В сладком плену

Глава 12

Большая Эссекская дорога. Декабрь 1687 года

Экипаж катил по обледенелым улицам Лондона под сверкающим рождественским небом. Но едва они выехали за пределы города, погода резко изменилась, солнце скрылось за мрачными тучами, подул холодный ветер, что не мешало карете двигаться на север по прямой как стрела Большой Эссекской дороге, которую римские завоеватели построили около шестнадцати веков назад, чтобы связать Лондон с их мощной крепостью на реке Коли.

Снег пошел, когда они с грохотом въехали в Челмсфорд.

Реба указала на рынок, находившийся тут с незапамятных времен, куда ее отец посылал скот на продажу.

— А я думала, он торговец, — пробормотала Каролина.

— Он и есть торговец, — ответила Реба, выходя из кареты, остановившейся у местной гостиницы. — Его суда постоянно уходят из Лондона, и еще не было случая, чтобы они не вернулись. У него огромные прибыли, ему невероятно везет в бизнесе. Может, и тебе предстоит вернуться домой на одном из его кораблей, — хитро добавила Реба, когда они сели за стол в углу общей гостиной.

Но Каролина не собиралась в Америку, она хотела остаться в Англии и выйти замуж за лорда Томаса. Дома ей нечего делать, разве что навестить сестер и родителей. Она хотела сказать об этом Ребе, но та была занята разговором с девушкой в переднике.

— Устрицы и голубиный пирог, — вежливо отвечала служанка, глядя на меха гостьи.

— Хорошо, несите, — отпустила ее Реба и наклонилась к подруге. — Кажется, один из тех грубиянов собирается подойти к нам, я видела, как они подталкивали друг друга. Быстро опусти глаза, сейчас придет кучер, уж он им покажет.

Каролина исподтишка взглянула на мужчин: лица честные, одежда из оленьей кожи выглядит на них естественно.

— А я думаю, тебе лучше поднять глаза. Посмотри в окно, Реба. Снег усиливается, может, нам придется остаться здесь.

— О, ничего страшного, — уверенно заявила та. — Говорят, мы, Тарбеллы, дьявольски удачливы. Помнишь, что я рассказывала тебе о папиных кораблях? Они всегда приходят в порт.

«А вдруг судьба, которая так долго благоволила к Джонатану Тарбеллу, решит отвернуться от него и весь его флот потонет во время яростного атлантического шторма?» — подумала Каролина. Между тем «грубияны», на которых девушки больше не обращали внимания, занялись своими делами, а юным путешественницам служанка принесла блюдо с устрицами, голубиный пирог с толстой корочкой и горячий сидр, приправленный специями.

После еды девушки, старательно отворачиваясь от снега, побежали к ожидающей их карете.

— Расскажи мне о твоем возлюбленном, — попросила Каролина, когда они забрались в экипаж. — Как он выглядит?

— Он довольно высокий брюнет, очень любит порисоваться… немного по-старомодному. Предпочитает одеваться в серое или черное.

«Неужели она имеет в виду человека в сером из» Звезды и подвязки «?» — весело подумала Каролина. Она в последний раз оглянулась на гостиницу, собираясь застегнуть кожаную занавеску, и тут увидела всадника, который спрыгнул с коня, бросив поводья мальчику. Вне всякого сомнения, это был ее тюремщик.

— Почему ты сидишь как статуя? — спросила Реба, когда экипаж отъехал на почтительное расстояние. — Увидела что-нибудь особенное?

Каролина заставила себя еще раз оглянуться, прежде чем высокий незнакомец исчез за дверью гостиницы.

— Это он! — испуганно воскликнула девушка, словно человек в треуголке мог вернуться и вытащить ее из кареты. — Я говорила тебе о нем, Реба. Сначала он спас меня в «Звезде и подвязке», а потом запер в столовой!

— Правда? Где он? — Подруга быстро отстегнула кожаную занавеску у своего окна, но тут раздался щелчок кнута и экипаж так рванулся вперед, что обе девушки едва не выпали наружу.

— Ушел в гостиницу, — нахмурилась Каролина. — Думаешь, он едет той же дорогой, что и мы?

— Сомневаюсь, — пожала плечами Реба. — Большинство путешественников едут из Лондона по Большой Эссекской дороге прямо до Колчестера, а мы скоро поворачиваем к Кембриджу.

— А разве он не может ехать в Кембридж? — спросила Каролина, вдруг ощутив странное разочарование.

— Нет. Тогда бы он выехал из Лондона прямо на север, через город Бишопс-Стортфорд.

— Вот я и удивляюсь, что он тут делает?

— Наверное, тебе следовало остаться под замком и выяснить его намерения. Должно быть, он хотел подпоить, а потом соблазнить тебя, — расхохоталась Реба.

— Возможно, — задумчиво протянула Каролина, — но почему-то мне не верится.

— И почему же? — беззаботно спросила подруга.

Ну как ей объяснить? Реба просто высмеет ее, если она скажет, что заметила нечто рыцарское в том высоком джентльмене, нечто покровительственное, хотя он нагло уволок ее в столовую.

— Мне так кажется. Полагаю, он действительно хотел отвезти меня домой, как и обещал.

— Чтобы тебя выгнали из пансиона.

— Но ведь он этого не знал!

«Почему я его защищаю?» — раздраженно спросила себя Каролина и тут вспомнила, что говорила Реба о своем любовнике.

Джентльмен из «Звезды и подвязки» тоже был высоким, темноволосым, в сером плаще. У нее мелькнуло ужасное подозрение, но Каролина быстро отбросила его. Половина мужчин в Англии носит серое! Тем не менее она понимала, что не права: сейчас мужчины предпочитали одежду других цветов.

— Ты должна быть счастлива, что находишься вдали от дома и тебя никто не может разлучить с любимым, — прервала ее размышления подруга, и Каролина немедленно отказалась от своих подозрений насчет человека в сером.

— Не хочешь ли рассказать мне об этом?

— Мама иногда приходила в отчаяние, пытаясь устроить судьбу моих сестер, — издалека начала Реба. — Не помогали даже папины деньги.

— Но почему?

— Обе сестры похожи на отца. А у него лицо как морда его собственной лошади. — Каролина опешила от столь грубого сравнения, но Реба только улыбнулась. — Из всех сестер я получилась самой красивой, поэтому мать, у которой много энергии и нет воображения, не заметила, что я унаследовала отцовский ум.

Реба, конечно, имела в виду, что ум позволил ему стать одним из самых преуспевающих торговцев в Англии.

— Мать подпрыгнула бы от радости, сумей она выдать старшую дочь за какого-нибудь столетнего рыцаря, чтобы ее называли леди Джейн. Однако ничего не вышло, и она согласилась на нетитулованного, зато богатого вдовца, которому Джейн была совершенно безразлична. Он женился ради торговых привилегий, данных ему моим отцом. Нелл не так безобразна, как Джейн, и потому мама лелеяла надежду выдать ее за младшего сына какого-нибудь баронета. Но и для средней сестры не нашлось знатного жениха.

— Возможно, она слишком нетерпелива, — пробормотала Каролина. Ей казалось, что на свете полно младших сыновей, готовых ради хорошего приданого жениться на ком угодно.

— Возможно. Мама до сих пор мечтает, как будет танцевать с графами. Видя, что ее сети долго пустуют, она подсунула сестру тому, кого папа счел «хорошим уловом», — племяннику богатого судовладельца из Плимута. В приданое Нелл принесла ему новый корабль! По словам отца, когда его дядя умрет, они будут владеть самым крупным торговым флотом на юге Англии.

Каролина вспомнила о своих родителях. Там были ревность, гнев, даже месть, но к ним не примешивались соображения выгоды. Хотя Петиция тоже настроена на «подходящие» браки для своих дочерей, а те оказались более мужественными или привлекательными, чем Джейн с Нелл, и выбрали Мэрридж-Триз.

— Маме осталось в последний раз бросить кости, — сказала Реба. — До сих пор она держала меня подальше от чужих глаз, а теперь будет искать мне какого-нибудь младшего отпрыска из дворянского рода. Но со мной это не пройдет. Я лучше своих некрасивых сестер, лучше своей безмозглой матушки. У меня есть собственный вкус и ум отца; я добьюсь большего, чем все они!

— Значит, ты намерена выбирать сама?

— Я уже выбрала, — хитро улыбнулась Реба.

— Человека, с которым ты жила этой весной? И никто не знает о нем?

— Знает Джордж, который случайно увидел нас, когда мы входили в дом, но я его предупредила: если он кому-нибудь проболтается, то я скажу, что он мне помогал. Джордж сразу побледнел от страха, — беззаботно добавила Реба.

Видимо, не зря!

— Ты собираешься бежать с ним? — спросила Каролина.

— Да, только его здесь нет, — нахмурилась Реба. — А мама поспешит выдать меня замуж, «покуда цвет моей юности не увял», как она любит выражаться.

Не представляя, как в семнадцать лет может «увянуть цвет юности», Каролина все-таки спросила:

— Почему же она не сделала этого раньше?

— Матушка придерживается строгого порядка: ее дочери будут выданы замуж в той последовательности, в какой появились на свет. Сначала Джейн, потом Нелл и теперь я.

— Может, твой любимый скоро вернется? — спросила Каролина, возвращаясь к увлекательному разговору.

— Тут есть сложности, — вздохнула Реба. — Нам придется ждать, пока умрет его жена.

Каролина от удивления открыла рот, но, спохватившись, молча уставилась на подругу.

— Маркиз Солтингем четыре долгих года женат на больной женщине, которая никак не отправится на тот свет! — вырвалось у Ребы. — По совету доктора он увез ее в Италию, где они теперь и живут. Такая досада!

Прошло немало времени, прежде чем Каролина снова обрела дар речи:

— Он тебе пишет?

— Нет, это слишком опасно. Он говорит, что нельзя допускать никаких скандалов, поскольку у него есть лишь титул, а все деньги принадлежат ей.

— Твоя мать знает?

— Конечно, нет. Иначе бы она немедленно выдала меня за первого более-менее подходящего жениха. Для нее маркиз — женатый человек, который просто развлекается со мной, — удрученно произнесла Реба.

— Но ведь она должна понимать, что это будет отличная партия. — Каролина чувствовала, что, возможно, мать Ребы права. — Если бы ты поговорила с ней…

— Она глупа и никого не слушает. — В глазах Ребы появилась тревога. — Я доверила тебе свою тайну, поклянись, что не выдашь меня. О, закрой же наконец окно, Кэрол, снег летит внутрь.

— Разумеется, я никому не скажу, — ответила Каролина, быстро застегивая занавеску. Правда, интересно смотреть на окрестности, но теперь лучше всего полумрак, она наверняка выглядит потрясенной откровениями подруги. — А если у тебя ничего не получится? Если пребывание в Италии излечит маркизу? Что тогда?

— Все пойдет как надо, — раздраженно сказала Реба. — Она не может держаться вечно. Мне нужно лишь немного времени!

Почему Реба так уверена, что за долгое отсутствие маркиз не увлечется какой-нибудь итальянской графиней?

— А он уже просил тебя выйти за него замуж, когда будет свободным? — неохотно спросила Каролина.

— Почти. Он сказал, что если бы не был женат… О нет, не скажу, что он тогда сделал! — Реба засмеялась и взглянула на Каролину. — Во всяком случае, он дал мне понять, что женится, как только она умрет. Я тебя шокирую?

На самом деле маркиз тогда пробормотал: «О, если б только я не был женат…» — и сразу отнес ее в постель. Но Реба сохранила в памяти только желаемое.

— Я велела ему возвращаться свободным и просить моей руки. Вот чего я жду!

Правда, от ее внимания ускользнуло самое главное: когда она поднимала с пола рубашку, на лице маркиза появилось испуганное выражение, и он быстро дернул за шнурок звонка и приказал закладывать карету. «Тебе надо возвращаться в школу, ведь нельзя допустить скандала». Перед самым уходом Ребы он с грустной улыбкой подарил ей рубиновую булавку на память.

— Но как ты объяснишь появление этой булавки? — тревожно осведомилась Каролина.

— Никто ее не увидит. Она все время будет в муфте или в нижнем белье.

Открыв занавеску, чтобы получше рассмотреть подарок, Каролина решила, что маркиз дешево оценил Ребу, если этот ничтожный сувенир имел для нее такое значение!

— И как же вы познакомились? — спросила она. Ведь даже самые удачливые купцы не имеют обыкновения пить чай с маркизами.

Реба с удовольствием принялась рассказывать:

— Тетушка Белла повезла меня в пансион миссис Честертон, собираясь ненадолго остановиться в Лондоне, чтобы повидать Джорджа, оставить ему всякие указания, а потом мчаться домой и ехать с Вилли в Бат. По дороге нас застал ливень, но тетя Белла не хотела останавливаться, чтобы переждать непогоду, даже назвала меня неблагодарной, когда я это предложила. Робин Тирелл, маркиз Солтингем, ехал тем же путем из Лондона в свое имение и тоже очень спешил. Мы встретились с ним на самом узком месте дороги, и при попытке разъехаться наша карета перевернулась. Тетя Белла сильно ударилась головой о землю, а я упала на островок мягкой чистой травы.

Из другой кареты выскочил джентльмен в сером атласном костюме и побежал ко мне. Обшлага камзола были из темного бархата, грудь расшита серебряной тесьмой, рубашка с серебряными кружевами, на голове огромный черный парик. О, ты бы видела его, Кэрол!

Каролина представила себе этого щеголя и сразу отбросила все мысли о том, что ее незнакомец мог быть маркизом Солтингемом. Почему-то ей стало легче. Видимо, она страшно переживала бы за Ребу, которую угораздило связаться с таким деспотом.

— Хотя я ничуть не пострадала, но признаваться в этом не собиралась. Тогда бы он сразу обратил внимание на тетушку!

Поэтому я упала в обморок, и маркиз донес меня до экипажа.

— А тетушка?

— О, тетя Белла стонала, держась за голову. Наш спаситель очень встревожился, отвез нас на ближайший постоялый двор и привел доктора, который уложил тетушку в постель, а мне велел последовать ее примеру. Но едва он ушел, я заявила, что обед и немного вина сразу восстановят мои силы. Мы пообедали в отдельном кабинете.

— Как же тетушка это допустила?

— Она просто не могла возражать. Доктор напичкал ее опием, и она вмиг уснула мертвым сном. Не помню, что мы с Робином ели, но все было очень романтично.

Да уж: школьница и красавец маркиз, зажженные свечи и вино…

— Он рассказал мне о своей жене, — призналась Реба. — О том, как доктора пытались спасти ее и не сумели помочь, как он собирается отвезти жену в Италию на лечение, но у него мало надежд на лучшее. Я посочувствовала ему и даже сказала, что это настоящая трагедия. А когда хотела встать и маркиз подошел, чтобы отодвинуть мой стул, я изобразила головокружение, покачнулась, он тут же подхватил меня. — Каролине показалось, что неприятный смех подруги заполнил всю карету. — Разумеется, я «невольно» прижалась к нему и опиралась на его плечо, когда шла к своей комнате. Он взял соседний номер, поскольку считал себя ответственным за происшествие. Ночью разразилась жуткая гроза, и я помчалась к нему, забарабанила кулаками в дверь. Все выглядело естественно, когда я призналась ему, что мне очень страшно оставаться в комнате, где была только бесчувственная тетушка.

— И он, конечно, впустил тебя? — Каролина с трудом удержалась от насмешки.

— Разумеется. Иногда, Кэрол, нужно помогать судьбе. Он налил два бокала вина, и мы, присев на край его постели, выпили. Мой халат, как ты понимаешь, остался в карете вместе с другими вещами, поэтому я выскочила из комнаты в одной рубашке, которая оказалась слишком прозрачной, — хихикнула Реба. — Короче, я провела эту ночь с ним.

— То есть… — Каролина резко выпрямилась. — Все произошло?

— Ну да. Я же хотела произвести неизгладимое впечатление, а для этого необходима постель.

Глава 13

В холодном мраке экипажа Каролина уставилась на элегантную подругу, словно не узнавала ее, — Вы же только познакомились, и тебе было известно, что он женат! Как ты могла лечь с ним в постель?

— Он маркиз, — рассудительно ответила Реба. — Едва ли я найду себе еще одного, поэтому не хочу, чтобы меня спихнули какому-нибудь «младшему сыну» из захудалых дворян или другому избраннику моей матери. Разве я могла упустить такую прекрасную возможность? Кстати, Робин поразился, что я девственница, он счел меня довольно опытной.

— И что дальше? — спросила Каролина, не согласная с доводами подруги. — Ты даже не знаешь, где он и вернулся ли в Англию.

— Не совсем так. Время от времени кто-нибудь передает мне новости. Между прочим, его жена была очень богатой невестой, потому он, видимо, и женился на ней. А у Робина деньги текут, словно песок сквозь пальцы. Думаю, им придет конец одновременно с маркизой, и ему снова понадобится богатая жена.

