В ожидании чуда

3

Ожидая ее возвращения, Салли развернул колоду, бросил шелк на кофейный столик и стал рассматривать карты. Они были необычно больших размеров, с желто-коричневой рубашкой, на которой красовалось неприятно реалистичное изображение глаза — словно кто-то смотрел на него из карт. Картинки были нарисованы темными, приглушенными красками. Многие из них изображали людей или символизировали определенные понятия, например Справедливость или Воздержание. Каждый раз, когда он смотрел на эти картинки, он видел что-то новое, спрятанные в фоне рисунков предметы, например, сову, или перья павлина, или водную рябь. Однако, черт побери, что это значит, он не понимал.

Салли рассеянно тасовал карты, пока в комнату не вошли Джессика и Айрис. Его сомнения насчет этого дела, которые было утихли, вернулись с новой силой, стоило ему взглянуть на их лица. Он ожидал, что Айрис будет слегка испугана своей недавней выходкой; ожидал, что Джессика будет выглядеть смущенной или даже рассерженной на девочку. Но ни одна из них не должна была испугаться настолько, чтобы быть такой бледной и серьезной.

"Что там, черт побери, произошло в холле? " Глаза Айрис широко распахнулись при виде того, что он тасует колоду, и Салли остановился и протянул ей карты.

— Слишком большие карты для таких маленьких ручек. Они ваши?

— Они принадлежали моей маме. — Айрис взяла их и прижала к груди, словно защищая свое достояние. — Она умерла давно, поэтому, наверное, они теперь мои.

Иногда Салли ненавидел свою работу. Сейчас как раз был такой момент.

— Присядь, Айрис.

Джессика ободряюще сжала плечо Айрис и встала с ней рядом, когда девочка села на один из полосатых стульев. Айрис сидела, выпрямив спину, словно палку проглотила, и была очень похожа на подсудимую, ожидающую приговора. Салли перевел взгляд выше, на Джессику. Она медленно подняла голову, и ее глаза еще секунду сохраняли мягкое и доброе выражение, а потом она превратилась в тигрицу-мать. Прошло несколько секунд, прежде чем Салли понял, что пауза слишком затянулась.

Он стал напротив девочки и, скрестив на груди руки, задал очевидный вопрос:

— Это ты звонила прошлой ночью в полицию? Назвалась мадам Евангелиной и сообщила, что твоего отца собираются похитить?

Она опустила глаза.

— Да, сэр.

— У тебя есть причины беспокоиться об отце?

Айрис подняла глаза на Джессику, но он не мог определить, за поддержкой или за советом.

— Нет.

— Почему ты позвонила, Айрис? — настаивал он, и присел перед ней на корточки, так что ей пришлось смотреть на него, а не на Джессику. — Ты разозлилась на отца? И сделала это, чтобы на тебя обратили внимание?

— Конечно, нет! Я же не маленькая! — Она уже немного пришла в себя, и это заставило его перестать чувствовать себя таким уж плохим парнем. Айрис провела кончиками пальцев по картам. — Иногда у меня бывают предчувствия. У мамы они тоже случались. Все говорят, что в этом мы с ней похожи. Вчера у меня было одно из таких предчувствий.

— Давай выясним все до конца, — сказал Салли, пытаясь справиться с раздражением. — Ты позвонила в полицию изза предчувствия?

В первый раз Джессика подала голос, и ее глаза послали ему предостережение, требуя отступить.

— Да, предчувствие, Салли. Это слово, означающее интуицию. Вам известно значение хотя бы одного из них, а?

— Да. — Салли перенес свое внимание на Джессику. Он не был намерен отступать. — Это когда мне кажется, что мне лгут, а я не могу этого доказать?

Не разобравшись в игре слов взрослых, Айрис возразила:

— Но я не лгу! Это было именно одно из моих предчувствий. Я пробовала гадать на картах, чтобы посмотреть, в чем дело, но на этот раз они не помогли. Линкольн и Роза не хотели меня слушать. Ну, Линкольн выслушал, а потом рассмеялся. Роза перекрестилась, как всегда поступает, когда у меня появляется предчувствие. И тогда я решила, что должна что-то предпринять сама, пока с папой не случилось ничего плохого.

