В погоне за Дейзи

Глава 23

— Будешь? — Холли поднимает бутылку красного вина.

— А то.

Она улыбается.

— Только он тебе не понадобится. — Я показываю на штопор, который она вытащила из ящика стола, и подруга в замешательстве на меня смотрит. — Там крышка с резьбой.

— А-а-а... И ты это оттуда разглядела?

Я сижу за кухонным столом, а она стоит возле барной стойки в нескольких шагах от меня.

— Конечно. В том, что касается открытия бутылок с выпивкой, я профессионал.

— Боже, как мне тебя не хватало. — Холли откупоривает бутылку, наполняет два очень больших бокала и приносит их к столу.

— Спасибо, что приютила, — говорю я.

— Не за что. Оставайся, сколько пожелаешь. Понимаю, ты захочешь снова найти собственное жилье, но торопиться некуда.

Ладно, хватит.

— Холли, я знаю про Саймона. — Смотрю ей прямо в глаза.

— Ты… что? — тихо переспрашивает она.

— Я знаю, что у тебя с ним роман.

Холли бледнеет.

— Откуда? — шепчет она, падая на стул. — Об этом что, всем известно?

Мне немедленно становится ее жаль.

— Нет, нет, нет. Только мне. И Луишу.

— Луишу? — Похоже, она потрясена.

— Он никому не скажет.

— Откуда ты знаешь? Почему? Как он узнал? Как у вас вообще зашла об этом речь? — С каждым вопросом голос Холли звучит все громче.

— Послушай, все нормально, — сочувственно говорю я. — Я догадалась по тому, как ты вела себя с Каталиной. Вдобавок твои вечные исчезновения, когда мы жили в одном номере.

— Это было настолько очевидно? — тревожится она.

— Только для меня.

— А как же Луиш?

— Он видел, как ты рано утром выходила из номера Саймона, когда мы были в Италии на съемках рекламы.

Я объясняю, как мы с Луишем поняли, что оба в курсе.

— Он никому не расскажет, гарантирую.

— Ты чертовски в этом уверена, — отмечает Холли голосом, полным одновременно опасения и надежды.

— Абсолютно, — киваю я. — Я ему доверяю.

— Ладно.

— Значит, у вас все продолжается? — уточняю я.

Она виновато кивает.

— Я знаю, что ты, должно быть, обо мне думаешь, особенно после того, как я вначале наезжала на тебя из-за Лоры.

Я не отвечаю.

— Но Саймон и правда очень мне нравится, — продолжает Холли. — Да, он гораздо старше меня, но настолько опытнее, чем парни, с которыми я встречалась раньше, а под напускной серьезностью скрывается по-настоящему нежный и добрый мужчина.

Такой добрый, что изменяет жене…

— Я чувствую вину перед Каталиной, — добавляет подруга.

Я делаю глоток вина.

— Правда! — настаивает Холли. — Но она такая стерва, и они не ладят.

— Тогда почему не разведутся? — спрашиваю я.

Холли смотрит в стол.

— Саймон говорит, что развод слишком дорого бы ему обошелся. У них нет брачного контракта, — объясняет она.

Я киваю. Не то чтобы я понимала, но что тут поделаешь?

— Тебе наверняка кажется, что это все сплошные отмазки, но…. Ох, не знаю.

— И чем, по-твоему, это закончится? — Вопрос мучил меня уже давно.

— Без понятия. — Холли удрученно сутулит плечи. — Я стараюсь не слишком… привязываться к нему. На всякий случай.

— А как насчет твоей работы? Тебе же нравится работать на команду.

— Он меня не уволит! — хмурится она.

— Я и не говорю, что уволит, но если между вами все кончится, ты сможешь продолжать с ним сотрудничать?

— Может, и нет, — признает она. — Но, думаю, проблемы надо решать по мере поступления.

— А ты не переживаешь, что Каталине все станет известно?

— Каждый день. Она чуть не поймала нас в Хоккенхайме.

— Правда?

— Саймон забронировал мне номер рядом со своим, потому что она сначала не собиралась приезжать на гонку, но потом все-таки нагрянула, и это стало для меня полнейшим сюрпризом.

