В мечтах о любви

Глава 3

Следующая учебная неделя началась занимательно. Меня радовало то, что в учебный план группы постановщиков включили журналистику. Когда у нашей группы, наконец, прошло первое отдельное от потока чародеев занятие, я смогла получше рассмотреть своих одногруппников. Одни парни, при этом не самые презентабельные и общительные, при попытках с ними заговорить начинали заикаться, бледнеть, как будто вот-вот упадут в обморок. Разве можно будущим постановщикам так теряться при виде симпатичных девушек? Как они будут руководить актрисами? На меня смотрели все, как на богиню, сошедшую с небес, боясь даже приблизиться. Жаль, но похоже друзей мне тут не найти.

Вдохновившись на паре по журналистике и вооружившись множеством идей, отправилась к редакторам вестника Дику и Курту. Они очень забавные ребята, постоянно шутят и подначивают друг друга, хотя со мной неизменно вежливы.

– Привет, ребята! – редакторы были на своем рабочем месте, которое они занимали после занятий.

– О, Элена! – первым заметил меня Дик. Этот высокий крупный темноволосый парень с круглым лицом и такими же круглыми карими глазами всегда был весьма громогласным.

– Приветствую, коллега, – поддержал друга Курт – полная его противоположность, худенький, невысокий, русоволосый, светлоглазый парень в очках. – Ты принесла статью? Кеншин сказал, что теперь ты в нашем штате. Мы очень рады! Наконец-то вестник будут читать!

– Странно, что никто раньше не писал в вестник, учитывая количество чародеев на квадратный метр академии, – решила разведать обстановку и узнать интересующие меня моменты.

– Ну почему же, писали, только в том году все желающие выпустились и больше рвущихся бесплатно работать не нашлось.

– Тогда понятно, – поставила галочку в голове: надо будет поговорить с профессором насчет оплаты труда ребят, а то действительно обидно. Я-то ладно, в наказание работать буду, хотя скорее все же за идею. Если бы мне не хотелось писать, никто бы меня не заставил.

Просто хочется сказать многое, а окружающие не особо хотят слушать, им вечно некогда: свои дела, мысли, интересы, но, когда люди остаются наедине с книгой или в данном случае статьей, они слышат то, что ты хочешь им сказать. В тишине чтения мысли звучат особенно громко.

Я люблю писать, ведь история, изложенная автором – это путешествие для души. В книгах хорошо, спокойно, весело. Даже опасности в них не могут навредить, поэтому можно без страха их преодолевать. В жизни все намного сложнее.

Нить за нитью, слово за словом ткешь историю, как полотно и после посмотрев на тот узор, который удалось соткать из волшебства мысли, удивляешься полученному результату. Когда история удалась и интересна читателям, за спиной вырастают крылья. Нет счастливее автора, произведения которого читают.

– Элена, ау! – Курт помахал рукой и улыбнулся, когда я выплыла из своих мыслей.

– Задумалась, – улыбнулась в ответ.

– Бывает, – добродушно отозвался Дик, попытавшись по-дружески хлопнуть меня по спине, я ловко увернулась, мне хватило и прошлого раза.

– Статьи готовой пока нет, я принесла заготовки, хотела с вами обсудить, что лучше пустить сначала, – парни от моих слов важно приосанились, им явно польстило, что их воспринимают всерьез.

Мы долго обсуждали идеи, спорили до хрипоты, но, учитывая общеизвестную поговорку, истина все же родилась.

С вестником разобрались, осталось самое сложное: придумать нечто каноническое и при этом интересное для вредного профессора. Хуже не придумаешь, когда нужно сочинять под давлением, даже у Муза при этом крылья сворачиваются в трубочки. Так и получилось, что, взявшись за историю для Кеншина, я не могла ничего придумать. Металась по комнате среди ночи, за мной даже не летал, а семенил мой замученный Муз на своих малюсеньких лапках и тихо возмущался, что ну его этого профессора, ничего он не понимает и нечего обращать на него внимание.

Я была согласна со своим помощником, но все равно хотелось поразить Кеншина, чувствовалась в нем сила истинного чародея, живущего искусством, поэтому мне было важно доказать ему, что и у меня есть талант.

Очевидно, чувствуя мое настроение на потолке началась самая настоящая гроза. Это, конечно, выглядело незабываемо. Хорошо, что дождь на меня не выливался, выглядел потолок, по сути, как огромное окно, в котором было видно одно только небо. Вот и сейчас темноту комнаты разрезали молнии, отдаленно слышался раскатистый гром, от которого по телу пробегали боязливые мурашки. Стихия бушевала так близко, откликаясь в душе.