Представляю, как будет счастлива мать, когда настоящий аристократ попросит моей руки. Наверное, она заставит папу купить мне этого жениха. И тогда у меня будет все.

Уже почти стемнело, а Реба продолжала описывать родовые поместья маркиза, хвастаясь, что заставила его подробно рассказать о них. «…Разумеется, не напрямик, Кэрол, а исподволь, как бы интересуясь им самим». Потом описала наряд, в котором ее представят ко двору в качестве маркизы.

— Возможно, Робин устроит, чтобы меня представили сразу после обручения.

— Не сглазь, — с неискренним сочувствием ответил а Каролина.

Если у Ребы ничего не выйдет, как она сумеет объяснить потерю невинности своему будущему разъяренному жениху?

— Ладно, я… — Реба не успела договорить, потому что карета резко накренилась, потом затормозила, и девушки повалились в угол.

— Ты не ушиблась? — испуганно воскликнула Каролина, упавшая на подругу.

Снизу донеслось придушенное «нет», ибо во время падения Реба прикрыла лицо муфтой.

Добравшись до окна, Каролина отстегнула занавеску и увидела перекошенное от ужаса лицо кучера. Поскольку обе пассажирки не пострадали, он немного успокоился и мрачно сообщил, что сломалось колесо.

— Слава Богу, мы у ворот, — обрадовалась Реба. — Выпряги лошадей, Джайлз, и помоги нам сесть на них, мы поедем верхом. А сундуки и коробки могут обождать.

Миновав длинную подъездную аллею усадьбы Бродлей, всадницы оказались перед величественным старинным особняком.

Кучер соскочил с лошади и ударил железным молотком в огромную дубовую дверь. Выбежавшая откуда-то служанка приняла у девушек мокрые от снега накидки.

Снаружи Каролина не успела оценить размеры дома и теперь была просто ошеломлена. В одном только холле могли бы поместиться все задние комнаты усадьбы Фарвью! Она с восхищением разглядывала старинный камин, гулкий каменный пол и темные балки, терявшиеся под потолком, куда не доставал свет канделябров.

— Ты не говорила, что у вас такой дом, — пробормотала Каролина.

— Это же не родовое имение, — засмеялась Реба. — Папа купил его.

У себя дома Каролина слышала рассказы о богатстве английских коммерсантов, но такого даже не могла себе представить. «Наверное, Реба права и ей все же удастся выйти замуж за маркиза», — подумала она, подходя к гудящему камину, настолько огромному, что в нем мог бы выпрямиться очень высокий мужчина.

— А вот и Друзи! — воскликнула Реба. — Она видит меня насквозь!

К ним спешила полная женщина с миловидным добрым лицом, в безукоризненно белом переднике и белом чепце на седых волосах, с выбивающимися прядями.

— Реба, деточка, какое счастье! — Она крепко обняла девушку. — Хорошо, что ты приехала на каникулы.

— Я вернулась насовсем, Друзи, — со смехом ответила Реба.

— Тебя выгнали из этой модной школы?

— Да нет же, мама разве не говорила тебе? Она сама за мной послала.

— Господи, она ничего не говорила! — Друзи снова обняла девушку. — Какая приятная новость!

Реба наконец высвободилась из объятий старушки и спросила:

— А где папа?

— Уехал в Лондон на все Рождество. У него там важное дело. Я слышала его разговор с твоей матушкой, хотя ничего не поняла. Вроде какой-то проигравшийся молодой лорд готов продать имение за долги.

Реба вздохнула:

— Папа всегда уезжает по делам. Кэрол, это Друзи, наша экономка. Она постоянно спасала меня от неприятностей! А это Каролина Лайтфут, моя школьная подруга. Она приехала из колоний.

— Ты красивая девочка, Каролина, — с одобрением сказала экономка. — Значит, из колоний? Но ты, конечно, родилась тут?

— Нет, я родилась в Виргинии, — ответила девушка, удивленная не столько ее вопросом, сколько манерой обращения, хотя Реба воспринимала это как должное.

— А я думала, там одни краснокожие индейцы! — воскликнула пораженная Друзи, Каролина засмеялась, но снова отметила про себя, как чуждаются колонистов на родине их предков. Она ощутила это еще в школе, пока ее соседкой по комнате не стала богатая Реба.

Экономка ушла, и девушки медленно направились к широкой лестнице.

— Нужно было привезти с собой мокасины, — пробормотала Каролина.

— Неплохая мысль, — согласилась Реба. — Они бы произвели фурор, а потом из них получились бы неплохие домашние тапочки.

Сама Реба, конечно, ходила в очаровательных атласных туфлях без задника. Каролина решила закончить обсуждение мокасин.

— Наверное, Друзи очень давно служит у вас?

— Она кузина моей матери. Помнишь, я говорила, что теперь мама общается лишь с одной из своих родственниц?

Это и есть Друзи. У мамы было пятнадцать братьев и сестер, в основном девочки, поэтому родители не сумели выдать их всех замуж. Друзи из тех, кому не повезло, и она еще до моего рождения приехала жить к нам. Но мама говорит, что ее никогда не примут в приличном обществе, а потому нельзя говорить о ней как о родственнице. Друзи пришлось стать нашей экономкой. Она не возражала. Только не говори маме, что я открыла тебе семейную тайну.

Каролина недоумевала. Почему Друзи не возражала? Неужели ее не обидело, что с ней обращаются как с прислугой?

Она же член семьи. У них в Виргинии тоже всякое бывало.

Можно порвать с родственниками, если этого требовала честь, исключить из завещания, демонстративно отворачиваться от них, не здороваться при встрече, но они все равно оставались кровной родней. Каролина не представляла, чтобы кузина матери жила с ними в одном доме и ее держали за прислугу!

Теперь ясно, почему Реба с таким равнодушием говорила о смерти маркизы. Просто она была дочерью своих родителей.

Служанка, которая забрала их накидки, вернулась со свечой, но Реба сказала:

— Не беспокойся, Рамзи. Мы сами посветим себе, а по пути я успею показать тебе дом, Кэрол.

Каролина, вспомнив о своем дорожном наряде и поношенных башмаках, с мимолетной завистью поглядела на роскошно одетую подругу. Сейчас она жалела об атласных туфлях на высоких каблуках и о платье, сшитом по парижской моде.

Даже костюм Джорджа больше подходил для настоящего момента, чем ее убогая одежда.

На площадке между этажами подруги остановились перед довольно грубо написанным портретом слишком богато одетой дамы, очень похожей на Ребу.

— Это моя мать, хотя сходство невелико. Она приказала художнику сделать ее помоложе, покрасивее и постройнее. Ему оставалось только согласиться, ведь он хотел получить деньги за свою работу.

Широкую лестницу венчала балюстрада с колоннами. Предполагалось, что она образует прекрасный балкон, с которого можно смотреть на холл внизу, однако теперь между колоннами висели гобелены с изображением батальных сцен, не только закрывавшие обзор, но и отделяющие стеной мрачный коридор от пространства главной лестницы.

— Весной мама собирается вернуть их на прежнее место.

Правда, она считает, что так наверху меньше сквозняков.

— А как считает твой отец? — поинтересовалась Каролина. В рассказах постоянно фигурировала мать, а хозяин дома куда-то пропал.

— Ему все равно, — засмеялась Реба, освещая темный гобеленовый коридор. — Его волнуют лишь деньги. И еще, наверное, как выдать дочерей за состоятельных и надежных мужчин.

Каролина вздохнула. Кажется, все родители сговорились вмешиваться в сердечные дела своих детей. Видимо, Англия очень нуждается в собственных Мэрридж-Триз, хотя бы по одному на каждой границе между графствами.

Когда девушки наконец дошли до комнаты миссис Тарбелл, взволнованная Реба обернулась к подруге:

— Только не говори много, с ней надо вести себя очень осторожно. К тому же она болеет.

Реба тихонько постучала.

— Войдите, — раздался резкий голос.

Изящная мебель не соответствовала монументальности самой хозяйки комнаты. Бледно-розовые портьеры закрывали высокие окна, на кровати лежало розовое покрывало, отороченное кремовыми кружевами. Это было модное сооружение под балдахином на резных столбиках с ангелочками, напоминающее огромный свадебный торт. Позолота французского гарнитура выглядела неуместной в большой английской спальне с панелями темного дерева и очень высокими потолками.

Но мощная дама в элегантном розовом платье вполне соответствовала габаритам старинной комнаты. Она сидела перед изящным трюмо, а горничная укладывала ее густые оранжевые кудри.

— Значит, вы сумели добраться даже по этому ужасному снегу? — приветствовала дочь миссис Тарбелл.

— Да, мама, — кротко отозвалась Реба.

— А я решила, что вы останетесь в Лондоне, пока не кончится метель.

— Нет, мама.

«Никаких объятий, — подумала Каролина. — Ни Слова искренней радости!» Слава Богу, это не ее мать Ведь какой бы ни была Летиция Лайтфут, она всегда радушно приветствовала гостей.

Тут блестящие карие глаза на квадратном лице миссис Тарбелл впились в Каролину.

— А это кто? — бесцеремонно спросила она. — Если ты наняла служанку, то можешь отправить ее в Лондон. Я сама найду для тебя прислугу.

Реба заметно смутилась, а Каролина демонстративно распрямила плечи. Она знала, что старое платье выглядит не лучшим образом, но никогда бы не подумала, что ее могут принять за служанку. Девушка высокомерно задрала подбородок и сверкнула глазами.

— Мама, это Каролина Лайтфут, моя лучшая школьная подруга, — явно нервничая, сказала Реба. — Я привезла ее в гости на каникулы.

«Понятно. Значит, она не писала родителям о моем приезде». Каролина почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда.

Миссис Тарбелл изумленно подняла густые брови, словно вопрошая: «Твоя лучшая подруга из школы для леди, куда я послала тебя? Господи, она больше похожа на служанку!» Оттолкнув суетившуюся горничную, она встала и хотя не отличалась высоким ростом, но производила монументальное впечатление.

Ехидная ухмылка служанки довершила унижение Каролины.

Та сделала едва ли не самый изящный в жизни реверанс.

— Я должна извиниться за свой вид, но снег… — ледяным тоном сказала гостья, надменно поведя плечом (жест, достойный Петиции), и как бы в подтверждение встряхнула мокрую юбку, отчего капли воды рассыпались по зеленому обюссонскому ковру. — Надеюсь, мой визит не поставил вас в затруднительное положение, миссис Тарбелл. Хотя вы недавно въехали в этот дом, но Реба сказала мне, что здесь можно принимать гостей. Впрочем, если это не так, то я, разумеется, поселюсь в гостинице.

После этих слов все убедились, что перед ними дочь аристократа. Конечно, Каролина слегка переигрывала, но ее подстегивала надменность ужасной женщины в розовом атласе. Ухмылка горничной исчезла, теперь видны были только испуганные глаза.

Миссис Тарбелл была ошарашена, но вскоре ей удалось взять себя в руки.

— Никаких затруднений. — Миссис Тарбелл наконец пришла в себя и с упреком взглянула на свою дочь. — Ребе следовало предупредить меня, что она приедет не одна. Не так ли, Реба? — Та даже отступила на шаг, видимо, опасаясь пощечины. — Но мы вам очень рады, Каролина. Я правильно вас называю?

— В школе мы зовем ее Кэрол, мама, — вставила Реба.

— И где ваш дом, Кэрол?

— В Виргинии, — твердо ответила гостья. — На Восточном побережье.

— В колониях? — удивилась Тарбелл.

— У ее отца там огромное поместье! — воскликнула Реба. — Да, Кэрол? Представь себе, мама, тысячи акров земли! А еще мистер Лайтфут строит новый дом с лестницей, которая будет даже шире нашей!

— В Виргинии живут не одни дикари, миссис Тарбелл, — тихо сказала Каролина, однако ее слова прозвучали вызывающе.

— Нет, нет, разумеется, — поспешно согласилась миссис Тарбелл. — Я поселю вас в Зеленой комнате.

— Мама, нельзя ли, чтобы Кэрол жила рядом со мной? — по-детски воскликнула Реба, приведя в изумление подругу.

Должно быть, присутствие грозной родительницы заставляло ее дрожать от страха.

Мать нахмурилась: Зеленая комната была самой красивой спальней для гостей. Там недавно повесили новые гардины, обили стены зеленым французским атласом. Но Каролина присоединилась к просьбе Ребы, и миссис Тарбелл неохотно согласилась:

— Ладно, я не возражаю. Хотя в комнате еще нет занавесок на окнах…

— Я сейчас же отведу Кэрол в ее комнату! — обрадовалась Реба. — А пока горничная все сделает и повесит занавески, Каролина побудет у меня. Да, мы очень голодны, еще не ужинали. Можно, нам что-нибудь принесут наверх?

Миссис Тарбелл соображала, как впечатлить благородную гостью: серебром в холодной столовой или подносом с яствами? И остановилась на двух подносах, а серебро подождет до завтра. Утром она все разузнает у дочери про эту бедно одетую красотку с холодными серыми глазами, которую Реба притащила с собой из Лондона. Манеры у нее, кажется, аристократические, ведь младшие сыновья из лучших домов Британии все время искали счастья в колониях. Жаль, что Джонатана нет дома, он прекрасно разбирается в людях.

— Я прослежу, чтобы вас накормили. Отведи Кэрол к себе. — И миссис Тарбелл жестом отпустила девушек.

Комната, предназначенная Каролине, оказалась восхитительной. Парчовые драпировки рыжевато-коричневых оттенков украшали темно-желтые стены, на полу лежал такого же цвета ковер.

— Мама еще не бралась за эту комнату. Папа купил дом с мебелью и со всем, что в нем было, но она сразу большую часть отправила к антиквару. А эту комнату оставила на потом. Мама хочет повесить здесь коричневые занавески, положить такое же покрывало на кровать, а пол застелить красным турецким ковром для оживления гаммы.

— А мне так очень нравится, — грустно сказала Каролина.

— Но эти вещи старые, — засмеялась Реба. — Все должно быть новым и дорогим, если мы хотим, как говорит мама, «занять соответствующее положение в обществе».

Странно, в школе Реба так не говорила, она казалась более утонченной, а дома вдруг преобразилась. Ладно, она ее лучшая подруга в Англии, к тому же безгранично щедрая. Но в аристократической среде американских плантаторов подобные замечания Ребы сочли бы крайне эксцентричными. Там каждый знает и свое место в жизни, и место других людей. Правда, в Бродлее все иначе.

— Мама ожидала, что ты будешь в мехах и бархате, — доверительно сказала Реба.

— Я бы с удовольствием, только не могу себе позволить.

— А для этого существуют браки, не так ли? Думаю, твоя мать отправила тебя за океан, чтобы ты нашла себе хорошего жениха в Лондоне.

Каролина поморщилась:

— Нет, просто она боялась, что я сбегу в Мэрридж-Триз с сыном мельника, и специально выбрала такую школу, где с меня не спускали бы глаз.

— Не понимаю, чего наши матери хотят от нас? — удивилась Реба. — Может, они ждут, что мы вдруг сбежим от постоянного надзора, бросимся в подходящую карету с гербом и немедленно выйдем замуж за графа?

В этом была вся Реба.

— Наверное, о таком чуде они и мечтают, — невольно улыбнулась Каролина.

— Уверена, мама страшно разочарована, что я не привела за руку барона, — пробормотала Реба.

«Или хотя бы сестру барона!»

— Возможно, ты предоставишь ей маркиза, — пожала плечами Каролина.

— Если у меня будет время. Мама непредсказуема. Поскольку я дома, она в любой момент отыщет мне подходящего мужа и потребует, чтобы я дала согласие.

Девушки загрустили, но вскоре у Ребы настроение улучшилось, потому что в дверях появились две служанки с огромными подносами.

— Наконец-то! — с облегчением вздохнула Реба, любившая вкусно поесть, однако дождалась, пока служанки уйдут, и спросила:

— Ты поможешь мне, если мама потребует, чтобы я вышла за ее избранника?

Каролина сразу подумала о побеге и одобрила замысел подруги.

— Конечно, — пообещала она.

Реба тут же набросилась на булочки с сыром. Она исподтишка посматривала на подругу, в который раз с удовлетворением отметив про себя ее красоту. План, обдуманный еще в школе, удался, она сделала прекрасный выбор. Даже в скромном коричневом платье Каролина выглядела как фарфоровая статуэтка. При одном освещении ее светлые волосы отливали золотом, при другом — искрились серебром. Глаза в обрамлении густых темных ресниц способны покорить любого, а улыбка — растопить даже глыбу льда. Теперь Реба отразит натиск матери. Если той вздумается прямо сегодня набросить на нее аркан, то в него попадется Каролина.

