В любой гадости ищи свои радости

Глава 13

Часа через три вонючке пришлось-таки спешиться. Тропа теперь, хоть и изобиловала путеводными пятнами, но трещинами, осколками скал и насыпями ‘радовала’ через каждые десять-двадцать метров. За-то и растительность появилась.

Порывистый ветер шуршал зелёной листвой, поднимал в воздух мелкую пыль и упорно дул прямо в морду. Вот честно! Как я ни отворачивалась, как ни меняла направление — всё одно, в морду!

От усталости и злости меня медленно, но верно начало глючить: то запахи еды мерещились, то отдалённое ржание, а то и вовсе Эйлар мерещился. Что за попадос! И так тошно, а тут такие испытания измученной психики…

Уже в сумерках мы с Алехандро набрели на мелкую горную речку, бодро сбегающую по камушкам вниз. Сразу невыносимо захотелось пить, но берег был слишком крутым. Тут куда проще было переломать ноги, чем напиться.

Подгоняемая жаждой, я воспряла духом и потрусила вдоль русла наверх.

— Куда?! — Захрипел корявый спутник недоумённо. — Ты чего творишь, бешенная?! Нам в другу сторону!

Ага, счаз! Нет, может ему и в другую, а мне именно в эту! Идти тут возможно было исключительно по тропе, но она круто уходила влево от воды, а пить хотелось всё сильнее. Если бы не знала доподлинно про опустевшую час назад флягу Алехандро, мозг, пожалуй, пересилил бы жажду, но я-то своими глазами видела, как вонючка выхлебал последние капельки! И не поделился, зараза гниющая!

И чего теперь? Замёрзшая, голодная, копытная, грязная, как ботинок на скотобойне… Вот только обезвоживания мне не хватало! Нет уж!

С другой стороны ‘потрусила’ — это сильное преувеличение неприглядной действительности.

Честнее и куда ближе к истине было бы сказать ‘поползла на пузе, цепляясь зубами и копытами за всё, что можно’. Угу. За то, что нельзя, тоже, если уж не лохматить бабушку.

К счастью, на этой высоте уже росли деревья, правда, ощущение складывалось такое, будто узловатых жирных корней у этих самых деревьев было значительно больше чем всего остального. Но пока это мне было только на руку. В смысле на копыто. На крутом подъёме они создавали своеобразную лестницу для одной остервенело карабкающейся вверх по склону кобылы.

Нет, ну я понимаю, конечно: для лошади не совсем ненормально ползать по скалам, цепляясь зубами за растительность, а копытами за выступы и неровности породы, но жить-то хочется. А для этого нужно напиться и помыться. И чхать я хотела на гневное пыхтение разъярённого горбуна, ползущего следом!

А нечего было в одно рыло всю нашу воду выхлёбывать, вот! И уж тем более не стоит меня злить, оскорбляя! Вот почему это я тварь безмозглая? Очень даже мозглая, то есть мозговитая. Просто надоело делать так. как говорит он! Будто мне сумасшедшей богини мало, ей Богу! В конце концов, мы и сами с усами! Ой, не-е-е-ет.

А ведь прав горбун оказался. И безмозглая, и дура и даже ‘нечисть недобитая’! Вот я… Эх…

Подъём, который преодолела-таки нечеловеческими усилиями вывел на… тропу! Ага, ту самую, которая уходила влево. Почему я так уверена? Потому! Для начала, троп тут вообще не так, чтобы завались, да ещё и пятно-путеводитель ‘украшало’ куст прямо около морды. Ну, видно для полного погружения в пучину самобичевания.

Как там? Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт? Угу… Так кто я, после всего? Правильно: кобыла безмозглая и нечисть недобитая. Нечисть, потому как с чистотой напряжонка, а недобитая, потому что ни черта не добилась, кроме унизительного осознания правдивости слов уродца…

Смотреть спутнику в глаза было теперь откровенно стыдно и потому я побрела вперёд, виновато понурившись. И чего меня на подвиги потянуло? Мало приключений на круп пришлось?

Тут сверху загрохотало и я вскинулась, но было уже поздно. Груда камней, песка и каких-то палок неслась с такой скоростью, что бежать не имело смысла — до поворота далеко, а посторониться просто некуда: справа крутой обрыв и река, а слева скала. Ма-м-м-м-а…

Пару секунд тупо смотрела на приближающуюся смерть, а потом сработал инстинкт. Я шарахнулась и… полетела с обрыва в реку за долю секунды до того, как на то место, где только что стояла, обрушился град камней.