И вот оно! Гроза навела меня на мысли о необычной, но достаточно классической истории. Что может быть более каноничным, чем сказка? Сказки, как цветы, принимающие в каждой стране свои формы, оттенки. На моей родине столько разных историй, но и в Несанете есть похожие. Это давние истории о героях, живших в незапамятных временах. Поучающие, приключенческие, любовные.

В детстве я особенно любила истории о юношах и девушках, спасающихся из плена, например, с помощью брошенных вещей, оказавшимися на самом деле артефактами: обычный гребень превращается в непроходимую чащу, а простое с виду полотенце в реку. Упоминалось огромное множество других волшебных вещиц.

Как всегда, при появлении идеи пространство вокруг изменилось: замелькали картинки, герои задвигались, заговорили. История стала жить сама по себе, а я только и успевала записывать: давным-давно жил да был обычный мальчишка, он пламенел своей самой прекрасной мечтой; все ему обещали простую судьбу, как у многих, кого он повстречал, но во снах он летал с кораблем по простору морей…

История получилась проникновенная, все как я люблю: испытания на пути к мечте, упорство, щепотка хитрости, отчаяние смелости. Мой герой не побоялся оставить родные края, пробраться тайком на корабль и отправиться на встречу к приключениям. Он обрел счастье, преодолев страхи и исполнив свою мечту. Сила любит смелых! Кто-то прячется от жизни, а кто-то идет вперед, распахнув объятия всему, что встречает на своем пути. Кто-то проходит свой путь до конца, кто-то же стоит на месте всю жизнь! Третьего, к сожалению, нам не дано.

Это был тот самый момент, когда Муз не просто летал надо мной, а сел на плечо и тихонько внимал написанному, периодически все же испуганно взлетая от раскатов грома. Буря на потолке усилилась, молнии сверкали одна за одной, но это только еще больше раззадоривало мое воображение, которое чуть не привело отчаянного мальчишку к гибели.

Муз в очередной раз подлетел и снова засыпал мою рукопись золотистой пыльцой, хорошо, что она сама исчезает, а то замучилась бы делать уборку.

– Не бойся, у него все будет хорошо! Ты же знаешь, я не умею писать истории без счастливого финала, для меня важно позаботиться о героях и оставить их счастливыми, чтобы люди, читая, вдохновлялись и смело шли вперед, преодолевая свои жизненные испытания.

– И тебе никогда не хотелось написать трагедию? Чтобы зрители рыдали над твоей пьесой?

– Мне больше по душе слезы радости. Серьезные темы – это не ко мне! Меня больше увлекают позитивные эмоции. Обожаю, когда после моих историй плачут от счастья и смеются, обнимают весь мир. Испытывают любовь к персонажам, начинают верить в победу добра! Отдыхают душой. Оказываются дома, рядом с родными, даже находясь далеко друг от друга.

– Ну что ж, тогда пора спасать беднягу, а то он у тебя сейчас сгинет в этом адском шторме!

– Не переживай, я сейчас подкину ему амулет для вызова дриады-помощницы, симпатичной, шустрой, хотя и немного похожей на рыбку.

– Думаю – это отличная идея!

Дописав историю, я легла спать далеко за полночь. Шторм на потолке поутих, и я смотрела, как нехотя расползаются тяжелые темные тучи, небо очищается, светлеет и появляются звезды. Заснув, еще долго плавала вместе со своим героем, исследуя акваторию бескрайнего мира, куда нас случайно занесло судьбой.

***

Утром, горя от нетерпения, еще до начала занятий отправилась искать Кеншина. На удивление нашла довольно быстро на кафедре. Он, к моей радости, был один, как будто ждал кого-то.

Поздоровалась, объяснила причину своего раннего появления. Профессор кивнул в знак приветствия и молча протянул руку, и я так же молча отдала ему рукопись. Он тут же начал читать и сразу хмыкнул, очевидно посчитав начало слишком банальным, но ухмылка довольно быстро сошла с лица.

– Ну я пойду? –тихонько спросила, на меня только махнули рукой. Я бочком-бочком вышла из кабинета и только потом выдохнула, сложив пальцы крестиком. Надеюсь, понравится!

Решила сбегать на завтрак, на который уже и не планировала успеть, рассчитывая потратить все утро на поиски Кеншина. Литы и Мелии за столом не наблюдалось, зато Генри сидел какой-то понурый.

– Привет! Как дела?

– Пойдет, – судя по тону приятеля мне не показалось, у него точно что-то случилось.

Я быстро-быстро жевала свои блинчики, чтобы не опоздать на первую пару, какие же они тут вкусные, язык можно проглотить. Генри продолжал молчать и без аппетита ковырялся в своей каше.