Ее большие глаза подозрительно заблестели. Салли спросил себя, стоит ли Фил Мун-ро ее слез. Видит Бог, его собственный отец никогда не стоил даже мимолетной мысли, не то что настоящей тревоги. Страх Айрис внушал ему тревогу, лишал покоя его самого.

— Айрис, может, ты подслушала нечто такое, что тебя испугало? Был какой-то неприятный телефонный звонок?

Она" снова взглянула на Джессику и ответила:

— Нет, сэр.

— Айрис, смотри на меня, а не на мисс Дэниелз, — резко приказал он. — Ты уверена?

— Да, сэр. Это только предчувствие. Салли ответ не удовлетворил, но он пока оставил эту тему.

— Почему ты не сказала полиции, кто ты такая в действительности?

— Испугалась, что делаю что-то не то. Или что папа рассердится. А у полицейского был голос… болвана. Просто полон отрицательной энергии. Я ему сказала, что я — мадам Евангелина и поскорее повесила трубку.

"Отрицательной энергии? " — про себя повторил Салли. Девочка даже содрогнулась, произнося эти слова. Несмотря на то, что она так часто бросала взгляды на Джессику в поисках поддержки, это не было заранее отрепетированным представлением. Малышка Айрис была ученицей чокнутых чародеев атомного века.

Салли встал и прошелся по комнате, спрашивая себя, почему его удивляет то, что день заканчивается точно так же, как начался, — в обществе чокнутых.

К несчастью, у него в затылке снова возникло это ощущение покалывания — то, которое предвещало грядущие неприятности. Что-то тут было не так, но он не мог точно определить, что именно. Возможно, его инстинктам просто необходимо больше времени, чтобы приспособиться к жизни за пределами "страны нехороших парней". Он так привык, что ему лгут, что всегда ждет самого худшего. Даже от детей.

— Мистер Кинкейд, я не хотела неприятностей.

— Она не хотела, — мгновенно поддержала ее Джессика. — Разве мы не можем просто забыть об этом?

Услышав ее вопрос, он остановился. Предложение было соблазнительным, хотя бы по той причине, что давало ему возможность уйти и оставить эту даму своей должницей. Обернувшись к собеседницам, Салли был поражен контрастом между ними. Джессика была настолько же темной, насколько Айрис светлой. Одна излучала сексуальность, другая едва вышла из возраста разбитых коленок и плюшевых мишек. Но больше всего ему внушало тревогу его ощущение, что груз вины женщины так же велик, как невиновность девочки.

Конечно, Айрис ничем даже отдаленно не напоминала тех плохих парней, с которыми он обычно имел дело. Но какими бы искренними чувствами ни были продиктованы ее поступки, поступила она плохо. Ему придется заставить ее понять, насколько плохо она поступила, когда позвонила в полицию, не имея достаточных оснований, и отвлекла серьезных людей от серьезной работы. Его долгом было оборвать карьеру мадам Евангелины и внушить Айрис страх Божий.

Так почему же он чувствует себя настоящим людоедом? Потому что только монстры пугают детей. Салли знал о монстрах все. Он прожил с одним из них шестнадцать лет и почти столько же времени уже ведет на них охоту. И потом его не покидало ощущение, что за видимым фасадом кроется нечто большее.

Приняв, наконец, решение, он повернулся к Джессике.

— Айрис обратилась в полицию с ложным заявлением. Обычно такие вещи не оставляют без внимания.

Джессика выпрямилась, так как поняла, что именно он старается сообщить, но так, чтобы Айрис не поняла. Ее губы едва успели беззвучно с облегчением произнести "спасибо", как Салливан уже повернулся к девочке.

Наблюдая за ним, Джессика спрашивала себя, знает ли он, какое у него смущенное выражение лица. Очевидно, для него не было обычным делом читать нотации детям. Джессика полагала, что ему гораздо привычнее подставлять себя под пули.

— Айрис, ты знаешь, что значит поговорка "Не кричи "волки"? — резко спросил он.

— Да, сэр.

— Хорошо. Потому что именно так ты и поступила, когда отмочила эту свою шуточку. Я потратил зря целый день, расспрашивая людей, у которых нашлись бы дела получше, чем беседовать со мной по поводу розыгрыша.

— М-мне очень жаль.