В последний момент заметила, как вонючка скрылся за поворотом тропы. Он-то как-раз не успел далеко отойти! Вот она истина: тише едешь, целее будешь! Жаль, но мне это уже ничем не поможет.

Я зажмурилась изо всех сил и сжалась в комочек, истошно вопя. Горная речка, хоть и полноводная, явно была не слишком глубокой, да и перекатывающиеся с грохотом по её дну каменюки не давали тешить себя тщетными надеждами. После такого падения выжить просто нереально.

Я летела и вопила, вопила и летела. Потом вопить перестала и поняла, что рокот реки ничуть не приблизился. ЭМ? Может, я уже того, приводнилась и двинула копыта? Не больно, это — замечательно конечно, но как-то очень уж странно.

Осторожно приоткрыв один глаз, глянула вниз: ничего! Совсем ничего! Ни речки, ни гор, ни света!

Одна густая чернильная тьма и ощущение полёта.

Второй глаз открылся сам собой. Впрочем, это ничего не дало, кроме мысли, что от удара ослепла, оглохла и, вообще, сдохла. Потрясла головой — никакого эффекта. Ущипнула себя за руку чуть выше плеча — больно.

— Ау? Есть тут кто? А я тут есть или как? — ни звука, но темнота изменила оттенок с иссине-угольного на невесомо-золотистый.

Я сглотнула и потерла глаза. Золотистая тьма — это круто, а… Стоп! Потёрла глаза? Ущипнула? За руку? Ох ты ж!

Торопливо ощупав себя, убедилась — тело очень даже человеческое. Моё там или не очень, не понять, но женское точно и комплекция подходящая. Может, смерть в том мире и в том теле и есть — самый простой способ вернуться домой?! Но в таком случае, где я?

Уж точно не дома и не на работе. Ещё и в воздухе висю. То есть вишу… Тфу! Зависла в общем непойми где! Интересно, надолго?

А если да, то…

В пятки толкнулось что-то мягкое. Упс! Кажется, я куда-то приземлилась. Куда только? Не видно ни черта…

Опустившись на колени, медленно ощупала пол. Тот оказался не столько мягким, сколько упругим, тёплым, очень гладким и чуть выпуклым. А ещё не оставляло ощущение, что я слега навеселе. То ли надышавшись золотистой темноты, то ли с перепугу, но меня слегка покачивало.

На нетвёрдых ногах я шагнула вперёд, и ещё и ещё, пока не натолкнулась на стену. Стена оказалась почти двухметровым забором из непонятного материала. Я таращилась перед собой, так ничегошеньки и не видя, но не зря говорят, у незрячих прочие органы чувств обостряются.

Где-то на грани слуха раз за разом раздавался тихое шипение, потом едва слышный свист и гулкий, непонятный совсем звук. Пахло прогретым на солнце красным кирпичом и чуть-чуть печкой.

Пальцы нервно подрагивали на гладком, словно подтаявшая льдинка, заборчике. Почему мне кажется, что пол идёт под уклон?

Минуты через две острожного пробирания вперёд убедилась: не кажется. Ещё через минуту крутизна уклона выросла настолько, что на ногах держалась исключительно благодаря упору на руки.

В смысле, держалась крепко.

Заборчик, правда, стал пониже, и потоньше кверху, да и вообще чудной он какой-то. Словно из цельных плит сложен. И ни гвоздей, ни болтов. Ещё и кромка волнистая, как синусоида.

В конце концов, пришлось садиться на попу и скатываться вниз, тормозя скольжение всеми конечностями. Тоже не айс, но куда приятнее, чем кубарем в неизвестность.

Скоро пол начал крениться не только в одну сторону, но будто бы выгнулся горбом справой стороны. причём я как раз на маковке этого горба оказалась. Господи, куда меня занесло и что происходит?

И тут я сверзилась. Просто попа на ‘горбе’ перестала помещаться и съехала вбок. С перепугу заверещав, как будильник в два ночи, я вцепилась в совсем уже низенький заборчик.

И вот ору я, болтая ногами в воздухе, животом лёжа на выпуклом полу и мёртвой хваткой цепляясь за соломинку, а в этот момент пол как вздыбится! Как потащит меня куда- то прямо вот такую, ошалевшую от страха и верещащую благим матом!!!

— Голос у тебя звонкий, — слышу вдруг басовитое откуда-то сверху. — пронзительный такой, прот-и-иивненький…

Противненький?! А каким он должен быть, если такое твориться?! Я перешла на ультразвук. Не из вредности, нет. Просто даже голос невидимки казался огромным, страшным и горячим… А я ещё и не вижу ни фига!

