В любой гадости ищи свои радости

Глава 1

19:40. До конца рабочего дня осталось двадцать минут. Я допила чай и удовлетворённо потянулась.

Посетителей в салоне не было и, скорее всего, сегодня уже никто не придёт. Накинув на плечи шаль, я встала из-за стола и, прихватив ключи и зажигалку, направилась к запасному выходу. Не зря же говорят, что у всего есть свои положительные стороны. Благодаря тому, что наш магазин переехал в другую часть здания, теперь можно спокойно покурить не оставляя при этом Салон без присмотра.

Открыв дверь, я шагнула прямо в ночь и щёлкнула зажигалкой. На мгновение дрожащий язычок пламени раздвинул черноту октябрьского вечера, осветив торцевую стену стоящего рядом дома.

Как хорошо, что здание, в котором хозяева снимают помещение, стоит так удачно! Фасадом выходя на оживлённую улицу, торцом оно практически упирается в жилой дом, а вот сзади… Задумчиво улыбнувшись, я скользнула взглядом по чёрной зеркальной глади местного рукотворного пруда. Окна близлежащих домов отражались в воде, и она тускло светилась, будто кто-то зажёг в глубине лампу.

Контраст между постоянным движением с одной стороны здания и мрачной неподвижностью ночи с другой, усиливало отслеживаемое мною краем глаза залитое холодным светом пустое сейчас помещение салона. Несколько десятков диванов и кресел, которыми мы, собственно и торговали, словно предчувствуя близкое закрытие, излучали сонный покой.

Я молча курила, разглядывая густые заросли камыша напротив. Вечер плыл над головой, нашёптывая что-то таинственно-радостное. Ветер шуршал чуть влажной после недавнего дождя травой, пробуждая в душе неопределённое предчувствие чего-то необычного, поджидающего меня в густом и терпком мраке.

Вот сейчас соберу сумку, вымою чашку и домой… Нужно только дождаться, когда запрут центральный вход и можно будет не торопясь идти по улицам и любоваться на свет фонарей, тёплым мёдом растекающийся по влажному асфальту. Я буду довольно щуриться, улыбаясь, а встречные прохожие удивлённо коситься на счастливую улыбку, не понимая чему можно радоваться в октябре в девятом часу вечера. А просто на улице осень. И впереди два выходных, и дома ждёт новая книга Славачевской, купленная ещё вчера, и тёплый плед, и любимое кресло, и умиротворяюще поющий чайник…

Сделав шаг в сторону, я сунула окурок в банку из-под кофе, стоявшую у стены, и развернулась, чтобы вернуться на рабочее место, но… Между мной и дверью стояла женщина. Интересно откуда она взялась? Я же не выпускала из виду ни салон, ни пруд больше чем на секунду! И со стороны дороги мимо меня никак не проскользнуть… К тому же незнакомка выглядела очень странно.

Светлые волосы были собраны в высокую сложную причёску. Крупные тёмно-карие глаза так искусно подведены, что казались почти чёрными. Тонкая ровная кожа светилась здоровьем. Овал лица, изогнутые крутой дугой брови — просто идеал красоты. Даже тонкие бледные губы почти не портили картины. Но не это было странным. Мало ли красавиц в наш век пластической хирургии и косметологии! Но вот тонкая шёлковая бледно-лиловая тога смотрелась несколько неуместно.

Особенно учитывая время года.

— Добрый вечер! Могу я Вам чем-нибудь помочь? — вежливо улыбаясь, на автомате выдала я привычную фразу.

— Вы действительно хотите помочь мне? — скептически изогнув бровь, хмыкнула незнакомка.

— Если это в моих силах — конечно.

Продолжая улыбаться, я протиснулась в дверь и сделала приглашающий жест рукой. Как ни люблю я осень, а всё же без верхней одежды на улице несколько холодновато. Да и в помещении, где совсем рядом другие продавцы, как-то спокойнее разговаривать с этой явно не совсем адекватной женщиной.

— Так чем я могу быть Вам полезна? — запирая дверь, ещё раз спросила я. — К сожалению, через пять минут магазин закрывается, но, возможно, мы успеем разобраться с Вашей проблемой.

Блин, чашку вымыть наверняка не успею… — подумала я, искоса бросая взгляд на рабочий стол, где сиротливо отсвечивала кружка из-под чая.