— В следующий раз, если тебе вдруг действительно понадобится помощь и ты позвонишь в полицию, мы можем тебе не поверить.

— Я об этом не подумала.

— Ну, подумай об этом, а заодно подумай и о тех деньгах, которые потратили на тебя из городского бюджета. О сумме, которую, возможно, попросят возместить твоего отца.

— А я не могу выплатить вам эти деньги из моих карманных? Мне не жалко. У меня уже много отложено.

Какое-то мгновение Салли выглядел растерянным, словно из него выпустили весь воздух. Джессика понимала, как он себя чувствует. Айрис умудрялась несколько раз лишить ветра н ее паруса. Она была необычным ребенком, в ней удивительным образом смешались наивность и мудрость. Она могла посмотреть на человека таким взглядом, который проникал прямо ему в душу. Салли тоже это умел, но он не только смотрел на нее. Он еще и разговаривал с ней; он к ней прикасался; он заставлял ее нервничать.

Салли сделал многозначительную паузу, чтобы до девочки дошел смысл его слов, потом скрестил на груди руки и сказал:

— Даже если ты возместишь городу расходы из твоих карманных денег, все равно отцу придется рассказать об этом инциденте. Это дело серьезное.

— Да, сэр, я понимаю, — ответила Айрис и поникла на стуле.

— Вместо того чтобы везти тебя в город, я оставлю тебя под опекой мисс Дэниелз. — И услышав вздох облегчения Айрис, сопровождаемый радостной улыбкой, он прибавил: — Но если подобное повторится, ты предстанешь перед судом.

Улыбка на ее личике моментально погасла. — Да, сэр.

— И ты предупреждена об ответственности за подобные "шалости", — твердо прибавила Джессика, надеясь, что правильно реагирует на лекцию Салли. На него это, по-видимому, не произвело никакого впечатления.

— Можно вас на минутку? — Он ткнул в нее пальцем и кивнул головой в сторону прихожей. — Мне надо вам еще коечто сказать.

— Разумеется, — тихо пробормотала она, покорно следуя за ним.

Оглянувшись, Джессика увидела, как Айрис соскользнула со стула и начала раскладывать карты на кофейном столике. Но не успела спросить, что все это значит, так как Салли взял ее за руку и потащил мимо оставленного багажа, прямо в душную летнюю ночь.

Хотя с океана дул ветерок, он не приносил облегчения, а лишь нагнетал жаркий воздух. Салли продолжал тащить ее за собой, невзирая на жару и на ее сопротивление. Он был копом и явно привык контролировать ситуацию.

Он не остановился до тех пор, пока они не дошли до изгиба подъездной дорожки, которая делала петлю по двору перед домом и поворачивала назад к воротам. Тут он, словно нехотя, отпустил ее руку. Как и во время предыдущего рукопожатия, он задержал ее руку на секунду дольше, чем диктовалось необходимостью. От подушечек пальцев на коже остались теплые следы.

— Честно предупреждаю, Джесси. Я собираюсь присматривать за вами обеими.

— Меня зовут Джессика, — сообщила она ему, с трудом удерживаясь от желания потереть руку в том месте, к которому прикасались его пальцы. — Не хочу показаться неблагодарной, внимание такого занятого мужчины трогает, но почему такая честь? Ничего ведь не случилось. Я ее предупредила. Дело закрыто.

— Считайте это интуицией. Знаете, такой синоним слова "предчувствие".

— Бросьте, Салли, — с упреком произнесла она, и в ее голосе невольно прозвучало раздражение и страх, что он захочет копать дальше. — Ничего в этом нет, кроме слишком богатого воображения маленькой девочки.

— Тогда вы не должны возражать против того, что я иногда буду заезжать, пока не смогу окончательно убедиться в этом.

— Ну, это зависит от того, как часто вы собираетесь заезжать, — усмехнулась Джессика и принялась убирать с лица растрепанные ветром волосы. — Боюсь, что часто, так как вы не производите на меня впечатления человека, которого легко убедить. Ой!