– Зря ты блинчики не взял, – не знала, как завязать разговор. Конечно, можно было просто оставить парня в покое, но мне казалось, что он не случайно засиделся в трапезной. – Будешь? – подцепила вилкой кусочек сладкого теста и протянула Генри. Он удивленно поднял на меня глаза, но, недолго думая, съел предложенное угощение.

– Вкусно, – легкая улыбка коснулась уголков губ парня.

– Вот и хорошо, тебе надо усиленно питаться.

– Бабуля тоже так думает, вчера приперла в общагу целый холодильный сундук продуктов, так еще бегала по всем комнатам и каждого спрашивала, где я, нет бы у коменданта спросить. Надо мной и так все парни вечно ржут, да и преподы всерьез не воспринимают, а тут она выставила меня дитем неразумным, который и поесть сам не может! – высказавшись Генри успокоился и потянулся к моей тарелке, хлопнула его по руке.

– Так, не поняла, ты что бабулю застеснялся? – Генри снова посмотрел на меня своими удивительными лазурными глазами.

– Ну не то, чтобы застеснялся…

– Ты ее хотя бы в комнату пригласил?

– Нет, – парень ответил тихо, почувствовав надвигающуюся бурю.

– Давай еще раз: бабуля, которая живет в пригороде, притащила тяжеленный сундук с вкусняшками любимому внуку, а он на нее обижается и выгоняет?

– Ты бы видела, как среагировали другие! Они меня теперь заклюют, – уже не так уверено проговорил Генри.

– Да плевать на всех! Они поэтому так к тебе и относятся, что ты остро реагируешь. Чувствуют твою слабость! Бабуля любит тебя, заботится, а ты оглядываешься на тех, кому ты абсолютно безразличен! Как ты мог ее обидеть?! Теперь на коленях должен просить прощения! Тоже мне пуп Хилала нашелся! – я окончательно завелась и во избежание жертв, встала и пошла на занятия.

Сначала почти бежала, потом притормозила и начала успокаиваться. Вспоминала своих бабушек и дедушек, они так баловали меня в детстве, а теперь их нет. Я скучаю безмерно.

Генри я тоже понимаю, он не уверен в себе, но это просто недопустимо. Вера в себя – самое важное на пути к успеху! В итоге решила на него не злиться, а взяться за его перевоспитание. Он еще станет самым лучшим актером, даже не сомневаюсь.

Днем была, как на иголках. Все ждала, когда меня вызовет Кеншин, но он не звал, зараза. Я вся изнервничалась и искрутилась, даже ногти попыталась грызть, но осуждающий взгляд Генри, который со мной не разговаривал и строил из себя обиженку, остановил меня. Как же сложно ждать вердикта.

После обеда не выдержала и отправилась на кафедру. Подойдя, вдруг оробела, сейчас нарвусь еще на выговор за нетерпение и заодно работу забракует назло мне. Остановилась у двери в раздумье, попереминалась с ноги на ногу и уже собиралась уходить, как дверь резко открылась и выглянул виновник моих переживаний.

– И что ты тут мнешься? Раз пришла, заходи! – вздохнула и перешагнула порог. – Что ж, ознакомился с твоим творчеством, – по лицу профессора было сложно сказать, что он думает, – в общем-то неплохо. Лучше, чем я ожидал, – выдохнула, – можешь же, когда захочешь.

– А замечания есть? – пребывая в состоянии полета уточнила я.

– Единственное замечание – излишняя наивность произведения. Все же в жизни бывает иначе.

– Ну и пусть, мне нравится быть немного наивной, хотя я бы не назвала именно таким образом свое отношение к жизни и персонажам, – бросилась защищать свою точку зрения. – Просто мои работы полны доброты, она пронизывает истории словно неуловимый свет, его присутствие сложно ощутить, но, если его нет – это заметно всем без исключения. Не хочу, идя по болоту, вязнуть в самой трясине грязных эмоций и чувств, буду малодушно искать, где суше. По кочкам-по кочкам к светлому будущему. Как лягушечка.

– Хорошо-хорошо, – профессор поднял руки, сдаваясь на милость моим аргументам, – такая позиция тоже имеет право на жизнь. Только запомни, Элена, жизнь не книга – ее, не замаравшись, не прочтешь.

– Я все же постараюсь, профессор.

– Уговорила, – открытая и на удивление приятная улыбка мужчины была приятна, появилось ощущение, что меня наконец приняли.

– Я могу идти?

– Постой, у меня к тебе предложение.

– Да? – снова насторожилась.

– Не пугайся ты так, лягушечка, дело предлагаю. Ты слышала о традиционных творческих вечерах, которые проводят чародеи зимой перед каникулами?

– Так, краем уха.

– Хочешь поучаствовать?

– В смысле?

– Не тормози, Элена, твоя история заслуживает внимания, предлагаю сделать из нее сценарий и поставить несколько сцен на творческом вечере.

