в толпу, другой кулак понесся в сторону виска.

Данте увернулся, полоснув пальцами по животу Devil Lock’а. Кровь брызнула в воздух, на мгновение сверкнув в голубом свете, как темные драгоценные камни в тумане. Devil Lock прижал руку к животу, сморщился от боли и удивления. Данте намотал на руку его длинную прядь блестящих от геля волос, висящую на лице, но прежде, чем Данте смог поцеловать его, Devil Lock вырвался и нырнул обратно в толпу.

Толпа взревела. Запрыгала. Подняла кулаки в воздух.

Хэзер сделала глубокий вдох облегчения, когда заметила блеск сияющих глаз у занавеса — Вон, надеялась она. Но боялась того, что может произойти, если на сцену заберутся десять, двадцать или еще больше созданий ночи.

Данте слизнул кровь с губ, поднял микрофон, подошел к краю сцены и закричал:

— Пошли вы!

Он отступил обратно и продолжил петь, пока остальные участники «Inferno» терзали свои инструменты — взметающиеся вверх дреды, сверкающий пирсинг, блестящая от пота кожа — наполняя музыку энергией и эмоциями.

— Я иду за тобой! — кричал Данте, мышцы на его шее напряглись, наклоненная микрофонная стойка была между его ног. Он поднял голову, откинул назад волосы, поймав взглядом Хэзер.

На мгновение музыка, дикая и бессловесная, запульсировала между ними, как это было на ее кухне, и дыхание Хэзер сперло в горле. Песнь Данте. Красивая. Одинокая. Покинутая. Она прижала руку к сердцу, к исцеленной ране, которая сейчас вибрировала под пальцами.

Данте выпрямился. Пот капал с его лица. Черные локоны упали на лоб.

— Ничто не может остановить меня. Мне нечего терять. Я иду за тобой! — он кричал последние слова долгим, продолжительным звуком животной ярости.

Хэзер стала пробираться сквозь толкающуюся, воняющую потом толпу, борясь за дорогу к сцене. Услышав потерю за яростью в его голосе, она старалась держать взгляд на бледном лице Данте. Она протиснулась к ряду за теми, кто сидел на ограждении, зная, что не сможет подойти ближе, не пустив кровь.

Данте на сцене опустился на колени, держа гитару сбоку, его темный взгляд был сфокусирован на ее лице. Пальцы и руки взметнулись в воздух, тянулись к Данте. Голоса кричали.

— Я мечтаю о тебе в темноте, — пел он напряженным голосом. — Пробую тебя. Вдыхаю тебя. Чувствую, как ты горишь внутри меня. Я стою у твоего окна и смотрю, как ты спишь.

Данте коснулся нескольких рук, качающихся в воздухе, его пальцы тряслись. Он без усилий поднялся на ноги, провернул гитару, и споткнулся. Хэзер попыталась протолкнуться ближе, но плотный пресс тел держал ее сзади.

Данте упал на колени. Микрофон выпал из его пальцев, и ответный скрип раздался по клубу. Другие участники «Inferno» прекратили играть, с сомнением трогая струны.

Дрожь прошлась по телу Данте. Он опрокинулся на пол, его конечности сжались, спина выгнулась. Хэзер боролась и пробивала себе путь к краю толпы. Она поймала проблеск размытого движения — Вон выбежал из-за кулис. Он упал на колени рядом с трясущимся телом Данте, снял гитару и отбросил ее в сторону.

Нырнув под ограждение, Хэзер бросилась молнией по лестнице, ведущей на сцену и пробежала по деревянному полу. Прожекторы погасли, а голоса в зале гудели, шептались и кричали. Другие участники «Inferno» обступили Данте и Вона, закрывая их и обеспечивая уединение. Илай поднял взгляд, шагнул к ней, чтобы помешать пройти.

— Сейчас не подходящее…

Когда Хэзер напряглась, чтобы нырнуть и увернуться, она услышала голос Вона:

— Дай ей пройти.

Она промчалась мимо Илая, когда тот отошел в сторону, остановилась рядом с Воном и опустилась на колени. Бродяга держал дергающееся тело Данте, лицо его было мрачным. Кровь текла из носа Данте и пенилась у рта, забрызгивая деревянный пол.

— Чем я могу помочь? — спросила она.

Не отводя взгляд от бледного лица Данте, Вон сказал:

— В артистической есть черная сумка на молнии. Принеси ее.

Вскочив на ноги, Хэзер проскользнула между Джеком и Энтони и протиснулась сквозь тяжелый занавес. Она осмотрела комнату и заметила сумку, лежащую в углу мягкого кресла. Схватив ее, она поспешила обратно через сцену.

Облегчение исчезло, когда она увидела Данте, до сих пор бьющегося в конвульсиях. Его ноги в сапогах выбили ямки в деревянном полу сцены. Тело выгибалось, вертелось и дергалось с такой скоростью и неистовостью, что у Хэзер пересохло во рту.

Она упала на колени рядом с Воном.

— Теперь что? — спросила она.

