В оковах любви

Глава 8

Дворец на побережье был совсем не похож на дворец в столице. Здесь все выгорело добела на солнце. Соленый бриз с моря охлаждал воздух, пропитывал его влагой.

В детстве Саид немало времени проводил в этом дворце. Отдыхал после жизни в пустыне, в бедуинских шатрах, где его учили выживать в самых трудных обстоятельствах. Даже сейчас его бремя стало легче, едва он вошел в прохладное фойе из белого камня. Но затем его накрыло осознанием, что меньше чем через сутки он женится, и всякое чувство покоя было потеряно.

Жена. Он давно отказался от мысли о женитьбе. Такие мысли напоминали ему о других временах. О девушке с карими глазами и сияющей улыбкой. О том, какой бледной и напуганной она была, когда ее заставляли сесть в машину, чтобы забрать ее у Саида. Как его самого сдерживали мужчины, не давая побежать следом. Спасти ее. Спасти единственную, кто был ему важен.

Прижав ладонь к одной из белых колонн, Саид посмотрел на океан, на волны, разбивавшиеся о скалы прямо перед дворцом. Провел по колонне ладонью. Она была такой же холодной, как и его душа с того дня, как он потерял Суру.

— Она наверху, на балконе. Укладывает волосы. — Алик стоял у подножия лестницы, сунув руки в карманы брюк.

— Давно ты здесь? — спросил Саид.

Они многое прожили вместе. Алик был единственным, кто понимал, какую жизнь Саид вел. Чего она стоила. Но сейчас вместо радости от встречи Саида охватили другие чувства. Темные, животные, незнакомые.

— Достаточно, чтобы один раз перегнуть ее через обеденный стол на балконе, дважды взять у стены в спальне, и на кровати…

— Алик… — Саид сделал шаг вперед.

— В теории, — закончил Алик. — Любая женщина будет моей, стоит лишь пожелать; зачем мне твоя?

— Она не моя.

— Скоро будет.

— Только на бумаге.

— Не в твоей постели? Пустая трата красивой женщины.

Саид прошел мимо Алика и стал подниматься по изогнутой лестнице из белого камня.

— Твое мнение меня не интересует.

Алик пожал плечами и исчез за углом.

В жилах Саида все еще вскипал гнев, хотя для него не было никаких причин. Разве он не сказал Хлое, что будет заводить любовниц? И не дал ей разрешение делать то же самое? Они не будут хранить целибат шестнадцать лет, и если она выберет Алика в качестве любовника, разве стоит вести себя как собственник?

Стоит. Есть определенные границы. И Алик не станет ее переходить. Саид проследит за этим.

Хлоя сидела на балконе с видом на море, одетая в очень короткое платье. Аден дремал в колыбельке у ее ног. Пожилая женщина стояла перед ней на коленях, негромко напевая и рисуя сложные узоры на ее ладонях и ступнях. Хлоя резко повернулась; рыжие пряди заиграли в солнечных лучах, а синева океана подчеркнула глубину ее глаз. На ней не было макияжа, но Хлое он не был нужен. Она выглядела свежей, с розовой кожей, с отчетливо видимыми веснушками.

Саид понял, что она выглядела отдохнувшей. Темные круги под глазами ушли.

— Я не ожидала вас так скоро, — сказала Хлоя.

Женщина, которая расписывала ее хной, повернулась и низко поклонилась, коснувшись лбом пола, а затем вернулась к своему занятию. Этот жест был просто привычной демонстрацией подчинения. Но он рассматривал его как знак, что его принимают в роли регента. Что его свадьба с Хлоей дает нужный результат.

— Когда вы меня ждали? Перед принесением клятв?

— Примерно так, — ответила она.

— Я не люблю появляться в последнюю минуту. И мне нужно оценить меры безопасности вместе с Аликом.

— О, ясно.

Саид внимательно следил за ее лицом, когда называл имя друга.

— Вы знакомы с Аликом?

— Конечно. Он очень дружелюбный.

— Насколько дружелюбный? — Саид скрипнул зубами.

— Ну, он… — Хлоя оборвала реплику. — Вы… раздражены?

— Нет.

— Раздражены. Вас раздражает то, что он проявлял ко мне дружелюбие?

Саид фыркнул.

— Что за чушь. Я на это рассчитывал — вы же будущая правительница Аттара.

Хлоя склонила голову и прищурилась, словно изучала насекомое под микроскопом.

— Вы ревнуете?

— Ни в каких обстоятельствах я не поддаюсь эмоциям. Даже с любовницами. Вы их тем более не вызываете.

— Правда, причин нет. За исключением того, что завтра мы женимся, и хотя институт брака — порождение человеческой культуры, стремление самца обладать самкой эксклюзивно распространено среди многих видов животных. Как еще может самец убедиться, что она производит его потомство?

