В погоне за миражами

Глава 17

Киллиан закончил читать отчет. В эти последние месяцы дела его шли как нельзя лучше. Даже домашняя жизнь наконец наладилась: Каприс нашла себе дом за городом, и все немного успокоились после потрясения, вызванного ее возвращением домой и смертью Куина. Он слабо улыбнулся. Силк даже начала разговоры об их ребенке, поддразнивая его тем, сколько опыта она приобрела на занятиях для будущих рожениц, на которые ходила вместе с Каприс. Что до Каприс, то она приняла наследство, оставленное ей Куином, превратив его в фонд для своего ребенка. А потом она принялась устраивать дом. К изумлению всех окружающих — но только не Силк, — она потеряла всякий интерес к карьере деловой женщины. И казалась умиротворенной, хотя и не настолько счастливой, чтобы улыбаться. Если она сейчас и думала о Куине, то никто, кроме нее, об этом не знал.

Его мысли прервал сигнал переговорного устройства.

— Киллиан, пришел Дариан Маклауд, которому была назначена встреча на четыре часа,

Киллиан посмотрел на часы. Было уже почти пять.

— Пусть входит, — пробормотал он, стараясь справиться с раздражением.

Если бы он не слышал так много об этом человеке с репутацией отшельника почище Говарда Хьюза и широкими деловыми интересами — включая недавнее увлечение разведением арабских лошадей, — то не был бы настолько вежлив. Он имел слишком хорошую репутацию, чтобы терпеть от клиентов все что угодно.

Дверь кабинета открылась. Киллиан изучающе посмотрел на вошедшего. Это был крупный мужчина, ростом не меньше шести футов и пяти или шести дюймов с волосами настолько черными, что они казались даже синеватыми под стать проницательным синим глазам. Походка его говорила о властности и привычке к физическому труду. Непринужденно улыбаясь, он протянул Киллиану руку. Рукопожатие было крепким, а мозоли на ладонях подкрепили впечатление о нем как о человеке, близко знакомом с тяжелым трудом.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал Дариан, садясь.

Его юго-западный тягучий говор звучал спокойно, чуть иронично.

Киллиан вздохнул, решив почему-то, что новый знакомец ему нравится. Может, дело было в прямом и открытом взгляде.

— Не советую вводить это в привычку. Дариан рассмеялся. В его глазах читалось шутливое согласие со справедливым выговором.

— Я тоже ненавижу непунктуальность. Дьявольски неудобно, когда ведешь дела.

— Особенно когда дома ждет жена, вечером пригласившая в гости родных, — добавил Киллиан, слегка улыбаясь.

— Ну, вот этого я не знаю. Пока не женат.

Киллиан сел поудобнее.

— Итак, чем я могу быть вам полезен?

Дариан принял приглашение приступить к делу и начал излагать свои потребности. Киллиан делал заметки, мысленно прикидывая, что и как надо будет делать. Минугы шли. Секретарша постучала, давая ему знать, что уходит. Оба собеседника только на секунду приостановили разговор. Сделав последнюю пометку, Киллиан взглянул на часы. А потом поднял голову и пристально сощурил глаза. Человек, сидевший перед ним, был не тем, кто к нему вошел.

Куин ничего не говорил — только молча ждал, как ждал, пока уйдет секретарша. Он специально назначил встречу на самое позднее время, а потом оттянул свой приход, чтобы ненадолго остаться без свидетелей.

— Ну, уже догадался? — негромко спросил он наконец, и теперь в его голосе не слышалось акцента, который он отрабатывал последние несколько месяцев.

Этот голос Киллиан не узнать не мог.

— Очень хорошо сработано, — отозвался он наконец, пораженный тем, какие перемены произошли в его друге всего за несколько месяцев.

Куин поднял руки:

— Вплоть до кончиков пальцев. Киллиан почти не обратил внимания на этот жест. Все его внимание было сосредоточено на лице человека, бывшего когда-то Куином.

— Если бы ты уже не умер, я бы сам тебя убил! — прорычал он, вспоминая, что пришлось пережить ему самому, Силк, Каприс и всем их близким. — Почему ты здесь?

