В небесах принимают решение

Глава восьмая

Лиллиан не могла позволить себе печалиться о том затруднительном положении, в которое попала. Нужно было предпринимать какие-то действия. Вынув из чемодана одежду и развесив ее, она вышла на улицу. В газетном киоске купила газету, чтобы проглядеть объявления о найме на работу. Девушка понятия не имела, какая работа ей подходит. Она умела работать на компьютере и печатать на машинке, но о других обязанностях секретаря не имела представления. Она занималась благотворительностью, но эта работа ограничивалась обслуживанием заседаний совета и комитетов. Подобные навыки абсолютно не годились для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Нужные объявления занимали две с половиной колонки, но в основном это были предложения сельскохозяйственной работы. Лиллиан просмотрела объявления о сдаче комнат. Но и здесь ей мало что подходило.

Надеясь на счастливый случай, она отыскала в ящике комода телефонную книгу. И стала звонить.

Только в семь часов вечера, совершенно разбитая, Лиллиан вышла из своего номера. Сильно похолодало. Она ничего не ела, но голодной себя не чувствовала. Солнце сядет через два часа. И она решила побродить по городку, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями.

Завтра подыщет работу и новое местожительство. Она обязана сохранять спокойствие и оптимизм. Люди находят работу каждый день, снимают комнаты и сами зарабатывают себе на жизнь.

Получится и у нее. Должно получиться.

Создавалось впечатление, что ей совершенно не везет.

Лиллиан обратилась в четыре фирмы, в двух с ней беседовали, еще в одной попросили заполнить анкету. Она искала место официантки в каждом ресторане и в каждом кафе, которые попадались ей на пути. Спрашивала о работе и в обоих городских банках, но вакансий нигде не оказалось.

На четвертый день Лиллиан начала беспокоиться. Даже в самом дешевом мотеле приходится платить. Евгения до сих пор не прислала обещанные пятьсот долларов — Лиллиан дважды в день заходила на телеграф. Она попыталась устроиться на работу в городские мотели, включая и тот, в котором проживала сама, но ничего не вышло.

Наступила пятница, конец рабочей недели. Если и сегодня она не найдет работу, придется ждать до понедельника. И Лиллиан побежала в газетный киоск за свежей газетой.

Сердце у нее упало, когда она увидела, что новых объявлений нет. Стоп! Одно все же есть:

«Требуется: Девушки, чтобы разносить напитки, закуски и улыбки в известном ночном клубе. Нужны красавицы, но мы возьмем и просто честных, работящих и обходительных. Обращаться к Рою или Луизе в „Кантри мьюзик ревью Дядюшки Пеппера“ в любой день».

Кабак. Насколько ей было известно, подобные бары представляют собой сомнительные заведения, славящиеся пьяными драками и набегами полиции. Женщины редко посещают такие места, Тем более редко нанимаются туда на работу.

Кроме того, там бывает слишком много народу. Ракель частенько бывает в барах. Вероятно, Рай и Чад тоже. Не дай Бог, они узнают, что Лиллиан осталась без средств, а уж если им станет известно, что она работает в подобном месте, стыда не оберешься.

Подперев руками голову, Лиллиан уставилась на объявление. Что ж, с трудоустройством ничего не получается. По правде говоря, ей, приезжей, молодой, никогда не работавшей, мало кто захочет предложить хорошее место.

«Однако, если Ракель разорвет помолвку и вернется в Нью-Йорк, твоя ситуация может измениться к лучшему… чем дольше она остается в Техасе, тем меньше у меня желания быть великодушной к тебе… Твой отец связался с дрянной продавщицей…»

Лиллиан потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Евгения весьма недвусмысленно высказала свои намерения. Она не только хотела использовать Лиллиан, чтобы вернуть Ракель, но и дать выход своему гневу к внучке, которую ей пришлось терпеть все эти годы. Женщина, столько времени таившая злобу на беспомощного ребенка, не смягчится никогда.