Прядь волос зацепилась за замочек ее наручных часов. Она еще раз охнула и застыла с поднятой рукой, не желая больше выдергивать волосы и чувствуя себя в глупом положении. Не ожидая ее просьбы, Салли протянул руку, распутал прядку и заправил ей за ухо. Его пальцы мягко провели по ушной раковине, и она снова почувствовала себя пойманной в ловушку сказочной страны ощущений, созданной этим прикосновением. Оно было слишком мимолетным, чтобы пробудить чувственность, но продолжалось слишком долго, чтобы его проигнорировать. Предвкушение взметнулось в ней вихрем и исчезло, когда он убрал руку.

— Меня нелегко убедить, Джессика, но вы не волнуйтесь. Ведь вам нечего скрывать, не так ли?

"Еще как есть", — подумала Джессика. Перспектива скрывать что-то от Салли вызывала у нее тревогу. Он опять стоял слишком близко. Его фигура была настолько внушительной, что даже мрак летней ночи не мог поглотить ее. Намеренно или случайно он выбрал одно из немногих мест, которое не заливали светом прожектора. Джессика думала, что поступки Салливана Кинкейда редко бывают случайными. Он производил на нее впечатление целеустремленного и весьма жестокого человека.

Разведя руки в стороны, Джессика произнесла с самым красивым протяжным техасским выговором, на который была способна, пытаясь уйти от ответа с помощью шутки:

— Ну что бы я стала скрывать?

— Дорогая, у всех есть, что скрывать.

— Кроме вас, конечно, — кисло заметила она, опуская руки.

— Нет, полагаю, у меня за душой даже больше, чем у многих других.

Салли пожалел о вырвавшихся словах, как только произнес их. Он не собирался быть честным, и уж, конечно, не с этой женщиной, которую он едва знал и подозревал… в чем-то. Освещение было слишком слабым, чтобы доверять мелькнувшему в ее глазах пониманию, когда она услышала его признание. Затем на лицо опустилась знакомая спокойная маска, словно забрало у средневекового рыцаря, и она рассмеялась.

— Женщины действительно клюют на эту реплику?

— Реплику?

— Когда вы изображаете из себя загадочного мужчину, который страдает от глубоко личной драмы и ищет задушевную подругу, которая смогла бы его понять?

— Ах, эта реплика? Да, она в большинстве случаев срабатывает, — солгал он. По правде говоря, Салли не знал, срабатывает она или нет. Он никогда не пробовал применить ее на окружающих: — На будущее хотелось бы знать, на какую реплику вы бы клюнули?

— О, я не клюю на наживку. — Ответ прозвучал быстро и окончательно.

— Тогда, наверное, единственной надеждой остается поймать вас в ловушку.

Когда Салли бросил наугад эту шуточку, ему показалось, что выражение ее лица стало немного испуганным, и у него снова мелькнуло смутное подозрение. Эта леди его боится. Интересно, почему? Что она скрывает?

Джессика быстро пришла в себя и вытянула губы трубочкой, сосредоточенно рассматривая его. Подергала себя за вырез шелковой блузки и, наконец, посмотрела ему в глаза. Она могла бы давать юным леди уроки обольщения.

— Поймать меня в ловушку? Можете попытаться, но вам тут ничего не поймать, кроме этого смехотворного "дела". Поэтому заходите в любое время, когда захотите, Салли. Мне не терпится заглянуть в будущее и увидеть, как ваше "дело" лопнет.

Его не обманула ее внезапная готовность изобразить из себя обольстительницу; очевидно, она намеревается предложить ему себя в качестве нелегкой добычи, чтобы отвлечь его внимание от Фила Мунро. Чтобы сделать игру еще интереснее, он дал ей совет:

— Вместо того чтобы заглядывать в будущее, лучше почаще поглядывайте назад. Обычно я играю не по правилам.

— Какое совпадение. Я тоже. Спокойной ночи, детектив.

— А-а… мы неожиданно вернулись к "детективу". Как это произошло? Мы ведь так хорошо ладили.

— Ко мне вернулся здравый смысл, — объяснила она и направилась к освещенному дому.

Салли не выдержал и рассмеялся:

— Спокойной ночи, мисс Дэниелз. Попросите мистера Мунро связаться со мной.

— Как только он объявится.

— Чем скорее, тем лучше, — крикнул он в ее удаляющуюся спину.

