В ожидании чуда

6

— Черт побери, Кинкейд! Иди сюда!

Многие детективы хьюстонского полицейского участка испуганно подпрыгнули на своих стульях, только Салливан Кинкейд не был удивлен вспышкой гнева своего бывшего капитана. Джессика тоже не дрогнула. Она сидела рядом с Айрис и держала девочку за руку, положив ногу на ногу, бесстрастная и такая же далекая от него, какой была до поцелуя. Единственная трещина в ее броне со времени того поцелуя появилась в ту долю секунды, когда она повернулась к нему после того, как они обнаружили "Мерседес".

Внезапно на Салли вновь обрушилось желание вывести из равновесия, встряхнуть и растормошить Джессику Дэниелз, причем такое же сильное, как в ту первую ночь. И это было плохо. Желание одним рывком уничтожить ее внутреннюю отстраненность увело бы его туда, куда он не мог позволить себе уйти, например, к таким же эпизодам, как в офисе Мунро. Это была игра в подчинение себе другого человека, установление над ним контроля, которая не привела бы ни к чему хорошему. Желание покорить ее пробудило бы в нем худшие черты характера.

Что отец, что сын. Яблоко от яблони… Поэтому Салли приобрел привычку избегать женщин, которые действовали на него на более высоком уровне, чем плотские отношения. Он с досадой покачал головой. Некоторые привычки не стоит ломать.

— Кинкейд! — снова завопил его бывший босс.

Салли усилием воли оторвал свои мысли от Джессики и вздохнул, словно приговоренный к смертной казни. Пора было отправляться на расправу. Этот нагоняй был неизбежен, начиная с того момента, как он позвонил в участок, где прежде работал, и вызвал оперативную бригаду. Древние металлические ролики протестующе взвизгнули, когда он оттолкнулся вместе с креслом от свободного стола, за который сел, когда давал показания.

Питер Килин, последний из длинною списка напарников Салли за все годы работы, сочувственно взглянул на него и выразил соболезнования.

— Если не переживешь этого, хочу, чтобы ты знал… Я как следует позабочусь о твоей леди и о той красивой хромированной сорок пятой модели.

Несомненно, всплеск ярости был вызван чувством собственника, которое Салли испытывал к Джессике. Он не улыбнулся, проходя мимо Питера, а ответил:

— С чего бы это я стал оставлять тебе наследство, Питер? Ты мне даже не нравишься.

— Эй, старик, ты же не можешь забрать все с собой.

— Могу, будь уверен, — бросил Салли через плечо. — Я заключил сделку с дьяволом.

— Черт побери, Салли, ты сам и есть дьявол.

— Мой папа всегда это говорил.

Не утруждая себя попыткой поправить галстук, он вошел в кабинет капитана Харлана Робертсона. Аккуратно повязанный галстук не способен был заметно повлиять на дурное настроение этого человека. Могла бы помочь поза виноватого ручного пса, но Салли никогда не мог изобразить его с достаточной степенью искренности. А Харлан слишком хорошо его знал, чтобы купиться на подобное представление.

— Закрой дверь.

— Есть, сэр. — Салли повиновался и толкнул дверь каблуком своего ковбойского сапога, захлопнув за собой. Старомодные металлические венецианские жалюзи, закрывающие окно в общее помещение участка, задребезжали, когда дверь с размаху стукнулась о косяк.

Салли не отрывал взгляда от человека, который не только некогда был его капитаном, но также одним из немногих, кому он доверял настолько, чтобы называть своим другом. Не то чтобы они позволяли столь тривиальному понятию, как дружба, мешать их делу. Его бывший босс был единственным, кто знал истинную причину ухода Салли из отдела по расследованию особо тяжких преступлений.

Харлан выглядел примерно таким же здоровяком, как исхудавший марафонец. Несмотря на туго накрахмаленную ткань, сорочка свободно болталась вокруг его худого тела. Как и все остальное, губы Харлана были тонкими, а в плохом настроении сжимались в едва заметную полоску.

"В данный момент, — решил Салли, — бывший босс просто в отчаянии. Губы его совершенно исчезли".