Лиллиан перечитала объявление. Гордость существует только для богатых. Да, через два года у нее появится состояние, но сейчас в наличии меньше трехсот долларов. Лиллиан уже не верила, что Евгения пришлет ей обещанные пятьсот долларов, следовательно, она останется без денег еще до того, как получит первую зарплату.

И отчаяние вынудило ее принять решение. Она видела «Дядюшку Пеппера», огромное роскошное здание, нижний этаж которого был более старым, чем верхний. Над пристроенной частью красовался шатер в стиле Лас-Вегаса. «„Смоки Роуз“ выступает по пятницам и субботам». Это здание казалось одним из самых больших в городе, такой же огромной была и автомобильная стоянка близ него. Может быть, не так уж там и страшно.

Если она будет работать по ночам, то днем у нее останется время, чтобы искать себе другую работу. К тому же там наверняка богатая клиентура, щедрая на чаевые, а значит, есть надежда зарабатывать побольше.

Лиллиан снова просмотрела всю газету в надежде найти какое-нибудь другое объявление. К полудню она решила, что иного выбора у нее нет.

Рай закончил бумажную работу в шесть часов. Джои был у соседей и играл с детьми, стало быть, этот субботний вечер Рай может посвятить себе. Резкий женский голос, доносящийся из патио, вывел его из себя.

— Ты же знаешь, что я терпеть не могу эту ковбойскую манеру говорить «ага» и «не-а» вместо «да» и «нет», — возмущалась Роки.

Она вернулась на ранчо на следующий день после того, как Рай отвез Лиллиан в город, и сразу же сделала вид, что не заметила, как переехала Бастера. Когда Чад обвинил ее во лжи, она извергла фонтан слез и завопила так, что слышно было во всей округе.

С тех пор они постоянно ссорились. А когда не ссорились, Роки прямо-таки с остервенением отрывала Чада от работы и заставляла его все свое внимание исключительно ей. К счастью, Чаду все это начинало надоедать.

С каждым днем становилось все хуже. Еще немножко, и Роки исчезнет из их жизни. Рай никак не мог понять, почему эта девица до сих пор болтается здесь. Она ненавидела ранчо, ненавидела глушь, где отсутствуют «культура» и «цивилизация» — эти слова и понятия странно было слышать от Роки, которая обожала грязно ругаться и вести себя вульгарно.

Как же разительно отличались друг от друга сестры! Может, потому, что были лишь единокровными?

И, словно его эмоциям требовался небольшой отдых, Рай стал думать о Лиллиан. Он до сих пор ощущал тепло ее губ, которые на прощание поцеловал, до сих пор вспоминал робкую дрожь ее руки, которую пожимал перед отъездом.

А ее глаза! Такие огромные и… горестные.

Рай не желал гадать, почему ей так больно. Вряд ли свой отъезд она воспринимала как трагедию. Черт, ведь для нее пребывание у них на ранчо было сплошным кошмаром. И как он вел себя с ней: то говорил ей гадости, то вдруг бросался на нее с поцелуями.

В тот день, когда Рай отвозил Лиллиан в город, он понимал, конечно, что с ней что-то не так, но все равно оставил ее. Какая ерунда может показаться трагедией женщине, которую всю жизнь нянчили и баловали? И хотя Лиллиан оказалась абсолютно не такой, как он думал, она все равно пользовалась теми благами жизни, которых не было у него. Так что…

Сейчас она уже в Нью-Йорке, живет пустой веселой жизнью, занята исключительно собой. Он поступил жестоко, когда велел ей не возвращаться в Техас, но он был честен. Техас не для нее, и ему она тут не нужна.

Внезапно, почувствовав стыд, Рай вскочил из-за стола. Он так давно не был у «Дядюшки Пеппера». Ему необходимо чаще бывать на людях и давным-давно пора подумать о женитьбе.

В барах трудно найти жену, но «Дядюшка Пеппер» — совсем другое дело. Это единственное место, где можно встретить одиноких скучающих девушек и где можно послушать прекрасную музыку и потанцевать. Все ходили в этот клуб и от души веселились.

После всего происшедшего Раю требовалась разрядка. В такой чудесный вечер он вполне может там с кем-нибудь познакомиться. И если ему встретится хорошая женщина, она поможет ему забыть Лиллиан Ренард.