Глава 14

Бродлей, Эссекс Двенадцать дней Рождества 1687 год

Рождественский день, а за ним и ночь прошли в усадьбе Бродлей на удивление скучно. Поначалу Каролина пыталась связать это с отсутствием главы семейства и нездоровьем хозяйки, но быстро отказалась от своих предположений. Уже на второй день она пришла к выводу, что болезнь миссис Тарбелл — обыкновенное похмелье, ибо та выпивала портвейна больше, чем могла позволить себе женщина. И хотя мать Ребы никогда не появлялась на людях пьяной, но за ужином она вдруг становилась агрессивной, у нее сильно краснело все лицо.

А после ужина миссис Тарбелл исчезала, видимо, напивалась в спальне. Во всяком случае, это объяснило бы ее неизменно плохое настроение за завтраком.

Странное было Рождество. Тарбеллы никого не звали в гости, даже не ездили в церковь, ссылаясь на снегопад. Девушки бродили по холлам, и в конце концов сама Реба признала, что в Лондоне куда веселее.

Каролина опять затосковала по дому, вспоминая, как они праздновали Рождество в Уильямсберге у тетушки Пет.

Розовый уильямсбергский дом с зелеными ставнями преображался. Входную дверь украшал венок из остролиста и лавра, перевитый красной лентой, на медном канделябре в холле и над дверным проемом висела омела, подсвечники были вставлены в маленькие веночки. Все камины на первом этаже топились ароматными ореховыми дровами, а перила лестницы были увиты длинными гирляндами из сосновых веток и падуба.

После праздничного обеда все поднимали тост за здоровье близких, взрослые пили лучшую мадеру из запасов тетушки Пет, а дети — горячий фруктовый пунш.

Приходили родственники и друзья, под омелой целовались, повсюду звучал смех. А потом Лайтфуты с тетушкой Пет сами отправлялись в гости, захватив из дома корзинки, где лежали рождественский пирог, фрукты и орехи. Были танцы, веселье, катание на санях…

В Бродлее все по-другому.

Хотя в Эссексе тоже рос падуб, ни одна гирлянда или веточка омелы не украшала огромный дом. В комнате для прислуги, где все захмелели и распевали непристойные песни, и то было веселее, чем в господских покоях.

Здесь, несмотря на громадный камин, не удосужились даже в сочельник сжечь большое полено! И это в Англии, в сельском доме!

По сравнению с унылым Рождеством в Эссексе праздник в колониях, по крайней мере в Уильямсберге, казался всеобщим сумасшествием.

А когда Каролина спросила, приедут ли в гости соседи, Реба покачала головой;

— Мы не приняты в здешнем обществе. Папа купил усадьбу и все остальное, но этого недостаточно. — Заметив озадаченный взгляд подруги, она добавила:

— С тех пор как мы сюда переехали, никто здесь не появился.

— Совсем никто?

— Нет, один человек приезжал, — вспомнила Реба. — Однажды у сэра Кайля была деловая встреча с папой. Но он приехал без жены. А когда мама отправилась с визитом к леди Уиллистон, та сказалась больной и даже не сошла вниз, послав горничную, хотя днем ее видели разъезжающей в карете по всему Эссексу!

— Может, сэр Кайль приедет снова? — Каролина сразу же поняла нелепость своего предположения: ведь не пошлет же он к Тарбеллам с визитом жену. — Но есть же и другие люди.

Реба поняла, что подруга имела в виду.

— Есть, — сухо сказала она. — Все умирают от нетерпения приехать в Бродлей, а мама не желает их видеть. Ей хотелось иметь дом, в котором можно принимать дворян… И оказывается, напрасно.

«Значит, твоя мать пренебрегает старыми друзьями, — с отвращением подумала Каролина. — Так нечего удивляться, что она не может завести новых».

Под самое Рождество снег перестал, и следующий день выдался солнечным. Пока девушки спали, от соседей из Уиллистон-Хауса пришло приглашение на бал. Но Tapбеллы, разумеется, поехали бы туда в любую погоду.

— Мама говорит, это будет наш первый шаг в высшее общество, — взволнованно сообщила Реба. — Правда, сэр Кайль небогат, зато имеет вес среди местного дворянства.

Каролине не понравились слова подруги, хотя она понимала их справедливость. Приглашение немного отвлекло ее от тоски по дому.

Вечером, когда все готовились к отъезду, девушка наконец узнала, для чего ее пригласили в Бродлей. Оказалось, не только из дружеского расположения. Она здесь, чтобы «спасти этот день», как театрально выразилась Реба.

Каролина впервые ехала на бал в Англии, поскольку миссис Честертон не позволяла воспитанницам подобных развлечений, а лорд Томас прятал ее от друзей. Поэтому девушка волновалась и зашла к Ребе узнать, что наденет подруга.

Та сидела в халате перед французским трюмо с золоченой резьбой и пудрила лицо толченым алебастром.

— Только подумай! — воскликнула она. — Именно сегодня, когда мне стало известно о возвращении маркиза в Англию, мама должна все испортить! — Реба энергично заработала пуховкой, едва не задохнувшись в облаках белой пыли.

— Остановись, пожалуйста, ты уже совсем белая, люди подумают, ты больна!

— Но я ведь не столь безупречна, как ты, Кэрол. Мне требуется кое-какая помощь. — Реба уныло взглянула на привидение в зеркале и принялась столь же энергично стирать пудру.

— Откуда ты знаешь про маркиза?

— Подслушала. Управляющий говорил маме, что отец надеется продать несколько лошадей маркизу Солтингему, который едет к себе домой. Робин действительно большой знаток лошадей.

— А про маркизу ничего не слышно?

— Нет. Я же не могла вмешиваться в разговор. Она, должно быть, покинула сей мир, ведь Робин еще тогда говорил о ней как об умирающей. И вот, когда он наконец едет домой, начинается самое ужасное! Я так и знала!

— Но что такое случилось? — перебила Каролина, удивляясь, что из Ребы снова приходится вытягивать сведения.

Подруга взяла серебряную щетку, потом швырнула ее на столик и обернулась к Каролине.

— Оказывается, на балу я должна познакомиться с третьим сыном лорда Гейла. Папа уже говорил с ним обо мне, и они надеются окончательно уладить дело после нашего знакомства.

— И что представляет собой третий сын лорда Гейла?

— Да я никогда его не видела, — пожала плечами Реба. — Хотя однажды в Колчестере мне показали его четвертого сына.

Обыкновенный долговязый парень, на ходу читал книжку, одет в какое-то старье. О, я просто не вынесу, если придется выходить за такого человека! А в общем, какое мне дело до его внешности? Это же третий сын, понимаешь? Даже не второй, значит, прощай, надежда на титул. Меня никогда не будут называть леди Гейл, если, конечно, оба старших брата не умрут один за другим.

Каролина, романтичная натура, хотела бы надеяться, что подруга интересуется маркизом по велению сердца, а не просто из недостойного честолюбия.

— По словам мамы, все уже решено, только жениху нужно сначала взглянуть на меня. Несомненно, папа соблазнил его огромным приданым, и теперь он желает лишь убедиться, что у невесты одна голова, а не две. Потом мои родители обручат нас, — трагическим голосом сказала Реба, — ведь лорд Гейл — виконт из старинного рода. Представляешь мамину радость? Да и папа наверняка скажет, что это нам на руку, поскольку они живут недалеко от Колчестера, а не на другом конце Англии. Церемония может состояться раньше, чем овдовевший маркиз приедет домой! О, Кэрол, ты поможешь мне?

Каролина решила, что подруга собирается бежать, но справедливо полагает, что вдвоем безопаснее. Значит, с мечтами о первом бале в Англии придется распрощаться.

— Конечно, — подавив сожаление, ответила девушка, — Куда ты хочешь уехать?

— Никуда. — Реба выглядела озадаченной. — Я останусь здесь, только хочу, чтобы ты помогла мне с третьим сыном лорда Гейла во время сегодняшнего бала.

— И что я должна с ним сделать? — тревожно спросила Каролина.

— Увлечь его! На время, пока маркиз не попросит моей руки.

— Но ведь у меня нет богатого приданого, о чем свидетельствует мое бальное платье. И если, как ты утверждаешь, его интересуют деньги…

— О, Кэрол, с тобой он забудет о деньгах. Ты сведешь его с ума! Выбирай любое из моих платьев и любые украшения.

Горничная мамы причешет тебя по последней моде.

— Она и без того занята вашими прическами, — возразила Каролина, хотя давно мечтала о самом красивом платье из гардероба подруги.

— Ничего, она найдет для тебя время. Иначе я скажу, кто стянул из маминого кармана золотое кольцо покойного дядюшки Майкла, а потом говорил, что оно потерялось. Не стой как изваяние. Ты не можешь поехать в этом! — Реба с презрением оглядела лучшее платье Каролины. — Иди сюда, я помогу тебе выбрать наряд.

Через несколько минут Каролина уже надевала серые шелковые чулки с серебряными стрелками («У тебя прекрасные ноги, ты должна показать их, выходя из кареты или кружась по залу») и тонкую кружевную рубашку.

— Кружева будут видны у локтей, они подчеркнут красоту твоих рук. Можешь оставить ее себе, Кэрол, — небрежно сказала Реба, протягивая ей атласные туфли. — Я купила их два года назад, когда нога у меня была поменьше. Хотя туфли не совсем новые, зато очень подходят к бальному платью.

Нижняя юбка с небольшим шлейфом представляла собой настоящее чудо из темно-серого атласа, богато украшенного серебряной вышивкой.

— Моя лучшая юбка, совсем новая. Представь, как ты приподнимешь ее, вылезая из экипажа. Ведь мне бы не хотелось, чтобы ты ее промочила или испачкала.

Потом Каролина получила именно то платье, о котором она мечтала: из тонкого сизого бархата, с глубоким вырезом, и на каждом плече сверкали бриллианты. Чтобы носить такое декольте, нужно иметь белоснежную, отливающую перламутром высокую грудь, какая была у Каролины. Узкий корсаж чудесно поддерживал грудь, обрисовывал талию и дальше взрывался необъятной юбкой со шлейфом. Расходящиеся впереди складки Реба собрала на бедрах в виде панье, чтобы показать красоту нижней юбки.

— И не переживай насчет мамы. Она не видела этого платья, я сама покупала все наряды в Лондоне, а платил за них отец.

Восхищенная Каролина полюбовалась шлейфом перед зеркалом и прошлась по комнате, глядя, как он красиво тянется за ней по турецкому ковру.

— Веер! — не успокаивалась Реба.

— У меня есть свой… — возразила ей подруга, имея в виду полученный на день рождения маленький веер из слоновой кости «

— Тебе нужен другой. — Реба порылась в шкафу, достав оттуда настоящее произведение искусства из тонких костяных пластинок, украшенных бриллиантами, и серебряных кружев. — Этот будет прекрасно смотреться с кружевами твоей рубашки.

Каролина грациозно обмахнулась веером, как ее учили дома в Виргинии.

— И вот еще серые лайковые перчатки. Не бойся, если порвешь, мне они все равно малы. Когда тебя причешет мамина служанка, — с удовлетворением заключила Реба, — ты будешь просто неотразима.

Но после того как горничная уложила чудесные волосы Каролины в высокую прическу, обнажившую гибкую шею и маленькие уши с парой жемчужных серег, слово» неотразима» уже казалось явным преуменьшением. Чтобы придать законченность этому совершенству, Реба прилепила возле рта маленькую черную мушку.

— А теперь посмотри на себя, — приказала она.

Каролина повернулась к зеркалу, с изумлением разглядывая серебристое видение.

— Как я его узнаю? — спросила она, возвращаясь наконец к действительности.

— О, нас представят. Воображаю себе… если он опоздает.

Тогда мама будет в ярости, ей не терпится покончить с делом, — засмеялась Реба.

— А вдруг ему не нравятся блондинки? Вдруг он предпочитает брюнеток? Или рыжих вроде тебя? — Каролина мрачно взглянула на подругу. — А вдруг он вообще против колонисток и предпочитает только англичанок? Или ты сама понравишься ему с первого взгляда, и он скажет: «Она должна быть моей!»

— Не скажет, когда увидит тебя в этом наряде, — мгновенно отмела сомнения подруги Реба и, сжав ее руки, взмолилась:

— Заставь его влюбиться! О, сделай это для меня, Кэрол, а я сделаю все для тебя!

— Постараюсь, — искренне пообещала Каролина, вспомнив, что сделала для нее подруга. — Я как-нибудь отвлеку его внимание, чтобы сегодня вечером он не просил твоей руки. Приложу все силы.

Глава 15

Уиллистон-Хаус, Эссекс Второй день Рождества

Тем не менее Каролина облегченно вздохнула, когда знакомство с третьим сыном лорда Гейла не состоялось по причине его отсутствия.

— Может, он вовсе не приедет в такую погоду, — объявила хозяйка. — Дороги обледенели, и половина гостей не рискнули выезжать.

Теперь Каролина могла веселиться на своем первом балу в Англии!

Уиллистон-Хаус был типичным английским домом эпохи короля Якова — с просторными помещениями, по которым гуляли сквозняки, огромными кирпичными каминами и высокими окнами. Танцевальный зал, устроенный в большом холле, уступал парадному холлу в Бродлее, но выглядел празднично: целый лес свечей озарял все помещение до самых дальних углов.

Сэр Кайль оказался улыбчивым джентльменом среднего роста и средних лет. Он вышел к гостям в старомодном камзоле сливового цвета и бархатных панталонах, изрядно потертых да коленях. Но, во-первых, он тепло приветствовал гостей, а во-вторых, у него в камине горело традиционное большое полено. Огонь весело потрескивал, вино лилось столь же непринужденно, как речь хозяина, весь дом украшали рождественские венки и гирлянды из омелы и остролиста! Джентльмена с такими мягкими, изысканными манерами вполне можно было встретить где-нибудь в Виргинии, поэтому в его обществе Каролина почувствовала себя как дома.

Зато леди Уиллистон отличалась от супруга. Эту высокую холодную женщину никто бы не назвал красавицей, однако с годами в ее облике появилось то, чего наверняка не было в юности, — индивидуальность. Одежда леди Уиллистон также не отличалась новизной, хотя платье из розовато-лиловой парчи, отделанное серыми кружевами, служило отличным фоном для красивых старинных украшений. «Семейные драгоценности», — решила Каролина. С холодной любезностью поприветствовав Тарбеллов, хозяйка задержала взгляд на Каролине, но легкое удивление тут же исчезло, едва миссис Тарбелл объяснила, что это не ее дочь, а школьная подруга дочери.

Простое одеяние леди Уиллистон резко контрастировало с желто-зеленым туалетом гостьи и переизбытком всяческих украшений.

Видимо, пытаясь смягчить впечатление от холодности жены, сэр Кайль был само радушие. Каролина поняла, что он хочет наладить отношения с соседями, невзирая на вздорный нрав супруги. Разговаривая с Каролиной, он искренне поинтересовался жизнью в колониях. Наконец-то она встретила человека, задающего умные вопросы.

Ее появление вызвало бурный восторг у молодых щеголей (в основном именно они съехались на бал, не испугавшись плохих дорог), и девушка сразу оказалась в толпе поклонников. Хозяйка была поражена, а мать Ребы грозно нахмурилась, ибо ее дочь-невесту совершенно затмили.

Внимание многочисленных поклонников кружило голову Каролине, словно вино. Она танцевала с одним, потом с другим, поскольку все молодые люди желали пригласить ее. Правда, ни один из них ей не запомнился, она все время думала о Томасе.

Каролина поискала глазами Ребу. Подруга была в красивом золотисто-коричневом платье, очень шедшим к цвету ее волос. Она танцевала с сэром Кайлем и откровенно заигрывала с ним. Потом Каролина заметила в толпе леди Уиллистон, которая, поджав тонкие губы, тоже наблюдала за Ребой.

— Мама сказала, что больше не позволит мне надевать это платье, — шепнула Реба, когда подруги ненадолго ушли с танцев, чтобы поправить свои прически. — По ее мнению, ты меня затмеваешь! Она даже устроила допрос, отчего ты приехала к нам в простом коричневом платье, если у тебя есть такие наряды. Я сказала, что у вас в колониях приезжают в гости скромно одетыми, а щеголяют туалетами лишь под конец визита. Кажется, она поверила! — весело засмеялась Реба.

Видимо, ей очень нравилось дурачить свою властолюбивую мать.

— А если бы она узнала, что на мне твое платье, — расхохоталась Каролина, — то приказала бы нам поменяться нарядами здесь же и немедленно!

— А если бы я знала, что сын лорда Гейла не приедет, то сама надела бы его. — Реба приникла к зеркалу и подрумянила щеки.

«И выглядела бы хуже меня», — снисходительно подумала Каролина.