Прежде чем заговорить, Харлан метнул взгляд на один из двух стульев в кабинете, отдавая молчаливый приказ. Салли сел, откинулся на спинку и забросил одну ногу на другую. Явно отказавшись от соблюдения формальностей, Харлан выругался и перешел прямо к делу.

— Салли, предполагается, что ты сейчас должен выписывать квитанции на штраф в Джерико, а не ввязываться в дела о пропавших людях. Зачем ты вернулся в мой город?

— Может, осматриваю достопримечательности? — Салли откинулся назад и сплел пальцы на животе. Так как Харлан не улыбнулся, он продолжил: — Кто-то же должен ловить плохих парней.

— Это не обязательно должен всегда быть ты.

— Почему бы тебе не сказать это плохим парням? Я не выбирал это дело. Оно само меня выбрало. Должен признаться тебе, Харлан, оно заставляет меня нервничать. По правде сказать, очень даже сильно нервничать. У меня нехорошее предчувствие.

— О Господи! — прошептал Харлан и потянулся за бутылочкой аспирина на этажерке за своей спиной. К сожалению, интуиция Салли стала среди полицейских легендой. Поэтому Харлан проглотил три таблетки и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза, словно пытался представить себе сотню ужасных вариантов преступления и миллион осложнений. Затем он открыл глаза и грубо выругался. — Мне это не нужно. Только не сейчас.

— Я на это тоже не напрашивался.

Его друг послал ему страдальческий взгляд, говорящий об обратном.

— Черта с два. И что мы имеем?

— Мы имеем распотрошенный автомобиль, принадлежащий миллионеру Филу Мунро, который, будучи в отъезде, пропустил обычный звонок своей дочери в воскресенье, и женщину-телохранителя, которая лжет мне всякий раз, как открывает рот. Во всяком случае, мне так кажется.

— Почему тебя удивляет, что женщины тебе лгут? Если какая-то аморальная женщина появляется в пределах слышимости, она тут же устремляется прямо к тебе, словно бабочка на огонь. Объясни мне это явление. Почему так происходит?

— Количество обеспечивает безопасность? — У Салли было каменное лицо.

Капитан Харлан не оценил юмора. Он никогда его не ценил. Потер глаза и вздохнул — длинно и тяжело.

— Выкладывай свою лучшую версию по Мунро.

— Он поехал туда на встречу. Подтверждено записью в календаре. Или по собственной воле пошел с кем-то в другое место, или они ждали, пока он выйдет из "Мерседеса", чтобы схватить его. В машине нет никаких следов борьбы. Нет крови. И возле машины тоже. Учитывая род занятий Мунро, мы должны считать, что он вполне способен защитить себя. Не представить себе, чтобы он легко сдался. Поэтому, что бы ни случилось, это случилось не на Петри.

— Требование выкупа?

— Пока нет. Но я уже сказал тебе. Я не доверяю этой женщине. Мы с ней не больно ладим.

— Ты всегда так.

— Да, ну, мне обычно не приходится их обезоруживать. Эта носит в лифчике крупнокалиберный пистолет.

— В лифчике? Откуда тебе это может быть известно? — На мгновение Харлан застыл, уставившись на Салли, словно обдумывал версию убийства. — Скажи мне, что не находишься с ней в интимных отношениях. Черт побери, тебе лучше меня в этом убедить.

Пожав плечами, Салли ответил:

— Ладно. Будь по-твоему. Нет. Ну, фактически нет.

— Объясни причину.

— Того, что я ее обезоружил? — Салли нарочно сделал вид, что неверно понял вопрос. — У меня есть одно небольшое правило: в комнате, кроме меня, ни у кого не должно быть оружия.

— Нет! Скажи мне, почему именно ты должен быть в этом замешан? Не мог просто позвонить нам и поделиться своей информацией?

— Такой уж я чудак. — Салли нагнулся вперед, начиная терять терпение. — Когда срабатывает пожарная тревога, я не вынимаю батарейки из датчиков, не вызываю пожарных и не вытаскиваю на газон вещи. Я ищу источник возгорания. И на этот раз я… обнаружил настоящий пожар.