— Теперь твоя очередь, Лил!

Луиза Пеппер, совладелица «Дядюшки Пеппера», подмигнула Лиллиан и прищелкнула пальцами, стараясь перекричать шум оркестра.

Лиллиан улыбнулась хозяйке, но все ее внимание было приковано к подносу с напитками, который она, стараясь не уронить, несла от бара, пробираясь через шумную толпу. Стол, к которому она направлялась, казалось, находится в миле от нее.

В качестве новенькой Лиллиан приходилось обслуживать самые дальние от кухни столы и кабины. Ей помогали обслуживать эту часть клуба еще две официантки.

Лиллиан была расстроена: работает медленно, меню и цены не знает, слышит из-за грохота оркестра плохо… Луиза успокоила ее, что вскоре она научится читать по губам, а меню выучит наизусть.

Но от такого скопления народа у Лиллиан кружилась голова. Временами она с трудом пробиралась через толпу. Если бы не изучила план клуба заранее, она бы немедленно потерялась среди этого вавилонского столпотворения.

Меню она взяла домой и попыталась его запомнить. Но когда в шесть часов вечера приступила к работе, Луиза сообщила ей, что некоторые цены изменились. Она также добавила к меню три новых пункта. Лиллиан уже дважды в этот вечер взяла с посетителя меньше, чем требовалось. Недостачу придется возместить из своего собственного кармана.

Наконец Лиллиан добралась до места назначения. С вымученной улыбкой она поставила поднос на стол — и впервые не ошиблась, поставила напитки перед каждой из трех пар. Быстро взяв деньги и вручив сдачу, она поблагодарила посетителей за чаевые.

Обрадовавшись, что количество долларовых бумажек в кармане тесных джинсов, которые ей выдали, увеличилось, Лиллиан оглядела сидящих за двумя соседними столиками и побежала к бару.

Сидящий в другом конце зала Рай следил за блондинкой. Друзья сказали ему, что это новенькая. Играл оркестр «Смоки Роуз», и народу скопилось полным-полно. Девушка была очень далеко, и Рай никак не мог ее разглядеть.

Ладно, потом посмотрит. А сейчас его внимание привлекла Шелла Барнетт, очень симпатичная девушка, сидящая за соседним столиком в компании подруг. Она была учительницей и дочерью скотовода, привыкшей к той жизни, которую он так любил. Шелла — идеальная для него пара.

Но пока Рай пробирался к ее столику, чтобы пригласить на танец, ему вдруг расхотелось общаться с ней. А к тому времени, как довел ее до танцплощадки и обнял, он вообще потерял к ней всякий интерес. Дело в том, что Рай с раздражением понял, что предпочитает блондинок. Маленьких блондинок, которые абсолютно не уверены в себе, в отличие от высоких полногрудых брюнеток, которые прижимаются к нему с приводящей его в ярость фамильярностью.

После полуночи народ в «Дядюшке Пеппере» стал убывать. Раю удалось найти свободное место в кабине на территории блондинки. Но всякий Раз, когда пытался разглядеть ее, он видел лишь ее спину.

И эта спина ему нравилась. Девушка была маленькой, в тесных голубых джинсах и красной блузке с поясом — униформе здешних официанток.

Но несмотря на легкомысленный костюмчик, она держала себя подобно царственной особе — высоко поднятая голова и безупречная осанка. Двигалась с изяществом и с достоинством очаровательной школьницы, но несколько золотистых прядей, выбившихся из-под серебряной заколки на ее голове, вызывали в нем ассоциацию с мягкой, доступной женственностью. И еще она напоминала ему Лиллиан.

От нетерпения он был готов уже встать и просто подойти к ней, но тут она повернулась к нему в профиль. И ему почудилось, будто его ударили под дых.

Не соображая, что делает, Рай вскочил, чтобы разглядеть официантку получше. Один из приятелей крикнул ему:

— Любуешься новой девочкой? Ее зовут Лилли.

Рай перевел на него взгляд.