– В этом году?

– Да! – Кеншин закатил глаза.

– Но в творческих вечерах не участвуют первокурсники!

– Ну и что, – профессор снова усмехнулся в своей излюбленной манере.

– Может как-нибудь потом поучаствую? – малодушно протянула я, мне стало по-настоящему страшно, что не справлюсь. Это же увидят все!

– Что я слышу? Трусость недопустима в вашей профессии!

– Да знаю, сама всегда так говорю, – задумалась, действительно, чего это я, мне предлагают карт-бланш, а я сомневаюсь.

– Тем более. Я внесу тебя в список и помогу, чем смогу, но основное тебе предстоит сделать самой.

– Даже выбрать актеров?

– Конечно, в процесс я вмешиваться не буду, только, если понадобится помощь. Это будет твоя следующая проверка.

– Договорились, – просветлела я, моя решительность снова встрепенулась, возвращая мне уверенность в своих силах.

– Вот и прекрасно. Держи рукопись, жду теперь сценарий.

– Спасибо, профессор!

Вышла я с кафедры на ослабевших от радости ногах. До меня окончательно дошло, что сейчас случилось. Кеншин признал мой талант и не просто признал, а одобрил. Это так круто, что захотелось прыгать. Если бы не идущие мне навстречу преподаватели, так бы и сделала!

Но пора брать себя в руки и срочно приступать к делу! Времени отнюдь не так много, как хотелось бы.

В первую очередь нужно поговорить с Генри, он идеально подходит на главную роль. Так что придется мне первой с ним мириться, но, если будет продолжать выпендриваться, найду кого-то посговорчивее.

***

Недолго думая, отправилась в мужское крыло общежития, дальше входа меня не пустят, но можно было позвонить в комнату, в каждой из них был артефакт внутренней связи, который сначала я принимала за элемент декора, пока он как-то не затрезвонил, напугав меня до полусмерти: близняшки вызывали меня из холла. Не успела даже подойти к коменданту, как с лестницы слетел куда-то бегущий приятель, который радостно заулыбался, увидев меня.

– Элечка! Ты ко мне пришла? – Генри был явно рад меня видеть. – А я к тебе бежал. Ты прости меня, дурака, ты была абсолютно права, а я просто жалок! Бабушке отправил цветы с извинениями и благодарностями.

– Молодец! И да, я шла к тебе, – пыталась оставаться серьезной, но было сложно сдержать улыбку. – У меня к тебе деловое предложение.

– Ух ты! Пойдем тогда прогуляемся во дворе и обсудим?

– Хорошо.

Мы вышли из общежития и двинулись по ухоженным дорожкам. Двор академии был огромным, почти что парк: с замысловатыми прогулочными аллейками, лавочками различных форм и размеров с металлическими украшениями и гладкими деревянными сидениями, медными фонарями с множеством деталей и нарочито объемными лампами накаливания. Наконец, мы уселись на лавочку, похожую на длинного жука, у которого вместо ног колеса, несмотря на необычный вид было очень удобно.

Расположились около оранжереи, больше похожей на арочный свод, белый, воздушный и очень ароматный: из огромных открытых окон доносились опьяняюще сладкие ароматы цветов и даже фруктов.

– Так что ты хотела? – Генри был сама любезность, видимо его все же проняла моя отповедь, и теперь он пытался вернуть мое расположение.

– В общем, я написала одну историю и показала нашему профессору истории искусств, – парень понимающе закивал, – кажется, ему понравилось, и он предложил показать историю на сцене, а точнее на зимнем творческом вечере чародеев.

– Ничего себе! Ты будешь единственной первокурсницей, участвующей в представлении за всю историю таких вечеров! – Генри всем своим видом демонстрировал радость за меня, даже схватил меня за руку и потряс, поздравляя.

– Ты будто всю историю творческих вечеров знаешь, – усмехнулась я. – И, надеюсь, что единственной как раз не буду.

– В каком смысле? – Генри все еще держал меня за руку, и я поймала себя на мысли, что его прикосновения меня не напрягают, а, наоборот, дарят ощущение тепла и покоя.

– Ты будешь в главной роли, – просто, без дальнейших предисловий объяснила я.

– Да ну, – парень недоверчиво уставился на меня и даже руку мою отпустил.

– Я считаю, что ты идеально подойдешь на эту роль.

– Вряд ли, у меня еще крайне слабые актерские навыки.

– Так и я не мастер-постановщик! Мне и так страшно до жути, а ты не хочешь меня поддержать? – включила актрису-вымогательницу.

– Хочу, конечно!