— Ты его всегда находишь. Твоя проблема в том, что ты сам ищешь пожар, правда, Салли? Ты всегда ищешь когонибудь, кого будешь ненавидеть больше, чем самого себя, и мы оба это знаем.

Салли поднялся и уперся ладонями в крышку стола Харлана. Все путы профессиональной вежливости лопнули. Всякие формальности были отброшены, когда двое старых друзей ступили на знакомую почву.

— Тебе не следует начинать все сначала.

— Нет, это тебе не следует делать этого. — Харлан тоже встал. Даже стоя он был на несколько дюймов ниже Салли и не мог смотреть ему в глаза прямо. Но это, казалось, его не смущало. Харлан был одним из двух людей, которых Салли не мог заставить опустить глаза. Второй была Джесси.

Бывший начальник Салли продолжал, не делая паузы:

— Ты хотел уехать из Хьюстона, вырваться из города "плохих парней"? Хотел отойти от края пропасти прежде, чем потеряешь способность ощущать только ненависть? Отличать хороших людей от плохих? Я тебе дам один совет. Нет, черт побери! Я отдам тебе приказ. Живи в соответствии с этим решением, Салли! Это было хорошее решение, видит Бог. Заклинай своих собственных демонов и оставь нам наших плохих парней. Это не твое дело.

— Эти плохие парни забрались на мою территорию, — напомнил Салли, и голос его звучал тихо от сдерживаемого гнева. — У Мунро летний дом на острове Джерико. Там живет его девочка. Я нашел брошенную машину. — Салли отодвинулся от стола. — Я веду это дело.

— Дай мне пару минут, чтобы позвонить твоему начальнику, и ты не будешь его вести. Основное место жительства Мунро здесь. Служба безопасности Мунро находится здесь. Машина — единственная зацепка — тоже здесь. Это наше дело. Им займется Питер.

Долгое мгновение они в упор смотрели друг на друга в молчании. Салли потянулся к ручке двери, стараясь сдержать кипевший в нем гнев. Неужели все сказанное Харла-ном — правда?

Наконец он рывком распахнул дверь.

— Пусть Питер очень старается. Скажи ему об этом.

— Сам скажи, — парировал Харлан. — А потом отвезешь эту девочку домой, убедишься, что она в безопасности, произнесешь стандартную речь и предоставишь нам заниматься своим делом. Мы дадим тебе знать, если понадобится твоя помощь.

— Это произойдет, когда рак свистнет? — с издевкой спросил Салли.

— Довольно точная оценка. — Харлан снова сел. — У нас есть твои показания. А теперь убирайся. Я свяжусь с твоим шефом.

Джессика сжала руку Айрис, как только увидела Салли, выскочившего из кабинета начальника обратно в общую комнату. По-другому это не назовешь. Что бы ни произошло в офисе капитана, это отразилось на нем. Салли всегда казался опасным, даже когда улыбался. Но это было нечто иное.

Словно кто-то обнажил самую сущность Салливана Кинкейда. Не было света, уравновешивающего тьму. Не было насмешливой улыбки, тайной угрозы. Вместо этого угроза стала непосредственной и реальной, едва сдерживаемой.

Когда он взглянул на нее, волосы на ее затылке зашевелились. Боже, спаси того, кто перебежал дорогу Салливану Кинкейду! И еще мелькнула одна непрошеная мысль. Боже, спаси ту женщину, которая полюбит этого человека. Любить его — все равно, что держаться в грозу за громоотвод и надеяться, что останешься невредимой.

— Мы свободны? — спокойно спросила Джессика.

— Почти. — Он отвернулся и обратился к тому детективу, который записывал их показания. — Питер, Харлан сказал, что ты займешься этим делом. Сделай одолжение. Переверни каждый камешек. Переспрашивай дважды, и делай все очень быстро. Понял?

Вместо того чтобы обидеться на высокомерный тон Салли, Питер заметно смешался.

— Предчувствие?

Салли не ответил. Он схватил Джессику за руку и потащил из офиса.

Пройдя половину коридора, Айрис сказала:

— Я думала, вы не умеете чувствовать.

Салли не замедлил шага.

— Иногда мне хочется, чтобы так и было.

