В сетях паука... (СИ)

Глава 17

Сто раз убеждалась, что после белой полосы в жизни человека обязательно наступает чёрная. Два месяца назад наш завод обанкротился, и нас всех уволили, предварительно выдав зарплату за последний месяц. Нет, не сократили, как положено, ведь тогда бы пришлось платить сотрудникам в течение трех месяцев, а так — просто предложили уволиться по собственному желанию (добровольно-принудительно). Это потом мы узнали, что могли бороться с администрацией, подать в суд, но кто же будет всем этим заниматься. Хотя ходят слухи среди рабочих, что наш бывший заводской профком ведёт тяжбу с директором, но кто окажется победителем одному Богу известно. Я стою на бирже труда, но, к сожалению, всё, что мне предлагают, это работа дворника, судомойки или санитарки в больнице. Да-да, я понимаю, что и этим надо кому-то заниматься, но никак не могу решиться. Тех двух тысяч, которые получает Саша, катастрофически мало, а моего пособия по безработице в размере восьмисот рублей только на оплату коммунальных счетов и хватает. Мама бы обязательно на это сказала, что уж точно не обошлось без сглаза, или куда хуже — порчу навели. Пока она два с половиной месяца отдыхала в санатории, я не хотела беспокоить её своими проблемами, но вчера она вернулась, и теперь от разговора никуда не скрыться. Хотя очень хочется. Как представлю, что буду несколько часов подряд выслушивать нравоучения, какая я непрактичная, так последнее желание жить пропадает окончательно. Но, что делать, мама есть мама, родителей мы не выбираем. Вот чёрт, а может и Сашка так же думает обо мне, ведь я постоянно учу его уму-разуму?

Дверь мне открыла мадам, отдалённо напоминающая мою родительницу, только гораздо моложе, одетая в брючный костюм. Моя мама в жизни никогда брюк не носила. И вот эта весьма эффектная дамочка с прекрасно наложенной косметикой, модной стрижкой и шикарной грудью, на которую даже я, женщина, обратила внимание, целует меня в щёчку и…. голосом моей мамы предлагает войти, так как я застыла на пороге. Я молча прошла за ней в кухню, да так и стояла, просто открывая и закрывая рот без всякого звука, как рыба.

— Мариша! — опять маминым голосом…. - ты что, родная, аршин проглотила? Да я это, я — твоя мама.

— Шутите? — я с трудом отлепила язык от нёба и пролепетала, — это что, розыгрыш какой-то, да? Вы скорее похожи на мою старшую сестру, но, точно, не на маму. Признавайтесь немедленно, что тут происходит, и где моя родительница…. Иначе я вызываю милицию, и Вас привлекут за мошенничество. Надо же, даже голос умудрились подделать!

— Значит, внук прав: мой настоящий вид — высший класс.

Я во все глаза таращилась, стараясь хоть что-нибудь понять: или я спятила, или меня кто-то очень сильно хочет в этом убедить. Вот только зачем — не понятно.

— Ох, и темнота ты у меня… Мариша, ты что, никогда не слышала о пластической хирургии?

— Слышала…

— Ну и?

— Ну и что? — я плохо соображала, какая связь между пластической хирургией и моей мамой. Женщине, у которой двое взрослых детей, внук, да и вообще… Моей маме, между прочим, шестьдесят три года, это же бред!.. Зачем ей нужно менять внешность, да тем более, выглядеть чуть постарше меня?

— Вот когда доживёшь до моих лет, тогда и поймёшь, зачем это надо. Я всю жизнь прожила ради вас и вашего отца. Его уже десять лет нет, я состарилась, и кому, позволь тебя спросить, нужна сейчас?

— Нам нужна. Наша мама нужна нам, — поправилась я, так как всё ещё не могла свыкнуться с мыслью, что эта молодая женщина и есть моя мама.