– Тогда хватит упираться, давай лучше обсудим детали, – снова переключилась на деловой тон, в моей голове в ускоренном темпе закрутились шестеренки, а потом я вдруг вспомнила: – А ты меня зачем искал? Помириться?

– Да, конечно, а еще хотел позвать тебя в иллюзиум в качестве извинений, тем более обещал.

– Ты не только мне обещал, но и близняшкам.

– Их тоже позовем, – как-то не очень обрадовался Генри моему замечанию.

Мы долго просидели на лавочке, ну как просидели: то я, то друг подскакивали и начинали ходить туда-сюда, эмоционируя, размахивая руками, споря и доказывая, что вот так точно будет лучше. На удивление мнение Генри часто совпадало с моим, он все же не просто был частым гостем в иллюзиуме, где работает его дядя. Парень хорошо разбирался в подноготной творческого процесса. Его советы были весьма дельными и при этом он не смотрел на меня свысока, показывая, что знает больше моего. Помощь Генри станет отнюдь не лишней при постановке моего представления.

Долго ждать обещанного не пришлось. В первый же выходной вечер мы собрались вчетвером в холле женского крыла общежития. Внизу меня уже ждали друзья. Лита и Мелия выглядели так интересно и необычно в своих перекликающихся в деталях черно-белых нарядах. Я же долго выбирала подходящее платье на сегодняшний вечер и в итоге остановилась на белоснежном брючном костюме и огромных не самых любимых шпильках… Мне хотелось выглядеть старше и не банально. Кажется, у меня получилось. Спускаясь по лестнице, я чуть не споткнулась от жадного взгляда Генри. Обычно спокойный, добродушный и стеснительный парень смотрел на меня совсем иначе. Именно в этот момент я поняла, что он далеко не так прост, как мне казалось. Это был взгляд не мальчика, а мужчины. Я судорожно вздохнула и перевела взгляд на вход в здание и натолкнулась на еще один очень заинтересованный взгляд Коппера. Они издеваются? Опустила глаза, смущают тут всякие, и во избежание падения вцепилась в перила. Хотя, что кривить душой, мне понравился эффект моего торжественного спуска с крутой лестницы на шпильках.

Меня на лестнице еще и подрезали. Прямо к блондину неслась какая-то девушка в очень пестром ярком наряде. Она кинулась к нему в объятия и бесстыдно поцеловала при всех. При этом этот павлин продолжал смотреть прямо на меня.

Да, когда уже кончится эта лестница?!

Наконец, мне удалось спуститься и то благодаря Генри, который в итоге очнулся и поднялся вверх, подав мне руку, на которую я с благодарностью оперлась. Все же шпильки были плохом выбором, хотя не спорю, ноги смотрелись эффектно. Главное, теперь эти самые ноги не переломать.

Мы гордой четверкой прошли мимо Лесела, который продолжал нагло меня рассматривать, пока его пестрая девушка что-то активно рассказывала, постоянно поправляя на нем одежду. Я старалась в его сторону не смотреть, но чувствовала, как у меня постепенно разгораются уши. Недовольно вздохнула. Что-то не радует моя реакция, только ревности к этому павлину не хватало, мне же он не нравится! Не нравится, я сказала.

Судя по всему, Коппер тоже собрался с девушкой в иллюзиум. Мы снова столкнулись на остановке трамвая. Мне еще не приходилось пользоваться таким транспортом, у нас в Тэлиме есть только паровозки и то мало, в основном все еще передвигаются верхом или в запряженных лошадьми повозках. Несанет в этом плане гораздо прогрессивнее: тут есть и наземные и воздушные трамваи, подвешенные на специальные линии; есть и паровозки, их тут гораздо больше, у многих они даже личные; не говоря уже о дирижаблях, которые могли доставить людей загород. Для дальних направлений использовались, естественно, порталы.

Долго ждать не пришлось. Мы заняли места в воздушном трамвае, он ехал плавно, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мы сели спиной к Копперу и его подружке, Генри подсуетился. Он явно заметил мою реакцию на блондина, но ничего, конечно, не сказал. Гордость не позволила – это определенно плюс, заслуживает уважения. Ненавижу, когда предъявляют претензии по поводу и без.

Когда я увидела иллюзиум, забыла обо всех и вся: это было не здание, но архитектурное облако! Нечто ажурное, воздушное, устремляющееся вверх, белоснежного цвета даже сложно было называть зданием или помещением. Иллюзиум потрясал воображение уже внешне, но, когда мы вошли внутрь, поднявшись по высокой лестнице (точно в следующий раз пойду сюда без каблуков), я задохнулась от восторга! Прямо в холле с бесконечно высоким потолком был водопад, он разливался, шумел на противоположной входу, кажущейся отвесной стене.