— Удалось тебе разузнать про своего маркиза? — спросила она.

— Да! — воскликнула Реба, но тут в комнату впорхнули дамы. — Потом расскажу. Ой, снова заиграла музыка, а этот танец я обещала человеку, который может что-нибудь знать.

Бегу вниз, Кэрол. — И она умчалась, оставив подругу у зеркала.

Каролина заметила холодные взгляды дам и их отчужденность. Разумеется, успех у мужчин не делал ее любимицей в женском обществе!

Но ей нет до этого дела. И вообще святки в Эссексе Лишь эпизод, потом она уедет в Лондон, к лорду Томасу. Каролина в последний раз прикоснулась к волосам и поднялась, весело улыбнувшись дамам. Некоторые отвели глаза, другие, наоборот, смотрели со злобой во взгляде. Не переставая обворожительно улыбаться, девушка отправилась танцевать.

На верхней площадке лестницы она поправила платье, глубоко вздохнула и стала медленно спускаться вниз. Каролина сознавала, как сверкают бриллианты на ее плечах, как отливает перламутром обнаженная кожа рук и шеи, как серебрится нимб волос. Она смотрела на шумную толпу гостей, не замечая никого в отдельности. Все они лишь цветная мозаика из шелка и атласа. Вот если бы здесь оказался Томас и повел ее танцевать! Но пока она спускалась по лестнице, мысли о возлюбленном оставили ее.

Каролина и не подозревала, что за ней внимательно наблюдал один из гостей в черном бархатном камзоле с серебряным шитьем, белоснежной рубашке с тонкими кружевами и темно-синих атласных панталонах. Терпеливо дождавшись, когда серебристая красавица сойдет с последней ступени, он шагнул навстречу и поклонился. Девушка узнала человека, который запер ее в «Звезде и подвязке», но прежде чем она успела ахнуть, незнакомец спросил:

— Вы позволите?

Каролина не сопротивлялась, когда джентльмен взял ее за руку и вывел на середину зала. Ведь он мог рассказать о ночном происшествии, и тогда мать Ребы отошлет ее в Лондон.

— Итак, я снова нашел вас, — улыбнулся незнакомец, — и притом в гораздо лучшем положении. Никто не собирается ни застрелить вас, ни проткнуть шпагой. Вы любите опасные приключения?

— Разумеется, нет! Я сделала это, чтобы… На спор, — наконец ответила девушка, прибегнув к объяснению, которое она дала лорду Фредди.

— На спор? — Партнер с интересом окинул ее взглядом. — Странно, что братья не охладили ваш пыл.

— У меня нет братьев.

— Ну, тогда ваши родители. Уж они-то у вас, конечно, есть?

— Мои родители живут в Америке.

— О! Значит, вы далеко от дома… Учитесь в школе, полагаю?

— Вот именно. В пансионе миссис Честертон, — вызывающе ответила Каролина.

— Теперь ясно, почему я вас не нашел, — пробормотал незнакомец. — Боюсь, вам пришлось бежать всю дорогу.

— Съехав с крыши таверны, я села в карету друзей. Кстати, из-за вас я могла разбиться, если бы упала на землю, — возмутилась Каролина. — Это же вы заперли меня в столовой!

— О, мне известно, как вы бежали, — улыбнулся незнакомец, и девушка отметила, какие у него белые красивые зубы и уверенный взгляд. — На снегу остались четкие следы. Но больше всего меня занимал вопрос, почему вы это сделали. Почему не дождались, пока вас отвезут домой в экипаже? — Каролина залилась ярким румянцем, и он сказал:

— О, понимаю. Вы решили, что я вернусь, напою вас и соблазню? Или вы подумали обо мне еще хуже? К примеру, разорву на вас одежду и возьму силой?

Разговор зашел слишком далеко! Выражение серых глаз незнакомца говорило ей, что этот человек никогда бы себе такого не позволил, однако его дерзость привела Каролину в бешенство.

— Нет, я подумала, что вы будете играть всю ночь, а утром отвезете в школу, откуда меня немедленно выгонят!

— А вы не хотели возвращаться домой с позором? Ну, это мне понятно и хотя бы объясняет нелестное мнение, которое у вас сложилось обо мне.

— У меня не сложилось никакого мнения! — воскликнула Каролина, сбившись от волнения с ритма. — Я даже не знаю вашего имени. И вообще неприлично приглашать меня на танец, мы не представлены друг другу.

— Неужели? — Лукавая улыбка мелькнула на его лице.

Сегодня девушка казалась еще красивее и женственнее, чем в ту ночь. Она напомнила ему серую кошечку из его детства. У того неуклюжего пушистого зверька были такие же огромные сверкающие глаза, и его долго не удавалось извлечь из темного погреба. А когда он все-таки ухитрился взять котенка на руки, тот дико взвыл, запустив острые когти ему в грудь, и по дороге злобно смотрел на него. Даже лакая молоко, кошка не забывала с опаской поглядывать в его сторону.

Потом явилась сестренка и начала возиться с живой игрушкой, повсюду таскала с собой, кормила, даже спала с ней. Однако с самого первого дня кошечка почему-то решила, что ее настоящий хозяин именно он. Стоило ему появиться, она терлась о его ботинки, мурлыкала и грациозно помахивала хвостом. В конце концов они пришли к полному взаимопониманию.

Теперь он гадал, удастся ли ему добиться такого же взаимопонимания с юной мисс Лайтфут.

— Думаю, ночь, которую мы вместе провели в гостинице, могла бы заменить нам официальное знакомство, — усмехнулся он, и Каролина испуганно посмотрела на него.

Один из молодых людей, настойчиво преследовавший ее весь вечер, а сейчас танцевавший неподалеку, мог услышать слова незнакомца.

— Едва ли стоит называть это «ночью, которую мы вместе провели», — поспешно отозвалась Каролина, хотя они были уже далеко от юного поклонника. Тем не менее глаза у того округлились. — Вы меня компрометируете, нас уже подслушали!

— Кто? — Незнакомец повернул голову. — А, тот джентльмен в желтом, который танцевал рядом?

— Да, который с упреком смотрит в мою сторону! Завтра вся округа узнает, что я посещаю гостиницы с незнакомыми мужчинами.

— Успокойтесь, мисс Лайтфут. Я прослежу, чтобы ваша репутация не пострадала. Молодой человек убедится, что до этого вечера я никогда вас не видел, а если моего слова окажется недостаточно, то ему придется долго выздоравливать.

Каролина нерешительно посмотрела на своего партнера.

Кажется, он хочет стать ее защитником.

— Похоже, я давно не был в Англии и забыл светские приличия. Итак, разрешите представиться. — Музыка смолкла, и он низко поклонился:

— Рэй Эвисток, к вашим услугам.

— Каролина Лайтфут, — взволнованно отозвалась девушка, заметив, что к ним идут ее прежние партнеры. — Надеюсь, вы никому не скажете о «Звезде и подвязке»…

— Мисс Лайтфут, можете положиться на меня. Ваши мрачные тайны умрут вместе со мной.

Каролина снова вспыхнула. Этот насмешник просто невыносим! Она гордо отвернулась и сразу приняла новое приглашение от подоспевшего юноши. После него она танцевала с другим партнером, потом с третьим, но все время следила за Рэем Эвистоком. Сначала тот долго разговаривал с хозяином бала. Видимо, они были друзьями, поскольку в конце беседы сэр Кайль засмеялся и похлопал гостя по спине. Потом Рэй подходил к другим. «Кажется, он здесь весьма популярен», — с некоторой досадой подумала Каролина. Она тоже привлекала внимание, но говорить о всеобщей симпатии не приходилось.

Конечно, Рэй Эвисток не выдаст ее секрет, почему-то он казался ей надежным и честным, хотя что-то в нем смущало девушку, может, лукавый взгляд серых глаз или волчий оскал.

Потом они снова танцевали.

— Я узнал о вас много интересного, мисс Лайтфут. Оказывается, вы гостите у новых владельцев Бродлея и останетесь еще недели на две.

— Я приехала только на святки, — осторожно поправила его Каролина, отмечая, как легко и уверенно Рэй ведет партнершу.

Он грациозен, у него длинные руки и ноги, пружинистая, мягкая походка. И все же, несмотря на обаяние, девушка не могла простить ему бесцеремонного поведения в «Звезде и подвязке».

— Хорошо. Надеюсь, мы скоро увидимся.

— Возможно, мы будем много выезжать, — рассеянно сказала Каролина. — Вдруг меня не окажется дома?

На загорелом лице Рэя появилось настороженное выражение.

— Вы же, мисс Лайтфут, не осуждаете меня за спасение вашей жизни?

Такой поворот не устраивал девушку, ведь отказав ему, она проявила бы черную неблагодарность.

— Довольно странная манера спасать жизнь! — в сердцах произнесла она. — Я не привыкла, чтобы меня хватали и обращались, как…

— Как с молодым человеком, которого необходимо хорошенько проучить? — спокойно закончил Рэй. — Вы же переоделись мужчиной, позвольте вам напомнить.

— Но вы знали, что я женщина. Вы знали…

— Интересно, как я мог узнать? По румянцу, залившему ваши щеки, когда вы заметили мой взгляд? По вашим женственным движениям?

— Мои движения не были женственными! Я практиковалась перед зеркалом!

— Неужели? А мне они показались женственными. И потом, ни у одного парня нет такой кожи. — Рэй многозначительно взглянул на ее грудь. — Хотя тогда вы были плоской.

Думаю, очень болезненно перетягивать это великолепие тугими бинтами.

— Как вы смеете говорить мне такое? — вспыхнула девушка. — Ни один джентльмен не позволил бы себе этого! Я больше не стану танцевать с вами, сэр.

— А если я не джентльмен? — засмеялся Рэй. — Вдруг я забыл, как быть джентльменом?

Каролина попыталась ускользнуть от него, однако сильная рука сжала ее запястье.

— Если вы сбежите во время танца, меня непременно спросят о причине нашей размолвки. — Ослепительная улыбка не предвещала ничего хорошего. — Прикажете сказать правду?

— Но вы же обещали! — испуганно воскликнула девушка. — А джентльмен не берет свое обещание назад!

— Значит, я опять стал джентльменом? — Серые глаза смеялись. — И ваше отвращение ко мне не столь велико, чтобы вы могли бросить меня посреди зала?

— Я не говорила ничего подобного. — Каролина метнула на него взгляд, полный ненависти. Музыка смолкла, блестящие черные башмаки остановились у края серебристого платья. — Желаю вам приятного вечера.

— Не торопитесь! — При первых тактах нового танца он стремительно увлек ее на середину залы, и никто из молодых людей, ждавших своей очереди, не успел даже подойти к ней. — В этих краях я теперь лишь гость. У меня нет времени, нужно пользоваться каждой минутой.

И с этими словами он ловко выскользнул с партнершей в небольшой альков, отгороженный от зала плотным занавесом.

Тут не было ни души. Два высоких стрельчатых окна прорезали стену почти до самого потолка, и очутившемуся здесь могло показаться, что он стоит посреди зимнего ландшафта. Ветви старых деревьев сгибались под тяжестью снега, поблескивавшего под луной, пушистый ковер устилал приусадебную лужайку. От такой красоты захватывало дух.

Рэй остановился у окна, предоставляя Каролине насладиться прекрасным видом, но не выпуская ее руки, как в свое время не отпускал серого котенка.

— Эссекс очень красив, — тихо сказал он. — Только он мне больше не нравится.

— Почему?

— А вам т все равно? — улыбнулся Рэй, заглянув ей в глаза.

В лунном свете жесткие черты его лица смягчились, глаза потемнели, и Каролина вдруг почувствовала, что ей действительно не все равно, видимо, ее сердце тронула печаль в голосе Рэя. В конце концов, он ничего ужасного не сделал, а даже спас ее, уведя наверх, чтобы уберечь от худших неприятностей, а может, и от смерти.

— Думаю, мне не все равно, — почти шепотом ответила Каролина.

Рой удивился, с лица исчезла привычная насмешливая маска… Неожиданно он стал беззащитным. Как в то время, когда маленький серый котенок завоевал его сердце, ласково мурлыкнув и доверчиво потершись о ногу.

— Скажите, почему вы больше не любите Эссекс?

Он смотрел мимо нее, мимо заснеженного пейзажа, куда-то за пределы этой красивой земли.

— В юности мы все совершаем определенные поступки, некоторые уже непоправимы.

Каролина поняла его. Она сама поступила так с лордом Томасом… Но сейчас неуловимый любовник был далеко, а Рэй Эвисток — очень близко. Девушка ощущала с ним духовную общность: его горести, ее горести…

— Возможно, не столь уж непоправимы, — сказала она.

— Вы так думаете? — быстро спросил Рэй.

— Конечно. Мужчина всегда может измениться. — А про себя добавила: «Или девушка».

— Может… Но только с настоящей женщиной.

Каролина вдруг очутилась в объятиях Рэя и невольно приникла к его груди. А когда тот поцеловал ее, девушке неожиданно показалось, что они созданы друг для друга. В этот волшебный миг Каролина уже не спрашивала себя, правильно ли она поступает.

Рэй отвечал на ее порыв с нежностью: погладил рукой серебристые волосы, слегка прикоснулся губами к пылающим щекам, длинным темным ресницам, гладкому лбу. Он не допустил никаких вольностей, хотя его смелость не встретила бы отпора, и не вышел за рамки того, что мог позволить себе настоящий джентльмен по отношению к девушке из благородной семьи.

Но Каролина, потрясенная его близостью, вдруг отпрянула.

— Мистер Эвисток… — начала она.

— Думаю, теперь вы могли бы называть меня по имени. — В его голосе слышалась легкая насмешка.

— Хорошо, Рэй. Если вы хотите, чтобы мы остались друзьями, то больше не хватайте меня подобным образом, даже когда мы будем наедине.

То же самое однажды сказала его кошка. Правда, не словами, а маленькими зубами, острыми коготками и яростным шипением. Но он проявил упорство, и киска сама пришла к нему, ласково мурлыкая. Когда-нибудь и эта девушка с серыми глазами, сверкающими в лунном свете, тоже придет к нему по собственной воле. Сердце у Рэя вдруг замерло от предвкушения, и всего пережитого как не бывало.

— Мисс Лайтфут, — начал он, — Каролина, с вашего позволения, если вы улыбнетесь, то обещаю не хватать вас.

— Надеюсь, я могу доверять вам, сэр, — улыбнулась девушка.

— Но только с одним условием. Обещаю не хватать вас. покуда вы сами не попросите.

Смысл был ясен… и восхитителен. В полном смятении Каролина забыла о Томасе, забыла о Ребе, забыла о женихе. которого должна очаровать. «Рэй Эвисток, — мечтательно подумала она. — Этого человека нетрудно любить. С ним женщина может чувствовать себя в безопасности.

А какие у него пьянящие губы!»

— Итак, завтра я могу заехать за вами?

— Да, — радостно отозвалась девушка.

Рэй Эвисток, которому легко давались победы над женщинами, и только одна возлюбленная бросила его, теперь готов был выступить в роли поклонника юной мисс Лайтфут…

Во всяком случае, на время. Однако до конца Рождества он должен принять нелегкое решение. Ладно, там будет видно, а пока…

Каролине нравилась любезность Рэя, она чувствовала уважение к себе. Его умение держаться в рамках приличий говорило ей… Увы, говорило не в пользу Томаса, который воспользовался ее беззащитностью, когда она лежала в ванне. Девушка покраснела, а Рэй подумал, что причиной тому стал его поцелуй, и пришел от этого в восторг.

— Может, вы останетесь в Англии? — быстро спросила Каролина, смутившись от пристального взгляда.

— Возможно. — Ради нее Рэй готов был рискнуть даже жизнью.

— Пора возвращаться… Нас хватятся, — заторопилась девушка, чувствуя, что сейчас он снова ее поцелует и тогда она пропала.

Рэй увел ее из алькова в неприметный угол зала, где она могла бы, прячась за спинами джентльменов, спокойно дождаться его.

— Никуда отсюда не уходите, я принесу вам бокал вина, чтобы мы выпили за счастливую случайность нашей встречи.

Едва Рэй ушел, к ней подлетела Реба и взяла ее под руку.

— Я сейчас узнала, что маркиз высадился в Дувре и проведет Рождество в своем имении, — громко прошептала она.

— А его жена?

— Умерла в Италии, — торжествующе возвестила подруга. — Робину придется соблюсти траур, после чего он приедет за мной.

О, Кэрол, не знаю, как тебя благодарить! Только продержись еще несколько недель!

— Конечно, хотя я не заслужила твоей благодарности.

— Заслужила! — Реба стиснула ее руку. — Ты отвлекла его!

— Кого отвлекла?

Реба быстро теряла терпение. Она решила, что у подруги от всей этой кутерьмы возле ее персоны совсем закружилась голова и притупилась сообразительность.