— Ага. Только меня-то кто-нибудь спрашивает, чего я хочу? Мне надоело сидеть дома старой бабулей, просто надоело, и всё тут. Я по телевизору видела, какими красивыми становятся женщины. Все актеры пластические операции делают! Вот Гурченко, например! Она намного меня старше, а как выглядит!

— Господи, мама, — я наконец-то смогла выговорить это привычное с детства, родное слово, — она же актриса, понимаешь, ей имидж свой необходимо поддерживать.

— Ну и что… Я тоже решила свой имидж поменять. Мне надоело быть просто домохозяйкой и старенькой бабулей. Ты даже представить себе не можешь, я ведь и чувствую себя на столько же, на сколько выгляжу! — мама обиделась, что я не разделяю ее оптимизма и радости по поводу новой внешности.

— Прости меня. Просто я должна привыкнуть к тебе такой, какой ты стала. Я думала, что ты в санатории, а ты вон как преобразилась. Могла бы и мне сказать, я что, враг тебе что ли.

— Нет, ты не враг, ты консерватор…

— Надо же, это ты там таких слов нахваталась? Консерватор, придумала ведь…

— Ты вцепилась двумя руками в прошлое и не желаешь перемен в своей жизни.

— Мама, каких перемен, о чём ты говоришь? Я думаю, как нам с Сашкой выжить во всей этой кутерьме, названной несколько лет назад перестройкой. Так перестроились, что теперь сами не могут разобраться, что натворили.

— Привет, сестрёнка! Ну, и как наша обновлённая маман? — Толик сиял от гордости, ведь это благодаря брату я получила подобный сюрприз. В тёмном костюме с галстуком выглядел он презентабельно, как большой важный начальник. Моя скромная персона рядом с ними проигрывала основательно. Я-то одеваюсь исключительно с рынка, выбирая наиболее дешёвые, в основном, китайские вещи.

— Слов нет, — я развела руки в стороны, — а если она скажет, что и мужа себе присмотрела, я ничему не удивлюсь, чтобы вновь консерваторшой не обозвали.

— Это кто тебя так?

— Отгадай с трёх раз.

— А что, разве я не права? Скажи ей, Толик, о то сама скажу.

— Мариша, а ведь мама права, ну посмотри на себя, как ты живёшь? С работы уволили, пацана одними бич-пакетами кормишь. Что смотришь? Знаю я всё.

— Сашка наябедничал?

— Не жаловался он. Сам видел, когда на прошлой неделе, а потом вчера забегал к вам. Холодильник открыл, так у тебя там мышь сдохла.

— Какая мышь, ты в своём уме? У меня дома грызуны не водятся!

— Я в том смысле, что он пустой. Жрать в твоём доме нечего, и мой племянник заваривает на обед одноразовые пакетики. Что ты хочешь доказать, а главное, кому? От помощи Сергея отказываешься, а он, между прочим, отец твоего сына, и вправе заботится о вас. Почему парня не отпускаешь учиться в Америку или в Англию…. Закончит колледж, будет человеком.

— А без колледжа, значит, уже и человеком не станет? Надо же, как заговорил. И здесь можно учиться. Подумаешь, пуп земли, заграницы ему подавай! Роди своего, потом хоть куда сплавляй.

— Чего ты боишься, что он не вернётся?

— Ничего я не боюсь. Он сам не хочет ехать.

— Да что ты говоришь? Тебя-дуру он слишком любит, вот и боится сказать, чтобы не огорчать! Он думает, что, если поедет к отцу, ты его предателем будешь считать, так как одна растила, а когда богатенький родитель отыскался, он тебя и променял. Не ломай парню жизнь, пусть мир посмотрит! Если сама, как куколка, в кокон спряталась, то дай хоть сыну крылья расправить. Ты же мёртвой хваткой в него вцепилась и сама не понимаешь, что своей любовью только вредишь ему. Люди стараются из нищеты выбраться всеми правдами и неправдами, а ты….

— Ну, скажи, что я?