Куин поднял брови, услышав вопрос, который был вполне предсказуемым. Даже он не был уверен, сможет ли осуществить невозможное.

— Ради Каприс. Открыто. Без опасностей. Настоящее ухаживание на глазах ее близких и всех, кого это может заинтересовать. Потом — свадьба, и мы устраиваемся растить арабских лошадок и детей. И ни одной тени прошлого на горизонте.

— И ты думаешь, я тебя к ней подпущу?

Куин мягко улыбнулся. В этой улыбке не осталось и следа от прежнего цыгана, но в ней чувствовалась стальная решимость, не допускавшая возможности возражений.

— Тебе меня не остановить. И ей тоже — хоть поначалу она и может попытаться.

— Ты не знаешь, что ты с ней сделал.

Улыбка Куина погасла, и в его глазах вдруг отразился ад, с которым он жил в течение долгих семи месяцев операций и уроков, изменивших все стороны его существования, пока он создавал прошлое, настоящее и будущее, способные выдержать любую проверку и обеспечить Каприс такую жизнь, какой она заслуживала.

Киллиан понял, чего ему это стоило. Он глубоко вздохнул при мысли о том, что Каприс наконец решилась устроить дом для себя и ребенка. Только в последний месяц ее близкие начали немного успокаиваться, считая, что она вышла из того странного состояния, в котором находилась в течение долгих недель после известия о смерти Куина.

— Знаю. Может, даже лучше тебя.

— Тебя тут не было.

— А теперь есть. Тебе меня не прогнать. Только она может отослать меня прочь.

— Почему ты пришел ко мне?

— Проверить, как я теперь выгляжу. Но главное, я хочу, чтобы ты устроил мне встречу с Каприс. Я не хочу свалиться ей на голову неожиданно. Возможно, ей захочется, чтобы рядом кто-то был.

— И понимая все это, ты все-таки заставил ее думать, что ты погиб!

— И сделал бы это снова — ради нашего будущего. Она сильнее, чем ты думаешь. Ну что, скажи — у нее был нервный срыв?

Киллиан выругался: он ничего не мог на это ответить.

— Сам знаешь, что нет.

Куин откинулся на спинку стула. Встреча с Киллианом была трудной. Труднее будет только встреча с Каприс.

— Когда ты это устроишь? Киллиан вскочил и нервно прошел к окну.

— Я еще на это не соглашался.

— Но согласишься — ради нее.

Киллиан обернулся и пронзил его гневным взглядом.

— Не испытывай моего терпения! Силк ведь тоже было больно, чтоб ты…

— Это было необходимо.

— И никаких извинений?

— Ты их все равно не примешь.

Киллиан снова выругался, понимая, что это так. Однако легче ему не стало.

— Да, не приму. И я тоже сразился бы хоть с самим чертом, лишь бы остаться с Силк, так что и это я тоже понимаю. Но не смей снова причинять Каприс боль, или я собственноручно тебя прирежу — тупым ножом. Но прежде чем я хоть что-то сделаю, изволь рассказать мне, что произошло на острове и почему ты так уверен, что теперь тебе ничего не угрожает.

Куин кивнул: меньшего он не ждал.

— Мой остров был не только крепостью, но и ловушкой. Строя там поселок, я предусмотрел определенные пути отхода для меня и моих людей. Мне нельзя было допустить, чтобы Густав остался в живых. Он зашел слишком далеко, и определенные люди (вроде тех, кто когда-то пользовался твоими услугами) захотели, чтобы он был устранен. Взамен они предоставили моим людям новые жизни.

— Но не тебе?

Улыбаясь, Куин покачал головой.

— Помнишь того мужчину, который выманил Каприс из офиса? — Дождавшись кивка Киллиана, он продолжил рассказ. — Я рассчитывал на то, что он будет с нападающими. Он и был. И погиб. Не от моей руки. Но кончил он тем, что его опознали, как меня.

— Но ведь твои люди…

— Вообще не видели тела. Тех, кто остался в живых, уже вывезли наши общие друзья. Густав погиб, как и все его наемники.

— А Дариан Маклауд? Этот мужчина существует не семь месяцев!

Куин негромко засмеялся.