— Боюсь, пяти минут нам не хватит. — задумчиво протянула странная посетительница, пристально и как-то изучающе разглядывая меня.

— Очень жаль. В таком случае Вы можете подойти сюда завтра. Наш Салон работает без выходных с десяти утра до восьми вечера. Правда завтра здесь будет другой продавец, но, я Вас уверяю, она с радостью покажет и расскажет всё, что нужно.

Не прекращая доброжелательно улыбаться, я бочком переместилась к столу и максимально непринуждённо запихнула чашку в самый дальний угол ящика. Авось, Вика просто не заметит её.

Очень на это надеюсь, иначе она меня потом просто сожрёт за неаккуратность.

— Люб, ты скоро? — позвала меня Танька из соседнего отдела. — Сашка уже спустился. Только тебя ждём!

— Уже иду! — крикнула я, торопливо надевая куртку и, подхватив сумку, направилась к выходу. — Извините, но магазин уже закрывается. Я бы рада задержаться, но…

Договорить я не успела, так как женщина, коротко размахнувшись, толкнула меня в грудь. Удар был не слишком сильным, но видимо от неожиданности я не удержала равновесие и упала, довольно ощутимо приложившись пятой точкой об кафельные плитки пола.

— Что Вы себе позволяете!!! — воскликнула я, поднимаясь, и возмущённо топнула копытом. Ч-чем?

Медленно опустив взгляд, я посмотрела на свои ноги. Мама!!! Да, что же это?! Изогнув шею, опустила голову чуть ниже и увидела… э-э-э… БРЮХО! СВОЁ!!! Испуганно взвизгнув, я закружилась на месте, пытаясь осмотреть себя со всех сторон. Примечательно то, что вместо, собственно визга, уши уловили нервное ржание.

И вот стою я, вся такая из себя офигевшая, и понимаю, что я — ЛОШАДЬ. Вернее — кобыла. И причём не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Может я, когда падала, не только копчиком, но и головой приложилась? Точно. Вот, блин! Выходные теперь насмарку, и перед девчонками придётся извиняться за то, что из-за меня домой вовремя не попали. Пока разберутся что и как, пока ‘скорую’ вызовут, пока та приедет. Кстати, а где та чокнутая из-за которой я так попала?

Я подняла голову и офигела во второй раз. Я находилась почти в центре огороженной невысоким забором площадки, вокруг которой толклись странно одетые люди. Они громко переговаривались, о чём-то спорили или просто глазели на… нас. ‘Нас’ это — лошадей внутри загона. Кроме меня здесь находилось ещё с три десятка кобыл. По крайней мере, я очень надеюсь, что жеребцов держат отдельно.

Припомнив всё, что читала или видела по телевизору про их буйный нрав и поведение во время э-э-э… брачного периода, не знаю, как это у лошадей называется, я на всякий пожарный села. Надо сказать, далось мне это не без труда, но в итоге я, кое-как раскорячившись, сумела заставить свой, теперь уже копытный, организм принять нужное положение.

Чёрт, как неудобно-то!!! Ну, да! Сидячая лошадь — это нонсенс, но лучше уж так, чем вступить в совсем не желательный для меня половой контакт с каким-нибудь озабоченным жеребцом. Хотя о чём это я? Не об этом сейчас нужно думать, а о том, как прийти в себя!

Попытка ущипнуть себя не увенчалась успехом, потому как — копыта. Однако мне довольно легко удалось укусить себя за ногу. Больно, блин! Только эффекта никакого.

А родственникам о моём плачевном состоянии сообщить не выйдет. — Подумала я, мрачно. — Год назад родители уехали в Выксу к сестре. Она как раз родила близняшек и уломала мужа купить родителям домик по близости, чтобы они могли ей помогать с малышами. Всё-таки первые роды в тридцать четыре года — это сложно, тем более такие тяжёлые, как у Ленки. А так как замуж сестра вышла за какую-то местную шишку, деньги были. Родители с радостью согласились переехать, чтобы быть поближе к долгожданным внукам, а старую двушку в панельной девятиэтажке переписали на меня.

Не могу сказать, что я очень расстроилась. Отъезд родителей оказался весьма кстати. В двадцать четыре года хочется самостоятельности, а со сверхзаботливой мамой и постоянно контролирующим каждый мой шаг отцом — это было практически невозможно.