— Вы были у него в спальне?

— О нет, он предупредил меня за день, но, по правде говоря, я немного разозлилась. Ему пришлось заглаживать свою вину передо мной в директорском люксе…

Холли довольно улыбается, а меня слегка подташнивает.

— Ну в общем, — продолжает она, — Каталина появилась, когда мы уже закруглялись… — Простите, но фу! — К счастью, она решила, что я заглянула погладить... В чем дело? Чего у тебя такой вид?

Должно быть, лицо у меня перекошено, поскольку Холли замолкла на полуслове.

— Мне просто это кажется немного странным, — говорю я.

— Что? Что кажется странным? — Она в недоумении.

— Ты и Саймон. — Ничего не могу с собой поделать и продолжаю морщить нос.

— Почему?

— Ну, он просто уже... пожилой.

— Вовсе он не пожилой! — горячо возражает Холли. — То есть, — уступает она, — да, но по нему не скажешь.

— Я просто… Прости. — Машу рукой и отворачиваюсь.

— Нет, скажи, — требует она. — Что такое?

Я наклоняюсь и смотрю на нее.

— Он тебе действительно нравится?

— Конечно!

— То есть, дело не в деньгах?

— Нет! — Холли, похоже, в ужасе и немного раздражена. Не слишком ли далеко я захожу? — Дело в нем. Есть в нем что-то такое, притягательное. Мне жаль, если ты этого не видишь, — обиженно говорит она.

— Ясно, что Каталина тоже это видит, — замечаю я.

— А вот она как раз с ним из-за денег, — отрезает Холли.

— Которых у нее будет целая куча, если он когда-нибудь с ней разведется.

— Если, — грустно подчеркивает она.

Мне слегка любопытно, как Холли и Саймон сумели сойтись, но мысль о том, как он заигрывает с ней, как засовывает язык ей в рот… Бог знает, как я отреагирую, если увижу его здесь, входящим в уборную в одних трусах. Передергиваю плечами и меняю тему.

— Так во сколько мы в среду вылетаем в Италию?

Следующая гонка проходит в итальянской Монце, а сегодня вечер воскресенья, так что у меня остается лишь пара дней, чтобы устроиться и отойти от смены часовых поясов, прежде чем мы вновь отправимся в дорогу. Холли работает в столовой в штаб-квартире команды, и днем в понедельник и вторник ее нет дома, так что я провожу время за просмотром всякой ерунды, что показывают по телевизору, сидя на диване в пижаме и поедая начос миску за миской. Мне до смерти скучно; не знаю, как я продержалась два месяца в Нью-Йорке примерно в том же режиме. К утру среды уже умираю от желания вернуться на работу.

Мы летим первым утренним рейсом, и, как обычно, обслуживающий персонал отправляется на трассу на день раньше, чем приезжают все остальные, так что у меня есть время подготовиться ко встрече с парнями. Однако я не учла новую встречу с Фредериком, и в аэропорту во время ожидания регистрации на рейс мне на ум приходят его слова, сказанные, когда мы виделись в последний раз.

«Дейзи, мы ВСЕ расстроены!»

Он не знал обо мне и Уилле. И я даже не сообщила ему, что увольняюсь. Просто ушла. Повезло, что он берет меня обратно. Я так нервничаю, что вся дрожу, думая о том, как он себя со мной поведет. Долго гадать не приходится. Фредерик появляется вместе с Клаусом и Гертрудой, которая тепло меня обнимает.

— Дейзи, ты вернулась!

Гертруда стискивает меня так крепко, что, освободившись, я делаю глубокий вдох, и тут Клаус радостно хлопает меня по спине. Я начинаю кашлять, а Холли сдерживает смех, но как бы комично мы не выглядели со стороны, я безусловно счастлива снова их видеть. Поворачиваюсь к Фредерику. Он кивает.

— Добро пожаловать обратно.

— Спасибо. Спасибо, что берете меня назад. — Как я ни стараюсь, ответ звучит сухо.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Мне гораздо лучше.