— В данном случае потомство не мое, как вы знаете. И так как я… — он посмотрел на женщину, все еще расписывавшую ноги Хлои, — как вы знаете, у нас другая ситуация.

— Но это глубинная мужская потребность, так что ваше тело может не подчиняться разуму.

Саид выгнул бровь и посмотрел на нее. На щеках Хлои проступил румянец.

— Наверное, — сказал он, всего на минуту принимая темную, беспокойную боль, которая охватывала его тело при взгляде на Хлою. Признавая ее природу: влечение и похоть. Позволяя себе визуализировать все фантазии, которые неделями терзали его разум.

Как Хлоя выгнется под ним в момент его наслаждения. Как будет цепляться за изголовье, пока Саид держит ее за бедра и входит сильными толчками. О да, он хотел этого. Но не позволит себе получить желаемое. Потому что он испытывал к Хлое не просто желание. Нечто более глубокое, порождающее все эти трещины в его броне.

— Думаете, вы знаете, чего хочет мое тело? — спросил он, замечая, что голос звучит хрипло.

Ее румянец стал ярче.

— Эм, с точки зрения… верности и, эм… репродуктивного инстинкта и… и тому подобного…

Саид засмеялся:

— Нет. Думаю, вы не знаете, что хочет мое тело. Не уверен, что знаете это про свое.

Хлоя нахмурилась:

— Глупости. Конечно, я знаю.

— И чего хочет ваше тело, Хлоя?

Ее губы разомкнулись, глаза раскрылись шире.

— Не… не это.

Она как будто только сейчас заметила, сколько намеков в их разговоре. Саиду это показалось странным: такая красивая женщина уметь должна читать между строк.

— Не приближайтесь к Алику, — сказал он, решив подойти к вопросу прямо.

— Вы действительно думали, что я могу… — Хлоя сморщила носик. — Фу.

Саид посмотрел на женщину у ее ног. Она заканчивала последний цветок; едва работа была сделана, Саид по-арабски сказал ей:

— Можете идти.

Кивнув, женщина собрала вещи и торопливо ушла, не глядя ни на него, ни на Хлою.

— Что вы ей сказали? — спросила Хлоя.

— Что она может идти.

— Она на нас не смотрела.

— Это проявление уважения.

— Мне не нужно, чтобы со мной так… обращались.

Саид пожал плечами:

— Я этого не требую. Но с удовольствием принимаю. Это знак того, что никто во мне не сомневается. Есть причины ценить подчинение. Особенно учитывая, как меня не принимали поначалу.

— Хм… — Хлоя скрестила руки на груди, рассматривая цветочные лозы, которые обвивали его ступню и щиколотку.

— Вы не одобряете?

— Это имеет значение?

— Нет. Но мне интересно.

— Хорошо. Это один из способов, которым в патриархате мужчины утверждают свою власть. Стоит признать, что не самый отвратительный, но все равно.

— В мире немало королев, любимая. И они тоже стремятся раздавить подчиненных острым каблуком. Не только мужчины так делают.

— Своим поведением вы подаете не лучший пример. — Хлоя встала, подняв Адена на руки.

Саид заметил, что она увереннее обращается с ребенком, чем при их первой встрече.

— Вы ведете себя как лев, охраняющий территорию, пытаетесь заявить эксклюзивные права на… мм… труп антилопы, который вам даже не нужен.

— Вы только что сравнили себя с трупом антилопы.

— Неудачное сравнение, но мысль понятна.

— Я не говорил, что не хочу вас, — сказал Саид. Вырванные из груди слова, нежеланное признание. Оно повисло между ними, сгущая напряжение, которое росло с первой их встречи.

Саид сделал шаг вперед: запах Хлои, сладкий, женственный, похожий на жимолость, схватил его за горло. Она глубоко ошибалась, считая, что Саид не знает, чего хочет. Он знал. Обнаженную Хлою, которая выкрикивает его имя в удовольствии, а не в раздражении, как обычно.

— Но я… вы… Говорили. Уверена, что говорили. Про других любовниц, и… я думала, это значит…

— Это значит, что я не соглашаюсь на шестнадцать лет эксклюзивных отношений с вами. То есть лучше, чтобы между нами ничего не происходило.

— О! Но… но могло бы. Вы говорите, что могло бы, потому что… я вам нравлюсь?

Его поразило то, как она задала вопрос — без тени лукавства или расчета. Она как будто не замечала напряжения. Нет, не так: она как будто считала, что электричество между ними одностороннее; и Саид его не чувствует.

Больше всего он хотел обхватить ее за талию и прижать к себе. Показать, что чувствует. Прижать губы к впадинке горла, провести языком вдоль ключиц. Спуститься в ложбинку между грудей.

