В ожидании Виллы

Глава 4

Грейс перехватила Польсона прежде, чем он успел уйти в университет. Она услышала его шаги на лестнице.

— Вы можете уделить мне минутку?

Он посмотрел на нее серьезно и задумчиво.

— Вчера вечером я сделала открытие.

— И какое? — Его глаза блестели за толстыми стеклами.

— Нашла дневник Виллы.

— Он как-то успокоил вас?

Грейс с отчаянием покачала головой.

— Я почти не спала в эту ночь. Наверное, снова даю волю воображению, но уверена, что это не просто воображение. Я слишком хорошо знаю Виллу. С ней что-то случилось. Но что? Она, видимо, боялась написать открыто.

— Грейс, дайте мне его посмотреть. — Он взял ее за руку и немного больно сжал ее своей сильной рукой. — Я был ее другом. Если она в беде, я хочу ей помочь. Так же сильно, как и вы. Если вы намерены отказать мне в этом, тогда до свидания. До сви-да-ния!

И стал спускаться вниз, но на этот раз Грейс сама схватила его за руку.

— Когда вы вернетесь?

— Только вечером, к сожалению.

— Я должна пойти на вечеринку к Синклерам.

— Тогда не задерживайтесь, возвращайтесь домой, и мы поговорим.

Грейс кивнула. Ей стало легче. Ночь была ужасная, полная кошмаров, в которых она слышала даже вой волков. Но восход был какой-то волшебный, сияющий, розовый над совершенно тихим городом, и она вздрогнула, подойдя к окну. Теплый сверкающий розовый отблеск на небе — обман; все было холодное, как лед.

— Да, и еще, Грейс, не говорите много на вечеринке.

— Но я уверена, что как только все узнают, что я кузина Виллы, они будут говорить о ней.

— Тогда слушайте, что они говорят.

Комната казалась битком набитой гостями, когда Грейс явилась на вечеринку. Питер Синклер увидел ее и подошел с приятной улыбкой, которая так меняла его обыденное лицо.

— Привет, Грейс. Я рад, что вы пришли. Я познакомлю вас кое с кем.

Он представил ее некоторым гостям. Грейс заметила, что он делает упор на том, что она писательница, и не упоминает, что она кузина Виллы.

— Мы должны найти ей в Швеции издателя, — говорил он весело. — Это хороший вариант британского экспорта.

Имена из дневника Виллы Грейс выучила наизусть: Свен, Якоб, Аксель, Густав. Шведские имена, большинство же из присутствующих были англичане и американцы. И все они говорили о том, о чем обычно говорят люди за пределами родины.

— Вы здесь с визитом, мисс Эшертон? Вряд ли вам захочется остаться здесь до начала зимы.

— А почему бы и нет? — спросила Грейс.

— Ну, вы знаете, темно, длинные ночи. Я их совершенно не выношу.

— Вы намерены изучать шведский характер? — спросил кто-то еще. — Все это стриндберговское уныние?

— Где вы остановились, мисс Эшертон?

— В квартире на Страндваген.

— Вам повезло. Кто-то снял ее для вас?

— Моя кузина Вилла Бедфорд.

— Вилла!

Женщина средних лет с одутловатым и слишком накрашенным оживленным лицом оказалась перед Грейс.

— Вы сказали, что вы кузина Виллы? А почему же Питер нам этого не сообщил? Значит, вы поможете разгадать нам эту тайну?

— Какую тайну? — сдержанно спросила Грейс.

— А разве нет? — Женщина состроила презрительную гримасу. — Фу, как неинтересно. И Питер сказал, что нет никакой тайны. Мы все думали, что он скрывает, ну, чтобы избежать скандала. Машинистка, убежавшая из британского посольства! Сами понимаете. И вы тоже хотите сказать, что она выходит замуж?

— Я этого не говорила, — осторожно начала Грейс. — Но Вилла всегда была импульсивна и непредсказуема. И я не нахожу ничего слишком удивительного в ее поступке.

— И она не оставила записки с объяснением?

— Она не знала, что я приезжаю.

— О! — Женщина и впрямь была разочарована. Жажда сплетен так и светилась в ее глазах. — А я Уинифред Райт, — представилась она. — Работаю в паспортном отделе. Вилла жила со мной и Нэнси Прайс в одной квартире, когда только что приехала. Потом сняла свою. Сказать по правде, мы почувствовали облегчение. Она слишком весела для нас, старомодных дам.

— Что — много приятелей? — осторожно спросила Грейс.

— Слишком много поздних визитов. Мы устали от света, который она зажигала, возвращаясь на рассвете.

— Похоже на Виллу.