— Да человека, с которым ты все время танцевала! — нетерпеливо объяснила подруга. — Который помчался за бокалом вина для тебя!

— Но… он сказал, что его зовут Рэй Эвисток.

— Правильно. Рэй Эвисток и есть третий сын лорда Гейла.

Каролина обомлела. Значит, Рэй Эвисток — охотник за приданым, который собирается жениться на богатой Ребе? Она просто не могла поверить. Однако ее ожидал куда более жестокий удар. Реба хитро подмигнула и со злобой в голосе сказала:

— Не надо удивляться, Кэрол. Думаешь, его привлекает лишь твоя красота?

— Что? О чем ты?

Реба торжествовала, ведь она оказалась такой умницей!

— Танцуя с сэром Кайлем, я успела рассказать ему о богатствах твоего отца: про имение Фарвью, про сорок тысяч акров земли, про огромные доходы с торговых кораблей и собственных магазинов. И про строящийся дом, который затмит своим великолепием замки Эссекса! — Карие глаза подруги лучше слов говорили, чего ей стоило, забыв о собственной гордости, отдать пальму первенства Каролине, да еще красующейся в ее же бальном платье.

— О, Реба, как ты могла?

— А почему нет? — засмеялась та. — Я даже сказала, что твой отец намного богаче моего и ты у него единственная дочь.

Потом мы говорили о третьем сыне лорда Гейла. Выяснилось, что сэр Кайль знает Рэя чуть ли не с детства и высоко ценит его. Разумеется, сэр Кайль уже все пересказал своему другу, иначе тот вряд ли бы помчался для тебя за вином.

Каролина вспомнила, как Рэй долго беседовал с хозяином, а вернувшись, сообщил, что узнал о ней много нового.

Девушка не знала, чем она возмущена больше: ложью подруги или поведением Рэя. Как же быстро он сменил объект своих ухаживаний, поняв, чей отец богаче!

Каролина ощутила… боль. Подруга изменила представление о Рэе Эвистоке, которого она столь опрометчиво сравнила с Томасом и который начал ей нравиться.

Он не лучше Ребы, готовой любыми средствами добиваться своей цели. Если появится еще одна девушка и сэр Кайль скажет, что она богаче Ребы и Каролины, этот охотник за приданым сразу переметнется к ней.

И она еще позволила ему целовать себя, она — невеста Томаса! Значит, она стала «неприличной девушкой», как называют в Виргинии распутниц, если потеряла голову от мимолетной близости с мужчиной. Каролину охватило негодование, и она решила отплатить лжецу. Раз он солгал в этом, то мог обмануть и в другом. Теперь она уже не верит в благородство его намерений, когда он запер ее в столовой гостиницы.

— О, я вижу тут двух леди, — улыбнулся появившийся Рэй. — К счастью, у меня тоже два бокала.

— Благодарим вас, сэр! — Глаза Каролины недобро сверкнули, и она изобразила пародию на реверанс, годившуюся для бессовестного ловца удачи. Но когда девушка выпрямилась, ее лицо снова приобрело ангельское выражение.

О, теперь она заставит Рэя Эвистока влюбиться, а потом жестоко отвергнет. И не для того, чтобы доставить удовольствие Ребе, а во имя мести!

Глава 16

Бродлей Третий день Рождества

На следующее утро сразу после завтрака доложили о приезде Рэя Эвистока.

Удивленная и обрадованная миссис Тарбелл, которая не подозревала об истинном положении дел, критически оглядела скромное розовое платье дочери.

— Мне оно не нравится. Раз ты знала о визите, надо было надеть красное бархатное.

Реба, думавшая только о своем маркизе и, конечно, не звавшая ни о каком визите, пошла навстречу гостю.

Но когда Рэй отвешивал ей изящный поклон, глаза его искали Каролину. Сегодня она выбрала из обширного гардероба подруги небесно-голубое платье, украшенное серебряной тесьмой. При взгляде на девушку у Рэя захватило дух.

Миссис Тарбелл удалилась, сославшись на занятость, но взглядом дала Каролине понять, что следует оставить Ребу наедине с женихом. Едва мать вышла, Реба тоже покинула комнату.

— Вы, наверное, хорошие подруги? — спросил Рэй, присаживаясь на мягкий диванчик, обтянутый узорчатой тканью.

— Лучшие, — твердо ответила Каролина.

Не признаваться же ей этому противному ловцу удачи, что она считает миссис Тарбелл несносной, а поведение Ребы — ужасным. Видимо, Рэй неспроста завел этот разговор, он желает убедиться, что не зря отказался от первой девушки, предпочтя ей вторую! Тусклым, под стать ее настроению, голосом Каролина начала превозносить «чувство стиля», практический ум и прочие добродетели Ребы.

— Насколько я могу судить, вы тоже не в меньшей степени наделены этими превосходными качествами. А еще верностью, — задумчиво прибавил Рэй, ибо разделял всеобщее мнение о людях, купивших Бродлей.

Каролина покраснела, представив себе, что сказал бы о ее верности лорд Томас.

— Надеюсь, вы правы.

— Скажите, Каролина, вы скучаете по дому? — вдруг спросил он.

«Теперь он хочет услышать о моем богатстве от меня самой!» — гневно подумала девушка. Потом с отчаянной смелостью, которая сделала бы честь даже ее матери, Каролина вздернула упрямый подбородок и с раздражением сказала:

— Все, что говорил вам обо мне сэр Кайль, ложь, и вы должны узнать об этом!

— И что же он мне рассказал? — невозмутимо осведомился Рэй.

— Что я богатая наследница и что у моего отца сорок тысяч акров земли!

— Я знаю, что это ложь.

— ..И что у меня… Что вы сказали?

— Именно то и сказал. Сэр Кайль предупредил меня, что Реба зачем-то распускает эти лживые слухи — Как он догадался?

— Он знаком с капитаном «Бристольской девы», тот поведал ему о своих друзьях в Виргинии, а сэр Кайль в свою очередь рассказал мне, когда я спросил его о вас.

— И о Бедламе тоже? — с тревогой спросила Каролина — Да, — после недолгого колебания сознался Рэй.

Девушка вздохнула — Кажется, слава о нашей семье дошла до Англии.

— Колоритная семья лучше скучной, — возразил Рэй. Ведь те, кто ни разу в жизни не сделал ничего заслуживающего внимания, на самом деле просто тупицы.

— Однажды Сэнди Рэндолф тоже сказал нечто подобное, — пробормотала девушка и тут же принялась рассказывать о жизни на Восточном побережье. — Ну а вы? Я же про вас ничего и не знаю.

— А я младший сын, — пожал плечами Рэй. — Все после смерти отца перейдет к моему старшему брату, вот почему я рано покинул дом, уехал на Барбадос и стал плантатором.

— Значит, вы тоже колонист, — засмеялась Каролина. — Боюсь, меня не примут в здешнем обществе, все дамы на балу демонстративно выражали свою неприязнь.

— Не примут, говорите? Ну уж с этим вы легко справитесь, — уверенно заявил Рэй.

Что-то в его взгляде заставило девушку покраснеть и опустить глаза. Она вдруг подумала, как далеко зайдет глупая игра, ведь ее поведение бесчестно. Зачем она позволила втянуть себя в это?

Каролина страшно обрадовалась, когда он предложил отправиться на прогулку.

— Хорошо очутиться на воздухе! — сказал Рэй, едва они вышли за дверь и направились по аллее, окруженной сугробами, блестящими на утреннем солнце. — Я помню семью, которая жила здесь раньше. Хэл был моим другом, и сегодня мне так и казалось, что он войдет и хлопнет меня по плечу.

— А где прежние владельцы? — спросила Каролина.

— Отец Хэла разорился, не смог уплатить долги и продал имение. Пытаясь удержаться на плаву, он сильно подорвал здоровье, поэтому уехал с семьей на юг, где климат мягче.

Теперь они живут там. Но Хэл покинул дом за несколько лет до этого.

— И что с ним?

— Умер прошлой зимой, — сухо ответил Рэй, и девушка поняла, как трудно ему возвращаться в Бродлей, с которым связаны воспоминания юности.

Теперь здесь поселились другие люди со своей мебелью, шторами и коврами. Исчезла атмосфера старого дома, которую он помнил и любил. Каролина воспитывалась в Новом Свете, но ее семья хранила все традиции родной земли и особый аристократический дух, унаследованный от предков. Она без труда поняла настроение Рэя, сразу почувствовав, как ему хочется поскорее уйти из нелепо обставленной гостиной, чтобы погулять по знакомым окрестностям.

— Простите меня, — сказала Каролина. — Ужасно потерять друга.

— Я потерял много друзей, — вздохнул Рэй.

Они долго бродили под деревьями, и постепенно девушка начала ощущать какую-то связь с этим человеком. Между ними возникло куда более глубокое взаимопонимание, чем между ней и Томасом, городским жителем. А Рэй мог быть и виргинским джентльменом. Как Сэнди Рэндолф…

Когда он уехал, обещав вернуться завтра, Каролина почувствовала себя подлой обманщицей.

То же самое думала о ней и миссис Тарбелл, впрочем, по другой причине. Когда девушка прощалась с гостем, хозяйка как раз спускалась в холл.

— Где Реба? — холодно спросила она.

— Я здесь, мама, — отозвалась та, выходя из библиотеки. — Как мило, Кэрол, что ты проводила Рэя.

— А где была ты? Почему не проводила его сама?

— Ну, я… — Реба испуганно посмотрела на мать. — В общем, мистер Эвисток — гость Каролины. Он вчера обещал ей приехать.

— Ты же знала, какие планы у твоего отца! Хорошо, что он всего этого не видел.

— Конечно, знала, — поспешно отозвалась Реба. — Но вчера на балу Рэй увлекся Каролиной… И я не могу винить ни его, ни ее. Правда не могу.

— Он бы не увлекся ею, если бы ты была рядом с ним и отделалась от своей подруги! — бушевала миссис Тарбелл и в довершение бросила на гостью злобный взгляд.

Не успокоилась она и за обедом, поэтому Каролина приготовилась к тому, что ее сегодня же отправят в Лондон. Но внезапно раздражение миссис Тарбелл обратилось на другую персону.

— Я решила отказать Рэю Эвистоку от дома! — Она гневно вонзила ложечку в десерт. — Подумать только! Когда все почти улажено с твоим отцом, он посмел явиться сюда и, не обращая на тебя внимания, приударить за гостьей!

— Мне это совершенно безразлично, как, впрочем, и Кэрол.

К тому же, — добавила Реба, — Элеанора Уонпсдейл говорила, что Рэй волочился за многими хорошенькими девушками и никогда не задерживался ни на одной из них. Он просто развлекается обычным способом. Ну подумайте сами, хочется ли вам иметь в семье такого волокиту?

Каролина, разумеется, не поверила сплетням. У Рэя Эвистока слишком прямой и честный взгляд, чтобы он мог оказаться распутником. Она готова была поручиться, что этот человек, однажды выбрав женщину, останется ей верен.

Миссис Тарбелл постепенно умолкла.

После обеда заехали и другие гости. Правда, они тоже интересовались мисс Лайтфут, но поскольку все они были из местной знати, мать Ребы охотно приняла их и даже более благосклонно посмотрела на Каролину. Ведь именно она привлекла в ее дом благородное общество Эссекса. Нет, эта девушка совсем неплоха! Теперь ее гнев сосредоточился на Рэе Эвистоке.

Утром, когда они втроем спустились после завтрака в большой холл, лакей опять доложил о Рэе. Миссис Тарбелл нахмурилась и пошла лично встретить его.

— Господи, мама встала на тропу войны, — пробормотала Реба.

Однако гость отвесил хозяйке нижайший поклон и, не дав ей открыть рот, учтивейшим тоном произнес:

— Извините, миссис Тарбелл, за столь раннее вторжение, но я приехал к вам не только с визитом. По дороге я случайно встретил лорда Холлистеда, который попросил меня засвидетельствовать вам глубокое почтение и выразил надежду, что вы с дочерью и, конечно, ваша гостья почтите его замок своим присутствием. Завтра он устраивает скромный обед и желал бы видеть вас в кругу своих друзей.

Морщины на лбу миссис Тарбелл быстро разгладились, и теперь ее лицо выглядело до смешного пустым. Какое приятное известие! Ведь она ждала приглашения от леди Холлистед с самого переезда в Бродлей, но гордецы из старинного замка предпочитали не замечать новых соседей. И вот ее приглашают на обед в кругу друзей! Миссис Тарбелл ласково улыбнулась Рэю.

Когда они остались наедине, Каролина с восторгом заговорила:

— Вы знали! Вы точно знали, как смягчить ее!

— Мне помог случай, — признался Рэй. — Я действительно встретил лорда Холлистеда, которого не видел много лет, и мы остановились поговорить. Когда я поведал ему, что юная леди, очень меня интересующая, гостит в Бродлее, он сразу хлопнул меня по плечу и сказал: «Привози ее завтра на обед и прихвати остальных!» Я поймал его на слове.

Каролина улыбнулась: они с Рэем понимали друг друга с полуслова; оба знали, как миссис Тарбелл рвется в высший свет, и Рэй воспользовался ее слабостью.

За время учебы в Лондоне девушка видела и Тауэр, и Гринвич, и Сент-Джеймс, правда, только снаружи, а родовое поместье лорда Холлистеда можно было считать ее «первым замком».

Каролина даже заволновалась, в немом благоговении глядя из окна кареты на зубчатые стены и высокие средневековые башни, а потом с трепетом посматривала на глубокий ров, когда они проезжали по старинному подъемному мосту, который, оказывается, ни разу не поднимался.

Входя в дом, миссис Тарбелл шепотом наставляла дочь, чтобы та была поприветливее с младшими сыновьями лорда Холлистеда, ведь, по ее сведениям, они еще не женаты. Но Каролина не прислушивалась к разговору, она в восхищении разглядывала древние штандарты, свисавшие с потолочных балок холла, более просторного, чем даже в Бродлее, завороженно смотрела на боевые щиты и прочее оружие, развешенное по стенам. Невероятных размеров полено трещало в каменном очаге. Гостей встретила леди Холлистед, седая, почти бесплотная, похожая на увядшую розу.

Если Тарбеллов встретили радушно благодаря многолетней дружбе хозяина дома с Рэем Эвистоком, то Каролина не могла рассчитывать на теплый прием у дам, которые присутствовали на балу в Уиллистон-Хаусе и были свидетельницами ее бешеного успеха.

— Должно быть, вы живете в диких краях, мисс Лайтфут, — донесся с другого конца стола голос красивой брюнетки Долли де Лейси.

— Не такие уж они и дикие, — ответила Каролина, понимая, что выпад Долли услышали два десятка гостей, сидевших за длинным, уставленным серебряной посудой столом. Все голоса моментально смолкли.

— Правда? — засмеялась Долли. — А Кертис Уэббер, приехавший недавно из Филадельфии, говорит, что кругом полно краснокожих индейцев, всяких авантюристов и пиратов.

— Хотя пираты, мисс Долли, тоже бывают полезны. Мой учитель рассказывал про пирата Флемминга, который победил испанскую армаду, — вмешался в беседу сын лорда Холлистеда, светлоглазый двенадцатилетний мальчик.

Кстати, миссис Тарбелл весьма огорчилась, узнав, что второй сын лорда Холлистеда еще моложе.

— Я не имею в виду морских волков эпохи королевы Елизаветы, — засмеялась Долли. — Я говорю о карибских пиратах, которые грабят все корабли у берегов Америки. Скажите, мисс Лайтфут, вы с ними встречались?

Каролина покраснела. В шутливом тоне Долли скрывался намек, что девушке из колоний удалось проникнуть в английское общество через черный ход, а ее отец, возможно, связан с пиратами. Каролина собиралась резко ответить, но ее опередил Рэй.

— Надеюсь, мисс Долли, говоря о морских разбойниках, вы не причисляете к ним пиратов, многие из которых имеют каперский патент.

— Вы наверняка знали бы разницу, мисс, — нахмурился лорд Холлистед, — если бы разбирались в истории так же хорошо, как в завивке своих локонов.

— Неужели вам не понятно, — добавил Рэй, глядя на Долли де Лейси, — что испанцы давно бы отняли у нас Ямайку и вытеснили англичан с Карибского моря, если бы не пират Генри Морган, который нанес им существенный урон в Панаме?

— Рискованное предприятие, — согласился хозяин. — И вполне оправданное.

— Кстати, если бы не та блестящая победа, то вряд ли мисс Лайтфут отважилась бы переплыть океан, — заметил Рэй и взглянул на девушку.

Та, не уловив особой разницы между пиратами и каперами, продолжала страдать от колкости Долли.

— Я никогда не встречала ни одного пирата, — беззаботно ответила Каролина. — И не хотела бы встретить.