— Мне тоже, — согласилась девочка. Взглянув сперва на Айрис, а потом на мужчину, который неумолимо тащил ее по полицейскому участку, Джессика поняла, что они говорили о разных вещах. И согласилась с ними обоими.

Чувства заставляли душу платить слишком дорогую цену. Поэтому после убийства Дженни она закрылась от людей. Это был единственный способ выжить. Она могла справиться с болью, даже с одиночеством, но чувство вины за то, что она уцелела, росла в ней, что бы она ни делала.

Когда Фил Мунро нашел ее и предложил способ дать выход этому чувству, она ухвати-лась за предложенный шанс.

Око за око. Жизнь за жизнь.

Но добилась она только того, что променяла один ад на другой. Неважно, что ее жертвы, назначаемые Филом Мунро, причиняли вред людям… детям. Неважно, что они несли в мир зло и их следовало остановить. Все равно она была в аду.

Когда Джессика поняла, что больше не может вынести эту жизнь, она ушла. Нет, не ушла. Убежала. Бежала изо всех сил от реальности и лицемерных оправданий, спряталась от всех, будто отшельница. Целый год ей удавалось жить в уединении и справляться со своими чувствами. На второй год после ухода из бюро вернулись ночные кошмары.

Что бы она ни делала, прогнать их не удавалось. Встреча с Салли и Айрис только усугубила ее положение. Нервы, казалось, омертвевшие навсегда, постепенно начинали снова работать.

Сейчас ей хотелось остановить этот процесс, пока он не зашел слишком далеко. Ей не хотелось тревожиться о Филе. Не хотелось чувствовать себя ответственной за Айрис. Не хотелось испытывать потребность в той силе, которая заключалась в сильной руке Салли, сжимающего ее руку. Больше всего ей не хотелось помнить, что она чувствовала, когда ее целовал этот мужчина.

Ей только хотелось, чтобы ее оставили в покое на ее маленьком клочке земли посреди холмистой техасской равнины. Это была божественная земля, и самая близкая к благодати за многие годы. Самая близкая, наверное, из всего, что ей удастся найти.

Когда Салли вытащил ее на солнечный свет, бетон и гранит излучали жар. Но не они были источником жара, который разгорался от прикосновения ладони Салли к ее руке. Единственным средством остудить свои чувства было не поддаваться этому жару.

Поездка в автомобиле обратно к комплексу Мунро была слишком короткой и в то же время бесконечной. Айрис прижалась к ней сбоку — от нее исходило мягкое тепло, которое обволакивало Джессику.

Айрис почти ничего не говорила с того момента, как они покинули участок, но пока они ждали Салли, девочка задала не меньше сотни вопросов. Некоторые она повторяла снова и снова, пока не примирилась с тем, что на них никто ответить не мог. Ее глаза были совершенно сухими. Джессика не знала, хорошо это или плохо. Вероятнее всего, плохо.

— Когда возьмем вашу машину, — произнес Салли, и его слова тяжело упали в царящее молчание, — мне нужно будет забежать в офис, чтобы позвонить. Надо объявиться в Джерико и отметиться.

Услышав это, Айрис напряглась.

— Нам надо подняться в папин офис. Салли искоса взглянул на нее.

— Зачем?

— Хочу взять одну фотографию, которая мне дорога. Я не хочу ее там оставлять. — Рот ее был крепко сжат, и непролитые слезы, которые беспокоили Джессику, закипали на глазах, но девочка пока сдерживала их.

— Ладно. — Джессика не колебалась. Не потому, что ей хотелось еще раз получить возможность обыскать стол Фила, а потому, что неожиданно для нее стало важным стереть выражение отчаяния с лица Айрис. — Сходим туда, пока Салли будет звонить.

— Я подымусь вместе с вами, — сказал Салли, — и позвоню из офиса Фила. — Тон его был небрежен, но выражение лица не предвещало нечего хорошего.

Джессика сжала губы. Теперь весь чертов свет знает об исчезновении Фила. "Тайна" вышла наружу, и все же он ей не доверяет. "А ты всерьез ожидала, что он тебе поверит, после того как несколько раз уличил во лжи и нашел у тебя в лифчике пистолет? " — сердито спросила она себя.