— Прихоть. Когда-то я прочитал биографию вашего Говарда Хьюза. Его таинственность меня заинтриговала. Я решил проверить, можно ли устроить такое в наш компьютерный век. И создал Дариана Маклауда.

Киллиан всмотрелся в его лицо, не находя в нем ничего от человека, которого он знал, как Рэндала Куинлена, или тех людей, что жили в этом теле до него.

— Ну и как — сойду?

Киллиан глубоко вздохнул. Если бы его спросили, он бы сказал, что воскрешение Куина невозможно. Теперь он знал, что это не так.

— Сам знаешь, что да.

Не вставая, Куин наклонился вперед, продолжая смотреть на Киллиана.

— Значит, ты устроишь нам встречу. Когда? Сегодня?

Киллиан нахмурился, думая о вечеринке в честь скорого рождения ребенка, назначенной на восемь часов. Каприс в городе, у него дома. Сначала они вместе пообедают, а потом начнут приходить с подарками остальная родня и друзья. Он посмотрел на Дариана, не пытавшегося скрыть нетерпения. Куин никогда не позволял себе так открыто демонстрировать свои чувства.

— Каприс обедает у нас перед вечером, который мы устроили. Что бы ты ни пережил, ее положение было гораздо хуже. Я не допущу, чтобы ты снова причинил ей боль. Если я приведу тебя к нам в качестве моего знакомого, она встретится с тобой, когда мы будем рядом. По крайней мере ты так сильно изменился, что нет никакой вероятности, что она тебя узнает — если ты сам не выдашь себя так, как сделал это со мной. Но я хочу, чтобы ты дал мне одно обещание. Что бы ты ни увидел и ни подумал, ты не скажешь и не сделаешь ничего, что подсказало бы ей, кто ты на самом деле. И ты уйдешь до прихода гостей.

— А если она попросит меня остаться?

— Не попросит.

Дариан проанализировал уверенность, прозвучавшую в этом ответе, и чуть нахмурился.

— Она нашла себе кого-то?

Киллиан покачал головой.

— Она ни с кем не виделась с тех пор, как ты отослал ее.

Дариан глубоко вздохнул. Этот страх не давал ему покоя: не потому, что он не верил в нее, а потому, что знал, насколько глубоким может быть одиночество. Ему было известно, что она жива, но считает его погибшим. Она могла искать облегчения с другим мужчиной.

— Обещаешь?

Он кивнул.

— Я не сделаю ничего, что бы ни увидел и ни подумал. Я — просто человек, которого ты пожалел и пригласил в гости.

Киллиан потянулся за пиджаком. Сегодня вечером Дариан еще будет нуждаться в жалости. Невозможно предсказать, что он сделает, когда увидит Каприс с животом, уже ставшим похожим на большую тыкву.

Каприс сидела в кресле, дожидаясь, когда вернется Силк: та отправилась проверить, все ли готово к обеду. Сегодня ее родные и друзья соберутся, чтобы вместе с нею отпраздновать скорое рождение ребенка. Всеобщее изумление, вызванное тем, что она рожает ребенка без отца, уже улеглось. Сейчас уже никто не спрашивал ее об отце, имя которого она публично не объявляла, а близкие вообще не упоминали о Куине. Такие предосторожности должны были обеспечить безопасность и ему, и его ребенку, хотя Каприс не говорила об этом ни родителям, ни младшим сестрам. Все решили, что она поверила в его гибель. '

— Мне бы хотелось, чтобы ты испытывала радостное волнение, — заявила Силк, войдя в комнату и бросившись в соседнее кресло. — Только подумай! Очень скоро твой животик превратится в чудесного ребеночка! Силк довольно ухмыльнулась.

Каприс отпила немного фруктового сока и рассмеялась нескрываемому нетерпению Силк.

— По-моему, ты получаешь от моего животика не меньшее удовольствие, чем я сама.

— Жду не дождусь, — честно призналась Силк. — Я и не представляла себе, как все это сложно. Не перестаю надеяться, что вскоре окажусь в таком же интересном положении.

— Надо побольше практиковаться.

Силк сверкнула глазами.