Но она держала ребенка на руках, как живой щит.

— Нравитесь ли вы мне? — Саид сделал еще один шаг; его пронизывало желание, жаркое и отчаянное. — Когда я увидел Алика во дворце и подумал, что он может вами заинтересоваться, то хотел повесить ему камень на шею и бросить в море.

Темные пронзительные глаза Саида были прикованы к Хлое; ей казалось, что она под микроскопом, что каждая ее часть, каждый ее секрет оказались на виду. Его низкий голос дрожал от силы эмоций. Хлоя крепче обняла Адена; ее сердце отчаянно билось, руки тряслись. Ее влекло к Саиду. Раньше с ней такого не случалось; теперь от новизны кружилась голова.

— Когда я пришел сюда, — продолжил Саид, медленно обходя ее, как хищник обходит жертву, — мои желания изменились. Ты будешь моей. — Он практически рычал. — Я буду заставлять твердить мое имя от остроты удовольствия, снова и снова.

Его слова рисовали такие живые и шокирующие картины, вызывали такую острую реакцию, что Хлое пришлось отвернуться. Ее лицо горело, дыхание сбивалось. Ей не нужен был опыт, чтобы представить, каким будет Саид. Он хотел доминировать. Использовать тело Хлои против нее самой. Вызвать сексуальную эйфорию, которая подчинит ее власти мужчины. Хлоя не думала, что Саид станет применять насилие. Но у него была другая власть, и ее он станет использовать.

Она уже видела, что готова вытерпеть женщина от мужчины, который обладает ее телом. Она не позволит себе стать такой. Никогда. Отодвинувшись, Хлоя попыталась выровнять дыхание.

— Очаровательный образец устной порнографии, но я вынуждена отказаться.

— Я тебя не привлекаю? — спросил он.

Хлоя не смогла бы убедительно солгать, но кому нужна ложь, когда достаточно точного оскорбления?

— Меня не привлекают неандертальцы, — заявила она. — И доминантные самцы.

— Правда?

— Да. Я согласилась на брак ради Адена, но не на это. — Она помахала рукой, указывая на них обоих. — Так что если у вас накопилось сексуальное напряжение, поищите для его снятия другую.

— Вы этого хотите? — спросил Саид, уже со смертоносной резкостью в голосе.

— Да, — солгала Хлоя.

— Я думал, вы не хотите, чтобы я это афишировал.

— Мне все равно.

Развернувшись, она ушла во дворец, глотая угрожавшие пролиться слезы. Ее никогда так не пугало собственное тело. И завтра она выходит замуж за мужчину, который вызывает ее страхи.

Гостей на свадьбе было немного, и не соблюдались никакие аттарские предсвадебные церемонии: ни трехдневного пира, ни танцев.

Хлоя была благодарна за это, но все равно нервничала из-за самой церемонии. Особенно после разговора с Саидом. Конечно, она ни разу не натыкалась на него в коридорах после того, как практически приказала найти другую женщину для первой брачной ночи.

Самыми важными гостями были тщательно отобранные представители прессы, которые напишут милую историю венчания и подарят нации надежду. В теории. Если их ложь окажется удачной, то она будет самой волшебной в истории. Нет поводов для сожалений. Однако Хлоя их испытывала.

«Думай об Адене, а не о том, от чего отказываешься».

Она прижала ладони к глазам, пытаясь выровнять дыхание. Казалось, песок уходит у нее из-под ног. Сделав глубокий вдох, она выступила из шатра, который поставили на пляже для торжественного ужина, и приподняла подол платья, чтобы не споткнуться о тонкую ткань. Свадебное платье было очень простым. Белый шелковый шарф прикрывал ее волосы и прятал от солнца. Цветов не было. Не было и подружки, которая забрала бы у нее букет, когда она встанет перед женихом. Никто не стоял рядом с ней. Единственной ее семьей был Аден. Это напоминало ей, зачем она здесь.

Вдоль прохода установили шесты; на них были наброшены полотнища белого шелка, которые вились и бились на ветру. Простота и совершенство: шум волн в качестве музыки и немногочисленные украшения, которые не нарушают естественную красоту побережья.

Подняв глаза, Хлоя увидела Саида, стоящего перед алтарем. На мгновение их взгляды встретились. Темнота и жар. Хлоя отвела взгляд. Все равно невеста традиционно должна была смотреть в пол. Не улыбаться. Не проявлять излишней готовности. Это ей удавалось хорошо.

Она шла, пока не увидела его ботинки, полузанесенные песком, и только тогда подняла глаза. Саид был одет в том же стиле, что и она — просто, не вполне в традиции Аттара, но и не вполне в западной традиции. Белая просторная рубашка и такие же брюки; белые туфли, вышитые золотой нитью. Его мужественная красота производила на нее поразительное впечатление. Хлоя считала, что после вчерашнего — после его прямых и ужасных (да, ужасных!) слов — не захочет его видеть. Но не тут-то было.