— Дело не в том, что она нам не нравилась, я думаю, что и мы ей тоже не нравились, но и когда она стала жить одна, она не казалась слишком счастливой. Всегда чем-то озабочена.

— Как если бы не смогла заплатить за квартиру?

— Нет, беспокойство не такого рода. Может, с мужчинами проблемы, думала Нэнси. Я-то считала, что у нее связь с женатым человеком, поэтому она захотела жить отдельно.

— А вы знали его?

— Нет. Ходили какие-то слухи, что он из старинной шведской семьи. Но теперь, раз она выходит замуж, мы скоро все узнаем, правда?

— Грейс? — спросила за спиной Грейс Кейт Синклер. — Грейс, вы должны воспринимать рассказы Уинифред с определенной долей скептицизма. У нее величайший дар расцвечивать скучные факты. Не так ли, дорогая?

Уинифред улыбнулась презрительно. Она не могла позволить себе нагрубить хозяйке.

— Дело в том, что я бесконечно устала от разговоров о вашей кузине, Грейс, — подчеркнуто пренебрежительно бросила Кейт. — Она здесь была не так уж популярна. Разволновала детей, оставила Питера в беде, вот так сбежав. Уинифред, помогите мне, пожалуйста, с напитками. Питер, как всегда, забыл, что на вечеринках, где он хозяин, он не должен так увлекаться. Извините нас, Грейс.

Маленькая горячая рука скользнула в руку Грейс и крепко ее сжала.

— Мисс Эшертон, а мы с братом знаем, где Вилла.

Грейс посмотрела вниз на искреннее веснушчатое лицо Георгии Синклер. Девочка была в бледно-голубом платье, которое не оживляло ее бесцветность. Ее прямые волосы падали на плечи, глаза были ужасно серьезны, и было ясно, что она не шутит.

— Где? — спросила Грейс.

— В лесу.

— В каком?

— Где ходят лоси. Если вы пойдете с нами наверх, мы поговорим.

— А где Александр?

— Наверху. Он еще маленький для взрослых вечеринок. И мне нельзя, я ведь не могу вести умные разговоры.

— Тогда пошли, — сказала Грейс.

Александр был в яркой полосатой пижаме. Его песчаного цвета волосы (обоим детям достался такой некрасивый цвет волос) лезли в глаза. Все окна в спальне были закрыты, и воздух был спертым.

Грейс села на край кровати.

— Ну вот. Что обычно делала Вилла? Читала вам сказки?

— Нет, она их выдумывала, — сказала Георгия.

— Она рассказывала про охоту на лосей, — добавил Александр. — Мне было страшно.

— Значит, ты еще маленький, — заявила сестра. — Это же выдумка. Она все выдумывает.

— А что она выдумывает?

— Ну, например, что если как-нибудь она не вернется в один прекрасный день, то мы должны вызвать полицию! — выпалил Александр и повалился на подушку.

— Нет, она говорила не про полицию, а про посла, — покачала головой Георгия.

— Нет, Георгия. Неправда. Про полицию. Но мы же не можем говорить по-шведски? — вдруг спохватился мальчик.

— Ну вот видишь, какой ты глупый!

— Так вы сказали что-то полиции или послу? — тихо спросила Грейс.

Две испуганные мордашки повернулись к ней.

— А разве Вилла не вернулась домой? — спросил Александр.

— Не вернулась, но все в порядке. Она выходит замуж! — радостно заявила Георгия. — И ее не затоптал старый лось. И она не потерялась в лесу.

Дверь открылась, и в комнату вошел раздраженный Питер Синклер.

— Грейс, эти канальи снова к вам привязались. Георгия, Александр, вы должны лучше вести себя!

— Не беспокойтесь, я люблю детей.

— Да, но ведь сейчас прием.

— Питер, — это уже звала Кейт, — приехала Эбба. Спустись.

На миг в глазах Питера мелькнуло смущение. И он сказал:

— Бог ты мой, не думал, что она приедет. Грейс, вам лучше спуститься и познакомиться с баронессой ван Стерп.

Через несколько минут Грейс уже слушала, как он говорит:

— Эбба, позвольте представить вам Грейс Эшертон, она только что из Лондона.

Грейс смотрела на узкое бледное лицо, которое казалось еще длиннее из-за высокой короны светлых волос. Она почувствовала худую длинную руку. Так вот как выглядит шведская аристократия — холодная, бледная, анемичная, с бесцветной кожей и бледно-голубыми глазами. Но женщина производила впечатление — в простом черном платье, с длинной шеей и гибким стройным телом. Правда, в ней было что-то пугающее…

— Вы новая посольская секретарша, мисс Эшертон?

Грейс не захотела огорчить ее, объявив, что она кузина Виллы. Эта женщина слишком хорошо владеет собой, чтобы вести себя искренне.