От этого воспоминания лицо ее залилось краской. Вслед за этим сердце ее сжалось от нехорошего предчувствия. Салли не отдал пистолет другому детективу и, насколько ей известно, никого не просил проверить его серийный номер или лицензию на ношение оружия.

Полицейский, который брал у нее в участке показания, казалось, с готовностью поверил в ее рассказ о звонке Айрис, и в то, что

Джессика Дэниелз была не более чем добрым другом семьи, приехавшим утешить встревоженного ребенка.

Салли не проявлял такой готовности поверить в то, что ее роль настолько невинна. И все же промолчал насчет пистолета, не высказал своих подозрений в полиции. У него свой план действий, так же, как и у нее. Они оба бродят впотьмах, надеясь получить преимущество.

— Никаких проблем, — согласилась она. — Пойдем все вместе.

И они пошли вместе, почти вплотную друг к другу, словно хорошая дружная семья. К тому времени, как они добрались до десятого этажа, Джессике хотелось кричать. Близкое присутствие Салли подавляло ее — кончиками пальцев он подталкивал ее в спину, когда они входили в двери и садились в лифт. Именно изза того, что все ее внимание было поглощено им, она даже не смотрела по сторонам.

Джессика так стремилась отстраниться от него, что столкнулась с двумя джентльменами, несущими переполненные картонные ящики с бумагами. Подхватив одну из слетевших крышек, Джессика открыла было рот, чтобы извиниться, но слова замерли на ее устах, когда она разглядела мужчин как следует. Неброские темные костюмы, неяркие галстуки, неприметная внешность. Все это вместе взятое стопроцентно говорило о принадлежности к правительственным структурам. Это были люди из конторы, она готова была ручаться головой.

Глядя на эти коробки с документами и зная, что в них могут находиться компрометирующие ее материалы, она думала только о том, что они заставят ее снова убивать. Они ее не отпустят. А она больше не может в этом участвовать. Больше не может. Она заключила договор с Филом, но эти люди его соблюдать не станут.

Улыбаясь, и чувствуя, что улыбка выходит совершенно фальшивой, она попятилась назад на Салли и налетела на него так, что ему пришлось обхватить ее за талию и поддержать.

— О господи! — произнесла Джессика, обретя голос. — Какая же я неуклюжая! Прошу прощения.

Оба мужчины молча уставились на них, явно ожидая момента, когда трио отойдет от входа в лифт. Салли так и сделал, потянув за собой Айрис и отведя Джессику в сторону, все еще обнимая ее одной рукой за талию. Он постарался держаться к мужчинам лицом, чтобы они не увидели пистолет в кобуре, спрятанный сзади у пояса. Инстинкт подсказал Салли, что лучше скрыть от той парочки свой статус полицейского.

Двери лифта с шипением раскрылись, как только они нажали кнопку углом одной из коробок. Салли кивнул головой, когда они вошли в кабину, и одарил их широкой улыбкой доброго соседа из Техаса. Мужчины никак не отреагировали на его дружелюбное поведение и стояли как манекены, пока двери лифта не закрылись.

В коридоре воцарилась гулкая тишина.

— Кто они? — наконец прошептала Айрис, когда тихое гудение лифта вывело их из транса.

Им ответил сердитый незнакомый женский голос.

— Правительственные чиновники. Они налетели к нам, как стервятники, сразу же после ленча и перевернули вверх дном офис мистера Мунро. И забрали все, что хотели. — Она недовольно фыркнула. — Что-то связанное с вопросами безопасности. Они пообещали, что принесут все обратно, но мистеру Мунро это не понравится. Айрис, дорогая, я рада тебя видеть. Ты знаешь, где твой папа? Мне нужно с ним поговорить. Немедленно.

Как только женщина заговорила, все три головы повернулись в ее сторону. Ей было около сорока, и она была готова к бою — руки воинственно уперлись в массивные бедра, а широко расставленные ноги в лодочках сорокового размера цвета фуксии надежно упирались в бежевый ковер. Джессика тут же ее узнала, но взгляд женщины скользнул мимо нее и уперся в Салли, словно это он представлял реальную угрозу.