И какая-то часть ее считала, что ничего ужасного в его словах не было. Она была заинтригована. Хотела услышать больше. Хотела, чтобы он показал ей все на практике.

Саид стоял к ней лицом, но не прикасался. Началась церемония на арабском языке. Саид наклонился ближе, и сердце Хлои замерло. Он начал негромко переводить; голос звучал ровно и низко, совсем не похоже на то, как он говорил вчера. Но эффект был таким же сильным. Он произносил слова преданности и заботы, вызванной не похотью и не подчинением. О смысле брака — связи душ. Она никогда не видела реализацию этого смысла, но что-то в ее душе жаждало этого.

Когда настало время приносить клятвы, Хлоя старательно повторила слова, не зная, какие обещания дает перед всеми свидетелями. Ее арабский был плох и, вероятно, совершенно непонятен; оставалось надеяться, что в завтрашних заголовках не станут писать о том, как новая жена шейха переврала обеты.

С последним словом у Хлои едва не подкосились колени от облегчения.

Но настала очередь Саида приносить обеты. И он решил повторить их по-английски.

— Я тебя не оставлю и не отвернусь от тебя, — сказал он уверенно, глядя куда-то Хлое за плечо.

За это она была благодарна — сейчас она бы не выдержала его взгляда. Саид все еще касался ее, не брал за руки.

— Мой дом будет там, где твой, потому что без тебя у меня дома нет. Твой народ теперь — мой, а мой — твой. Я умру вместе с тобой. И с тобой меня похоронят. Пусть бог покарает меня, если мы расстанемся раньше, чем умрем.

Воздух неожиданно стал слишком горьким и соленым. Хлоя пыталась дышать, но грудь ныла от жажды, такой сильной, что она боялась задохнуться. Лучше бы ей не знать, что говорится в обетах. Лучше бы не слышать обещания, которые они дали друг другу. Потому что тогда они не казались бы настоящими. А теперь Хлоя ощущала их вес. Словно невидимая нить соединила ее и Саида. Эта связь была совершенно за пределами логики и рассудка. Она становилась все крепче, и Хлоя чувствовала, как отмирают привязанности ее прошлой жизни, пока не оставалось только это — Аттар, и Аден, и Саид. Под тяжестью происходящего, под неумолимостью, под горечью она едва не упала.

Священник взял со стола чашу, полную меда. Он заговорил, громко, чтобы слышали гости; а Саид переводил для одной только Хлои.

— По аттарской традиции первый вкус брака для жениха и невесты должен быть сладок, чтобы сладкой стала их жизнь.

Саид взял Хлою за руку, окунул ее мизинец в чашу и поднял к своему рту, обхватывая губами и слизывая сладость с кожи. Его губы были горячими, язык — ловким. От интимности прикосновения по ее телу пробежала дрожь. Саид выпустил ее руку и окунул свой палец в мед, протянул Хлое, касаясь кончиком ее губ и требуя впустить его. Она подчинилась, размыкая губы.

Сначала на ее языке взорвалась сладость меда, теплая, липкая. Затем она растаяла и уступила соленому привкусу кожи Саида. Не задумываясь, Хлоя провела языком вдоль его пальца, попробовала его на вкус — и вкус оказался пьянящим, как алкоголь.

Хлое не хотелось его выпускать, и это было так же странно, как все, что с ней случалось с тех пор, как она согласилась выйти замуж.

А теперь она замужем. Гости аплодировали, фотографы щелкали вспышками. Аден все проспал на руках одной из своих нянь в первом ряду.

А затем Саид взял ее за руку — отстраненно, формально. То, как его рука прижалась к руке Хлои, как пальцы обвились вокруг ее ладони, говорило о традиции. Однако ее тело пронизала вспышка жара, глубокого желания. Хлоя знала — сколько бы она ни притворялась, что сказанное Саидом вчера ужасно, сколько бы ни отрицала, что от вкуса его кожи у нее быстрее забилось сердце и заныла грудь, это не меняло правды. Как всегда бывает с научными открытиями, если обнаружены факты и составлена гипотеза, невозможно все снова забыть.

Хлоя по своей природе была любопытна. Для ее профессии это обязательное качество. Ей нужно было все знать — не только то, как все в мире работает, но и то, почему, когда, как долго. Но сейчас это невозможно. Нельзя было искать решение этой задачи. Потому что ее не получится решить маркером на доске. Саид — не логичное уравнение.

Нет. На доске эту задачу не решить. А о втором подходе к решению нельзя даже думать.