— Молите Бога, чтобы так оно и было, — вздохнул Рэй, но его слова потонули в смехе, вызванном ответом девушки.

После обеда леди Холлистед увела дам в комнату отдыха, а джентльмены остались курить свои трубки и пить бренди.

— Как Рэй Эвисток бросился тебя защищать, — сказала Реба, придя вечером в комнату подруги.

— Почему бы и нет? — огрызнулась Каролина. — Разве я не вешалась ему на шею?

В ее голосе было столько горечи, что Реба испуганно посмотрела на нее.

— Каролина, — взмолилась она, — от тебя зависит все мое будущее. Потерпи еще немного.

— А почему ты уверена, что Рэй потом вернется к тебе?

— Как почему? Разве до твоего появления они не обговаривали с моим отцом детали брачного контракта?

— Он мог изменить свое мнение.

— О деньгах? — засмеялась Реба. — Нет, мужчины всегда ищут богатых невест, даже если увлекаются какой-нибудь красоткой. — Она изучающе посмотрела на Каролину. — Может, тебе следует выйти за Рэя.

— О чем ты говоришь? Я же обещала Томасу!

— Конечно, у Томаса есть и деньги, и титул, он более жирный улов. Только мне показалось, что Рэй влюблен в тебя, да и ты… как-то по-особому на него смотришь…

Каролина смерила подругу уничтожающим взглядом. Рэй Эвисток — очень привлекательный, порой даже слишком, но Томас ее возлюбленный, она обещала выйти за него и сохранит ему верность, хотя позволила вовлечь себя в эту нечестную игру. Теперь ей было стыдно, да и Томас не заслужил предательства, которое предлагала ей Реба. С каждым днем ее мнение о подруге менялось в худшую сторону.

На следующее утро Тарбеллы получили два письма, доставленные почтовой каретой: от Клеменси Дейн для Ребы и более пухлое от ее матери для миссис Тарбелл. В обоих письмах сообщалось одно и то же.

«Представляешь, какой невероятный скандал! — писала Клемми. — Миссис Честертон наконец попалась! А было все так. Мать Бинни Чейз приехала в Лондон за рождественскими покупками и решила заглянуть в пансион, чтобы спросить у наставницы, почему Бинни вернулась домой с простудой, хотя она специально предупреждала, что у дочери слабое здоровье и ей надо каждый вечер согревать постель грелкой. Возле школы миссис Чейз увидела карету, но сначала не обратила на нее внимания. Должно быть, на пороге она буквально отпихнула Энджи, которая пыталась захлопнуть дверь у нее под носом, и ворвалась в пансион, когда лорд Ормсби с друзьями играли в жмурки нагишом. Сам лорд в нижнем белье, а миссис Честертон в исподней рубашке мчались вниз по лестнице, чуть не сбив с ног мать Бинни. Теперь миссис Чейз строчит письма родителям, чьи дочери учились в нашем пансионе, и никто уже не вернется сюда после каникул. Разве не потрясающе?

Надеюсь, мне позволят остаться дома в Суррее, но мама, конечно, найдет другую школу. И хотя я почти уверена, что нам не суждено больше увидеться, думаю, тебе будет интересно об этом узнать».

Подруги как по команде оторвались от чтения и посмотрели друг на друга. Секрет Дженни Честертон, тщательно хранимый воспитанницами, предан огласке. Ей больше не придется руководить пансионом, и все двери закроются перед ней.

Зато перед Каролиной открывался новый мир, где лорд Томас будет приезжать каждый день, где миссис Честертон не помешает им встречаться, где она сможет выйти замуж без родительского благословения… Все равно письмо будет слишком долго идти через океан…

— Я должна вернуться в пансион, — твердо сказала Каролина.

— Если тебе позволит моя мама, а это вряд ли… Она не отпустит тебя, пока мы не получим письмо от твоих родителей. И потом, Кэрол, ты должна завлекать Рэя Эвистока! Пожалуйста!

— Не знаю, — неуверенно ответила Каролина, — сколько я еще смогу это выдержать.

Ребе уже надоело постоянно уговаривать подругу, и она прибегла к новому способу.

— Вчера до меня дошли кое-какие слухи, — поведала на следующий день Реба. — Будто вы с Рэем провели ночь в гостинице. Будто Рэй сам рассказывал. Полагаю, отчасти именно этим можно объяснить твой невероятный успех. — Она ласково взглянула на подругу. — Ты уверена, что ничего от меня не утаила?

Каролина вспыхнула до корней волос. Значит, глупец в желтом костюме не испугался грозных предупреждений Рэя!

— Конечно, уверена! — огрызнулась она, чуть не добавив:

«Я же не падаю вроде тебя в постель с первым встречным!» Но она передумала. Видимо, несмотря на «опыты» с конюхом, Реба все-таки любила маркиза. По-своему.

Во время прогулки по заснеженным лужайкам Бродлея, где снег тихонько поскрипывал под ногами, а весь Эссекс походил на белую сказку, Каролина пересказала эти слухи Рэю.

Его лицо окаменело.

— Придется еще раз встретиться с этим Фарнемом, — спокойно ответил он.

«Говорит как Сэнди Рэндолф!» — подумала Каролина. И тот не любил ничего откладывать. Она лишь надеялась, что «встреча» с Фарнемом не приведет к кровопролитию.

Девушка вдруг представила Рэя в Йорктауне, словно он заехал за ней к тетушке Пет.

— Вы любите ездить верхом?

— Только очень быстро.

— Нет. Я имела в виду конные прогулки. Ради удовольствия.

— У меня не хватает на это времени, — улыбнулся Рэй. — Но с вами я прокачусь. Наперегонки до ворот. Мой конь против любой клячи из конюшен Тарбеллов. Проигравший платит штраф.

— Я еще ни разу не каталась здесь верхом, — запротестовала Каролина.

— Какая разница, где кататься? Или вы боитесь проиграть?

Легация Лайтфут всегда отвечала на вызов. Ее дочь тоже.

— Ах так! Идемте!

Усмехнувшись, Рэй последовал за ней на конюшню, где девушка присмотрела себе гнедую кобылу, и грум одобрил ее выбор.

Подъездная аллея обледенела, кататься по ней было опасно, но Каролина, ездившая на лошади почти с младенчества, решительно пришпорила кобылу и помчалась вперед. Жеребец Рэя без труда мог перегнать ее, однако устал по дороге в Бродлей, потому джентльмен с улыбкой пропустил даму вперед. Ему нравилось, как ловко она держится в Седле, и он от всего сердца желал ей победы.

Каролина, радостно смеясь, летела на лошади во весь опор.

И тут Рэй увидел то, чего не видела она, — из-за поворота неожиданно показалась груженная дровами крестьянская телега. До сих пор ее скрывал густой кустарник.

— Каролина! — закричал Рэй, пуская коня в галоп. — Берегись!

Услышав предупреждение и увидев перед собой невесть откуда взявшуюся телегу, девушка попыталась отвернуть незнакомую лошадь в сторону, и кобыла поскользнулась. В последний момент, перед тем как животное потеряло равновесие и почти въехало на боку в ворота, Рэй успел перекинуть Каролину через своего коня. Все произошло так быстро, что ей оставалось только с недоумением болтать свисающими вдоль лошадиного бока ногами. Если бы ее не удерживала сильная рука, девушка уже рухнула бы головой в сугроб.

В воротах стояла перепуганная кобыла, успевшая подняться на ноги. Тем временем крестьянин на возу тронул своих лошадей и с ворчанием проехал мимо.

Каролина наконец осознала случившееся, увидела, что сидит рядом с Рэем, а ее сбившиеся юбки закрыли его колени.

— Не следовало предлагать вам такие опасные игры, — виновато произнес он.

Но Каролина понимала, что для нее более опасна его близость и пора бы ей уже спрыгнуть с коня. Тем не менее она продолжала сидеть, как пришпиленная в коллекции бабочка.

— Я выиграл, — заявил Рэй. — Можно назначить штраф?

Каролина взглянула на кобылу, испуганно топтавшуюся в воротах усадьбы.

— Дело спорное. — Девушка хотела засмеяться, однако смеха не получилось. — Моя лошадь прибежала первой.

— Ладно, — неожиданно согласился Рэй. — Назначайте свой штраф, я к вашим услугам.

Перед этим взглядом и голосом победителя невозможно было устоять. Ей вдруг захотелось навсегда сохранить в памяти дни, проведенные в Эссексе, и удивительного человека, под защитой которого она сейчас находилась.

— Я желаю… получить вашу прядь волос, — услыхала она свой тихий, словно вздох привидения, голос. — На память.

Каролина с ужасом подумала, как это могло у нее вырваться. И хотя в такие волшебные мгновения часто говорят всякие глупости, она покраснела, ибо ее необдуманная просьба могла быть неверно истолкована.

— Вы ее получите, — ответил Рэй, прикасаясь губами к бархатистой щеке девушки. — В медальоне.

Но последних слов Каролина не расслышала, потому что он поцеловал ее и она забыла обо всем на свете.

Потом Рэй оторвался от нее, и Каролина чуть слышно вздохнула. Ей хотелось навсегда остаться в его объятиях, принадлежать ему, и оба знали об этом.

Однако сладостный миг прошел, и Каролина отодвинулась к самой шее коня, чтобы по возможности быть подальше от страстного поклонника.

— Думаю, нам лучше вернуться, — сказала она. — Пока мы не сделали ничего такого, о чем станем жалеть.

— Я никогда не пожалею о том, что вы решитесь мне подарить, Каролина.

Увы, она не могла подарить ему себя… А ведь именно этого хотел Рэй.

— Я… — начала девушка, пытаясь высвободиться. — Думаю, моя кобыла слишком нервничает, а ваш конь очень устал и не выдержит двоих.

— Моему коню еще предстоит везти меня до самого Уиллистон-Хауса. Неужели вы думаете, он не осилит эту аллею?

— Просто не хотелось бы переутомлять бедное животное, — надменно объяснила Каролина. — Позвольте мне спуститься, Рэй, мы прекрасно дойдем пешком.

Он соскочил на землю и снял девушку с коня, на секунду дольше, чем требовалось, задержав ее в своих объятиях. Каролина на всякий случай отошла подальше, ибо его близость представляла для нее угрозу. Рэй взял поводья обеих лошадей и с изысканной вежливостью предложил спутнице руку.

«О чем я только думаю?» — негодовала на себя Каролина, поскольку ей снова захотелось сесть на коня и навсегда умчаться с этим человеком.

Они молча шли к дому, поддавшись очарованию волшебной страны под названием Эссекс. Девушке казалось, что ее уносит вдаль стремительная карета, и она не знала, где остановиться.

У двери их встретила Реба.

— Значит, катались верхом? — радостно спросила она. — И куда же вы ездили?

— Никуда, — улыбнулся Рэй. — Я предложил мисс Каролине пари — кто быстрее доедет до ворот. Она выиграла. Медальон. А теперь я должен вас покинуть, леди. — Он низко поклонился девушкам.

Огорошенная Каролина ахнула:

— Я не говорила о медальоне, Рэй! Я просила… — Каролина запнулась.

— Медальон. И раз я проиграл, вы получите его завтра утром. А пока мне еще нужно переговорить с Фарнемом.

Рэй уехал, а Каролина снова почувствовала всю тяжесть своего обмана.

— Ну? — понимающе улыбнулась Реба. — Что ты просила на самом деле? Бриллиантовое колье?

— Разумеется, нет! — воскликнула оскорбленная подруга. — Я хотела лишь прядь его волос. — Поняв, что сказала лишнее, Каролина прикусила губу.

Реба открыла рот и вдруг захохотала как сумасшедшая.

— Ты в него влюбилась, Кэрол! — выговорила она сквозь смех.

— Не будь дурой! — Каролина промчалась мимо подруги к лестнице, словно могла убежать от себя.

Медальон вызвал у Ребы огромное разочарование, и она не сочла нужным это скрыть. Однако Рэй демонстративно надел Каролине на шею тонкую золотую цепочку со скромным медальончиком, и девушка ответила ему благодарным взглядом. Это была именно та вещь, которую юная леди могла, не компрометируя себя, выиграть у молодого человека. «Как он трогательно относится ко мне, — с угрызениями совести подумала она. — Лорд Томас, занятый собственными удовольствиями, никогда не был таким внимательным…» Но Каролина сразу одернула себя, понимая, сколь опасны сравнения.

— Вы побеседовали с Фарнемом?

— Да, — кивнул Рэй. — Можете считать дело улаженным.

Несколько дней спустя Каролина узнала, что «беседа» закончилась дуэлью и нахальный юнец, испугавшись более сильного противника, хотел сбежать. Рэй пребольно уколол его в ягодицу, поэтому бедняга теперь не мог сидеть.

Эту новость сообщила подруге хохочущая Реба:

— Конечно, жаль, что Фарнем оказался трусом! Но чтобы при этом получить такую рану!

Лукаво поблескивая глазами, Каролина спросила о поединке у Рэя, когда они снова отправились бродить по заснеженным садам Бродлея.

— Вы уже слышали? — пробормотал Рэй и вдруг усмехнулся. — Я знал, что у парня не хватит сил противостоять мне, и все-таки не ожидал подобной трусости. Но чтобы у него осталась память о нашей встрече, пришлось слегка ткнуть концом шпаги в ближайшую ко мне часть тела. — Рэй внимательно посмотрел на девушку. — Вы не одобряете?

— Одобряю. — Каролина прикусила губу, сдерживая улыбку. — Потому что вы не ранили его серьезнее. Хотя представляю, какие теперь пойдут обо мне слухи!

— Вряд ли, — беззаботно ответил Рэй. — Кто видел наш поединок, непременно передаст этот слух всем знакомым, и другие едва ли посмеют оскорбить даму моего сердца.

Дама его сердца… Эти слова, блеск в глазах и теплота в голосе могли означать лишь одно: Рэй собирался просить ее руки.

Каролина понимала, что невзирая на попытки хранить верность Томасу, на возмущение поведением Ребы и на свое благородное сопротивление отказать Рэю будет для нее мукой.

Глава 17

Последние рождественские дни в Эссексе стали для Каролины настоящим испытанием. Сердце ее разрывалось, она чувствовала себя измученной.

Рэй Эвисток продолжал гостить в Уиллистон-Хаусе, где остался после бала и откуда ежедневно уезжал в одном направлении. Он мужественно держал себя в руках, убежденный, что Каролина непорочна, неопытна в любви и потому еще не готова, хотя чувствовал ее интерес к своей персоне. Рэй сгорал от желания, однако помнил о данном обещании не прикасаться к ней, пока она сама не попросит. А Каролина, не забывшая, какое смятение произвел в ее сердце поцелуй Рэя, тщательно выбирала людные места или хотя бы такие, где могла тут же сказать: «О, нас увидят», если он подходил слишком близко. Тем не менее она каждый день отправлялась на прогулку со своим неутомимым поклонником, а потом сидела с ним в большой гостиной Бродлея, спрашивая себя, как долго она будет еще притворяться.

Но едва силы покидали ее, тут же являлась Реба, хватала подругу за руку и снова просила:

— Ну пожалуйста, Кэрол! Я навеки останусь твоей должницей!

Правда, Каролине и самой было приятно гулять с этим внушающим доверие человеком, в котором чувствовалась настоящая сила. Лестно было думать, что ее честь защищает лучшая шпага Эссекса, радостно было глядеть на это загорелое лицо и в какой-нибудь предательский момент снова представить себя в его объятиях…

О Томасе она больше не вспоминала. Теперь всеми ее помыслами овладел Рэй.

Вскоре защитник опять пришел ей на выручку, и Реба потом сказала, что острый язык заставляет Каролину постоянно обжигаться. На сей раз все произошло на балу в замке Бомон накануне Двенадцатой ночи. Молодежь, наигравшись в жмурки, вернулась к старшим, чтобы освежиться и потанцевать.

Увидев Каролину в окружении молодых людей, мисс Долли нахмурилась. Самолюбие первой красавицы графства было задето всем этим шумом по поводу колониальной простушки, гостившей у выскочек из Бродлея. Окинув прекрасную девушку в серебристо-голубом наряде злобным взглядом, Долли вдруг громко сказала на весь зал:

— Мой отец говорит, что от колонистов одни неприятности. Вечно они требуют кредитов…

Услыхав клевету на задавленных налогами виргинских плантаторов, Каролина не могла молчать.

— А мой отец, — заявила она, — недоволен законами, которые не позволяют ему самостоятельно возить табак в Англию. Поэтому английские торговцы могут одевать своих жен и дочерей… — Каролина окинула презрительным взглядом платье Долли, — в бархат и горностай!

Дело в том, что отец Долли был не только отпрыском древнего эссекского рода, но и лондонским негоциантом, торговавшим в Европе колониальными товарами, получая колоссальные прибыли.