— Достань из сумки шприц и наполни его до краев морфином, — прохрипел Вон, пытаясь удержать Данте, и уточнил: — Он в пузырьке.

Хэзер уставилась на него, сердце колотилось.

— До краев?

— Я не сделаю ничего, только облегчу его боль и погружу в сон, — сказал Вон натянутым голосом. — Давай уже. Этот приступ прикончит его, если продлится дольше. И меня прикончит тоже.

Хэзер расстегнула сумку. Шприцы и пузырьки морфина были аккуратно вставлены в кармашки. Она вытащила шприц, сняла с иглы колпачок и вставила ее в один из пузырьков, набрала столько обезболивающего, сколько вместилось. Она выдавила немного жидкости, чтобы убрать пузырьки воздуха.

— В шею, — сказал Вон. — Я не могу отпустить его.

С глубоким вдохом, чтобы успокоить руку, Хэзер ввела иглу в вену на напряженной шее и вдавила поршень до конца. Она вытащила иглу и уронила шприц на пол. Несколько секунд спустя Данте затих и обмяк в объятиях Вона.

Хэзер вздохнула и с облегчением закрыла глаза. Ее пульс стучал в висках.

— Черт, — выдохнул бродяга. — Твою мать.

Хэзер открыла глаза и посмотрела на Вона. Пот выступил на его лбу. Изрубцованные от драк пальцы разжались, когда он расслабил руки.

— Как часто такое происходит? — спросила она.

Вон покачал головой.

— Слишком часто.

Кровотечение из носа Данте замедлилось. Глаза приоткрылись, зрачки окружали тонкие круги темно-коричневого цвета. Взгляд его сфокусировался на лице Вона.

— Что с тобой, mon ami? — невнятно произнес он, голос его был сонным и замедленным опиумом.

— Нет, с тобой, парень, — сказал Вон, откидывая волосы с потного лба Данте. — Ты решил дать пять полу.

— J’su pas fou de ça, — пробормотал Данте, закрывая глаза. — Ты в порядке?

Вон хихикнул.

— Черт, да, со мной все хорошо. Я о тебе забочусь.

Глаза Данте снова открылись.

— Я никого не поранил, нет?

— Нет.

— Хэзер. — Данте оттолкнул руку Вона, пытаясь встать.

— Здесь, — откликнулась Хэзер. — Данте, я рядом.

Наклонившись вперед, стоя на коленях, она обхватила ладонями его бледное лицо. Он горел, у него была лихорадка. Его взгляд переместился на ее лицо, улыбка коснулась испачканных кровью губ.

— Я думал, что потерял тебя, — сказал он.

— Тебе придется постараться чуть больше, если это твой план, — ответила она.

— Так тихо, chérie.

— Я буду рядом, — прошептала она.

Глаза Данте закрылись, дыхание замедлилось, стало едва уловимым ритмом создания ночи, когда его захватил искусственный Сон.

Хэзер убрала руки с его горячего гладкого лица и сложила их на бедрах. Он выглядел спокойным в руках Вона, накачанный наркотиками и грезящий, бледный, с темными густыми ресницами. Спокойный. Да.

Иллюзия.

Она слышала страх в его голосе, близкий к панике, когда он спрашивал: «Я никого не поранил, нет?» Знала, почему он задал этот вопрос, и в груди у нее заболело, когда она вспомнила выражение его лица и неразбавленное страдание в голосе при виде Хлои, его маленькой принцессы Винни-Пух, распластавшейся, как снежный ангел, в луже собственной крови.

— Илай, чувак, Данте вырубился. — Вон прижал Данте к груди и встал плавным легким движением. — Скажи им, что шоу окончено.

Крики «Inferno! Inferno!» возрастали, пока толпа непрестанно продолжала двигаться. Некоторые смеялись, веселые, словно приступ фронтмена был частью шоу, и Хэзер поняла, что некоторые, возможно, надеялись, что так оно и было. Или думали, что Данте прикидывался, хотя, как человек может изобразить конвульсии, скручивающие мышцы и сухожилия, которые только что перенес Данте, было вне ее понимания.

Хэзер подняла шприц и пузырек и положила их обратно в сумку. Закрыв замок, она взяла ее и встала.

Взгляд Вона прошелся от Илая к Джеку, а потом к Энтони.

— Вы все держитесь рядом с Сильвером и остерегайтесь других созданий ночи. Данте взбесил ублюдков, и они могут нашуметь теперь, когда он без сознания.

Илай кивнул, собирая двумя руками дреды, выражение его лица было озабоченным.

— Сильвера здесь нет, — произнес он тихо.

— Он погнался за сестрой Хэзер, — сказал Джек.

Хэзер оцепенела, внезапно почувствовав холод.

— Он последовал за Энни? Мне нужно найти…

— Погоди, — пробормотал Вон, на мгновение уходя взглядом в себя.