— Практикуемся, можешь не сомневаться. — Она наклонила голову, услышав, как в замке поворачивается ключ. — А вот и мой господин и повелитель!

Каприс искренне рассмеялась: откровенно фальшивый тон Силк не допускал иной реакции. Она посмотрела в сторону двери и увидела, как следом за Киллианом в комнату входит второй мужчина. Каприс замерла, не донеся до рта стакан с соком. Она так долго жила с пустотой на месте Куина, что внезапное тепло, которое мог принести только он один, пришло как потрясение. Побледнев, она смотрела на незнакомца. Он ничем не походил на Куина, но ее тело знало то, чего не могли рассмотреть глаза. Не сознавая, что делает. Каприс поставила стакан на столик и встала. Кожа ее жарко разрумянилась, и с каждым шагом ее уверенность становилась все сильнее. Она не увидела странного взгляда Силк, не заметила, как посторонился Киллиан. Она сосредоточилась на единственном человеке — этом пришельце с незнакомыми глазами, в котором она чувствовала своего возлюбленного.

Куин потрясение смотрел, как Каприс идет к нему. Она вся светилась. Другого слова подобрать было нельзя. Волосы ее источали серебряный свет, обволакивавший все тело. Она готовилась произвести на свет ребенка и была воплощением безмятежной, царственной женственности. В ее глазах, устремленных на него, не было и тени сомнения. Она его узнала. И эта уверенность проникла сквозь все барьеры, которыми он себя окружил. Он не знал, как это могло получиться. Он не понимал, почему это произошло — но она его узнала. Она говорила ему об этом в прошлой жизни, и он ей не поверил. Но теперь он убедился, что это так. Глядя в изумрудные глубины ее глаз, он нашел прибежище, потерянное еще до рождения. Его взгляд мягко опустился на ее живот, на лоно, растившее его ребенка. Потрясенный ее даром, обескураженный ее верой, он молча ждал.

— Киллиан, что происходит? — прошептала Силк. — Кто это?

— Посмотри в лицо Каприс, и сама скажи мне, — тихо ответил он.

Силк посмотрела и вдруг все поняла. Каприс всегда была прекрасна, но это было холодное совершенство. Сегодня она была совсем другой. Теперь в ней был огонь, разгоравшийся все сильнее с каждым шагом к незнакомцу, который оказался Куином. В ее движениях было нетерпение, в ней кипела энергия, прежде дремавшая, оставаясь невостребованной. Пораженная Силк смотрела на их встречу, чувствуя, как покрывается мурашками ее кожа.

— Он не умер. Она же говорила, что он не умер! — пробормотала она, не замечая, что говорит вслух.

Ничего не ответив, Киллиан обнял ее за плечи и увел из комнаты. Каприс и Куин проделали слишком большой путь, чтобы разделить эту минуту с посторонними.

Ни Каприс, ни Куин не заметили их ухода.

Каприс остановилась перед Куином и секунду молча смотрела на него, а потом проследила пальцами линию его губ. Он был красив. Его новое лицо представляло собой настоящее произведение искусства: сильное, правильное, лишенное следов тяжелого прошлого. Рука человека стерла то, что нарисовала на его лице людская жестокость. Ее взгляд опустился ниже. Шрамов на его кистях и запястьях больше не существовало. Он был чистым, новым… Это было невозможно, но это было так. Она заглянула в его темно-синие глаза, разглядев контактные линзы, скрывавшие их необычный серебряный цвет. Его волосы были иссиня-черными, черными, как ночь, окружавшая ее с минуты их расставания. Только его рост остался прежним — идеально подходящим для нее.

Глядя ей в глаза, Куин протянул руки и обхватил ладонями верхнюю часть ее округлившегося живота, ощутив новую зрелость тела, которое он знал так хорошо — и впервые прикоснулся к своему неродившемуся ребенку. Благоговение, новое для него чувство, заставило потемнеть его глаза.

Каприс смотрела ему в лицо. Там, где Куин скрывал свои чувства, этот человек давал им волю. Счастье, изумление и восторг по поводу ее беременности ясно читались на его лице. Последний холод разлуки растаял в ее душе под теплом любви, не ослабевшей ни на йоту.