— Что?

Уилл нагнулся к нему через стол и попытался перекричать оркестр:

— Лилли. Из Нью-Йорка. Она еще плохо справляется со своими обязанностями, но мы ее прощаем: девчонка что надо.

Осознав, что он тупо пялится на своего друга, Рай заставил себя сменить выражение лица и сесть.

Уилл кивнул в сторону Лиллиан, и Рай повернул голову.

— Вон она идет. Залови ее, а я всех угощу.

Рай наблюдал, как Лиллиан лавирует между кабинок. В ушах соблазнительно позвякивали серебряные серьги с бирюзой. Ее макияж был совершенно не тот мягкий и классический, который она себе обычно делала.

С неодобрением Рай отметил, что ресницы у нее покрыты жирной черной тушью, веки намазаны синим с перламутром, лицо — нарумянено, а губы накрашены яркой красной помадой, под цвет блузки. Теперь она выглядела гораздо старше, сексуальнее и — проще.

Необъяснимая ярость охватила Рая. Не сознавая, что делает, он схватил Лиллиан за талию, когда она проходила мимо. Она резко остановилась и встретилась со взглядом Рая. Усталость в ее глазах сменилась изумлением, когда она узнала его. Лиллиан вспыхнула, и румяна на ее лице стали еще темнее.

Она попыталась вывернуться, но он не пускал ее. Вместо этого притянул ее еще ближе, внимательно разглядывая и отмечая другие перемены в ее внешности.

Сначала Лиллиан удивилась, затем пришла в ужас. Именно этого момента она и боялась, ибо Думала, что в таком громадном клубе ее не заметят. К тому же Луиза предложила ей сделать другой макияж, и Лиллиан надеялась, что это будет что-то вроде маскировки.

Но, глядя в разгневанное лицо Рая, она поняла, что он узнал бы ее в любом виде. Лиллиан не знала, что существует чувственное притяжение, и не смогла бы объяснить, почему оно возникает.

Но эта связь существовала, такая же реальная и сильная, как и хватка, с какой он обнимал ее за талию. И впервые за этот вечер она была благодарна оркестру за то, что тот играет слишком громко.

— Вам что-нибудь принести? — спросила она, радуясь тому, что невозможно услышать, как дрожит ее голос. Рай нахмурился еще больше.

— Что ты тут делаешь?

Она приподняла подбородок.

— Работаю. Что будете пить?

— Принеси нам по парочке бутылок пива, Лилли! — крикнул Уилл с противоположного конца стола, стараясь перекричать оркестр.

Почувствовав облегчение оттого, что ей больше не нужно глядеть в обжигающую синеву глаз Рая, Лиллиан улыбнулась Уиллу.

— Сию минуту. — Оглядев людей за столиком, девушка попыталась вырваться из рук Рая. Но он не отпустил ее. Она покраснела и выдавила улыбку мужчинам за столом, которых явно веселила происходящая сцена. — Пожалуйста, я обязана выполнить заказ.

Рай опустил руку, будто только об этом и мечтал. В то же мгновение Лиллиан побежала за пивом. А когда вернулась, он мрачно стал следить за тем, как она ставит пиво на стол. Уилл заплатил по чеку и щедрым жестом приказал оставить ей сдачу себе. Лиллиан поблагодарила и умчалась прочь, радуясь тому, что наконец свободна.

После этого у Рая лицо стало каменным. Ему было хорошо ее видно. И он следил за каждым движением девушки, приводя ее в смятение.

Когда Рай покинул клуб, Лиллиан вздохнула облегчением. Вскоре оркестр перестал играть, Рой объявил, что оставшиеся могут сделать последний заказ. К тому времени, когда последи посетитель ушел из клуба, Лиллиан так устала, что все расплывалось у нее перед глазами.

Ноги распухли и болели. Голова кружилась, а глаза слезились от табачного дыма. Одежда пропахла табаком, едой и пивом. Она никак не могла дождаться, когда сможет наконец принять душ.