Джессика проскользнула в дом, не оглядываясь. Оставшись в темноте, Салли понял, что походка этой женщины, нарочито вызывающе покачивающей бедрами, будет навязчиво стоять у него перед глазами весь остаток ночи. Как она и рассчитывала. Она — темная и таинственная — загадка. Нет, хамелеон будет более точным словом — то холодная, то через минуту застенчивая, а еще через секунду вызывающе кокетливая. И эти перемены никакому объяснению не поддаются.

Непоследовательность интриговала его так же сильно, как раздражали совпадения. И в данный момент Джессика была единственной волнующей проблемой на этом острове, который процветал в тишине, спокойствии и скуке обыденной жизни.

Салли покачал головой и пошел по длинной дорожке к своей машине. И остановился только для того, чтобы заглянуть в окно взятой ею напрокат машины. Как он и надеялся, пакет с данными клиента был небрежно брошен на приборную доску.

Оглянувшись и убедившись, что никто не смотрит в его сторону, Салли придвинулся к лобовому стеклу вплотную и прочел повернутое вверх ногами название компании, напечатанное крупными буквами на обложке. Хорошо. Солидная федеральная компания, соблюдающая принятые правила и заставляющая своих клиентов заполнять все документы в трех экземплярах.

У компании по прокату автомобилей должно быть достаточно информации, чтобы указать ему нужное направление дальнейших действий. Он попросит одного из старых приятелей в Хьюстоне нанести им визит завтра с утра пораньше. И к полудню у него уже будет с чего начать охоту на мисс Дэниелз. Он рывком развязал галстук и пошел к своей машине.

Еле слышный внутренний голос, к которому он редко прислушивался, предостерегал его, что Джессика затронула в нем нечто такое, что лучше не трогать, не выпускать наружу из темных глубин подсознания. Другой голос, которого он всегда слушался, говорил ему, что уже слишком поздно беспокоиться об этом.

Игра началась.

Айрис сосредоточенно разложила карты, перетасованные детективом. Этот человек не давал согласия стать объектом гадания. Возможно, он не сосредоточивался и не фокусировал внимание перед тем, как тасовать колоду, и в результате область гадания могла стать слишком обширной. Но неточное гадание все же лучше, чем вообще никакого.

Особенно сейчас, когда у нее появилось предчувствие, что ей, чтобы найти папу, необходимы они оба, и Джессика, и Кинкейд. Когда они вместе находились в этой комнате, она чувствовала два потока энергии, а не один. Каким-то образом они были связаны. Это она знала точно; просто чувствовала.

Глядя на то, как ложатся карты, Айрис все шире раскрывала глаза. Когда последняя карта легла на место, она отложила в сторону колоду и стала их рассматривать — искать закономерности и линию его судьбы. Тяжело вздохнув, Айрис подумала, что Джессике это очень не понравится.

Она уже рассердилась из-за этих телефонных звонков. Конечно, Айрис рассчитывала, что гнев Джессики пройдет, так что это ее не слишком беспокоило. А вот печаль в ее глазах и в душе ее действительно беспокоила; от нее так легко не избавишься. Когда она взяла Джессику за руку, то отчетливо почувствовала в ней пустоту и сожаление. Возникло странное ощущение, что Джессика не является цельной личностью.

Айрис сжала шар гармонии, висящий у нее на шее на серебряной цепочке. Это движение вызвало еле слышный мелодичный перезвон, который всегда ее успокаивал. У нее промелькнула мысль, не подарить ли его Джессике.

В это мгновение дверь распахнулась и снова захлопнулась от порыва отрицательной энергии. "Наверное, не надо этого делать", — решила Айрис. Сейчас он необходим ей самой.

Отведя Джессике достаточно времени, чтобы пройти из прихожей к кофейному столику, Айрис заявила:

— У нас возникла одна проблема.

— У нас появилась одна проблема? — с иронией повторила женщина, подойдя и остановившись рядом с ней. — Всего одна, Айрис? Считай, все четыре. Первая: по-твоему, твой отец исчез с лица земли потому, что не позвонил, как обычно, тебе в воскресенье, чего прежде никогда не случалось. Вторая: я имею дело с полным подозрений детективом, потому что ты сделала глупость и позвонила в полицию.

Джессика села, облокотилась локтями о колени и обхватила ладонями голову.