— Хорошо. Потому что никто не превзошел тебя в жарке бекона. Идем. — Он указывает в направлении очереди на регистрацию, и пока на этом все.

Я нервничаю в машине по дороге на трассу — переживаю, что снова окажусь в моторхоуме. Когда мы высаживаемся из наших обычных черных микроавтобусов, все остальные устремляются внутрь, а я на минуту останавливаюсь посмотреть на компактный представительский павильон. Холли оборачивается и видит меня.

— Ты в порядке? — беспокоится она.

Киваю и нерешительно следую за ней.

Гостевая зона всегда безлюдна за два дня до первой практики, но сегодня отсутствие посетителей вгоняет меня в ужас. Холли вместе с остальными уходит в кухню, пока я медленно привыкаю к обстановке. Стараюсь не смотреть влево, где находится лестница — та самая лестница, что раньше вела в комнату Уилла, — но ничего не могу с собой поделать. К горлу подступает комок, но я быстро сглатываю, заставляя его отступить. Нужно отвлечь себя работой.

К пятнице более-менее осваиваюсь. Странно было вчера встретить Пита, Дэна и остальных парней. Они приехали на трассу, чтобы начать готовить машины, и, кажется, не знали, что я вернулась на работу. Они определенно обрадовались, увидев меня, однако атмосфера показалась мне иной. Более напряженной, что ли. Может, в день гонки будет по-другому. Трудно сказать.

* * * * *

Утром в пятницу стою на раздаче завтраков, когда в дверях показывается темноволосый парень. Сначала я его не узнаю — начать с того, что у него борода, — но он вдруг снимает темные очки, и я прирастаю к полу. Это Луиш. Он проходит ползала, прежде чем замечает меня и нерешительно останавливается. От него осталась лишь тень, а вид сейчас такой, словно ему явился призрак.

— Дейзи? — подойдя к столу, негромко говорит Луиш, словно не веря, что это я там стою.

— Привет, — тихо отвечаю я.

— Не знал, что ты вернулась. — Он держится неуверенно, и это так не похоже на Луиша двухмесячной давности. Его обычно оливковая кожа кажется бледнее, и даже борода не может скрыть тот факт, что он здорово похудел.

— Решила, что пора, — киваю я.

Он ничего не отвечает, лишь надолго встречается со мной глазами.

— Как ты? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами, созерцая пол.

— Хочешь бекона? — улыбаюсь я, пытаясь его развеселить, но он качает головой.

— Нет, спасибо. Я не голоден.

У меня кровь стынет в жилах.

— Я собираюсь пойти наверх. — Сделав шаг назад от стола раздачи, он разворачивается и уходит, опустив голову. Я с беспокойством смотрю ему вслед.

— Это был Луиш? — спрашивает пришедшая из кухни Холли.

— Я не знала, что с ним все настолько плохо.

Она кивает.

— Я же тебе говорила.

— Но, Холли, он же ужасно выглядит, — бормочу я. — Он вообще ест?

— Ест, — уверяет она. — Просто немного. Не отступает от предписанной диеты, и его больше не застанешь в городе с парнями за кружкой пива.

— Может, мне стоит пойти проверить, как он там. — Бросаю взор на лестницу. Эта мысль приводит меня в ужас. Я не приближалась к бывшей комнате Уилла за все то время, что провела здесь, и раздумывала, как бы прожить остаток сезона, совершенно ее избегая.

— Я бы не стала, — говорит Холли.

Удивленно смотрю на нее. Не ожидала услышать несогласие.

— Возможно, лучше ненадолго оставить его в покое, — объясняет она. — Ему нужно прийти в себя перед завтрашней тренировкой.

Слегка обидевшись, отвожу глаза. Последнее, чего бы мне хотелось — это расстроить Луиша еще больше, и мне грустно, что Холли считает, будто я на это способна.

К субботе становится совершенно ясно, что Луиш меня избегает. Он, похоже, предпочитает есть в уединении собственной комнаты наверху, и поскольку теперь Холли является помощницей пилотов — а я определенно не желаю возвращать себе эту должность, — именно ей приходится с ним общаться.