К счастью, когда Луиза принимала ее на работу, Лиллиан хватило ума поинтересоваться, нельзя ли где-нибудь снять комнату. Луиза порекомендовала меблированную квартирку в том же здании. Так как Луиза позволила внести деньги всего лишь за две недели вперед, а не за месяц, Лиллиан согласилась.

Дешевая мебель была в хорошем состоянии, а комнаты чистыми. В кладовке хранились стиральная машина и утюг. Лиллиан пришлось дважды сходить за вещами в мотель, а затем купить простыни, полотенца, одеяло, подушку и мыло.

Выйдя из клуба, она заметила стоящий неподалеку пикап. Прислонившись к нему, стоял высокий ковбой, скрестив на груди руки. Широкие поля стетсона скрывали его лицо, но, когда он выпрямился и сделал шаг по направлению к ней, она узнала Рая.

Двойственное чувство охватило Лиллиан. Она была тронута и взволнована тем, что он ждал ее. Но ей было очень стыдно, что он нашел ее в клубе. Что ему надо?' Но поскольку Рай стоял у нее на пути, ей пришлось остановиться.

— На границе штатов есть кафе, — проворчал он. — Там можно перекусить в любое время.

Если это приглашение, то самое нелюбезное из всех, какие она когда-либо получала за свою жизнь. Внезапно Лиллиан стало страшно. Может, таким образом он пытается извиниться, уладить прошлые недоразумения, но, скорее всего, она ошибается, потому что ей так плохо, одиноко и больно.

Она холодно произнесла: «Простите?» — и сделала шаг в сторону, чтобы обойти его. Но Рай поймал ее за руку. Лиллиан замерла на месте, хотя держал он ее не крепко. Она чувствовала, как внимательно он смотрит на ее лицо.

— Что-то случилось?

От этого вопроса у нее перехватило дыхание Если бы он сказал что-нибудь плохое, если бы повел себя как подонок, она бы выдержала. Но нежное пожатие его руки, неподдельная тревога в низком голосе сломили ее внутреннюю защиту.

Ей понадобилось время, чтобы собраться с духом и заговорить.

— Тогда вы сказали, что забудете меня через неделю. — Ее дрожащий голос становился все выше. — Лучше бы вы так и сделали.

Пальцы Рая скользнули по ее руке и сжались, пробуждая в ней удивительные эмоции, на которые она старалась не обращать внимания. Но это было невозможно.

— Нам надо поговорить. Разреши мне пригласить тебя позавтракать.

— Я не голодна, — тихо запротестовала она. — И очень устала. Одежда пропахла кабаком…

— Тогда быстро прими душ и переоденься. Я подожду.

Они смотрели друг на друга. Она ощущала тепло его тела.

— Ну, пожалуйста, Лилли.

Лиллиан хотела отказаться, но Рай наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание у себя на щеке. Кожу стало приятно покалывать, и у нее подкосились ноги.

— Пожалуйста, — повторил Рай.

И она удивилась, поскольку знала, что это слово не из его лексикона.

— Зачем?

— Хочу поговорить с тобой.

— Я не уверена, что нам есть что сказать друг другу, — тихо возразила она.

— Тогда просто перекусим, — настаивал он. — Куда ехать?

Лиллиан отрицательно покачала головой, не желая говорить, где она живет. Но все же решилась:

— Никуда. Я сняла квартиру здесь же, на верхнем этаже.

Рай замер: местожительство девушки явно не понравилось ему.

— И вы это не одобряете, — тихо произнесла она и отошла от него. — Лучше нам забыть о свидании. Прощайте.

И двинулась прочь, но он опять поймал ее за руку.

— Прости.

Искренность в голосе Рая заставила Лиллиан заглянуть ему в лицо. Она пыталась разглядеть его глаза, прячущиеся в тени от полей его шляпы. Ей не хотелось так легко ему уступать, как прежде она уступала всегда и всем, и Лиллиан спросила:

— Вы не часто произносите такие слова, правильно?

— Правильно.