— А-а-а-а-а! Мамочка, роди меня заново!!! А-а-а-а!

— Вот, же визглявая какая попалась! А на вид такая милашка, эх!

Пол под пузом резко выгнулся дугой, потом выпрямился, но я чудом удержалась на нём.

— Слушай, мелкая, у меня к тебе деловое предложение. — Пророкотало над головой. — Ты помолчишь пару минут, а я тебе… э-э-э… Чего тебе надо?

— Шоколада! — Брякнула я на автомате и изумлённо вытаращилась на почти метровую плитку, возникшую перед носом.

— Пойдёт?

— Эм… Не знаю. У меня руки заняты, как проверю?

— А чем это они заняты? — озадаченно вопросил голос. Тут же ничего нет кроме нас?

— Так я за пол держусь!

— За пол? Так нет тут пола!

— То-то и оно! — Пыхтя, кое-как подтянулась на ходящий ходуном горб.

Шоколад умопомрачительно пах буквально в паре сантиметров и при том никуда и не думал скатываться, а я даже крохотного кусочка укусить не могла, опасаясь разжать руки — Не понял…

Меня снова куда-то потащило. На этот раз вместе с заборчиком, шоколадкой и горбом.

— Да не ори ты так. Я ж оглохну, — ворчливо посетовал невидимка и пол вдруг встал. В том смысле, что из относительно горизонтальной поверхности превратился в вертикальную. Какое-то время я пищала, цепляясь за кромку спасительного заборчика, а потом упала.

Слава Богу, лететь оказалось совсем недолго. Приземлившись на ноги, тут же плюхнулась на попу и проследила за падением шоколадки. Вот почему её я вижу, а кроме неё ничего? А пол тут такой же гладкий и тёплый, но его больше и…

Впереди и чуть слева медленно раскрылся огромный светящийся глаз цвета майской травки под утренними лучами солнца. Глаз уставился на меня.

— Надеюсь, теперь ты не будешь кричать?!

— Мама… — Какое кричать! У меня дар речи пропал просто! — Ты кто?

— Ну, одно могу сказать абсолютно точно: я не мама. Если повезёт, папой есть шансы стать, но вот мамой…

Против воли поддавшись насмешливому обаянию говорившего, засмотрелась на лукавый прищур и… улыбнулась. Страх сгинул бес следа, хотя рационального объяснения этому не было.

— Так кто ты?

— Я бы сказал, да нельзя. Впрочем, думаю ты и сама догадаешься, когда придёшь в себя.

— И ты туда же, — расстроилась, — тоже ничего конкретного не говоришь и только пугаешь.

— Тоже? — вкрадчиво пророкотало существо, — А кто ещё?

— Да, есть тут одна богиня — отмахнулась, обеими руками отламывая кусок шоколадки, — может, и ты бог?

— Значит, я всё правильно понял, — проигнорировав моё предположение, обрадовался кто-то, — и как она?

— Кто? Богиня?

Глаз смотрел пристально и выжидающе. И что мне ему ответить? Скажу ‘стерва’ ещё обидится, ‘психопатка’ — тем паче. А кроме этого и говорить нечего.

— Эм… Она… красивая. Только нервная очень и никак не может внятно объяснить, чего хочет.

— Это она тебя привела сюда, — не вопрос, констатация факта.

— Сюда? — Я демонстративно огляделась. Кроме гигантского глаза, шоколадки ему под стать и меня самой, ничего. — Куда?

— Я имел ввиду горы. — Усмехнулось существо и в яркой зелени напротив заплясали смешинки.

— Угу. А где я сейчас?

— В нигде, — ответил голос. — Это — мои горы и, когда ты упала, я немного изменил реальность, чтобы познакомиться и поболтать.

— Нормально… То есть, когда мы потреплемся вдосталь, я всё-таки брякнусь с бог знает какой высоты в реку? Любишь отбивные из копытных?

Пол под ногами задрожал и воздух наполнился густым, почти материальным смехом, от которого я почувствовала себя человекообразным желе. Будь я помясистей, порадовалась бы возможности ‘растрясти’ жирок на халяву, а так лишь начала безостановочно икать. Хорошо хоть падать некуда было! Если бы ещё земля под попой ходуном не ходила, было бы ещё лучше.

— Трусишка, — прогудело существо на удивление добродушно. — Всё хорошо будет. Пусть я сейчас не в лучшей форме, но уж на такую малость силёнок хватит.