Хэзер поняла, что он ищет контакт с отсутствующим вампиром. Она завертелась, исследуя толпу в поисках сине-фиолетово-черных волос Энни или сверкающих глаз Сильвера, но в маленьком помещении было слишком много людей. Она вздохнула. Энни была большой девочкой, как и говорил Вон, но… она обернулась и встретила твердый взгляд Вона.

— Ты связался с Сильвером? — спросила она, прикасаясь пальцем к виску.

— Дай, я устрою Данте, — ответил он, кивая в сторону занавеса.

Хэзер проследовала за бродягой за сцену, в то время как Илай объявлял, что шоу окончено в связи с неподвластными им обстоятельствами. Выкрики взметнулись в воздух подобно злым осам. Даже несмотря на то, что шоу длилось уже час, прежде чем Данте упал, Илай сообщил, что деньги можно вернуть.

Вон положил Данте на потертый испачканный диван. Пряди черных волос разметались по лицу Данте, частично закрывая его. Одна рука свесилась с дивана, ладонь коснулась пола. Бродяга положил руку Данте рядом с ним, затем нежно похлопал по щеке.

— Спи крепко, братишка, — пробормотал он.

Затем повернулся к Хэзер.

— Сильвер с твоей сестрой, — сказал он. — С ними все хорошо. Но она не в настроении возвращаться.

— Черт возьми.

Сосущее чувство в животе Хэзер говорило ей, что ее сестра пьет с Сильвером, пьет, курит травку, трахается, — делает все, что может помочь заполнить пустоту у нее внутри.

Я хочу, чтобы мы снова стали семьей.

Хэзер могла пойти на улицу и исследовать каждый бар, но знала из горького жизненного опыта, что это ни к чему хорошему не приведет. Энни откажется уходить и устроит огромную сцену, в конце которой кого-нибудь заберут либо в тюрьму, либо в госпиталь. Все, что она могла сделать, — пойти домой и ждать.

— Слушай, куколка, с ней все хорошо, — сказал Вон. — Сильвер знает, как обращаться с проблемными смертными, и он не причинит ей вреда.

— Что он знает о проблемных смертных?

— Он был одним из них.

— У нее биполярное расстройство, — сказала Хэзер. — Она не просто проблемная.

— Я дам ему знать.

Хэзер кивнула, чувствуя, что у нее нет выбора. Она думала о предстоящей ночи, в бессонном ожидании, когда Энни пьяная и враждебная придет домой, в синяках и кровоподтеках от пьяной драки, или в ожидании телефонного звонка, и это напрягало ее. Она посмотрела на Данте. Возможно, ей нужно остаться с ним. Поговорить с ним.

А если она понадобится Энни в это время? Если ее снова арестуют? Вздохнув, Хэзер встала на колени рядом с диваном, поцеловала Данте в губы, почувствовав вкус амаретто под острым запахом крови. Его лицо все еще горело, но, по крайней мере, нос больше не кровоточил.

— Где вы, ребята, остановились? — спросила она, глядя через плечо на Вона. — В отеле или в автобусе?

— В отеле. «Красная Дверь».

Внезапная мысль осенила Хэзер. Возможно, ей не придется просто сидеть и ждать, и быть не в состоянии сфокусироваться на чем-то кроме тревоги, вьющейся по телу.

— Мой дом небольшой, но у меня есть диван, две кровати и очень комфортабельное раскладное кресло, — сказала она. — Как насчет того, чтобы вы, ребята, поехали и остались со мной на ночь? В случае, если будет больше проблем.

Вон задумчиво выпрямил кончики усов большим и указательным пальцем.

— Давай я спрошу ребят, — ответил он. — Только сначала помогу им упаковаться и сложить инструменты, хорошо?

Хэзер кивнула.

— Справедливо.

Вон засунул руку в кожаный пиджак и вытащил оттуда пистолет. Он протянул его Хэзер. Она осмотрела его, проверила предохранитель и прицел. Он был прекрасно выстроен. Браунинг Хай-Пауэр. Она оставила свою сумочку и 38-й кольт дома, зная, как легко будет потерять их посреди толпы в клубе.

— Славный, — сказала она, взвешивая его в руке.

— Просто на случай, если будут проблемы с шайкой Сиэтла. Целься…

— В голову или сердце, — закончила она.

Вон ухмыльнулся.

— Ты поняла, дорогая. — Затем он вышел.

Хэзер встала с пола и уселась на дальний от занавеса подлокотник дивана. Ее пальцы сжали рукоять браунинга. Пульс был равномерным, дыхание расслабленным. Она не могла этого объяснить, но чувствовала себя так, будто была там, где должна быть, защищая друга.

Только друга? Нет, Данте был чем-то большим — насколько большим, она не была уверена. Но когда она представляла жизнь без него, то чувствовала пустоту внутри.

Если Бюро продолжало следить за ней, их подозрения будут подтверждены, когда Данте и его группа приедут к ней в дом. Аннулируют ли они предложение по работе или приведут угрозы в действие? Скорее второй вариант.

Беги от меня. Беги от меня как можно дальше.

«Слишком поздно, — подумала она. — Слишком поздно».