Признание будто повисло между ними. Лиллиан видела, как смягчилось всегда суровое лицо Рая, видела его глаза. У него был тяжелый и очень гордый характер. Он был слишком резок в своих суждениях. Так же, как и она. Еще до вчерашнего дня Лиллиан имела свое собственное мнение о ночных клубах и женщинах, которые в них работают. Даже сейчас, если бы у нее оказался выбор, она бы предпочла не работать в баре и не жить в такой квартире. Так какое она имеет право осуждать его за то, что он думает так же?

— Я устала. Если после душа я не приду в себя, тебе придется уехать и есть в одиночестве. — Увидев, как на его губах заиграла улыбка, она быстро добавила: — Я могу передумать и по другой причине.

— Можешь.

Воцарилось неловкое молчание, затем она повернулась и повела его к лестнице. Рай открыл перед ней дверь, когда она повернула в замке ключ.

Войдя внутрь, она зажгла свет. Сумочку она положила на столик в кухне.

— Хочешь содовой?

— Да. — Вымыв руки, она достала содовую и лед. Лед положила в бумажный стаканчик, туда же плеснула и содовой.

Оставив Рая в комнате, девушка пошла в спальню, закрыла за собой дверь и вошла в ванную. Смыв макияж и раздевшись, стала принимать душ. Горячая вода успокаивала. После душа она почувствовала себя такой сонной, что еле могла открыть глаза. Потом решила высушить волосы феном вышло еще хуже. Тепло фена успокаивало монотонное жужжание мотора убаюкивало ее.

Когда волосы высохли, Лиллиан села на край кровати и обнаружила, что не может двинуться с места. Неделя была тяжелой, новая работа тоже. Она не привыкла к такому шуму и беготне. Ей пришлось два вечера подряд провести на ногах. У нее все болело. И так хотелось спать, что она была не в состоянии даже что-либо соображать. Сон наваливался на нее, и она подумала, как было бы хорошо положить голову на подушку, вытянуться и полежать хоть чуть-чуть…

Рай слышал, как заработал фен. Подождав десять минут, он встал со стула и подошел к двери спальни.

Там стояла тишина, и он тихо постучал. На его зов «Лиллиан?» ответа не последовало, тогда он открыл дверь.

Девушка лежала, вытянувшись, на кровати. Она спала так крепко, что даже не пошевелилась, когда Рай подошел к ней. Он поднял ее фен, выключил его и положил на тумбочку.

Наклонившись, он тихонечко потряс ее. Она вздрогнула, но так и не проснулась, и он осторожно взял ее на руки. Потом постелил ей постель и аккуратно положил девушку на кровать.

Ему пришлось поправить на ней халат, но самым трудным оказалось оставить этот халат на ней. Особенно после того, как он понял, что под ним ничего нет. К тому времени, как она проснется, халат развяжется и распахнется, но Рай не желал этим воспользоваться. Он снимет с Лиллиан Ренард одежду, когда она будет полностью отдавать отчет в том, что происходит.

Рай укрыл ее, поправил подушку и посмотрел на ее лицо. У нее была такая чудесная кожа — гладкая и чистая. А брови и ресницы такие же золотистые, как и волосы. Легкий румянец на щеках и сочные розовые губы. И Рай еще больше возненавидел ее косметику теперь, когда разглядел, какая она красивая на самом деле.

И его затопили нежность и до боли сильное желание защитить ее.

— Что же случилось, Лилли? — прошептал он и погладил пальцем ее по щеке. Затем убрал руку и наклонился. Коснулся губами ее брови, потом не удержался и поцеловал в губы.

«Спокойной ночи, Принцесса»… Рай выключил свет и вышел из комнаты. Поставив содовую и лед в холодильник, он удостоверился, что там ничего нет.

Он, конечно, не из тех, кто сует нос в чужие дела, но все же проверил и буфет. Когда и буфет оказался пустым, Рай нашел объяснение пачке бумажных стаканчиков на столе. Мрачно он захлопнул за собой дверь.

Завтра он выяснит, почему Лиллиан Ренард подает крепкие напитки в кабаке и живет в дешевых комнатенках над баром. Если это каким-то образом связано с поведением Роки, ему придется очень серьезно поговорить со своим братом.