— Я — Кэрол Макмиллиан. Личный секретарь Фила Мунро.

— Салливан Кинкейд.

Это ее вывело из равновесия.

— Тот детектив, что звонил вчера?

— Да, мэм.

— Что-то случилось. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Да, мэм, — коротко ответил Салли.

Несколько секунд Кэрол молчала, впитывая эту новость, подобно вдове, чей мозг отказывается усвоить информацию о внезапной кончине супруга. Затем окинула быстрым взглядом женщину, которую он все еще продолжал прижимать к себе.

Очень медленно Салли убрал руку и отодвинулся от Джессики. Тот факт, что сама Джессика до сих пор не сделала попытки отстраниться, мгновенно запечатлелся в его мозгу, но был отложен для дальнейшего изучения в более подходящее время.

— Машина мистера Мунро была найдена брошенной в безлюдном районе, — сообщил он, обрушивая эту новость на женщину, словно снег на голову. — Ее уже начали разбирать на запчасти.

Она побледнела. — А он?..

— Нет, — перебил ее Салли. — Нет никаких следов насилия, ничто не указывает на преступление, кроме того факта, что машину раскурочили. Полиция Хьюстона взяла на себя расследование этого дела.

— Почему? — спросила удивленная Джессика.

Салли проигнорировал ее вопрос.

— Пока полицейские не пришли, чтобы побеседовать с вами, я бы хотел, мисс Макмиллиан, чтобы вы ничего не говорили остальным служащим. Ни о тех людях, которые только что приходили сюда, ни о найденной машине мистера Мунро.

Она кивнула, все еще слегка огорошенная, не зная, что делать дальше.

— Айрис хочет взять фотографию из кабинета отца, — пробормотала Джессика, нарушив молчание, и секретарша еще раз кивнула. Салли упомянул о телефонном звонке и пошел за ними.

Пока Джессика шла по коридору, она всю дорогу чувствовала, как взгляд Салли буквально жжет ей спину. Она не знала, как будут развиваться дальнейшие события, но в ней поселилась уверенность, что Айрис с ее гаданием на картах таро права и их с Салливаном связывает какая-то нить.

Несмотря на утверждение, что Хьюстон взял расследование на себя, он скоро начнет задавать вопросы. Возможно, официально назначили кого-то другого, но Салли был не тот человек, чтобы позволить другим топтаться на его территории. И первые его вопросы, несомненно, будут о парнях из ЦРУ и ее реакции при встрече с ними.

Джессика нещадно ругала себя за потерю самообладания. Она не ожидала, что они так открыто придут в компанию Фила средь бела дня и унесут досье. Невозможно было скрыть напряжение, скрутившееся спиралью где-то глубоко внутри. Джессика не сомневалась, что ее страх передавался прямо к Салли, подавая сигнал о спасении, когда он касался ее. Салли сразу же понял, что что-то случилось. Он подыграл ей и изобразил случайного посетителя, но теперь неминуемо потребует объяснений.

Но объяснения для Джессики не сулили ничего хорошего.

Казалось, что, добравшись до офиса Фила, она перейдет некий рубеж и получит шанс избежать пристального внимания Салли, но не тут-то было. Он догнал ее сразу же за дверью и удержал на месте нежнейшим прикосновением к плечу, а тем временем Айрис прошла к письменному столу.

Они стояли вместе справа от двери и оглядывали комнату. Все картины были сняты со стен. Несколько ящиков, в которых обычно хранилась картотека, были выдвинуты из шкафов вишневого дерева, стоящих вдоль одной из стен. Важные документы явно перекочевали в коробки, что несли те парни. Джессика подумала, что та же участь постигла и бумаги, хранящиеся в столе Фила.

И про себя она прокляла Салли за то, что тот прервал ее первый обыск в кабинете. Теперь уже поздно. Если досье или записная книжка наверняка были здесь…

Салли нагнулся ближе и, словно читая ее мысли, закончил:

— Что бы это ни было, теперь его здесь нет.

Джессика невольно потерлась щекой о плечо, пытаясь стереть след его дыхания, оставленный на ее коже. Это движение лишило ее слова убедительности.