Я еще не была в гаражах, однако утром в день квалификации Фредерик отправляет нас с Холли туда для обслуживания.

Стараюсь дышать ровно, шагая по асфальту в боксы, но сердце сжимается, когда, войдя в дверь, я вижу Пьера, пилота-испытателя, занявшего место Уилла в команде и его гараж.

— Дейзи, ты не займешься чашками для кофе? — твердо просит Холли. Знаю, она пытается меня отвлечь, и, исполненная благодарности, принимаюсь за работу.

Луиш приходит перед самым началом квалификации.

— Поторапливайся, приятель, — взывает к нему Дэн, и даже с другой стороны гаража я вижу, как он расстроен поздним прибытием гонщика.

Луиш бросает взгляд в мою сторону и, быстро отведя глаза, неторопливо подходит к болиду. Забирается внутрь, и Дэн помогает ему устроиться. Атмосфера в гараже напряженная, однако это не то напряжение, к которому я привыкла. Нет предвкушения и возбуждения, только нагрузка и стресс. Впервые задаюсь вопросом, не было ли мое возвращение ошибкой.

Первый этап квалификации проходит неважно. Луиш с трудом пробивается в число пятнадцати первых гонщиков, и это означает, что у него будет еще один шанс улучшить свою стартовую позицию во второй сессии. Он выбирается из машины.

— Она плохо управляется, — в сердцах бросает он, срывая с себя шлем.

— Что не так? — спрашивает Дэн.

— Что-то не так! — Луиш стягивает перчатки.

— Дружище, мы не сможем тебе помочь, если ты не скажешь нам, что именно не так.

— Да не знаю! — кричит Луиш, и Дэн уводит его в переговорную.

— Он всю дорогу такой? — обращаюсь я к Холли.

Она кивает. Не думаю, что смогу снова смотреть на гонки.

В итоге Луиш оказывается на двенадцатом месте и даже не попадает в третью квалификационную сессию. Пьер выступает лучше и завтра будет стартовать с шестого места, но это едва ли дает хоть малейший повод для радости.

Вечером в субботу Холли нерешительно заводит разговор о планах на вечер. Мы живем в гостинице в центре Милана, откуда рукой подать до Пьяцца-дель-Дуомо, где полным-полно классных баров и клубов.

— Я никуда не пойду, — отрезаю я.

— Понимаю. — Подруга присаживается на край моей кровати. Я лежу, подложив под голову три подушки, и тянусь за пультом от телевизора.

— А ты иди, — настаиваю я. — Ты не обязана снова составлять мне компанию. — Прошлый вечер мы провели в гостинице за просмотром романтического фильма, заказав еду в номер.

— Ну... — Холли слегка нервничает. — Я могу попозже заскочить повидать Саймона. Но только если ты не против, — быстро добавляет она.

Каталина на эту гонку не приехала, а вчера Саймону пришлось ужинать со спонсорами.

— Конечно, — соглашаюсь я. После всего ожидания, что Холли мне откроется, теперь очень странно слышать, как она о нем говорит.

Холли отправляется в ванную переодеваться, а я переключаю каналы, стараясь не думать о том, что она, вероятно, специально для Саймона надевает кружевное белье. Когда подруга наконец с застенчивым видом уходит, я вздыхаю и выключаю телевизор. Не почитать ли книгу? Но нет, три страницы и полчаса спустя понимаю, что не восприняла ни одного слова.

Что-то заставляет меня вспомнить Бахрейн и то, как Луиш мчался по проложенной в пустыне трассе. Комментаторы сравнивали его с Айртоном Сенной, одним из величайших гонщиков современности. Теперь о подобных сравнениях и речи не шло. Интересно, прекратила ли свои нападки английская пресса?

Можно пойти повидать его... Если Холли права, Луиш не отправился с парнями в город. Интересно, впустит ли он меня или просто захлопнет передо мной дверь? Есть только один способ выяснить. Исполненная решимости, спрыгиваю с кровати и хватаю ключ от номера, даже не потрудившись сменить рабочую одежду или посмотреть в зеркало.