В приглушенном свете то и дело вспыхивали яркие цветы, вырастающие из ниоткуда, проносились редкие пестрые птицы, мимо проходили животные, встретив которых в другом случае, я бы уже сверкала пятками. Когда моей ноги коснулся пушистый хищник черного окраса, я вздрогнула, если бы не держалась за Генри, который успокаивающе положил руку поверх моей, то точно бы взвизгнула на потеху толпе. Умом понимаю, что это иллюзия, но глаза-то воспринимают все вполне реальным. Даже запахи экзотических цветов были вполне ощутимы. Как это возможно? Все же чародейство – это нечто!

В зале мы расположились с комфортом, провалившись в мягкие кресла. Представление смотрела, забывая дышать, буквально живя рядом с актерами, которые так тонко передали смысл задуманного автором. Они не играли, они проживали спектакль: рождались, росли, взрослели, любили, страдали, понимали, прощали и умирали. Мое лицо был залито слезами, я не могла их сдержать, сопереживая героям истории, хотя в представлении не было особо грустных моментов, но эмоции захлестывали с головой и их избыток выливался слезами. Ничего не могла с собой поделать. Генри все представление держал меня за руку, но даже мягкое поглаживание его тонких пальцев не могло меня успокоить.

– Как бы я хотела здесь работать! – мой восторженный шепот заставил Генри улыбнуться.

– Будешь, я не сомневаюсь, – приятель поднес мою руку к своим губам и поцеловал пальчики, которые до этого наглаживал и не отпускал, пользуясь моей отвлеченностью. Его действие и слова успокоили меня, и я улыбнулась в ответ.

– С детства люблю иллюзионные представления. Теперь же быть частью всего этого – моя заветная мечта! – я снова перевела взгляд на сцену.

– Все хорошее в мире начинается с мечты, – простой ответ снова вызвал улыбку, как же хорошо, когда находятся единомышленники. Как я счастлива, что мы здесь и сейчас, и рядом, и близко.

***

После представления Генри познакомил нас со своим дядей. Оливер Сайверсон оказался достаточно строгим, неразговорчивым, но вполне учтивым мужчиной. Он, как ни странно, больше походил на профессора, чем тот же Кеншин.

Из разговора между дядей и племянником я заподозрила, что приятель скрывал кое-что важное:

– Твой дядя – руководитель этого иллюзиума? – шепнула я, когда мы распрощались со старшим Сайверсоном.

– Да, а что? – Генри улыбнулся с пониманием, при этом тон у него был абсолютно невинным.

– Что? Ты еще спрашиваешь?! Это же такие возможности!

– Я никогда не рассчитывал на дядю, мне нравится добиваться всего самому.

– Это глупо, у тебя такой туз в рукаве, а ты ходишь с шестерок?

– Пусть так, зато победа будет чистая и приятная, тем более дядя и так многое мне дал, столько знаний, сколько я получил, крутясь с детства за кулисами не сравнить ни с каким обучением.

– Не согласна с тобой ни по одному пункту. Во-первых, нужно использовать все возможности в жизни, а во-вторых, учиться все же полезно, даже зная многое, важно изучить основы, получить ту базу, на которую станет весь твой опыт.

– Вы опять спорите? – проговорила Лита, близняшки наконец продрались сквозь толпу выходящих из иллюзиума и сровнялись с нами.

– Представляете, оказывается здесь руководит дядя Генри?

– Ничего себе! – Мелия округлила глаза. – Мы думали он у тебя актером работает.

– Актером он тоже работал, да и сейчас иногда поигрывает.

– Хм, он совсем не похож на актера, – выразила общее мнение Лита.

– Почему же? – удивился Генри.

– Слишком уж строгий у него вид, – пояснила я.

– Это только вид, просто он отлично управляет своими эмоциями, – объяснил парень.

– Тогда понятно, – мы с девчонками закивали.

На обратном пути я делала вид, что все равно немного обижена на Генри, чтобы хоть немного держать дистанцию. Парень во время спектакля воспользовался моим восхищенным настроением и слишком сократил расстояние, разделяющее нас. Теперь я пыталась его вернуть, удивляясь самой себе: мне на самом деле все больше нравились прикосновения парня, у него будто получалось проникнуть сквозь мою колючую защиту, возникшую после ухода отца. С тех пор у меня не было доверительных отношений с парнями, я стала видеть их всех под другим, вовсе неприглядным светом. Генри же вызывал у меня странные, но приятные эмоции. Еще и явное его расположение, спокойное, но настойчивое внимание отличалось от того же грубого, хоть и заводящего поведения Коппера.

Когда мы заходили в дверь общежития, Генри все же удалось ухватить мою руку. Лита с Мелией уже попрощались и пошли наверх, а я вопросительно посмотрела на приятеля.