— Ты мученицу из себя строишь: мы бедные, но гордые, и ваша заграничная подачка нам без надобности. Вот Серёга и бьётся, как рыба об лёд. Ещё четыре месяца назад купил четырёхкомнатную квартиру, в доме за шестой школой, так ведь зашугала мужика, сказать тебе об этом боится!

— Какую квартиру, кто купил, кого я запугала? Вы что сегодня с цепи сорвались, во всех смертных грехах меня решили обвинить?

— Глупенькой-то не прикидывайся! Я понятно говорю: твой ненаглядный хату для тебя приобрёл. Мебель завёз, всё по высшему классу, даже камин тебе в зале поставил.

— Настоящий? — прошептала я, так как камин был моей мечтой.

— Нет, только декоративный. Но смотрится как взаправдашний.

— Это тот дом, который напротив пятой поликлиники?

— Да, тот самый.

— Но это же очень дорогой дом. Ты слышал, сколько там квадратный метр жилой площади стоит? Уму не постижимо! Мне такие деньги даже и не снились.

— Вот и ответ на твой вопрос. Дорого ведь. Да тебе, Мариша, вообще никакие деньги не снятся. Ты не одним рогом, а сразу двумя упёрлась и копытами землю роешь: не подходите, не трогайте, не дайте мне хорошо жить, уж лучше я так, в валенках на босу ногу, зато с принципами. Вон, подруга твоя, сразу смекнула, что надо как-то разворачиваться, что на одну, даже как у Олега вроде бы не плохую зарплату, не прожить.

— А при чём здесь Лена, она также осталась без работы. И я, между прочим, в валенках не хожу, сапоги имеются.

— Не придирайся к словам, ты прекрасно поняла, что я имел в виду. А Лена через пару месяцев у тебя под носом открывает фитнес-клуб.

— Что ты имеешь против моей подруги? Что хочет, то и открывает.

— Я не осуждаю её, а напротив, говорю: молодчина. Взяла в банке ссуду, выкупила помещение, отремонтировала, теперь в скором времени оборудование закупит, и вперёд.

— Ссуду? Когда? А как отдавать будет? Боже, куда она вляпалась? — у меня от страха по всему телу побежали мурашки. — А рэкетиры? Да на корню задушат, Господи, вот сумасшедшая!

— Да-а, по-моему, тебе лечиться надо. Что раскудахталась? Всё будет нормально. Я почву прозондировал, в крайнем случае, на меня сошлётся. Рисковая она баба. А вот ты у меня самый настоящий трус. Как страус, спрятала голову в песок, отдалилась в своих фантазиях от действительности и рада, что тебя никто не достаёт. Ты подумала, почему твоя самая близкая подруга, с которой вы не один пуд соли вместе съели, решила до поры до времени не раскрывать своих планов.

— Честно?

— Разумеется.

— Понятия не имею.

— А вот я могу тебе сказать, почему. Да потому, дорогая, что ты в последнее время паникуешь много. Нет, когда дело касается тебя, то ты можешь выдержать всё, даже очередное ледниковое нашествие или всемирный потоп. Когда же касается твоих близких, тебе в голову приходят самые бредовые мысли. И дай мне высказаться, не смотри волком, я не Красная Шапочка, не боюсь. Ты все время чего-то опасаешься: то вдруг Сашка тебя бросит; то вдруг Серёга обманет, и опять ты останешься одна; то мне долги надо будет отдавать, а с деньгами всегда туго. Вот только никак понять не могу, как ты до этого додумалась?

— До чего?

— До своих мнимых долгов мне и Серёге.

Я стиснула зубы и забарабанила пальцами по столу.

— Что опять? И про ноутбук знаю. Нет, сестрёнка, если честно страшно мне за тебя. Мам, — Толик выглянул в коридор и громко позвал маму.

— Что такое? Что за крик?

— Ты не помнишь, Маришу в детстве на голову не роняли?

— Да вроде нет, а что? — она подошла ко мне, осмотрела со всех сторон, укоризненно посмотрела на брата, покачала головой и покрутила возле виска пальцем.