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Дорогая, что бы ты здесь ни искала сегодня утром, оно, вероятнее всего, теперь находится в тех коробках, мимо которых мы только что прошли. Правда? — Голос его звучал тихо и предназначался только для ее ушей. — Но настоящий вопрос звучит так: "Как ты думаешь, они знают, чего ищут? "

Она не ответила, но и ее молчания было достаточно для такого человека, как Салли. Он подбирал клочки и фрагменты, на которые большинство людей не обратило бы внимания, и строил из них весьма жизнеспособные теории.

Айрис взяла со стола фотографию в серебряной рамке и обернулась к ним:

— Теперь мы можем идти? Мне больше не хочется здесь оставаться.

— Я отвезу ее, — вызвалась Джессика. Несомненно, теперь ее ничто не удерживало в офисе, после прихода сюда агентов. Ей оставалось лишь надеяться, что ее досье не попало в руки ЦРУ.

Но она все равно не двинулась с места, ожидая согласия Салли, чтобы уйти. Ей ничего не стоило притвориться, что он контролирует ситуацию. И пока он считает, что это так, Кинкейд оставит свои подозрения при себе, а не поделится ими с полицией Хьюстона. Хватит с нее и одного умного мужчины. Ей не хотелось сражаться с целым полицейским отделом.

— Хорошо, — в конце концов согласился он. — Только подождите меня в вестибюле. Я поеду следом за вами. Мне хочется убедиться, что вы вернулись в Джерико.

— Убедиться, что мы вернулись? — повторила Джессика, не удержавшись от небольшой доли сарказма в голосе. — А куда еще мы можем поехать?

— Например, в Техас, Утопия, Ноллроуд, двадцать два.

Ее руки, которые она протянула было к плечам проходившей мимо Айрис, застыли в воздухе. Он уже знает ее адрес? Через мгновение Джессика опустила руки и послала Айрис с каким-то вопросом к Кэрол, велев ей ждать у лифта.

Когда они остались одни, она спросила:

— Мне показалось, что ты уже не занимаешься делом Фила.

— Да. Но зато занимаюсь твоим. — Это прозвучало одновременно как предупреждение и как обещание. Предупреждение до смерти напутало ее, а от обещания захватило дух при мысли об открывающихся возможностях.

— Откуда ты узнал мой адрес? Я тебе не говорила. Ты не присутствовал, когда я давала показания.

— Мне это и не нужно. Сегодня утром я проверил взятую напрокат машину. С твоей стороны неосмотрительно было оставить документы со своим именем на приборной доске. Любой, у кого есть полицейский значок, может получить копию твоей водительской лицензии в агентстве по прокату автомобилей.

— Господи, Салли, похоже, ты горы свернул, чтобы узнать, где я живу. Почему бы тебе просто не обыскать мою сумочку или спросить мой номер телефона?

— Это было бы не так интересно, правда?

— Не знаю. Поиски пистолета тебя явно развлекли. Удивлена, что ты не обыскал трусики на предмет моего свидетельства о рождении, раз уж занялся этим. Но с другой стороны, ты в тот момент не очень четко соображал.

Зря она это сказала, и Джессика поняла это, как только слова сорвались с ее губ. Дразнить Салли — все равно, что дразнить спящего льва. Сердце ее сильно забилось. Она напомнила себе, что дверь в коридор осталась открытой. Ничего не могло произойти. Ничего.

Так почему же она чувствует себя так, словно что-то происходит? Почему надеется, что что-то произойдет? Он смотрел на нее обжигающим, неумолимым взглядом.

Когда она запустила в него этой маленькой колючкой, Салли заскрипел зубами. Ого, эта леди сделала сильный ход, напомнив ему, как сегодня утром его самообладание вылетело в трубу. Джессика умела находить слабое место, только она жестоко ошибается, если думает, что он только и умеет расстегивать пуговки. Он тоже умеет находить слабое место. И, не колеблясь, бьет в него.

— Не беспокойся. — Салли опускал взгляд вниз до тех пор, пока он не остановился на том месте под ее юбкой, где сходились бедра. — Я много думал о твоих трусиках.

