В ожидании Виллы

Глава 9

Они пришли вместе — два человека, которых Грейс никогда не видела: барон ван Стерп и Ульрика Бейк. Баронесса и доктор Свен Бейк тоже, конечно, пришли вслед за ними, и Свен сказал:

— «Мерседес» барона шел прямо за моим «вольво».

— Мы могли бы проглотить этот «вольво», — хрипло засмеялась Эбба.

— Мы играли с ним, как кошка с мышкой. Грейс, дорогая, как хорошо, что вы нас пригласили на эту вечеринку. Вы еще не знакомы с моим мужем? Якоб, это мисс Грейс Эшертон. Английские имена очаровательны, гораздо лучше, чем шведские.

Барон слегка склонил голову. К удивлению Грейс, он показался маленьким и старым рядом со своей высокой молодой женой.

У него были седые волосы, кроткие глаза, мягкая улыбка, и он совсем не из тех людей, кто мог бы произвести впечатление на Виллу. Ее привлекали яркие типы. Может, только титул или деньги могли бы ей понравиться. Кстати, вероятно, именно они и завладели вниманием живописной Эббы.

Можно было подумать, что Свен Бейк с меланхолическим видом составил бы более подходящую пару для Эббы. А Ульрика с ее квадратной фигурой, неулыбчивая, вполне могла бы встать рядом с бароном.

О, я, кажется, уже поменяла партнеров, сказала себе Грейс. А шведы могли бы и сами догадаться.

— Итак, вы продолжаете знакомиться со Стокгольмом, — начал Свен Бейк, глядя на нее своими темными беспокойными глазами.

В тот день, когда она была у него на приеме, она не заметила этой нервозности. Может, он не любит вечеринок? А может, сестра подавляет его? Она стояла рядом с весьма решительным видом. Бедняжка тоже нервничала, одетая в черное шерстяное платье, понимая, что явно проигрывает в элегантности Эббе, которая была в длинном серебристом изысканном платье, переливающемся в свете свечей. Ее большие светлые глаза отливали таким же холодным светом.

Польсон велел зажечь не меньше дюжины свечей, чтобы создать и праздничную и интимную обстановку. Такой свет обычно любят женщины, от него теплее в комнате. На вечеринках Вилла всегда зажигала свечи.

В неровном свете лица казались загадочными, и трудно было прочесть их истинное выражение.

Капитан Аксель Моргенсон, встретив Эббу, посмотрел на нее долгим напряженным взглядом. Питер Синклер приветствовал Свена Бейка сердечно, как старого друга, однако его представили, как незнакомого строгой Ульрике. Польсон был чрезвычайно внимателен к Кейт Синклер, а Уинифред Райт быстро и лукаво говорила с бароном фон Стерпом, хотя и не было смысла тратить на него столько кокетства. Старые тетушки Акселя восседали на пышных бархатных подушках на диване Виллы, улыбались, приятно кивали, будто они слышали каждое слово, произнесенное в комнате, а Нигель и Джойс Томпсоны непринужденно переходили от одной группки гостей к другой.

— Прекрасный вечер, Грейс, — сказал Нигель. — У вас такой же талант принимать гостей, как и у Виллы.

— А вы бывали у нее на вечеринках?

— Конечно. И большинство из присутствующих тоже. Вы действительно собрали всех ее друзей.

— Я подумала, что ей это было бы приятно. И, наверное, пришло время выпить за здоровье ее и Густава.

— Ох, уж этот таинственный Густав!

— Так никто и не знает, кто он такой?! Невероятно! Вы же все знали Виллу.

Джойс Томпсон, жена Нигеля, возразила:

— Не так уж хорошо, Грейс. Она все время устраивала представления. Люди такого типа обычно скрытны.

— Но она была чертовски веселой, — сказал Нигель.

Грейс задумчиво сняла очки. Значит, она любила представления. Вот, вероятно, в чем ключ.