— А… Домой меня вернуть вы можете? — заискивающе протянула я, уже почти обнадёженная.

— Могу, но не стану. Не проси, девочка.

— Почему? — Едва не расплакалась я. А счастье было так близко! — Ну почему?!

— Прости, но без твоей помощи никак.

— Господи, да чем тебе-то я помочь могу?!

— Не мне, малышка.

— А кому? Эйлару?

— Эйлар это который? Твой спутник?

— Нет, это такой высокий и черноволосый войн.

— А… есть тут такой. В какой-то мере и ему тоже, — задумчиво отозвался голос. — Вы оба преследуете разные цели, но в конечном счёте идёте к одной и той же.

— И к какой?

— Узнаешь, малышка. Совсем скоро узнаешь, а сейчас тебе пора. Мне сложно так долго удерживать временной разлом.

— А…

— Мы ещё встретимся, — уверенно выдал невидимка и огромный глаз медленно закрылся.

Золотистая мгла резко сгустилась, стала плотной и вязкой, как кисель.

— Подожди! — попыталась отсрочить неизвестное я, — Это нечестно!

Липкое нечто замерло, прильнув к коже.

— Что именно? — виновато прогудело вокруг.

— Да всё! Меня против воли запихнули в чужое тело, выдернули из родного мира и ради чего?

Почему я должна помогать и тебе, и Эйлару, и белобрысой этой?! — отчаяние испуг трансформировались в громогласное праведное возмущение. — С Эйларом ещё худо-бедно ясно. Я сама не против ему помочь, но это — мои тараканы. А с какого перепуга из-за вас корячиться? Только потому, что вам нужна моя помощь? Так мне тоже много чего нужно, но как-то никто особенно не рвётся выворачиваться наизнанку ради воплощения капризов в жизнь!

— Не плачь, — голос окрасился растерянностью и тёплым дуновением ветра скользнул по плечам и щеке.

Я и не собиралась распускать нюни, но как-то само собой получилось. Смахнув ладонью влагу со щёк, непроизвольно всхлипнула и опустила голову, чтобы волосы занавесили лицо. Терпеть не могу реветь на виду! А впрочем, почему бы и не пожаловаться, если невидимка так чутко реагирует?

Поджав коленки, обхватила их руками и дала волю слезам:

— Конечно… Чего от меня хотите — не знаю. Как этого добиться — не знаю. Сделали из меня не пойми что в лошадиной шкуре! И даже шкуру выдали непрезентабельную! Ем через раз и каждый, как в последний! Про качество еды вообще молчу, как дохлый окунь на сковородке!

— Успокойся, малышка, — попытался вклиниться в моё нытьё невидимка. — Потерпи ещё немного…

— Грязная, как гнилой огрызок в мусорном баке! — Не повелась я на искреннее сочувствие, — Согреться не могу. Спать не дают. Стоит задремать, богиня к себе выдёргивает и нервы треплет!

Мало ей моих мучений, ещё и гибелью чужих людей угрожает и говорит’ я виновата буду! Не хочу я вам помогать! Да за такое не помогать, а мстить нужно! Что я вам сделала-а-а-а-а…

— Ох… Ну не реви! Домой вернуть я тебя пока не могу, да и мешать младшенькой не имею права.

Прости! Но без тебя действительно никак! Зато когда поможешь, выполню любое желание. Вот вызволите наследницу, проси чего угодно.

— А? Какую ещё насле…

Слова на мгновение застряли в горле, а вырвались из него уже жалобным ржанием. Не помог слезоразлив…

Всхлипнув, в некоторой прострации уставилась на поток прозрачной воды прямо перед мордой.

Мелкие холодные брызги попадали на нос и в глаза, но в то же время лучи опускающегося солнца причудливо раскрасили занавесь хрустально-чистой воды. Красиво, как ни крути…

Какое-то время я любовалась переливами радужных бликов и гнала мысли прочь. Нужно успокоиться, нужно принять происходящее как данность, а не извиваться дождевым червём в грязной луже. Нужно поискать, и во всём этом бреду обязательно найдётся нечто хорошее. Нужно только поискать как следует.

Вот например: если выживу и вернусь домой, ценить скучные мелочи буду ещё больше. И забота родителей предстанет в ином свете, и собственная не яркая внешность будет радовать. По сравнению с теперешним положением и обликом, всё хорошо. Ну, может и не совсем ‘всё’: уподобиться Алехандро не хотелось бы. Кстати…

А почему, предъявляя список горестей невидимке, я ни разу не вспомнила про горбуна? Ведь, если не считать копытности нового тела и отнюдь не добровольного пребывания в чужом мире, зомбик причинил больше всего ‘неудобств’. По первости его компании я предпочла бы любую другую. Даже заводик по изготовлению конской колбасы казался тогда меньшим злом. А сейчас?