Я даже на посиделки с однокурсниками никогда не ходила, потому что все собирались вечером, а мне уже в десять нужно было быть дома. И ведь не поспоришь! Отец — гипертоник, а у мамы больное сердце. Волноваться им нельзя абсолютно. Вот я и не спорила, тихо скрипя зубами от такой ‘весёлой’ жизни, компенсируя недополученный адреналин чтением приключенческих и фантастических книг.

А если…. Да не может быть!!! Воплощение фантастических сюжетов в реальность… Не-е-ет. Это просто невозможно!

В голове пронеслось воспоминание о десятках историй о том, как люди попадали в другие миры. Но — это же просто увлекательные глупые сказки! Так не бывает!!! Я просто перечитала фэнтези и всего-то! Но почему, тогда…

Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что, как это ни парадоксально, фантастическая версия выглядит в данном случае довольно реалистично. Во-первых, странная незнакомка появилась ДО того, как я упала. Во-вторых, ни алкоголем, ни наркотиками я отродясь не увлекалась. Сумасшедших в нашем роду не было пока, по крайней мере, в четырёх известных мне поколениях. Ну, а в третьих, если даже я свихнулась, вряд ли представила бы себя ЛОШАДЬЮ.

Тем более такой невзрачной. Вон, какие красавицы по загону дефилируют! И огненно-рыжие, и вороные, и серые в яблоко и даже две снежно-белые! А я? Насчёт фигуры, в смысле строения организма, судить не могу, поскольку ни шиша в этом не смыслю, но масть?! Если это — мой глюк, почему тогда я такого банального грязно-бурого окраса? Да и вообще, фея — да, эльфийка — да, ну на худой конец принцесса там какая-нибудь, но кобыла…

Устало вздохнув, я подытожила: раз существует N-ное количество доводов в пользу фантастической версии, стоит оглядеться как следует и попытаться хотя бы разобраться в сложившейся ситуации.

Если же этот бред — плод моего больного воображения, всё разрешиться само собой, когда меня приведут в чувство. Значит, сейчас нужн…

— Эй, а ты уверен, что она не сдохнет? — раздался над ухом противный скрипучий голос.

Около меня остановились два человека. Один, тот, что говорил, был невысоким, до безобразия тощим, и каким-то суетливо-вертлявым мужичком с отвратительным запахом изо рта, который доносился даже с расстояния полуметра. И это недоразумение с явным сомнением рассматривало меня в упор.

Каков хам! Чмо болотное! Сам хоть сейчас на конкурс уродов, а всё туда же!!!

— Да ты чё! Кобыла молодая, здоровая. Я её собственноручно выкармливал отборным ячменём! С чего бы ей подыхать?! — несколько обиженно отозвался второй, лениво ковыряя в зубах.

Ничего себе заявочки! Когда это он меня откармливал? Я здесь каких-то полчаса, а он уже успел стать мне “родной матерью”! Хотя… Вот блин! Если моя догадка верна, он собирается ПРОДАВАТЬ меня. В смысле кобылу.

Я внимательно посмотрела на своего “кормильца”. Что сказать? Лет двадцати пяти — тридцати.

Классический деревенский Иванушка, времён русских былин и сказок. Ростом под два метра, в плечах — косая сажень, нечёсаная копна выгоревших на солнце светлых волос, румянец во всю щёку, круглые голубые глаза и нос картошкой. В общем — кровь с молоком.

Одет “Иванушка” был в невразумительного цвета рубаху типа косоворотки и широкие штаны, до того пыльные, что было непонятно где кончалась грязь и начиналась собственно ткань. Обуви никакой не было и в помине. Вряд ли он здесь главный. Скорее помощник, ну, или сын хозяина ярмарки.

А Ванятка (так я, недолго думая, окрестила детинушку) заливался соловьём, окучивая корявого. Да так складно, что я и сама заслушалась.

— Ты только посмотри, как лосниться шкура! Как блестят глаза! Какой подтянутый живот! И ганаши расставлены широко. Прекрасная кобыла. Мечта! — пел он, и любопытство моё постепенно сменилось жгучим интересом.

— Ах-ах, какая длинная, мускулистая, высокая холка!!! — и я гордо вскидываю голову.

— А поясница? Ровная, широкая! — я заинтересованно начинаю осматривать поясницу, изгибая шею.

— Нет, ты посмотри какие бабки! — закатывая глаза, продолжает Ванятка, и я смущённо опускаю взгляд, хотя о каких таких “бабках” идёт речь, представления не имею.