— Так почему мне Лена ничего не сказала про кредит?

— Да всё потому, что наибольшую сумму, ей Серёга дал.

— Что?

— Да то. И тебе о своём деле не мешает подумать. Тебе, между прочим, в отличие от подруги, ни с банком связываться не придётся, ни в долг брать у друзей. Я же помню, как ты раньше, когда сюда приехали, всё мечтала свой парикмахерский салон открыть.

Вот и давай, займись. Завтра поедем, покажу тебе твою квартиру, сразу и переедешь. Да, ещё тебе необходимо поступить на водительские курсы.

— Зачем?

— Машину тебе куплю. И не округляй глаза — в подарок. Какую выберешь, такую и возьмём. Только предупреждаю, про Запорожец забудь.

— А откуда ты узнал, что я именно про него подумала.

— Он самый дешёвый, с рук за пару сотен обойдётся, в идеальном состоянии. Господи, у тебя на лбу ответ написан! Да ты же постоянно выбираешь, что подешевле. Сколько раз мы с матерью говорили на эту тему, так она все уговаривала меня, чтоб не совался в твою жизнь. И вот результат: даже денег на свою сестру не могу потратить, так как она твёрдо убеждена, что их вернуть надо. Ведь есть и спать перестанешь, думая, что на шее долг повис.

— А разве это плохо, когда к деньгам относишься со всей ответственностью.

— Хорошо, не спорю, но это когда у тебя их нет. А у меня денег вполне достаточно, и, поверь, я могу тебе подарить не только машину, но даже луна-парк. Если, конечно, пожелаешь.

— Спасибо, не надо.

— И расслабься ты, позволь Серёге побаловать тебя. Ты же заслужила это, моя маленькая, глупая сестрёнка.

— Хорошо, я подумаю. Скажи, а мама точно не влюбилась? Все эти перемены….

Мне, честно сказать, страшновато…. — В эту минуту мамина голова, как по заказу, появилась в проёме двери и ехидненько так заулыбалась.

— А что, я хуже других что ли? Замуж пока не собираюсь, хотя подумаю, там видно будет. А вот с настоящим генералом познакомилась!

— Где? — не мама стала, а сплошной клубок загадок.

— В клинике, там, где лежала.

— А он что, тоже себе титьки силиконом накачивал? — не могла не позлорадствовать я, хотя в душе радовалась за маму.

— Очень смешно.

— Мужчина следит за своей внешностью. Что тут удивительного? Он работает в ФСБ.

— Да…. Кажется, я действительно отстала от жизни. Ничего не понимаю, мир перевернулся с ног на голову. Мамы становятся ровесницами дочерей, мужики подтягивают морщины, переодеваются в женские одежды и скачут по сцене. Он не голубой, мама?

— Да нет, я вроде на коже у него синевы не заметила. Хотя нет, синяки, точно, были, но они прошли. И синяки, и отёчность — обычное дело после операции.

— Маринка! — Толик чуть кофе не поперхнулся, — с головой поссорилась?

— В нашей семейке не только с головой поссоришься, а можно с психушкой плотно подружиться. Может, в следующий раз домой приду, а окажется, что наша мама не только замуж вышла, но и родить успела.

— Тихо ты, — Толик прикрыл мне рукой рот, и покосился в сторону двери. — А то чего доброго так и поступит. У неё сейчас в голове свои тараканы.

— Это у тебя тараканы, надо же, додумался, денег на операцию дал. Ты о последствиях подумал? Видел бы это безобразие папа, в гробу бы перевернулся.

— Я хотел как лучше. А ведь здорово получилось, правда?

— Здорово. Теперь маму можно подружкой называть, а все мужики только в её сторону при мне смотреть станут. Я же теперь как золушка в присутствии красавицы — королевы.

— Вот и приоденься! Мариша, очень прошу, сними ты эту китайскую дешевку. Вот, возьми пластиковую карточку, на ней деньги. Сколько? Понятия не имею. Серёга оставил. Так, на всякий пожарный…. Просил передать, тебе, когда ты созреешь, для перемен. Возьми, пожалуйста, очень прошу. Если не хочешь от него взять, позволь мне тогда.