— Салли был прав насчет тебя. Ты — Златовласка, что приводит нас к проблеме номер три: не могу поверить, что ты позвонила в ЦРУ перед тем, как звонить в полицию!

— Я же уже объяснила. Я не знала, что они такие холодные, пока не почувствовала это, поговорив с ними.

— Конечно. Все это совершенно разумно. В ЦРУ холодные люди. Полицейские полны отрицательной энергии, и только мне повезло — я была "именно то, что надо".

— Правильно. Как только я услышала ваш голос, поняла, что только вы можете найти папу.

— Ну, это уже проблема номер четыре: возможно, у меня всего сорок восемь часов на то, чтобы найти твоего папу, пока полиция не поймет, что он и правда исчез и не напустится на мадам Евангелину и Джессику Дэниелз как на основных подозреваемых в деле о его исчезновении.

Нахмурившись, Айрис покачала головой и подняла глаза от карт таро.

— Гм… Мне кажется, вы не располагаете таким количеством времени. Он уже начал вас преследовать.

— Это мне тоже ясно. Этот парень, вероятно, преследует любой объект в юбке. — Она дернула за обшлага своих шорт цвета хаки. — Или в шортах.

— Я не это имела в виду. — Айрис сделала глубокий вдох и выложила все напрямую. — Он охотится именно за вами. Идет по следу.

— Откуда ты это взяла?

Айрис указала на разложенные перед ней карты.

— Он брал в руки карты, поэтому я смогла на него раскинуть.

— Здорово! Может, достанем планшетку для спиритических сеансов и с помощью духов найдем твоего папу? — Джессика вздохнула, понимая, что говорила слишком резко, и наклонилась вперед. При этом ее волосы с белой прядью задели кофейный столик. — Айрис, я не верю в карты таро и хрустальные шары. Вся эта чепуха, которую мы несли насчет твоего "предчувствия" и карт, предназначалась только для того, чтобы одурачить Салли. Чтобы избавиться от него.

— Вы тоже есть в раскладе. — Айрис знала, что это привлечет ее внимание. Люди любят слушать о себе.

— Я?

Айрис взяла карту и подала Джессике.

— Императрица.

Джессика неуверенно взяла карту и посмотрела на нее, удивленная чувственностью изображения. Доминирующей фигурой на рисунке была обнаженная женщина, стоящая на лодке в форме полумесяца со змеей, обвившейся вокруг одной руки; в другой она держала нечто вроде жезла.

— Папа знает, что у тебя есть эти карты?

— Конечно! На них нет ничего такого, чего я бы не видела на уроках по сексуальному воспитанию. Мне уже двенадцать.

— Правильно. Двенадцать. Обнаженные дамы со змеями в шестом классе. И где я только была? — Она вернула девочке карту. — Так я должна почувствовать себя оскорбленной или возгордиться?

— Испугаться. Карты старших арканов означают нечто вам не подвластное. Вы не можете помешать тому, что должно произойти между вами и детективом, — серьезно объяснила Айрис.

Джессика с улыбкой произнесла:

— Поверь, я полностью контролирую ситуацию.

— У вас нет ни одного шанса. — Айрис заправила за ухо прядку волос и начала показывать на карты. — Вот. Эта карта, где все начинается. Она такая сильная, что с ней бессмысленно бороться. Он охотник, который ищет добычу, чтобы спастись от собственной тьмы. А венчает все Колесо Счастья, а это означает — что-то случилось, и в действие приведены космические силы. И в этом, вероятно, проблема моего папы. Видите эту руку, которая тянется, чтобы схватить колесо?

Ошеломленная разыгранным Айрис представлением — Джессика не знала, как еще это назвать, — она спросила:

— Откуда тебе все это известно?

— Я читала о таро.

— В книгах всего этого прочесть нельзя, — возразила Джессика.

— Конечно, можно. Нужна только хорошая память. А у меня она есть. Я прочла две толстые книжки об одной этой колоде, и еще прочла все о символах, и цветах, и о нумерологии, и "Аи Чинг". Это все есть здесь, в картах. После того как запомнишь все значения, нужно только читать картинки и символы — Айрис подняла глаза, чтобы посмотреть, готова ли Джессика слушать дальше. Джессика кивнула.