Пожалуй, теперь, когда могу дышать в обществе вонючки, мне… жаль его. Уродец всё так же вызывает спазмы отвращения, но… О Господи! О чём я думаю! Он же под обвал мог попасть! Я видела, как он отбежал за поворот, но ведь камни… А если уродец всё же ранен или убит? Нужно найти его и…

Я растерянно обернулась и обомлела. Совесть сделала кульбит и растворилась в эгоистичном и банальном до дурости восторге. До сих пор я была слишком поглощена переживаниями, чтобы задуматься где я нахожусь и как тут очутилась.

Водная пелена оказалась водопадом, срывавшимся с широкого каменного карниза в нескольких метрах над головой. Я сама стояла на краю другого карниза, куда более узкого и сходившего на нет с левой стороны, а с правой… отсюда не разглядеть.

Зато ‘подарочек’ невидимки можно было не только разглядеть, но и употребить за милую душу!

Прямо около копыт начиналось чудо: небольшое углубление в скале, заполненное чистейшей водой.

Даже в полумраке пещеры, куда свет сквозь радужную занавесь пробивался с трудом, было видно гладкое дно.

Правда уже метрах в трёх от природной ванны царила темнота, но мне что в лоб, что по лбу. Всё равно, туда не попрусь. Оно мне надо, в темноте шарахаться, когда тут такое счастье?!

‘Глазюка’ ещё и о десерте позаботился! Шоколадка подстать нечеловеческому аппетиту лежала тут же на большом валуне, явно наколдованном невидимкой. Та самая, которую я уже надкусила и убедилась в отменном вкусе.

Уж не знаю, как устроены вкусовые рецепторы у нормальных кобыл, но лично у меня от одного воспоминания о сладкой нежности, растёкшейся по языку и привкусе жаренного фундука, слюни потекли. Ну, не совсем потекли, конечно. Это я образно выражаюсь, хотя ещё немного и закапаю пол очень даже по-настоящему. Угу! Мало того, что грязная, так буду ещё и слюнявая! Фу, какая гадость!

Бросив тоскливый взгляд в пещеру за спиной, я осторожно пошла вправо. Радости радостями, а прежде чем терять голову, нужно разведать обстановку. Вдруг, на недоступной взору части козырька дрыхнет кровожадный хонти или ещё какая местная тварь?

Лучше бы я сначала помылась… Буквально через минуту восторг слега поутих. Попала я как кур в ощип! Мдямс…

Каменная дорожка лишь немного выдавалась за кромку водопада, а дальше — бездна. Нет, дно там было и я его даже видела. Ага! Тьма чёртовых каменюк далеко внизу и радуга мелких капель из-за разбивавшегося о скалы потока воды! А скала почти отвесная и спуститься по ней я не смогла бы и в человеческом обличье, чего уж говорить о лошадином?!

Повертев головой, так и не нашла ни единого пути к отступлению. Если верить ощущениям, сейчас я находилась куда выше того места, где, столь драматическим образом ‘рассталась’ с Алехандро.

Зелёные кружевные кроны изумрудной пеной обрамляли русло далёкой речки.

Спуститься не могу, подняться тоже. Значит, и помочь горбуну пока не в силах. Что ж, раз такое дело, остаётся одно: отложить страдания до поры до времени и от души насладиться подарком невидимки. Видно, мои завывания по поводу невозможности согреться и помыться прозвучали особенно пронзительно.

В конце концов, положение у меня гаже не придумаешь и пожинать плоды очередной порции неприятностей придётся в любом случае, а радостей в последнее время не так много, чтобы не предавать значения каждому кусочку счастья.

Решительно тряхнув гривой, я потопала под защиту водопада. Где-то там на большом белом камне торжественно и искушающе возлежала едва надкушенная полуметровая плитка шоколада и парило небольшое, но чистое и тёплое озерцо.

Пусть я всего лишь кобыла, но чистоплотная! Возможность принять ванну и полакомиться сладеньким стоила беседы с глазом, а если повезёт, невидимка пособит и отсюда выбраться. Ведь я ему нужна для чего-то?! Вот пусть он и ломает голову над моим спасением, а я подумаю об этом завтра.