— Ладно, уже, давай. После сегодняшней встряски, я, кажется, не только созреть, но переспеть успела. Заговорщики…. — Про себя же подумала, что всё до последней копеечки потрачу с этой чёртовой карточки. Пусть тогда локти себе кусает, сам виноват, нечего было щедростью набиваться.

Я не могла дождаться утра, чтобы пойти и снять всё, закрыть счёт, или как там его обзывают. Подошла к кассе, протянула пластик, и говорю:

— Мне снять со счёта… — Девушка вставила в специальный аппарат карточку, и вежливо улыбнулась.

— Сколько?

— Что сколько? — переспросила я, потом добавила, — всё.

— Всё? Вы уверены? — мне показалось, что волосы на её голове встали дыбом, а сама она как бы подпрыгнула на месте. — Я сейчас, минутку, — она схватила карточку и быстро исчезла в дверном проёме. Через несколько минут ко мне в коридор вышла симпатичная женщина и попросила пройти с ней в кабинет.

— Присядьте, пожалуйста. Что будете, чай, кофе, коньяк? — с её лица не сходила очаровательная улыбка, она заглядывала мне в глаза, и, казалось, старалась прочитать мои мысли. Я не на шутку испугалась. Сердце ёкнуло в каком-то нехорошем предчувствии. В голове пронеслось: — А что, если Толик решил подшутить? Ну всё, — думаю, — пропала. Сейчас налетит ОМОН, и меня как грабителя упрячут надолго. Или вообще ликвидируют на месте. Я же понятия не имею, как с грабителями банков поступают.

— Кофе, если не трудно, — пролепетала я. И пока она отвернулась, быстро вытащила мобильник и набрала брата. Телефон не отвечал, как мне показалось, вечность. Когда раздался его родной, чуть с хрипотцой голос, я от радости заорала на весь кабинет. Из рук женщины вылетел чайник с кипятком, и она дико взвыла, ошпарившись.

— Толик, родненький, спасай! Я в банке на Кирова, сейчас менты загребут! — и бросила трубку на стол.

— Имею право на один звонок. По закону. И без адвоката ничего говорить не буду! — сказала я, так как начальница с обезумевшими выпученными глазами уставилась на меня, а потом заохала и затрясла ногой.

— Вы бы колготки сняли, а то потом не отдерёте, если пузырь вскочит, — посоветовала я. На наши вопли прибежала молоденькая кассирша, она вначале покосилась на меня, потом кинулась к начальнице, которая, превозмогая боль, проковыляла к столу и грохнулась в кресло. Дикая боль довела женщину до отчаяния, она сбросила туфли, задрала узкую юбочку и быстро стащила колготки.

— Девушка, милая, принесите, пожалуйста, яйцо.

— Какое яйцо? — не поняла она.

— Куриное, сырое.

— Вы его прямо здесь кушать станете? — воскликнула она удивленно, — я мигом. И точно, буквально через несколько секунд, она вновь появилась и протянула мне яйцо. Я высыпала из вазочки конфеты прямо на стол, разбила яйцо и взболтала пальцем. Присев на корточки возле всхлипывающей начальницы, стала тихонько втирать болтушку в сильно покрасневшую ногу, она зажмурилась и изредка издавала хлюпающие звуки. Вымазав всё до последней капельки, я поднялась, вытерла руку о лежавшее полотенце.

— Вам еще что-то нужно? — девушка была готова выполнить любой мой каприз. Я подумала, что она, видимо, здорово напугана, или им положено не перечить грабителям во избежание лишних жертв.

— Неотложку вызовите, — я села на стул в ожидании милиции. Бежать смысла не было — все равно поймают.

— Вам плохо? — участливо поинтересовалась она, — я сейчас!