Красавица, не ожидавшая такого отпора, сдержала гнев, лишь на щеках у нее выступили красные пятна.

— Это клевета! — негодующе воскликнула она.

— Это правда, — парировала Каролина. — И пора вам ее услышать!

Рэй издалека наблюдал за этой сценой, внимательно прислушиваясь к словам Каролины, и, едва заиграла музыка, направился к ней.

— Разрешите пригласить нашу пламенную гостью на танец? — с поклоном спросил он.

Каролина отправилась танцевать, все еще пылая благородным гневом. Ее щеки раскраснелись, голубое платье отливало серебром, а волосы блестели, словно белый металл.

— Наша малышка из колоний похожа на флаг, не правда ли? — спросил лорд Холлистед у сэра Кайля, — Да, Рэй Эвисток несет ее, словно знамя.

Эти двое были не одиноки в своем восхищении, многие гости тоже наблюдали за танцующей парой. Лишь Долли в ярости похлопывала по руке золоченым веером.

— А вы вспыльчивы, — пошутил Рэй.

— Долли только получила по заслугам! — возразила девушка. — Мой отец и его друзья не вылезают из долгов, и все потому, что закон не разрешает им самостоятельно продавать свой табак, они должны отправлять его в Англию, чтобы здешние купцы пожинали плоды чужого труда. Колонисты и не знали бы об этом, не будь в Лондоне их поверенных!

— Да, жизнь несправедлива, — вежливо согласился Рэй. — Но чего вы хотите от англичан?

— Изменить ее! — решительно заявила Каролина. — Быть честными с американскими колониями! Идти к королю!..

— Который занят другими вещами.

— Тогда к королеве!

— Ax вы смутьянка! Но я сейчас наставлю вас на путь истинный. Этот король — человек мстительный, и если вы будете слишком резко отзываться о нем в доме Тарбеллов, то очень скоро лишитесь их гостеприимства. Как лондонский негоциант, Джонатан Тарбелл отлично понимает, с какой стороны ему мажут хлеб маслом.

— Благодарю за предупреждение, Рэй. Но если б «этот король» приехал в свои американские владения, то сам бы увидел их плачевное состояние.

— Послушайте моего совета.

— Я никогда не слушаю чужих советов, — холодно ответила Каролина, — и всегда поступаю по собственному усмотрению.

— Слова глупой девушки, — заметил Рэй. — И если вы будете продолжать в том же духе, то могут подумать, что у себя дома вы помогали контрабандистам. Помнится, вы живете на берегу?

— Чесапикского залива, — добавила Каролина, вскинув прелестную головку.

— Отличная бухта для контрабандистов, — улыбнулся Рэй. — К тому же люди верят сплетням. Вы причините своему отцу много неприятностей, если пройдет молва, что он смутьян.

Каролина ахнула:

— Нет человека более преданного! — Она говорила чистую правду, хотя бывали минуты, когда Филдинг Лайтфут выходил из себя, негодуя на презрение короны к проблемам колоний.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Рэй.

Каролина замолчала. Да, придется ей, видимо, прикусить язык, хотя это будет нелегко, раз кругом девицы, похожие на Долли.

Потом девушка танцевала с хозяином, и когда музыка смолкла, она услышала за спиной удивленный возглас:

— Ба, это же Каролина Лайтфут, клянусь честью!

Обернувшись, Каролина увидела одного из друзей Томаса. Лорд Фэншоу был в лиловом бархатном костюме и непокорном парике, как всегда съезжающем у него с головы. Он поклонился улыбающемуся хозяину бала и пригласил девушку на следующий танец.

— А где Томас? — спросил он.

— Он уехал в Нортхемптон.

— Да, кажется, он собирался туда на все Рождество. Какая неудача. Я надеялся, что он тоже здесь. Мы бы с ним покутили!

— Я не знала, что вы живете в Эссексе.

— О нет, — поспешил ответить лорд Реджи. — Я живу в Суффолке, а тут у меня дядя. Я объезжаю с визитами своих родных, прежде чем отправиться в Сомерсет, где в феврале состоится моя свадьба. — По его тону девушка поняла, что ему не хотелось покидать шумный Лондон ради глухой провинции. — И как Томас решился оставить вас одну? — Молодой человек восхищенно смотрел на Каролину, действительно неотразимую в дорогом бальном платье Ребы. — Мне еще не приходилось видеть его столь покоренным дамой.

— А когда вы в последний раз его видели?

— Накануне моего отъезда из Лондона. Правда, тогда он собирался на свадьбу в Кент и дал мне письмо для вас! По пути я должен был забросить его в пансион, но совсем забыл, поскольку моя лошадь вздумала брыкаться возле телеги с фруктами. Торговец хотел, чтобы я заплатил за его апельсины, а у меня, как на грех, не оказалось ни единой гинеи. Пришлось удирать оттуда, словно за мной гнался констебль!

— Письмо? — спросила Каролина, замирая от волнения. — Надеюсь, вы не успели доставить его в школу?

— Нет, оно у меня где-то с собой… Кажется, в сапоге. Но почему я не должен был отвозить его в пансион?

Каролина быстро пересказала новость, о которой писала Клеменси Дейн.

— Да, — присвистнул лорд Реджи. — Я, конечно, слыхал о подруге лорда Ормсби, только не думал, что она и есть та миссис Честертон, которая заведует пансионом. По-моему, никто не думал…

Каролина нетерпеливо кивнула и пошла за ним в отделенный занавесками альков, где лорд Реджинальд наконец достал из сапога потертый конверт.

— Вот, — сказал он, поправляя чуть не упавший с головы парик. — Это последнее мое поручение, и теперь я могу спокойно отправляться в Сомерсет.

Каролина дрожащими пальцами сломала печать, ибо чувствовала вину перед Томасом и ожидала горьких упреков. Но это оказалось послание влюбленного, трогательное и нежное.

«Моя дорогая, — писал лорд Томас (причем вполне искренне, потому как еще не встретил в Кенте очаровательную брюнетку), — я с трудом отрываюсь от Лондона, зная, что приходится оставить здесь мою любовь. Видит Бог, я почти готов бросить все ради счастья быть с тобой, поэтому бегу из Лондона, не рискнув увидеть тебя, чтобы сказать то, о чем ты прочтешь в этой записке. Реджи передаст ее накануне своего отъезда. Будь уверена, ни дня, ни часа моей жизни не пройдет без мысли о тебе. Каждую ночь я буду ворочаться в постели, тоскуя о своей Каролине. Молю об одном, не забывай меня, потому что ты единственная женщина, которую я когда-нибудь любил. Я уже решил заехать к тебе по пути из Кента, но вчера неожиданно получил весть из Нортхемптона. Моя сестра заболела, и мать боится, что ей станет хуже. Но ты не волнуйся, Миллисент всегда была крепкой девушкой и, конечно, скоро поправится. Навеки твой Томас».

Девушка опустила смятый листок. Теперь она знала наверняка, почему Томас покинул город, не встретившись с ней.

А она подозревала его в неверности!

— О чем он пишет? — спросил лорд Реджи.

— Он пишет… что сразу заедет в пансион, как только вернется в Лондон.

— Не сомневаюсь. Я же говорил, что ни разу не видел столь влюбленного Томаса. Господи, да он просто ни о чем ином не мог говорить! Слава Богу, а то я боялся, что не доставлю письмо…

— Почему? Разве вы не собираетесь отсюда в Лондон?

Каролина надеялась послать лорду Томасу сообщение с его другом.

— А знаете, вы подали мне хорошую идею! — радостно воскликнул Фэншоу. — И в самом деле, почему бы мне не прокатиться до Лондона? Если я уеду сегодня вечером, у меня останется достаточно времени, чтобы попрощаться с друзьями. Черт побери, я так и сделаю! — С этими словами он откинул тяжелые занавески, собираясь немедленно осуществить свой план.

Каролина хотела спросить, не захватит ли он записку для Томаса, но не успела даже открыть рот.

— Нужно только передать вас… — Лорд Реджи быстро огляделся. — Этому джентльмену!

И девушка увидела вошедшего Рэя.

— Ну, мне пора! — весело крикнул на бегу Фэншоу, а Рэй предложил ей руку и увел танцевать.

— Что это за человек? — спросил он.

— Лорд Фэншоу.

— Я знаю, как его зовут, — нетерпеливо перебил Рэй. — Кто он?

«То есть кто он мне?» — подумала Каролина, встревоженная тем, как бы не выронить письмо.

— Лондонский знакомый, — не лукавя, ответила девушка и тут же остановилась, ибо спрятанное послание Томаса все-таки выпало.

Подхвати в л исток, Рэй вернул его Каролине, при этом даже не сбился с ритма и продолжал танцевать как ни в чем не бывало.

— И он приехал из Лондона, чтобы передать вам это? Тайно, в алькове?

— Нет, просто он возил письмо в сапоге, и ему нужно было присесть, чтобы достать его! О, я уверена, — засмеялась Каролина, лишь бы отвлечь внимание Рэя, — вздумай лорд Фэншоу проделать это стоя, то непременно уронил бы свой парик.

Но упорный взгляд серых глаз не отрывался от ее лица.

Заметив, что друг Томаса уже прощается с хозяевами, Каролина решила лгать и дальше, поскольку теперь никто бы не смог ее разоблачить.

— Лорд Реджи действительно привез мне неприятные известия. Это письмо от моей школьной подруги и его дальней родственницы Клеменси Дейн.

— Не знал, что Фэншоу и Дейн породнились.

«Господи, как я могла забыть. Ведь Рэй прекрасно знает все родословные! Говорила же мне тетушка Пет, что лжец всегда попадается». Но раз уж она начала, то придется продолжать.

И Каролина рассказала о Дженни Честертон, закончив словами:

— Я намерена вернуться в пансион, хотя мама, узнав о случившемся, конечно, заберет меня домой.

Рэй улыбнулся, и девушка облегченно вздохнула.

— Но может, вы не захотите оставаться в Лондоне, а куда-нибудь уедете? — спросил он.

Кажется, Рэй готов позвать ее с собой па Барбадос… Каролина тут же вспомнила и страстное письмо Томаса, и слова лорда Реджи о чувствах его друга.

Девушка была в полном смятении.

— Если мама прикажет, я вернусь домой! — призналась она.

Рэй засмеялся.

— Но ваше сердце ей неподвластно?

«Нет, мое сердце принадлежит лорду Томасу, хотя вы этого не знаете, а я ничего вам не открою, потому что Реба опять станет умолять меня и я все равно сдамся». Но сильнее, чем ложь, Каролину мучило то, что, едва Рэй прикасался к ее руке или подходил к ней совсем близко, ее сердце начинало бешено колотиться.

«Я как мама. Все понимаю и ничего не могу с собой поделать», — печально решила она.

Поэтому девушка обрадовалась, когда один из поклонников, чье имя она сразу забыла, пригласил ее на следующий танец, хотя она все равно продолжала думать о Рэе. «Этот джентльмен из Эссекса совсем покорил меня. Что же я за человек?»

Вскоре Реба оттащила ее в сторону и предупредила:

— У вас с Долли опять случилась перепалка. Но ты лучше берегись ее, она ужасная сплетница.

— Правда? — безразлично спросила Каролина, поглощенная собственными переживаниями.

— Я узнала от одной здешней горничной, что Долли, оказывается, поссорила влюбленных друг в друга Робина Прествуда и Эльвиру Карр. Вроде она кому-то рассказала, как Эльвира посмеялась над своим возлюбленным за его страсть к выпивке. И хотя это почти соответствует действительности, а Эльвира просто шутила, Робин страшно оскорбился и потом женился на другой!

Слова подруги впечатлили Каролину гораздо сильнее, чем предупреждение Рэя. Теперь она убедилась, из каких пустяков могут родиться убийственные сплетни.

— У меня более важные известия, — сказала она Ребе. — Лорд Фэншоу привез мне письмо от Томаса!

— И что он пишет? — встревожилась подруга.

— О, только то, что скучает по мне и сразу заедет в пансион, когда вернется в Лондон. Он получил дурные вести из Нортхемптона, заболела его сестра. Теперь ясно, почему он уехал не простившись. Реба, мне… надо ехать в Лондон, и побыстрее! Может, с лордом Реджи!

— Твой лорд доедет в лучшем случае до Челмсфорда и вынужден будет переночевать на постоялом дворе, иначе его лошади просто замерзнут. А ты не успеешь оглянуться, как очутишься с ним в одной постели! — засмеялась Реба. — Я уже навела о нем справки. Это распутник похуже Томаса!

— Томас не распутник, — с упреком отозвалась Каролина.

— Да, он изменился, — поспешила успокоить ее Реба, — только не бросай меня, Кэрол! Ты ведь не пойдешь на такое предательство? Иначе мама настоит на своем, и виновницей моего несчастья будешь ты.

«Конечно, в любом случае виноватой окажусь именно я.

Перед тобой, перед Томасом, перед Рэем… Господи, в какую же я попала беду! И самое ужасное, не думаю ничего менять».

— Смотри, — предупредила Реба. — Наверняка Долли со своими друзьями что-то замышляет. Видишь, как она машет веером, хотя здесь совсем не жарко? Берегись! Она вынудит тебя сказать что-нибудь крамольное при свидетелях.

Очевидно, Рэй Эвисток был того же мнения, поскольку, быстро оттеснив двух щеголей, решительно направившихся к девушкам, увел Каролину танцевать.

— Кажется, я помог вам избежать тюрьмы, — усмехнулся Рэй. — Я случайно подслушал, как мисс Долли намеревалась отомстить вам, избрав темой разговора недовольных плантаторов.

— И она бы свое получила!

— Этого я как раз и боялся. Так что лучше вам не встречаться.

— Благодарю, сэр, за спасение! — шутливым тоном ответила Каролина, однако на душе у нее было тоскливо.

«О, Рэй, как мы все-таки похожи. Я могу угадать ваши мысли, даже если вы молчите. И всякий раз в нужную минуту вы оказываетесь рядом!»

В Эссексе он стал ее защитником, и Каролине хотелось, чтобы так было всегда.

Глава 18

Рождественский бал в Бродлее 6 января 1688 года

Снова пошел снег, и Эссекс превратился в белоснежную волшебную страну. Завершающий, самый торжественный рождественский бал устраивали в Бродлее, миссис Тарбелл спешила закрепиться в обществе. Она понимала, хоть и не без раздражения, что своим возвышением Тарбеллы обязаны подруге Ребы. Ведь любая дама, на которую обратил внимание Рэй Эвисток, была просто обречена на успех, а заодно с Каролиной местное дворянство наконец признало и семейку «выскочек». Поэтому, не питая никаких иллюзий, Нэн Тарбелл поступила очень расчетливо, устроив бал в честь Каролины.

Ведь любой отказ приехать на него оскорбит Рэя, а на такое вряд ли кто решится. Мать Ребы давно поняла, что ни переменой своего имени на французское Нанетт, ни отправкой дочери в благородный пансион ей не удастся произвести должное впечатление на местных дворян.

Но сегодняшним балом она этого добьется.

Для миссис Тарбелл приближающийся звон колокольчиков был торжественнее церковного благовеста, ведь то съезжались в Бродлей гости со всей округи.

Старинный дом наконец украсили ветки кедра и остролиста, длинная рождественская гирлянда оплела перила широкой лестницы, с канделябров свисала омела, в дорогих бокалах искрилось вино. «Его хватит, чтобы смыть весь Лондон», — тихо проворчал кто-то из гостей. Штат прислуги был увеличен втрое, и теперь незнакомые лакеи разносили питье и яства, исчезая с пустыми подносами в лабиринте коридоров. Имей Нэн Тарбелл больше времени, она бы перевернула ради такого события весь дом. Тем не менее она успела достать из кладовых столовое серебро и лучшие скатерти, а из погребов — свои богатейшие запасы.

Музыкантов нашли в Лондоне. Но те моментально напились и к приезду гостей лишь тупо глядели на собственные инструменты и радовались, что им предстоит играть не в зале, а на верхней галерее.

Подруги тем временем с удовольствием наблюдали за работой настоящего лондонского парикмахера, колдовавшего над их прическами.

— Чудесное платье, — сказала Каролина, изучая себя в высоком зеркале. Бледно-зеленый бархат мягко поблескивал, словно лед под солнцем, тугой корсет выразительно обрисовывал грудь, нижняя юбка была из атласа того же цвета, как и лента, усыпанная бриллиантами, которая поддерживала серебряные волосы. — Ты столько для меня сделала, — пробормотала она.

«И если бы я этого не позволяла, мне бы теперь не пришлось думать, что сказать Рэю». Реба сразу заметила тревогу в голосе подруги.

— Не забудь, от чего ты меня спасаешь! — воскликнула она.