Она перехватила взгляд Польсона из другого конца комнаты. Он стал задувать свечи, оставив всего несколько штук, потом пошел по кругу наполнять бокалы.

— Мы собираемся выпить за Виллу и Густава.

— Но так темно! — воскликнула мисс Анна Моргенсон.

— Темно? — Грейс услышала из спальни, как Польсон переспросил. — Это исключительно для создания атмосферы, такой, как любила Вилла. А она любила — чувственную, таинственную.

— Вы будто произносите прощальное слово, старина! — улыбнулся Нигель Томпсон.

Грейс в спальне торопилась облачиться в шелковый костюм, ее руки дрожали, она услышала, как Питер Синклер сказал:

— Да, Вилла уж слишком любила таинственность. Теперь мы тщательнее проверяем наших машинисток. Так ведь, Уинифред?

Парик никак не надевался. Еще, пожалуй, свалится, как голова под гильотиной или как подсолнух, прихваченный морозом. Но какое-то время он, надо думать, все же продержится. Темные очки-бабочки, высокие каблуки. И еще немного духов «Баленсьячас».

Нет, все это очень смешно. Неужели Вилла не понимала, как старомодна?

Грейс распахнула дверь, ступила в полумрак гостиной и весело воскликнула:

— By а ля!

Кто-то вскрикнул. Ей показалось, что одна из старушек — мисс Анна или мисс Катерина. Но уж никак не Эбба, контролирующая свои эмоции. Ее лицо в мрачном свете просто было очень бледным. Потом Уинифред Райт истерически захохотала.

— Вилла! Ну и дура же ты! Ты нас всех до смерти перепугала!

— А муж? — хрипло проговорил капитан Моргенсон. — Он тоже здесь?

Больше Грейс не могла выдержать. Ее трясло, она чувствовала себя ужасно, будто скелет, вынутый из шкафа через много-много лет. Дрожащей рукой она поманила Польсона, он подошел к ней и торжественно снял парик с ее головы.

— Шутка! — объявил он весело. — Вы прекрасно изобразили сестру, Грейс. Аплодисменты, пожалуйста!

Кто-то нерешительно захлопал и остановился.

— Снимите эти ужасные очки, — проговорил ей в ухо Питер Синклер. И тут кто-то медленно опустился на пол.

Когда все расступились, зажгли свечи, стало ясно, что это Кейт Синклер.

Она попыталась сесть, Эбба опустилась на колени рядом с ней.

— Стакан воды, — велела она.

Польсон отправился за водой, Грейс как каменная стала продвигаться к Кейт, но Питер отвел ее в сторону, до него дошло вдруг, что это его жена потеряла сознание.

— Это шутка, Кейт, — крикнул он ей. — Ты слышишь? — Кейт откинула волосы с бледного лица.

— Простите, — пробормотала она. — От этих свечей здесь так жарко. Но все, кажется, прошло.

Она пришла в себя, ее усадили в кресло. Но Питер сказал, что он лучше отвезет ее домой. Может быть, она заразилась от детей теми же безумными идеями. Он вытер блестевший от пота лоб.

Но, казалось, всем стало жарко, даже на щеках у Эббы проступили красные пятна, и ее лицо стало живее. Она не отходила от Кейт. Грейс никогда не думала, что она способна быть столь внимательной к другой женщине.

Польсон приоткрыл окно, впустив свежий ночной воздух в перегретую комнату. Грейс подумала, что хотя он и огорчен, что Кейт нарушила их эксперимент, но держится невозмутимо, как всегда. В конце концов, подумала она, они увидели мгновенную реакцию всех — удивление и шок. Самый настоящий шок. А обморок Кейт снял общее напряжение.

Свечи погасили. От них остался только запах и дым. И все зашумели, как на обычной вечеринке.

— Грейс, это была ужасная шутка, — пробормотала жалким голосом Кейт, когда Питер подавал ей пальто.