— Да не мне, горе ты моё. Скажите ожог ноги, — крикнула я, но той и след простыл. В дверь так сильно забарабанили, что мы вздрогнули и замерли на месте.

— Началось, — подумала я.

Девушка вновь просунула голову в дверь, но в кабинет не зашла.

— Может, дверь откроете, с петель ведь снесут, потом ремонт потребуется, — обратилась я к начальнице.

— Алеся, ты что, оглохла, двери открой, — простонала она. Девушка с проворностью кошки, быстро открыла замок и отскочила в сторону. Очень своевременно, так как в неё ввалилось несколько мужиков в натянутых на лицо шапочках с дырочками для глаз. Я юркнула под стол, а начальница, как приклеенная, сидела в кресле, только лицо её приобрело землистый оттенок. Толик появился последним.

— Мариша, ты где? — я высунула осторожно вначале голову, оглянулась, а лишь затем выползла на четвереньках из под стола.

— Тут я.

— Что здесь происходит, чёрт возьми?!

— А я откуда знаю! Всё из-за твоей карточки, она что, липовая?

Я подвинула туфли поближе к начальнице, затем незаметным, как мне казалось, движением ноги попыталась спрятать ее колготки под стол.

— Да почему липовая, самая настоящая! Спасибо, ребята, свободны пока. Подождите в вестибюле.

Мужики кивнули, кинули за плечи автоматы и молча удалились. Толик присел на стул перед начальницей, вытащил пачку «Парламента», протянул ей, когда дрожащие пальцы женщины выудили сигарету, поднёс зажигалку ей и закурил сам.

— Мадам, что все-таки произошло?

Начальница нервно затянулась несколько раз, закашлялась, затушила сигарету и замахала рукой, разгоняя дым возле себя.

— Кем Вам приходится эта женщина? — начальница кивнула в мою сторону.

— Сестрой.

— Хорошо. А ваша сестра когда-нибудь пользовалась услугами банка?

— Вы что, считаете меня ненормальной? — после пережитого шока, у меня неестественно звонко прорезался голос, похожий на визг тормозов.

— Что Вы, конечно, нет, — осеклась начальница. И опять, продолжая смотреть только на Толика, проговорила почему-то шёпотом, — она хотела снять всю сумму, но мы и за месяц не соберём таких денег. Я пригласила Вашу сестру в кабинет, не говорить же о таких деньгах при народе. Вот тут и началось. Это, конечно, не моё дело, но вы бы показали её психиатру…

— Чего-о?! Это вас здесь надо кое-кому показать, а я вполне здорова. — Толик долго смеялся, потом похлопал меня по руке, я обижено отвернулась.

— Простите, мадам, это моё упущение. Просто мне и в голову не пришло, что моя сестричка решит сразу закрыть счёт. Зачем тебе столько денег понадобилось? — это он опять ко мне.

— Моё дело, — буркнула я, — сам же вчера сказал «оденься-приоденься». Как я понимаю, меня арестовывать не собираются? — начальница в знак согласия кивнула головой. — Тогда вот твоя проклятая карточка, и катись ты с ней и, главное, подальше от меня.

Толик преградил мне дорогу, насильно усадил на диван, присел рядышком и несколько раз глубоко вздохнул.

— Это твои деньги, сестричка. Трать, сколько хочешь и куда хочешь. Но пойми, всю сумму банку сразу не собрать.

— Почему? Так много?

— Очень много. Тебе не истратить столько за пару недель. Бери небольшими суммами и, по мере их использования, снимай ещё.

— Ваша сестра в курсе того, сколько находится на счету? — подала голос начальница.

— Даже я не знаю всей суммы.

Начальница написала цифры на бумажке, и передала их брату.

— Да-а, дела! — присвистнул Толик, — Мариша, даже если в ближайшие несколько лет ты будешь покупать каждую неделю по Мерседесу, ты не потратишь всего.

— Так много?! — я не верила своим ушам. Но твёрдо знала: первое, что мне предстоит сделать, это погасить Ленин банковский кредит.