Номер Луиша тремя этажами выше моего. Взбегаю вверх по лестнице вместо того, чтобы подняться на лифте, и прибываю туда слегка запыхавшаяся.

Он открывает дверь спустя двадцать секунд и смотрит на меня, хмурясь в замешательстве.

— Привет, — говорит он.

— Луиш, привет. — Я пытаюсь перевести дыхание и смотрю на него исполненным надежды взглядом. — Можно войти?

Без единого слова он делает шаг назад, пропуская меня внутрь.

В номере царит бардак. По полу и всей гостиной раскидана одежда. Бросив взгляд в ванную, вижу сваленные на пол грязные полотенца. Громко орет телевизор.

Хозяин и не думает извиняться за свалку, подводя меня к дивану. Поднимаю его шлем и комбинезон, кладу их на журнальный столик, а затем присаживаюсь на краешек кресла и жду, пока Луиш шарит в углу дивана. Наконец он извлекает оттуда пульт от телевизора. Целясь в экран, уменьшает громкость, прежде чем откинуться на спинку дивана и положить ноги на столик. На меня он не смотрит.

— Как ты? — спрашиваю я.

— Что ты здесь делаешь? — отвечает он вопросом на вопрос.

— Хотела проверить, как ты, — растерянно признаюсь я.

— А тебе не все равно? — Темные глаза Луиша встречаются с моими, и я поражаюсь пристальности его взгляда.

На мгновение перевожу взор на беззвучно сменяющие друг друга картинки на экране, прежде чем снова посмотреть ему в лицо.

— Нет, не все равно.

Луиш почесывает бороду.

— Я думал, ты ушла навсегда.

— Прости, что разочаровала.

Он откидывает голову на спинку дивана и глубоко вздыхает.

— Ты неважно выглядишь, Луиш, — в конце концов начинаю я.

Он пожимает плечами.

— Что собираешься с этим делать? — настаиваю я.

Он снова пожимает плечами:

— Ничего.

— Нельзя дальше себя истязать, — говорю я. — Ты должен простить себя.

— А ты меня простила? — огрызается он.

— Да! — восклицаю я. — Да мне и нечего было тебе прощать. Ты был не виноват!

Лицо Луиша перекашивается, и я в шоке смотрю на него, понимая, что он вот-вот расплачется.

— О боже, Луиш, прости меня. — Я встаю с кресла и усаживаюсь рядом с ним на диване.

— Нет, нет. — Он протягивает руку, пытаясь сказать, чтобы я ушла, но я хватаю ее и крепко сжимаю. — Пожалуйста, — отворачиваясь, умоляюще просит он.

— Ты был не виноват, — тихо, с сочувствием повторяю я.

— Не надо! — Его душат слезы, и я притягиваю Луиша к себе, обнимая за шею. Он утыкается в меня лицом и начинает всхлипывать. Мое горло сжимается, а к глазам подступают слезы, потому что я разделяю его боль. Я не могу позволить себе думать об Уилле, иначе сама окажусь в состоянии еще хуже, чем Луиш, а мне сейчас нужно оставаться сильной ради него.

Наконец он отстраняется.

— Хочешь салфетку? — с запозданием спрашиваю я, роясь в кармане в поисках бумажных платков. В последнее время я без них никуда не выхожу.

— Спасибо, — хрипло благодарит он, берет ее и шумно сморкается. Я слегка отодвигаюсь, чтобы дать нам обоим немного места.

— Nossa Senhora, — вздыхает он, откидываясь на спинку дивана и глядя в потолок. — Ты не пошла сегодня гулять? — Луиш поворачивается ко мне. Глаза у него красные и все еще блестящие от слез.

— Нет, — качаю головой я.

— А Холли?

— Она с Саймоном.

Он кивает и снова смотрит на потолок.

— Так странно вернуться, — говорю я.

Он отвечает не сразу.

— Где ты была?

— В Нью-Йорке. У родителей.

— И как? — Он бросает на меня взгляд.

— Ужасно. — Пауза. — А как твоя семья?