Такой прямой разговор заставил ее замолчать, чего он и добивался. В глазах ее вспыхнуло какое-то выражение, трудно поддающееся определению, — смесь паники и гнева, возможно, с небольшой примесью возбуждения.

— Смотри, куда ступаешь, Джесси. Единственная причина, по которой я не сдал тебя и твою игрушку в хьюстонскую полицию, — это то, что девочка тебе доверяет и нуждается в тебе именно сейчас. Поэтому я пока удовлетворюсь тем, что буду продолжать следить за твоим маленьким спектаклем. Но если ты меня будешь доставать, я могу передумать в одно мгновение.

— Что? — насмешливо спросила она. Гнев явно брал верх, о чем свидетельствовало выражение лица и голос. — И упустить единственный шанс остаться участником этого дела? Продай эту чепуху тому, кто на нее купится. Я видела, какое у тебя было лицо, когда ты вышел из кабинета капитана. Он тебя отстранил от дела. Признайся, Салли, ты не сдал меня им потому, что я — твой билет обратно.

— Тебе не мешает помнить, что это я могу пробить дырку в твоем билете.

— Как я могу забыть об этом, если ты все время на меня смотришь таким зверем? Почему, черт побери, ты так на меня злишься, Салли? Что я тебе сделала?

— Не считая того, что лгала? И пистолета? И твоих секретов?

— Да. — Она рассмеялась. — Не считая всего этого. Этого недостаточно.

Они говорили, не повышая голоса, но теперь стояли так близко, что он мог бы нагнуться и поцеловать ее, если бы захотел. А он хотел. Хотел сделать больше, чем просто ее поцеловать. И в этом не было ничего романтичного, элегантного или нежного. Никаких сердечек и цветочков. Только пот и удовлетворение. И все это было эротичным и грубым.

— Почему ты так сердишься? — прошептала она, напоминая ему, что ждет ответа.

— Ты не понимаешь? — Салли метнул взгляд на ее рот, собрав всю свою волю до последней капли, чтобы удержаться и не накрыть его своим ртом. Медленно провел кончиками пальцев по ее ключице, а большим пальцем погладил ямочку. От его прикосновений ее пульс неровно забился.

— Джесси, если я перестану сердиться, то мы тут же окажемся в постели. Или мы займемся этим прямо здесь. Оставь в покое мое сердитое настроение, а то придется дорого заплатить.

— Тогда я в безопасности. Я уже и так дорого заплатила. — Если бы она, произнося это, не бежала прочь, не удирала, Салли восхитил бы ее ответ.

— Только не в этом смысле, — тихо произнес он.

Телефонный звонок отнял у него всего несколько минут. Покидая офис мистера Мунро, он остановился у стола секретарши и дал ей свою карточку.

— Оставьте ее у себя на всякий случай, Кэрол.

— Ладно. И передайте, пожалуйста, мисс Дэниелз, мне очень жаль, что я не поговорила с ней. Мне ужасно неловко, что я ее не узнала, но я была так взволнована приходом этих людей и тем, что они сделали с кабинетом.

— Правильно. Я забыл. Мисс Дэниелз — ваш бывший сотрудник. Как давно она у вас работала?

Пораженная, Кэрол ответила:

— Она никогда здесь не работала. Я бы знала. Я каждый год надписываю адреса на рождественских открытках. У мистера Мун-ро пунктик насчет поздравлений каждому сотруднику к праздникам. Ее имени никогда не было в этом списке.

— Тогда откуда вы ее знаете?

— Она связана с мистером Мунро. Принимает участие в бизнесе, или что-то в этом роде. Обычно появлялась здесь раза два в год.

— Вы уверены? — Мозг Салли складывал самую последнюю ложь в кучку, уже громоздящуюся у ног Джессики.

— Трудно забыть ее броскую внешность и эту седую прядь в волосах. — Голос Кэрол звучат очень уверенно.

Салли попросил разрешения сделать еще один звонок. Этот звонок отнял у него немного больше времени, потому что ему пришлось узнавать номер, но в конце концов он связался с полицией Утопии и назвал себя.