– Ты очаровательно дуешься, Эля, но все же твоя улыбка мне нравится больше. У меня для тебя сюрприз, ты сходи, переоденься во что-то удобное и спускайся, пока двери не закрыли.

– Что ты задумал? – забыв обо всех планах держаться от Генри подальше, я заинтригованно посмотрела на него.

– Мы вернемся в иллюзиум после закрытия, и я покажу тебе его сокровища.

– Серьезно? – у меня во рту пересохло от такой перспективы.

– Да, дядя разрешил.

– Но как же мы вернемся в общагу? – разум все-таки не совсем оставил меня.

– Можем провести там время до утра, завтра все равно выходной, а, если надоест или устанем, можно снять комнату на ночь, – прозвучало очень неоднозначно, я посмотрела на Генри с недоверчивым прищуром. Он ответил мне кристально честным взглядом.

– Ладно, уговорил. Встретимся здесь же через полчаса, – парень серьезно кивнул, с очевидным трудом удерживая улыбку кота, наевшегося рыбки. Я еще раз глянула на него, но потом все же побежала переодеваться. Ну как побежала, поковыляла на этих дурацких шпильках наверх в свою комнату. Теперь я не скоро соглашусь на эту пытку.

Выходили из общежития довольно поздно, практически перед закрытием, но комендант промолчал, только проводил нас скучающим взглядом. Трамваи уже не ходят в такое время, пришлось ловить паровозку.

Удивительное устройство, только довольно шумное и трясет сильно, конструкция слишком легкая. Зато доехали очень быстро.

В ночи здание выглядело еще прекраснее: немного подсвеченные белоснежные стены таинственно светились в темноте. Мы не в пример быстрее, чем до этого забрались на лестницу, все же удобная обувь – это здорово! Я направилась к главному входу, но Генри, покачав головой, потянул меня в другую сторону.

– Нам сюда, – парень взял меня за руку, и мы шагнули к неприметной двери сбоку от главного входа.

– Нас точно не будут здесь ловить?

– Не волнуйся, дядя разрешил, защита меня знает, ты, главное, руку мою не отпускай, – я покрепче вцепилась в парня.

Когда мы зашли в холл иллюзиума у меня снова отпала челюсть. Тут ничего не было! Только гулкая пустота и несколько металлических конструкций по углам. Огромное помещение было пустым и выглядело довольно мрачно. Неужели вся та красота, которую я видела здесь сегодня действительно иллюзии?

– Как это возможно? – мой тихий голос разнесся по зданию, отталкиваясь от стен и превращаясь в пугающий гул.

– Хм, именно так, поэтому и хотел тебе показать изнанку. Я тоже, еще будучи совсем малышом был поражен, когда увидел пустое здание. Зрительный зал такой же пустой, только кресла и подмостки. Но все же здесь есть кое-что настоящее. Пойдем? – я кивнула, мои глаза зажглись предвкушением.

Наши шаги были слышны, кажется, во всем здании, таким оно было полым, звонким, казалось ненастоящим, картонным.

Генри быстро шел в известном только ему направлении, я же старалась не отставать. Парень двигался почти бесшумно, поражая меня своей грацией и ловкостью, у меня так не выходило, все время обо что-то спотыкалась, при том, что на полу по идее ничего не должно было лежать.

Наконец, мы добрались до искомого: Генри, блеснув в темноте глазами полными предвкушения, открыл какую-то очередную неприметную дверцу и зашел внутрь, не забыв завести и меня.

– Ну и куда мы пришли? – я вглядывалась в темноту, различая только странные очертания, которые были похожи на затаившихся монстров. Моя бурная фантазия никогда не дремлет и очень любит домысливать увиденное.

– Сейчас, Элечка, терпение, – Генри на мгновение отпустил мою руку и куда-то потянулся, что-то дернул и произошло чудо: зажегся приглушенный уютный свет в нескольких лампах и осветил комнату, в которой, судя по всему, собран реквизит.

Казалось, будто мы попали в другой мир, полный самых разных интересных вещей: тут находилась и мебель, часть которой была пустой, видимо использовалась для представлений, другая часть стояла заполненная костюмами и мелкими предметами, тут были и сундуки с оружием и какими-то украшениями, явно не настоящими, слишком нарочитыми, в самый раз для сцены. В углу даже притаилась паровозка, похожая на ту, в которой мы приехали.

– Смотри, – Генри скинул покрывало с огромного зеркала, – оно выполняет роль портала, – парень протянул руку, и она исчезла в отражающей поверхности.

– Ничего себе! Это как? – я даже немного испугалась за конечность Генри.

– А вот так, – парень смело шагнул в зеркало и тут же вышел с другой стороны.

– Немыслимо!