— Нет, я писательница.

— О, как интересно! Может быть, мы с мужем можем что-то сделать для вас? Вы не хотели бы взглянуть на наш дом, мисс Эшертон? Он не слишком велик, но достаточно стар и типично шведский.

— Как великодушно с вашей стороны, — пробормотала Грейс.

— Эбба самый добрый человек в Швеции, — горячо заявил Питер. — Не так ли, Эбба? Жаль, что Якоб не смог приехать. А теперь позвольте мне угостить вас напитками.

Кейт стояла в дальнем углу комнаты, маленькая мрачная фигурка в темном платье. Когда она подняла глаза, Грейс поймала ее напряженный, почти панический взгляд.

Эти скучные посольские вечеринки, говорила она. Но эта вечеринка не была скучной, если в глазах хозяйки такое выражение…

— Якоб, — говорила Грейс Польсону в этот же вечер, но позднее, удобно устроившись рядом с ним в огромном кресле и листая дневник Виллы. — Я знаю, кто он. Он — барон ван Стерп. Он не был на вечеринке, но там была его жена. Очень величественная дама. Она повергла Синклеров в такое волнение, что трудно себе представить, что она принадлежит к кругу друзей этой семьи. Посол, может быть, знаком с ней, но уж никак не дипломат низшего ранга. А вам что-то говорит это имя?

— Конечно. Это несколько обедневшее, но очень старое шведское семейство.

Польсон сделал какую-то пометку в маленькой записной книжке.

— А что вы записываете?

— Якоб, барон ван Стерп. Надо действовать по системе. Мы можем решить сразу — вряд ли он имеет отношение к планам Виллы о замужестве. Он очень семейный человек, предан своей красивой жене. А что другие? Вы видели Свена или Акселя?

Грейс покачала головой.

— Нет.

— Даже Густава не было?

— А как я могла встретить Густава, если он — жених Виллы?

Но Грейс продолжала думать о словах Уинифред Райт насчет связи Виллы с женатым человеком и пыталась увязать их с детскими фантазиями о том, что Вилла потерялась в лесу.

Польсон сделал еще пометки.

У любого разыграется воображение, не только у детей, если вчитаться в то, что написала Вилла.

— Лес, капли дождя по крыше, — я сомневаюсь, что дети знают что-то об этом. А если она и в самом деле в лесу, в домике? Мы могли бы ее найти?

— Вы знаете, сколько леса в Швеции?

— Нет. Но, может, с помощью дневника мы догадаемся, как сократить эту площадь?

— Например?

— Сама не знаю, — с несчастным видом проговорила Грейс.

— Да и дождь повсюду идет. Вы должны как-то исхитриться и задать детям Синклера побольше вопросов.

Грейс кивнула.

— Я так и сделаю.

— А завтра мы поедем в Грипсхолм, посмотрим портрет Густава IV.

— Прекрасная идея.

— Я и сам так думаю.

— И вы думаете, мы доберемся до Густава?

— Надеюсь. По крайней мере, завтра мы посмотрим, как он выглядит. У меня есть старый «вольво», и по дороге, на берегу озера, мы остановимся на пикник.

— Замечательно.

Комната выглядела уютно с большой спокойной фигурой Польсона. Грейс чувствовала себя здесь умиротворенно, не так, как у Синклеров на вечеринке. И этим ощущением она была обязана ему.

Она сказала про это вслух и увидела, как лицо Польсона расплылось от удовольствия.

— Тогда будьте добры, снимите это шикарное платье, наденьте что-то менее элегантное. А то я чувствую себя чрезвычайно неуверенно в вашем обществе.

Грейс, смеясь, ушла в спальню Виллы.

— Если говорить об элегантности, вам стоило бы увидеть баронессу.

— Никакого желания видеть ее. Она не мой тип женщины.

— А я ваш тип женщины, Польсон?

— Вы смеетесь надо мной, Грейс. Что вы пили на вечеринке? Шнапс?

— Нет, обычный английский джин.

— Завтра, — сказал Польсон, — выпьем шампанского.

Грейс высунулась из-за двери, и их глаза встретились. Ее сердце на секунду сбилось с ритма под настойчивым взглядом Польсона. Он смотрел на нее так, будто занимался с ней любовью.

— А что мы празднуем?

— Надеюсь, замужество Виллы. — Польсон отвел глаза.

— Но ведь вы в это не верите, Польсон?

Он медленно покачал головой.

— В ребенка верю. А в свадьбу — нет.

Она еще немного подождала пояснений Польсона, очень желая этого, но он молчал, и прохладный воздух с улицы, показалось, вполз в комнату.