— Наш ребенок, — прошептала она, наконец признав и свою роль в жизни, которую они создали вместе.

Куин пристально смотрел на Каприс. Оторвав одну руку от новой жизни, растущей в ее теле, он прикоснулся к ее лицу, проследив изящную линию щеки, ощутив шелковистость кожи. Он снова ощутил ее аромат, присутствовавший в каждом его сне с того дня, когда он впервые увидел ее фотографию. Его дева-воительница! Даже он не понимал до конца всей ее силы.

— Как ты смогла меня не возненавидеть? Слезы, которых она не проливала даже в ночи своего отчаяния, стояли у нее на глазах.

— Я же говорила тебе. Я тебя знаю. Даже таким. Я тебя знаю. — Она закрыла глаза и придвинулась к нему. Ей необходимо было ощутить его поцелуи, его прикосновения. — Поцелуй меня в нашей темноте. Пусть остатки одиночества исчезнут навсегда.

Ее слова проникли в самую глубину его сердца, после расставания оставшегося с нею. Ее любовь обновила его. Он притянул Каприс к себе, заботливо защищая ее и их ребенка своим телом. Ради нее он прошел через ад. Ради нее он бросил вызов смерти и заставил ее работать на него. Ради нее он сумел уйти от прошлого, уничтожившего бы их обоих. Он с радостью платил за все, считая, что оберегает ее от всего этого. Но, ощутив вкус ее поцелуя, почувствовав движение новой жизни, которую она питала своим телом, он понял, что его риск, его ад были их общими. Она вынашивала его ребенка красиво и с любовью. Она оставила его в своем сердце даже тогда, когда ей сказали, что он погиб. И она пошла в объятия незнакомца потому, что это были объятия человека, которого она любила даже за пределами смерти.

Он чуть отстранился, в его глазах пламенели чувства, которыми отныне он всегда будет с нею делиться. Больше не будет ни тайн, ни теней. Прошлое превратилось в страшный сон, но больше он не вернется.

— Теперь у меня есть жизнь, которую я могу с тобой разделить — безопасная, добрая жизнь. Я пришел, чтобы найти тебя, жениться и увезти тебя с собой — если ты захочешь.

Каприс улыбнулась: ей не нужны были объяснения. Куин не вернулся бы, если бы не мог предложить ей всего себя.

— Да.

Так легко, когда должно было бы быть трудно. Даже если он всю оставшуюся жизнь будет рядом с нею — и тогда он не сможет отплатить ей за ее верность и доверие.

— Когда?

— Сегодня. Сию минуту. Это не имеет значения.

Его улыбка была такой же, как ее — открытой, радостной, теплой.

— Нет. Это будет здесь. Твои родные захотят присутствовать. И я хочу, чтобы они присутствовали. — Он посмотрел на ее живот. — Я тебя люблю. — Он заглянул ей в глаза. — Я готов умереть за тебя.

Она обхватила ладонями любимое лицо, заново узнавая его очертания.

— Знаю. Ты мне это доказал. Но смертей больше не будет. Только жизнь. Наша. И наших детей.

Он нежно прижал ее к себе и приник к ее губам в поцелуе, сказавшем гораздо больше, чем можно было выразить словами. Когда поцелуй оборвался, Каприс тихо рассмеялась.

— Этот звук мне очень нравится.

Она встряхнула головой, смеясь все громче.

— Я только что подумала об одной вещи.

Он поднял брови. Ему казалось, что он на седьмом небе, что у него не осталось никаких забот.

— О какой?

— Было бы мило, если бы ты мне представился. Мне, право, не хотелось бы по ошибке дать брачные обеты кому-нибудь не тому — и все только потому, что я не знаю, как тебя зовут!

Дариан запрокинул голову и от души расхохотался. Жизнь прекрасна. Он обнимает любимую, его ребенок шевелится у нее под сердцем.

— Я, моя будущая супруга, — Дариан Кинг Маклауд, владелец ранчо в Оклахоме. Но друзья зовут меня Дар.

Ее серебристый смех свободно и радостно слился с его смехом.

— Какое у тебя хорошее имя, Дар, мой будущий муж.