— Ну, а копыта, копыта — то! Тёмные, чистые, ни единой трещинки! Ты на запястье посмотри! — я поднимаю ногу к морде, дабы внимательно изучить вышеназванную часть тела и боковым зрением замечаю, как падает челюсть у покупателя. Иванушка, однако, продолжает почти без паузы: — А какая гибкость! Да ты в своём зверинце благодаря ей за неделю озолотишься!

Услышав про деньги, покупатель скоренько подобрал с земли челюсть и принял равнодушный вид, хотя я заметила заинтересованность, мелькнувшую в его глубоко посаженых чуть прищуренных глазёнках.

— Не говори ерунды. — буркнул он нарочито небрежно. — Мне кобыла нужна, чтобы повозки тянуть, а не для выступлений. Моя недавно околела. И ведь не старая ещё была, и трёх лет не прошло с тех пор, когда я её в Нароле купил. Видно больную подсунули.

— А ты скотину кормить не пробовал? — гулко хохотнул Ванятка, и лицо мелкого уродца моментально исказилось в злобной гримасе.

— Не лезь не в своё дело! — зашипел он.

— Да я и не лезу. — примирительно хмыкнул детинушка и поскрёб подмышкой. — Ну, чего? Брать будешь или нет?

— Сколько? — коротко спросил уродец, всем своим видом выражая сомнение в целесообразности сделки.

— Десять талларов.

— Да ты белены объелся?! — возмущённо взвыл тощий хам. — Да этой полудохлой твари красная цена — четверть таллара!!!

Мой “продавец”, как ни странно, ничуть не расстроился, с деланым равнодушием пожав плечами, а вот я…

Вопреки здравому смыслу, разомлевшая от потока комплиментов Ванятки и уже почти уверовавшая в свою уникальность и привлекательность, пусть и в лошадином обличье, я возмущённо всхрапнула и немыслимым образом моментально взвилась из положения “сидя в раскоряку” в положение “нависая над хамом”. Ярость туманила разум. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и у меня из ноздрей пойдёт дым.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СМОРЧЁК НЕДОТОПТАННЫЙ?!! — угрожающе рявкнула я, забыв о новом облике.

Естес-ствено, вместо слов раздалось ржание, но зато какое: оглушительно громкое, но при этом низкое и какое-то утробное, напоминающее рык крупного хищника.

Корявый уродец, медленно-медленно повернув голову, посмотрел на меня в упор и, вдруг, пронзительно завизжав, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал прочь, прикрывая плешивую голову руками. Невозмутимый прежде Ванятка, приоткрыв рот, попятился, не выпуская меня из поля зрения. На секунду я и сама ошалела, но увидев произведённый эффект, воспряла духом и довольно улыбнулась во все свои сколько-то там зубов.

Почему-то моя удовлетворённая улыбка ничуть не обрадовала Ванятку и он, вытаращив глаза, стал бочком перемещаться к заборчику, бормоча что-то вроде: “Чур меня! Чур!”.

Интересно, что бы это могло значить? — Подумала я, наблюдая за ним со всё нарастающим изумлением.

Когда парень, наконец, добравшись до забора, выдрал из него штакетину метра полтора длинной, не удержалась и покрутила пальцем у виска. Хотя конечно не пальцем — копытом. И тут до меня дошло, как это выглядит со стороны.

Глаза у Ванятки сделались совсем квадратные и он, швырнув в мою сторону штакетину, сиганул через забор. Преодолев преграду, достигавшую в высоту метров двух-двух с половиной буквально за секунду, он побежал прочь, нервно оглядываясь через плечо.

Почти сразу же к нему подлетел несостоявшийся покупатель и принялся что-то визгливо выкрикивать, вздрагивая всем телом и тыча в мою сторону руками. Только я собралась подойти поближе и послушать что именно, как моё внимание привлёк шум, раздавшийся с другой стороны загона. Обернувшись, я окаменела.

Люди, до этого момента, видимо, пристально наблюдавшие за незапланированным представлением, которое мы с Ваняткой и корявым уродцем разыграли в загоне, поспешно расступалась, пропуская вперёд конный отряд. К нам приближалось человек тридцать — сорок верховых, вооружённых мечами и копьями. Чуть впереди на сером в яблоко жеребце (Почему-то на этот раз я ни на секунду не засомневалась в половой принадлежности скакуна.) восседал мужчина-мечта.