— Хорошо. Ну, то есть… — Он нерешительно замолкает.

— Что такое?

— Да ничего, — отмахивается он.

— Расскажи. Как твоя мама?

— Ну… Все это… — Луиш машет рукой, обводя комнату. — Понимаешь, она из-за этого волнуется, — с трудом заканчивает он.

— То есть? Она волнуется из-за гонок?

— Вообще из-за всего. По любому поводу.

Я в недоумении.

— Она читала о тебе в газетах?

— Угу. — Луиш садится прямее. Заметно, что его трясет.

— Луиш, нельзя верить всему, что пишут. Может, ей лучше совсем не читать желтой прессы, как это делаю я.

Он кивает, явно нервничая.

Я вздыхаю. Ужасно видеть его в таком состоянии. Надо попробовать все исправить.

— Прости, что убежала от тебя на похоронах.

— Ничего страшного.

— Я была сама не своя, понимаешь?

— Понимаю.

— Луиш, пожалуйста! — Я просто хочу, чтобы он снова стал нормальным. — Это невыносимо!

— Что? Что? Все в порядке, — рассеянно добавляет он. Даже его голос звучит странно.

— Тебе нужно отпустить Уилла, — умоляюще прошу я. — Ты должен перестать о нем думать. — Мои глаза опять наполняются слезами, когда Луиш поворачивается.

— А ты перестала?

Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем я качаю головой. Луиш отворачивается.

— Нет. Я так и знал.

— Пресса по-прежнему тебя достает? — спустя минуту спрашиваю я.

— Уже не так сильно.

— Хорошо. Скоро они окончательно отстанут.

— Я не хотел выигрывать гонку, — вдруг отрешенно говорит он.

— Какую гонку? Ту… в Сильверстоуне?

Он кивает.

— Я не знал, что авария была такой серьезной.

— Знаю. Голову даю на отсечение, все это понимают.

— Нет, не понимают. — Он медленно качает головой. — Не уверен, смогу ли продолжать.

Вновь хватаю его за руку и крепко ее сжимаю.

— Сможешь! Ты прекрасный гонщик. Тебя сравнивали с самим Айртоном Сенной, черт подери!

— Больше не сравнивают.

— Опять начнут. Тебе просто надо снова встать на ноги, сесть обратно за руль. Ты говорил, что хочешь выиграть гонку ради Уилла, ну так давай!

Луиш удивленно на меня смотрит:

— Ты об этом слышала?

Я киваю:

— Видела тебя по телику в Америке.

— Ха. — Он снова отворачивается. — Не очень-то у меня получилось.

— Ну и что, не переживай, — неубедительно выдавливаю я, прежде чем снова изо всех сил сжать его руку. — Ты можешь сделать это теперь. Завтра!

— С двенадцатого места? — Он с насмешкой глядит на меня, и впервые на мгновение передо мной вновь мелькает прежний Луиш.

— Ну, или не выиграть, но знаешь, хотя бы финишировать. Или еще чего. Я не знаю! Но перестань строить из себя неудачника и займись делом. Я буду тобой гордиться.

Он улыбается и крепко сжимает мою ладонь, но почти сразу же отдергивает руку, закрывает лицо и снова плачет.

— Ох, Луиш… — Я в полном ужасе глажу его по спине. — Прости меня, прости. — Кладу голову ему на плечо и застываю, дожидаясь, пока он успокоится. Наконец он садится прямо, смахивает слезы и затихает.

— Тебе лучше уйти, — угрюмо произносит Луиш. — Мне пора спать.

Я неуклюже встаю. Не знаю, не стало ли только хуже от моего прихода. Луиш провожает меня до двери и открывает ее. Выхожу в коридор и оборачиваюсь.

— Прости меня, — говорю я. — Прости меня за все. Не знаю… — Я делаю паузу. — Может, мне не стоило возвращаться.

— Нет, — пылко отвечает он, встречаясь со мной взглядом. — Это неправда. Я рад, что ты вернулась. — Затем его лицо вновь искажается, и он быстро закрывает передо мной дверь.