— Почему ужасная? Неужели вам не хотелось увидеть Виллу? Неужели никто не хотел бы ее увидеть, а?

Грейс заговорила вдруг воинственным тоном, повернувшись к собравшимся в комнате.

— Не глупите, Грейс, — остановила ее Эбба, прекрасно владеющая собой. — Мы все хотели бы ее видеть. Не понимаю, почему вам надо было устраивать представление, как будто здесь какая-то тайна или неизвестно что.

— А разве тайны нет?

— Что ж, дорогая, я думаю, вы лучше знаете свою кузину. Гораздо лучше, чем любой из нас. И если она ведет себя столь… как это назвать…

— Вызывающе, — подсказал Свен Бейк.

— Правильно, — какой вы умный, Свен! — так не нам судить, мы ее плохо знаем. Я, во всяком случае.

— Да, Грейс, а раньше вы такое знали за ней, чтобы она просто убегала? — спросил Питер Синклер, обняв жену. В его голосе слышалось веселье. — Ведь мы, англичане обычно живем по правилам.

— Меня не заботят правила, — упрямо сказала Грейс. — Для меня это непонятно. И я не успокоюсь, пока не докопаюсь до сути.

Но почему она вдруг ощутила такую дрожь, как если бы они все разом возненавидели ее?

— Давайте еще выпьем, — раздался спокойный голос Польсона.

— Как-то вдруг засквозило, — пожаловалась мисс Анна Моргенсон.

Веселый смех фру Линдстром вернул всех в нормальное состояние.

— Но какая вы хорошая актриса, мисс Эшертон. Я, правда, поверила, что вы фрекен Бедфорд. И все поверили.

Все ли? А почему вдруг застыли в шоке, как будто появление Виллы удивительно и неприятно?

— Стало еще хуже, чем раньше, — пробормотала Грейс Польсону, разливая на кухне напитки по бокалам.

— Что именно?

— Да эта неясность.

— Все еще впереди, — сказал невпопад Польсон.

— О чем вы?

— Они должны хорошенько выпить, чтобы разговориться. Подождем. Что-нибудь да узнаем.

И первый отзвук чего-то нового они услышали даже раньше, чем ожидали.

— Грейс, не проведете следующий уик-энд с нами? — спросила Эбба. — Вы были когда-нибудь в старом шведском доме?

— Только в замке Грипсхолм.

— Наш дом не замок, но тоже довольно-таки старый, что-то около восемнадцатого века. Я думаю, вам будет интересно. Поедем?

— Я бы с удовольствием, — сказала Грейс беспечно.

— Чудесно. Мы живем недалеко от Сигтуна. Свен и Ульрика должны приехать на обед. Если вы не хотите, чтобы было очень тихо.

— Нет, не хочу, чтобы было очень тихо, — сказала Грейс.

Грейс захотела, чтобы Эбба пригласила еще Польсона и кого-нибудь из посольства.

Польсон загадочно посмотрел на нее, когда она рассказала ему об этом.

— Должен ли я принять приглашение?

— Конечно. Почему нет?

— Но я хочу и вас тоже спросить.

— Меня? Какой скучный профессор!

— Пусть она свозит вас в Уппсала. Там прекрасный университет. И собор.

— Вы сами можете это сделать, — ответила Грейс. — С вами было бы куда приятнее.

— Прекрасно. Оставьте это мне. И поезжайте в лес.

— В лес?

— Лес тянется на многие мили вокруг имения ван Стерпа. И озеро там есть, конечно. Сигтуна прелестна. Но не в это время года.

— Я надеюсь, дождя не будет? — Грейс подавила дрожь. — Я не очень-то хочу ехать. Мне нечего надеть.

— Поищите у Виллы.

— Да, пожалуй. Она бы и слова не сказала. На всякий случай я могу оставить записку и объяснить, если вдруг она вернется, пока меня не будет.