Этот всадник был окружён таким ореолом власти, силы и мужественности, что все остальные люди казались размытым фоном и не более. Кроме того, он был необыкновенно, завораживающе красив.

При чём ничего общего со слащавой холёностью гламурных поп-звёзд и экранных секс-символов моего мира тут не было и в помине.

Густая копна иссиня-чёрных волос подчёркивала яркую голубизну глаз, сверкавших из-под чуть изогнутых бровей. Высокий лоб, прямой нос и восхитительные линии губ дополняли картину, а если добавить ко всему этому широкие плечи, высокий рост и мускулистые длинные ноги… Нда… Этот представитель рода человеческого явно был природе любимым сыном, а не пасынком. Бывает же такое!

Я подошла поближе, чтобы ничто не мешало мне любоваться этим чудом природы, и вздрогнула от неожиданности, заметив, что одежда у большинства всадников была покрыта бурыми пятнами. С десяток коней с трудом держались на ногах, истекая кровью.

Внезапно один из них зашатался и тяжело рухнул на землю, едва не придавив своего седока. Тот лишь в последний момент успел отскочить в сторону, и, грязно выругавшись, принялся стаскивать с коня седло и какие-то притороченные к нему тюки. С губ скакуна на утрамбованную до состояния асфальта землю падали кровавые клочья пены, когда его всадник, оттащив поклажу в сторону, вытащил из поясных ножен кинжал с локоть длинной и без замаха одним движением перерезал коню горло.

От ужаса у меня перехватило дыхание. На мгновение показалось, что это из моего располосованного горла фонтаном хлынула кровь. Что это я бьюсь в предсмертной агонии на жёсткой сухой земле, закатив глаза и оскалив крупные жёлтые зубы.

И дело было даже не в том, что смерть сама по себе страшная штука. Просто, когда тяжёлый острый запах крови заполнил ноздри, я вдруг окончательно и бесповоротно поверила в реальность всего происходящего и к тому же со всей убийственной ясностью осознала уязвимость собственного положения.

Каким-то совершенно диким образом я оказалась в теле лошади, а это значит. Значит, мне с лёгкостью точно также могут перерезать горло небрежным движением руки, или заморить голодом, или забить до смерти или вообще отдать на колбасу! И ведь не пожалуешься никому и помощи ждать неоткуда… Как ни крути — скотина она и есть скотина. Господи Боже!!! Что же мне делать теперь? Как вернуться домой?

Я тупо пялилась на труп, не в силах отвести глаз. Как быть? У всех героев книг, которые мне довелось прочитать, оставался, по крайней мере, статус разумного существа и способности к более или менее связной речи. Угу… Полезную и так необходимую мне сейчас информацию по поводу того как вернуться домой, можно добыть двумя способами: прочитать или услышать.

Только вот лошадей в библиотеки обычно не пускают, да и друзей и соратников в таком виде завести будет несколько сложновато… Почувствовав, что ещё чуть-чуть и мозги просто вскипят, я потрясла головой в безуспешной попытке привести её содержимое хотя бы в слабое подобие порядка. Фокус не удался, и единственным результатом моих мучений стало понимание: если не постараюсь вести себя, как обычная лошадь, меня, скорее всего, сочтут бешенной. Последствия, думаю, не заставят себя долго ждать.

Мысли, спутанные и неясные, бились о стенки черепной коробки, словно мошки в лобовое стекло летящего по трассе автомобиля. Внезапно коленки задрожали, и я почти наверняка упала бы, будь у меня только две ноги.

Вот чёрт! Тогда мне точно несдобровать. Учитывая тот факт, что я довела чуть ли не до истерики Ванятку и корявого, выставив себя идиоткой перед кучей народа, мне просто необходимо произвести благоприятное впечатление на вновь прибывших. Не думаю, что вести на своём хребте вооружённого до зубов мужика — лёгкая задача. Однако, даже принимая во внимание гибель нескольких скакунов, оставаться здесь для меня куда опаснее.

Вряд ли Ванятка сможет продать меня кому-либо из тех, кто видел его позорное бегство, а в этом случае конская колбаса — наиболее вероятный исход. Бежать же мне просто некуда. В лесу — волки, да и в городе одинокая лошадь вряд ли долго останется таковой. В последний раз тряхнув головой, я сцепила зубы и, старательно изображая святую невинность, подняла взгляд на людей, споро освобождающих раненых скакунов от поклажи.