В сетях паука... (СИ)

Глава 10

В стране началась неразбериха, республики одна за другой стали отделяться от Союза. Русскоязычное население вынужденно было покидать насиженные места и уезжать в Россию. Наши семьи, моя и Лены, перебрались на постоянное место жительства в Калугу. Всех приезжих считали чужаками и относились к нам с недоверием. Часто можно было услышать в свой адрес, мол, понаехали тут всякие, не сиделось вам на месте, и без вас тут обойдёмся. Но разве докажешь всем, что жить становилось с каждым днём всё труднее и страшнее. Детей боялись из дома выпускать. Когда в Фергане начались разборки между узбеками и турками-месхитинцами, всю Республику трясло, как в лихорадке. Нет, я не хочу сказать, что все узбеки были настроены против нас враждебно, в основном, это были молодые люди, которые с удовольствием становились под зелёные мусульманские знамена. Аксакалы и те, кому за сорок, уговаривали не покидать пределы Узбекистана, опасаясь, что он превратится в байское государство. События в Фергане заставили нас усомниться в нашей безопасности. Там творились чудовищные вещи, о которых в то время не писали в газетах.

Нина Полякова (наша сотрудница связи, поехала к родителям под Фергану в гости, рожать третьего ребёнка, естественно, взяла с собой и двух других детей) попала в самую гущу кровавых событий. В тот злосчастный день ей и приспичило рожать. Пока скорая везла её и ещё нескольких женщин в роддом, машину несколько раз останавливали, проверяя, не находится ли там кто-то из турков-месхитинцев. Когда, наконец, Нину положили на родильный стол, на соседнем насиловали роженицу. Нина родила третью дочь, и не успела оправиться после родов, как её и нескольких мамаш с детьми солдаты погрузили в бронетранспортёры и повезли в горы. Она потом с ужасом вспоминала, как грудных детей разрывали на две половинки и выбрасывали в окна. Ей повезло, русских не трогали. Она не знала, что с другими двумя её дочками, которые остались с родителями. Родители жили в Махале, в своём доме, и раньше никогда не задавались вопросами, кто какой национальности. В ворота сильно стучали, и отец Нины пошёл открывать их, пока не слетели с петель, спрятав предварительно внучек в сарае, засыпав их зерном и строго-настрого приказав не шевелиться, что бы ни произошло. Испуганные девочки сидели ни живы — ни мертвы. Стучал в ворота сосед по дому, турок-месхитинец с семьёй, умолял спрятать их от разъярённой толпы. Но Нинин отец не мог рисковать детьми, о чём прямо так и сказал. Едва они ушли, как во двор ворвалась вооружённая толпа и потребовала выдать турков, если таковые у него прячутся. Степан Андреевич клятвенно заявил, что никого постороннего в доме нет, но его оттолкнули и стали искать везде, где посчитали нужным. Только чудо спасло детей, они сидели тихо, как мышки. И не дай Бог, если бы хоть одна чихнула или пошевелилась, вооружённые налётчики не стали бы разбираться кто там, а открыли бы огонь на поражение. После этого случая Степан Андреевич на нервной почве потерял голос, который вернулся только через несколько месяцев.

По чьему-то приказу на все ворота домов, где проживали турки-месхитинцы, вывешивались тряпки как опознавательные знаки. В Фергане на рынке в мясных рядах, вместо мяса на крюках подвешивались головы, а под ними надпись — «МЯСО ТУРКА». Озверевшая толпа дошла до Самарканда, где их и остановили солдаты. Видимо, после взятия города, они собирались идти на Карши. Тогда уже Президент Республики Узбекистан Каримов приказал безжалостно расправляться с нарушителями закона, и мятеж понемногу успокоился. Райкомам и Горкомам были даны строгие указания на корню пресекать межнациональные конфликты. По телевидению прошла реклама телефонов КГБ, куда можно было обратиться в случае, если вам угрожают. Не помогали даже такие меры. Всю рабочую неделю постоянно ходили слухи о том, что в выходные будут вырезать и русских. Вывешивались плакаты: «РУССКИЕ — В РЯЗАНЬ, ТАТАРЫ — В КАЗАНЬ», или на такую тему, «РУССКИЕ ОСТАВАЙТЕСЬ. НАМ НУЖНЫ РАБЫ». Но в нашем городке случаев вырезания русских семей не было. Как я думаю, это была просто психологическая атака, которая прекрасно сработала. Всё русскоязычное население, не дожидаясь, пока с ними что-то сделают, рвануло с насиженных мест, за копейки продавая дома и имущество. Лишь бы хватило на билеты да зимние вещи, которых у большинства не было. Муж Нины, Саша, неделю не знал, что с семьёй, живы они или уже нет. Голова молодого мужчины поседела за эти дни ожидания.