Необходимость в такой предосторожности отпала, потому что два дня спустя от Виллы пришло письмо. Оно было послано в Англию и переадресовано отцом Грейс в Стокгольм. Штемпель был неразборчивым, но дата на письме, которое Грейс развернула дрожащими пальцами, была поставлена неделю назад. Адреса не было.

— Вот это да! — сказала Грейс Польсону, тыча в подпись дрожащим пальцем. — Вильгельмина! Снова. Мы давно договорились, что если Вилла просит о помощи, она шлет письмо с такой подписью. Никто об этом не знает, кроме нас. Видите! Она в беде.

— Да. Вполне возможно. Ни развода, ни мужа.

— Не только. Не из-за этого она шлет крик о помощи.

— Что-то более серьезное, — проговорил задумчиво Польсон. И он сказал это утвердительно, а не вопросительно.

Грейс кивнула. Ее губы пересохли. Раньше она беспокоилась. Сейчас испугалась.

Польсон повернул конверт к свету, изучая штемпель.

— Уппсала, — сказал он.

— Вы уверены?

— Да, посмотрите. Вот «У» и хвостики над двумя «П». И «А» на конце. Должно быть, не так трудно найти беременную англичанку в маленьком университетском городке? Почему вы смотрите с таким сомнением?

— Письмо, проштемпелеванное в Уппсала, вовсе не означает, что она там. Она может быть где угодно, в том же коттедже в лесу.

— И приехать в город, чтобы отвезти письмо на почту и позвонить Синклерам?

— Даже не так, — сказала печально Грейс. — Я думаю, Густав написал это письмо и поехал на почту. Он знает, как она пишет, ее стиль, но не знает о секретной подписи. Ее SOS, посланный мне. Она думает, что я все еще в Англии. А что я могла бы сделать, если я и здесь ничего не могу?

Польсон восхищенно посмотрел на нее.

— Какая вы умная, Грейс. Вы будете великой писательницей. Значит, Вилла не знает, что вы в Стокгольме, но Густав знает. Так? Он несколько обеспокоен вашим поведением и поэтому написал письмо, адресованное в Англию, зная, что его перешлют вам сюда.

— Очень может быть!

— Но про подпись Густав не знает. Все преступники совершают маленькие опасные ошибки.

— Преступники!

— Едва ли он честный человек. Разве не так?

— О, Польсон! — Грейс всплеснула руками. — Что нам делать? Может, этот ужасный тип прячет Виллу, заставляя ее избавиться от ребенка?

— Полагаю, здесь что-то другое. Я, кажется, немного встревожен.

— Я тоже.

— Никто больше не звонил Синклерам?

— Кейт говорит, что нет. Она вообще считает, что дети все придумали.

— Да… Вам стоит поехать к ван Стерпам на уикэнд.

— Обязательно?

— Так будет лучше, я думаю. Смотрите во все глаза и слушайте. Это самое верное. Вам будет интересно. И попытайтесь получить приглашение к Бейкам.

Грейс прищурилась, будто силилась что-то разглядеть впереди. Она едва ли могла рассчитывать на удовольствие. Эбба с ее пугающей уверенностью и искушенностью, дом восемнадцатого века, полный, без сомнения, темных лестниц и старых портретов, дом Стриндберга. Бейки с мамой, папой, строгой Ульрикой. И всегда мрачный лес, стальной блеск озера, завывающий ветер и тяжелое небо со снеговыми тучами, готовыми опрокинуться.

— Ох! — Грейс снова вздрогнула. — Что за страна! Как хочется тепла, Польсон! Ну сделайте, чтобы здесь было потеплее!

— Я сделаю даже больше. — Он крепко сцепил руки у нее за спиной, и Грейс почувствовала не только их силу, но и нежность. — Пока вы будете наслаждаться обедом у барона.

Но он так и не сказал, что станет делать.