– Специальный артефакт, вообще здесь полно артефактов и интересных штук, в детстве я тут практически жил. Вот диванчик, на котором я часто засыпал. Дядя всегда знал, где меня искать, если я приходил к нему на работу.

– А дядя брат отца?

– Верно, не зря же у нас одно имя рода.

– А родители чем занимаются?

– Они артефакторы, многое здесь дело их рук, точнее мама не маг, только отец. Она мастерски обрабатывает детали, а папа уже заряжает их магией и направляет функцию артефакта.

– Здорово, что они работают вместе! Если бы мои родители были так же объединены одним занятием, возможно, и не расстались бы.

– Сочувствую, – Генри неожиданно притянул меня к себе и обнял, не стала брыкаться – это было то, что мне сейчас нужно. Уткнулась носом в твердую грудь и вздохнула, от парня приятно пахло, и вообще в его объятиях мне было удивительно спокойно, не удержалась и обняла его талию.

Мы постояли так довольно долго, не двигаясь, словно в полусне. Атмосфера наполненной волшебством комнатки с неярким теплым светом способствовала романтическому настроению, в этот миг мне ужасно захотелось, чтобы меня поцеловали, захотелось почувствовать себя желанной, нужной девушкой, а не брошенной и забытой девочкой. Судорожный вдох и я поднимаю взгляд на Генри, он смотрит, не отрываясь, следя за всеми изменениями на моем лице. Легкая улыбка и сигнал принят, парень улыбается и наклоняется ко мне. Поцелуй превзошел все мои ожидания: нежный, ласковый, и все равно возбуждающий, самый лучший поцелуй в моей жизни, коснувшийся самой души.

– Подожди, – я все же нашла в себе силы отстраниться. – Не надо, пожалуйста.

– Почему, Эля? Тебе не понравилось?

– Понравилось, но я не могу спешить, я не хочу сейчас романтических отношений, понимаешь?

– С трудом, если нас тянет друг к другу, зачем чего-то ждать? – Генри похоже начал злиться.

– Мне очень хорошо, когда ты рядом, но я не готова пускать кого-то в душу, слишком она отравлена.

– Из-за твоего отца? – я кивнула.

– Но не все же такие, как он, если не рисковать, то можно всю жизнь провести в одиночестве.

– Я не говорю за всю жизнь, но мне все же нужно немного времени и свободы, пойми, мне уже сейчас хочется сбежать. Мне страшно.

– Меня ты можешь не бояться, никогда, слышишь, я не предам тебя и буду ждать, сколько потребуется.

– Давай оставим пока этот разговор, – решительно посмотрела на Генри, и он согласно кивнул, понимая, что давление ни к чему не приведет.

– Посидим? – парень показал мне на тот диван, на котором он спал еще в детстве. Изящный, но вполне удобный предмет мебели на удивление не был пыльным. Судя по всему, здесь работали артефакты-пыльники.

У меня вдруг заурчало в животе, что вполне закономерно, если не есть целый день. Обед и ужин я благополучно пропустила, было не до них, а теперь в покое и уюте голод решил напомнить о себе.

– Жаль тут нечего погрызть, все не съедобное, – пошутила я.

– Ты голодная? – Генри встрепенулся, я кивнула. – Так чего же молчишь, я кое-что прихватил.

Парень деловито полез в свой рюкзак, на который до этого момента я не особо обращала внимание, и достал какую-то коробочку, затем бутылочку.

– Надеюсь, ты не против вина и сыра, я взял их на всякий случай, – приятель, кажется, немного покраснел, хотя до этого держался вполне уверено. Видимо у него был план по моему соблазнению, но все пошло не так, как задумывалось.

– Только за! – мне было приятно, что Генри так внимателен.

Мы еще долго сидели на том диванчике, пили, ели, разговаривали. В основном о детстве, я рассказала о своих родителях. О маме чародейке-актрисе, об отце разведчике, о том, как хорошо было нам вместе, и как потом мой мир рухнул с их расставанием и до сих пор теперь отстраивается.

Генри тоже о многом рассказал, периодически вставая и притаскивая что-то показать мне из этой чудесной комнаты. Он говорил о том, как с детства мечтал быть чародеем, как любит мир искусства. Его слова отзывались в моей душе, я все удивлялась тому, как схожи наши мнения и представления о чародействе. Мы оба понимали, что это титанический труд, что достичь настоящего мастерства выходит далеко не у всех. Сошлись на том, что мы оба ценим правила, но обожаем исключения и на том, что рождение мага – это уже сказка, и мы против того, чтобы превращать сказку в биографию.

Мы, кажется, проболтали до утра. Не помню в какой момент заснула, но очнулась от легкого прикосновения губ к своему виску.

– Просыпайся, красавица, нам пора возвращаться.