Пусть те, кто сможет осудить нас после всего этого, вначале поставят себя на наше место и попробуют представить, можно ли было оставаться жить в таких условиях, а потом уже бросают камень в наш огород. Не по своей воле мы стали вынужденными переселенцами и беженцами.

Первое время после переезда было очень трудно, но нам повезло. Мы устроились на завод, нам дали временное жильё — небольшие комнатки в общежитии. Горячая и холодная вода — это уже во многом упрощает и облегчает жизнь. Ну а то, что общие кухня и туалет с душем — ерунда. Жили же раньше, да и сейчас ещё в коммуналках, никто не умер. И мы со временем привыкли. Слава Богу, ещё и с соседями повезло, буйных не было, а небольшие неурядицы всегда быстро заканчивались перемирием. До мордобоя и размахивания сковородками на кухне дело не доходило. Так мы и прожили десять долгих лет, пока нам как беженцам не предоставили квартиры. Я с сыном Сашкой получила двухкомнатную в районе третьей больницы, Лена с семьёй — в Турынино, в новом девятиэтажном доме. Мама с Толиком купили небольшой дом на Грабцевском шоссе, но после того, как они получили квартиру в районе Силикатного. Эту квартиру они продали, добавили несколько тысяч долларов и перебрались в свой дом. Мы с сыном смеялись, что нам на троих положено больше метров, так как третьим членом нашей семьи была немецкая овчарка Джерик. Но, как известно, на животных лишняя жилплощадь не полагается, и нам предстояло размещаться на той, которую дали. И за это огромное спасибо! Бесплатное жильё в наше время — это, поистине, подарок судьбы. Квартиру, как я уже сообщила, мы получили на двоих с сыном, но лет за семь до этого, я умудрилась опять выйти замуж. И снова неудачно. Нет, на этот раз муж меня не бил, и руки у него росли, откуда положено, но любил прикладываться к бутылочке, что и погубило, естественно, наш брак. Иногда мне кажется, что у меня на роду предначертано быть одной. Ну, никак мне не везёт с мужчинами, хоть тресни. И баба я неплохая, работящая, и в доме чистота, и вкусно приготовить могу, чего им не хватает. Я, если честно, вначале переживала, что не могу найти спутника жизни, а теперь махнула на это рукой. По большому счёту, что я теряю? Ничего! Живу себе спокойно, и не надо мне грязные носки и чьи-то рубашки настирывать. Куда захотела, туда и пошла, отчёт держу только перед собой, ну и, конечно, перед сынулей, он всегда интересуется, куда его мама «намылилась». Но свободное время надо было чем-то заполнять, вот я и вспомнила, как Леонора предлагала мне романы писать. Задумалась я: а что, вдруг получится, и приступила. Вначале один получился, потом второй, третий. Только читали их мои близкие — подруга да мама. Мужское наше население руками и ногами отбивались от меня, когда просила, чтоб хоть страничку прочли да дельный совет дали. Да где уж им понять, как это для меня важно. Я бы бросила всю эту затею, но подруга от меня не отставала, говорила, что сдаваться нельзя, надо твёрдо идти к намеченной цели, вот тогда задуманное и получится. Послушалась, на свою голову, вот и оказалась на Киевском вокзале насквозь промокшая и голодная. А тут ещё какой-то мужик в Мерсе прицепился, и что ему надо от уставшей злой женщины?..