— Ладно, — сказала Айрис, — если вам интересно, слушайте. Появляется Императрица. Так он представляет себе ситуацию. Она — карта страсти, энергии. И любви. Я не имею в виду любовь, как в день святого Валентина, "чмок-в-щечку". Я говорю о великом чувстве. Оно представлено водой. Видишь, как она качает лодку.

Втянутая против воли в эту странную игру, Джессика мысленно провела линию к Салли и почувствовала, как тяжело запульсировала кровь в венах.

— Ему не нравится, что лодка раскачивается, — высказала она свое предположение.

— Не нравится, как ее раскачивает Императрица. Это слишком реально. Он не любит реального. А вот чего он боится. — Девочка постучала пальцем по другой карте. — Ему не нравится быть человечным. Он боится дьявола в себе самом, но его притягивает Императрица, а она-то очень даже реальна. Она и плохая, и хорошая.

Сердце Джессики забилось неровно. — Ч-что?

— О, я не хотела сказать, что вы плохая. Императрица человечна. Эта змея изображает, — Айрис нахмурилась и закрыла глаза, стараясь найти нужное слово, — превращение! Потому что меняет кожу. Это ведь перемена, правильно? Некоторые говорят, она также означает зло, что желание и зло являются частью карты Императрицы, так же, как и любовь.

— Та часть, которую она пытается отстранить от себя, — прошептала Джессика.

— Правильно! Действительно, похоже, что она отстраняет от себя змею. Или пытается. Я раньше этого не замечала. Только из этого ничего не выходит.

"Знаю", — мысленно согласилась Джессика.

— Айрис, какое отношение все это имеет к исчезновению твоего отца? — не выдержала она.

— Все в этом раскладе карт указывает на вас. Детектив ничего не видит, кроме вас. Не знаю, что вы сделали, что его насторожило, но он думает, что вы — ключ ко всему. Карты говорят о преследовании и восстановлении справедливости. Он — охотник. Если он охотится, то охотится на вас. Ну, еще фигурирует его отец, но это в прошлом…

— Где?

— Вот этот. Это единственная карта другого человека в раскладе. Это Первосвященник. Он похож на могущественную фигуру отца. Очень сильная фигура, но карта перевернута вверх ногами. — У Айрис было мрачное лицо. — Это значит, чтото в их отношениях было плохое. Очень плохое.

Джессика вздрогнула, вспомнив, как Салли сказал, что ему есть что скрывать, даже, может быть, больше, чем многим другим. В комнате воцарилась тишина, так как Айрис ждала ее следующего вопроса.

Но Джессика велела ей убрать карты. Она больше ничего не хотела знать о Салливане Кинкейде. И о том, что между ними существует какая-то загадочная связь.

"Вот это да! " — сказала она себе, сообразив, в какую ловушку угодила. Как бы убедительно Айрис ни сплела свой рассказ, эти карты — всего лишь игра. Они ничего не могут рассказать ей о Салли. Она не поверила ни единому слову. Ни единому.

— Мне необходимо взглянуть на деловой календарь твоего отца и на его бумаги. Может быть, смогу напасть на след. Где его рабочий кабинет?

— Рядом с комнатой, где телевизор, но он всегда заперт.

— А у кого ключ?

— У папы.

— А у экономки или у Линкольна есть дубликат?

— У Линкольна нет, а Роза далеко. Она в последнее время уходит на ночь домой, чтобы ухаживать за матерью.

— Ладно, будем импровизировать. — Джессика остановилась в прихожей, расстегнула "молнию" одной из сумок и вытащила набор отмычек. — Показывай дорогу.

Кабинет находился в задней части дома, рядом с комнатой, набитой всевозможной аппаратурой, стояли два телевизора с большими экранами, а одну стену занимали видеомагнитофоны. Там и проигрыватели для лазерных дисков. Легкие пастельные тона, господствующие в остальной части дома, уступили место ярким зеленым и темно-красным оттенкам. Перешагнуть порог этой комнаты было все равно, что перейти границу между разными, но мирно сосуществующими странами.

Айрис внезапно остановилась. Она положила руку на плечо Джессики и молча показала на двойные двери в левой части комнаты. Они вели в кабинет.

Одна половинка была приоткрыта.