«Неужели кто-то может искать спасения от Рэя Эвистока? — подумала Каролина. — Должно быть, ее маркиз и в самом деле неотразим! Ах, если бы я не принадлежала Томасу!..» Эта мысль умерла, не успев родиться, она была слишком опасна. Девушка тут же сказала себе, что нужно поскорее ехать в Лондон, тогда она успокоится и у них с Томасом все будет как прежде. Необходимо выдумать любой предлог, чтобы только вырваться отсюда.

Миссис Тарбелл, надеясь хоть сегодня обратить всеобщее внимание на свою дочь, сказала, что они с Ребой сами встретят гостей, а Каролина может сойти попозже. Та безропотно согласилась, но тревожные мысли не исчезли, когда она спустилась по парадной лестнице и увидела Рэя.

У нее защемило сердце: она всегда не доверяла высоким темноволосым мужчинам, похожим на ее отца! И хотя костюм Рэя был не так богат и оригинален, как у Томаса, зато серый французский камзол удивительно ладно сидел на нем. Красивая рука показалась из-под белоснежной кружевной манжеты, когда он снял треуголку и склонился перед Каролиной.

— А я думал, вы будете встречать гостей, — сказал он, предлагая девушке руку.

— Миссис Тарбелл заявила, что мое присутствие не обязательно.

— Но ведь бал в вашу честь, — возразил Рэй.

— Это просто ловкий ход миссис Тарбелл. Чтобы гости приехали, побоявшись обидеть вас отказом, — усмехнулась Каролина.

Рэй пожал плечами:

— Я не такой уж страшный.

— Правда? — Каролина взяла его под руку и затерялась вместе с ним в шумной толпе гостей. Многие дружески кланялись ему, и девушка опять подивилась, сколько у него знакомых и друзей, хотя он говорил, что давно не был здесь. — Вы, наверное, подолгу не живете у себя на Барбадосе? То есть не все время, да?

Мимолетная тревога мелькнула в его глазах.

— Не все время. Например, теперь я здесь.

— Вы же поняли, что я имела в виду.

— Разумеется, кому-то надо управлять плантацией.

— Значит, вы действительно плантатор, как мой отец? — удивилась Каролина. — С трудом верится.

— Пожалуй, не совсем как ваш отец, — засмеялся Рэй. — Думаю, он справляется лучше меня.

— Я не сравниваю вас с моим отцом, а говорю о плантаторах вообще. Как Сэнди Рэндолф и остальные.

— Скорее как Сэнди Рэндолф, — задумчиво произнес Рэй.

— Вы его знаете? — снова удивилась девушка, поскольку раньше это имя не вызывало у него интереса.

— Нет, Сэнди Рэндолфа я не знаю, хотя слышал о нем.

«Ну конечно, болтливый капитан Мерсер, рассказывая сэру Кайлю о Бедламе, не забыл упомянуть о Сэнди!»

Но почему Рэй так печально говорил о своей плантации?

По ее мнению, человек, столько знающий, должен разбираться во всем. Даже ее мать успешно справлялась с делами, когда не было отца.

— Может, вам следует жениться и разделить ответственность с супругой? — задумчиво сказала Каролина.

Заиграла музыка.

— Наверное, вы правы. — Увидев приближающихся к ним кавалеров, Рэй вывел ее танцевать. — Скажите, если бы у вас был выбор, хотели бы вы оставить Англию и уехать в Вест-Индию?

Он просит ее… О нет, только не сейчас. Каролина надеялась вернуться в Лондон раньше, чем ей придется дать ему ответ, а теперь…

— Я думаю… О, я не знаю… Сейчас я хочу просто танцевать всю ночь.

Рэй с удовольствием кружил партнершу. Какая она хрупкая, как изумительно блестят ее волосы, как прекрасны серые глаза! А платье того же цвета, что и мужской костюм, который был на ней, когда они встретились. Неужели он мог грубо тащить ее по лестнице и запереть одну в «Звезде и подвязке»?

Лишь одна женщина вызывала в нем подобные чувства, но ома умерла, оставив ему воспоминания, одиночество я верность прежним мечтам.

А теперь в его жизнь вошла Каролина. Юная, невинная (как он полагал), новая богиня, заполнившая пустоту одинокого сердца.

Неужели она к нему безразлична? Мог ли он не правильно истолковать ее взгляды и улыбки, сулившие ему так много?

Разве она не отвечала трепетно на его поцелуи? Разве не предпочитала его другим кавалерам?

Все это, несомненно, что-нибудь да значило!

А вдруг он только забава для молодой девушки? Каждый раз, возвращаясь из Бродлея и вспоминая ее теплое отношение к нему, Рэй говорил себе, что он первый, кто пробудил ее от неясных грез, первый, кто держал ее в объятиях, кто полюбил ее… Он не сомневался, что она непременно ответит на его чувство, ответит с безудержной страстью, потому что в ней было какое-то отчаянное безрассудство, сродни его собственному. И возможно… растерянность, которая не позволяла ему спешить. Жизнь научила его терпению. Поэтому всему свое время.

Двенадцать праздничных дней промчались как один час, оставалось принять решение. Надежная шхуна «Ветреница» ждет его в Лондоне, Она уходит завтра вечером, но решать нужно сейчас.

Теперь все зависит от тоненькой девушки, почему-то избегавшей смотреть ему в глаза. Но Рэй приписал это смущению, которое испытывает юная леди, готовясь выслушать предложение руки и сердца.

— Может, у вас есть жених в Виргинии? — с трудом выдавил из себя он.

— Жениха в Виргинии у меня нет, — окончательно смутилась Каролина, вспомнив про Томаса.

— Хорошо, я на это надеялся.

И она вдруг нашла выход из положения. Рэй Эвисток, отпрыск аристократического рода, был плантатором. Как многим из них, ему, конечно, нужны деньги. Ведь оговаривал же он с Джонатаном Тарбеллом приданое невесты, которую ни разу не видел. Значит, отказавшись от выгодной сделки, он должен жениться на девушке, способной вести хозяйство на плантации и спасти его от банкротства.

— Но я… совсем не та, за кого вы меня принимаете, Рэй.

— Да? Позвольте спросить, в каком смысле?

Разумеется, он не ждал, что Каролина сразу помчится с ним на другой конец света, но то, что она сказала, удивило его.

— Я не гожусь для жизни на плантации. Хозяйка должна многое уметь: солить рыбу, делать припасы, распускать старые чулки, чтобы потом связать новые вещи. Конечно, если она не богата. А у меня денег нет. Мама слишком расточительна, и отец постоянно в долгах. Правда, он получил наследство, однако большая часть уйдет на строительство нового дома. И потом, мне не нравится уединенный образ жизни. Я не та, кто вам нужен.

Рэй ошеломленно смотрел на девушку. Неужели она считает, что его интересует только ее приданое? Или ему нужен управляющий в юбке? Значит, это предупреждение?

— Слава Богу, а то я подумал, что вы азартный игрок и уже промотали все состояние Лайтфутов!

Каролина покраснела.

— Я пытаюсь вам объяснить, что даже это платье не мое, как и остальные наряды, в которых вы меня видели. Их одолжила мне Реба. Она хотела, чтобы я… — Каролина не могла сказать правду и закончила совсем неубедительно:

— Появилась перед ее эссекскими друзьями в приличном виде.

Поскольку Рэй знал, что у Ребы не было друзей в Эссексе, его изумление усилилось.

— То есть родители, отчего-то недовольные своей дочерью, отправили ее в школу без приличной одежды? — спросил он.

— О нет! Они дали мне кошелек с золотом на покупку всего необходимого, а я… — Каролина снова покраснела, — я отдала его старшей сестре: она собиралась бежать в Мэрридж-Триз с человеком, которого не одобряли родители.

— И она бежала? — спросил совсем удивленный Рэй.

— Нет, все сорвалось.

— Вероятно, потому, что вас там не было, чтобы показать, как надо переодеваться и скатываться по крыше, — усмехнулся Рэй.

Значит, ей все-таки удалось его отвлечь! Они продолжали шутить по поводу ее лондонского маскарада, и разговор о браке прекратился.

После этого танца Каролина решила сменить партнера, но Рэй оказался весьма предусмотрительным и сразу увел ее подальше от поклонников.

— Если я женюсь, — засмеялся он, — то не для того, чтобы моя жена распускала старые чулки! Да и рыбу я могу посолить сам.

— Кажется, вы не понимаете роли женщины на плантации, — упавшим голосом начала девушка.

— А мне кажется, вы не понимаете роли женщины в моей жизни.

От волнения Каролина не заметила, куда он ведет ее, и вдруг обнаружила, что они танцуют в маленьком холле, похожем на альков. С единственным громадным окном, на котором висели старинные бархатные драпировки. Видимо, миссис Тарбелл еще не успела их заменить. По сравнению с большим залом тут было почти темно, горела всего одна свеча да из окна падал лунный свет. Тяжелые портьеры глушили звук. И хотя сквозь них пробивались отголоски праздника, Каролина поняла, что здесь им никто не помешает.

Рэй улыбнулся ей и обнял за талию.

— Каролина, — тихо произнес он, — я должен вам кое-что сказать.

«Господи, он все-таки решился! Теперь выхода нет, я и так слишком долго тянула. Нужно признаться, что я лгала ему, что принадлежу другому, и никогда… О Боже, нет!» — чуть не застонала она.

— Рэй, я тоже должна вам кое-что сказать, — начала Каролина, но тут за портьерой остановилась смеющаяся пара, и девушка уже не могла продолжать. — Я растеряла почти все шпильки, пока танцевала, — быстро выдумала она. — Мне нужно поправить волосы.

Выскочив из алькова, Каролина пошла в свою комнату, где можно сесть и уронить голову на руки. Лучше терзаться самой, чем оскорбить Рэя.

Когда дверь распахнулась, девушка вздрогнула от неожиданности.

— Ах, это ты, Реба! — Увидев лицо подруги, она замолчала.

Та выглядела рассвирепевшей и, казалось, готова была кого-нибудь убить.

— Только представь! Маркиз снова отправился на континент, «чтобы сменить обстановку», даже не повидавшись со мной! — Реба схватила книжку и швырнула ее в стену с такой силой, что раздался хлопок, похожий на маленький взрыв. — О, так бы и убила мерзавца!

— Тебя услышат внизу!

— Ну и черт с ними! — кипятилась Реба. — Бросить меня после того, как я столько ждала! Ведь он обещал жениться на мне, Кэрол!

Каролина очень в этом сомневалась. Просто Ребу соблазнили и бросили.

— Ты должна танцевать, смеяться и быть неотразимой, — решительно заявила Каролина. — Тут наверняка есть люди, которым известно о твоих похождениях. Не давай им повода к злорадству!

— Не давать повода? — взвыла Реба. — Я же хотела стать маркизой! Как мне теперь веселиться и танцевать?

«Значит, у тебя болит лишь голова, а не сердце! Ты жалеешь о потерянном титуле, но я не слышу скорби по человеку!» — вздохнула Каролина.

— Ты права! — резко повернулась к ней Реба. — Пусть никто не думает, что я чувствую себя обманутой или огорченной! — С этими словами она достала кусочек испанской бумаги и еще сильнее нарумянила пылающие щеки. — Ну вот!

Теперь мы вместе, смеясь и болтая, спустимся к гостям, Кэрол. И пожалуй, задержимся на виду у всех, чтобы каждый мог убедиться, насколько мне безразличны дела Робина!

На площадке лестницы девушки остановились, точно актрисы на сцене. Из-под самого потолка на площадку спускались огромные гобелены, по мнению миссис Тарбелл, хорошо спасавшие от сквозняков. Внизу они немного расходились между собой, образуя щель.

— Не у тебя одной сегодня неприятности, — мрачно сказала Каролина. — Даже подумать страшно, что я натворила.

К несчастью, ее слова дошли до ушей человека, которому они не предназначались. Рэй Эвисток, поднявшийся на второй этаж, чтобы сверху осмотреть зал и скрыться от слишком назойливой матроны, увидел идущих по лестнице девушек. Он тут же отступил в тень, боясь, как бы они не подумали, что он их преследует.

— Надеюсь, ты ничего не скажешь Рэю о нашей затее?

Если мама узнает об этом, она убьет меня!

— Но Рэй готов сделать мне предложение! — с болью воскликнула Каролина, поскольку ей совсем не хотелось с ним расставаться. — Представь его состояние, если он узнает, что я никогда не собиралась выходить за него замуж, что я обручена с Томасом!

Глава 19

Рэй будто окаменел. Кровь стучала у него в висках, и он почти не расслышал нетерпеливого возгласа Ребы.

— Идем, Кэрол, а то вдруг подумают, что мы чем-то обеспокоены! Я же хочу выглядеть совершенно невозмутимой.

Ответ Каролины потонул в нестройном аккорде, который вдруг исторгли пьяные музыканты, и гости начали танцевать.

Рэй Эвисток молча сжимал в кармане золотое кольцо с аметистом, кольцо своей матери, которое собирался подарить Каролине на обручение.

Слова девушки оглушили Рэя. Он ей безразличен, она принадлежит другому. Эта маленькая лгунья с ясными глазами просто дурачила его. Он всегда считал, что не потеряет самообладания ни при каких обстоятельствах, сможет преодолеть любые трудности, пережить любую потерю, но сейчас у него будто земля ушла из-под ног. Рэй сжал кулаки.

Когда он вернулся к дамам, на его загорелом лице снова была привычная насмешливая маска. Ему показалось, в тревожном взгляде Каролины мелькнуло раскаяние, но он тут же одернул себя. Нет, эта девушка не знает жалости.

Во время танца Каролина никак не могла собраться с духом, чтобы начать разговор. У нее не хватало мужества причинить ему боль, она просто не вынесет этого. К тому же, узнав правду, он сразу уйдет, и она его больше никогда не увидит.

На миг ей показалось, что поведение Рэя как-то изменилось, но девушка была слишком несчастна, чтобы разбираться в оттенках настроения. Они танцевали молча.

— На ваших туфлях снег, — вдруг удивленно сказала она.

— Я выходил, пока вы были наверху, — ответил Рэй и неожиданно произнес:

— Тут слишком много народу, а я хочу вам кое-что передать.

Каролина кивнула, и он повел ее из дома через боковую дверь, о существовании которой она до сих пор не знала. Холод безжалостно обжег ее обнаженные плечи, тонкие бальные туфли утонули в снегу, и девушка ни за что бы не согласилась идти дальше, если бы могла хоть чему-нибудь сопротивляться.

Она безропотно следовала за Рэем, который вел ее в укрытый снегом лабиринт, высаженный искусным садовником из кустов самшита.

— Я испортила свои туфли. Вернее, туфли Ребы. Позвольте мне вернуться и надеть башмаки, — сказала она, трясясь от холода.

— Нет, мы должны остаться наедине.

Наедине? Каролина не на шутку встревожилась. Они стояли в безлюдном месте, казавшемся бесконечно далеким от теплого шумного дома… Она взглянула на Рэя, такого чужого, и быстро отвела глаза.

— Здесь слишком узко, чтобы идти рядом. — Он пропустил ее вперед, но все время держал за плечо, помогая находить дорогу в лабиринте.

Наконец они добрались до круглой площадки с солнечными часами.

«Вот где все должно произойти, — обреченно подумала Каролина. — Именно здесь мне суждено разбить его сердце.

Это последняя наша прогулка. Самая последняя в жизни! Но я не хочу, не могу его потерять!» Сердце у нее разрывалось, она хотела уже признаться, что обручена с Томасом, но не сумела выдавить из себя ни звука. Пусть лучше говорит Рэй. Когда он сделает ей предложение, она просто закроет глаза и поступит по велению сердца!

— В «Звезде и подвязке» вы сочли меня подлецом.

Каролина опешила. Неужели ее вытащили на мороз ради этого?

— Ведь я не стал разоблачать мошенника и тем самым помешал вам вернуть деньги.

— Но Твист был шулером.

— Разумеется, только он успел спрятать свои кости и заменить настоящими. Разбив их, мы бы потом хором извинялись за клевету.

Теперь давно забытая история предстала перед девушкой в ином свете.

— И вы остались, чтобы…

— ..схватить его за руку, — закончил Рэй. — Мой брат проиграл мошеннику большую сумму. Я специально отправился в Лондон на поиски жулика, чтобы отобрать деньги.

— Вам удалось? — с надеждой спросила Каролина.

— Удалось. И ваши тоже. Подставляйте руки. — Достав кошелек, он высыпал содержимое в ее ладони. — Я собирался вернуть их вам в столовой, но обнаружил, что вы исчезли. До самого утра я колесил по городу, опасаясь, что вас могут обидеть на улице…

За полчаса до этого разговора у миссис Тарбелл случилась маленькая неприятность: она где-то порвала шлейф бального платья. Теперь Нэн стояла возле окна спальни, дожидаясь, пока горничная зашьет прореху, и смотрела в сад. Она представляла его в летнюю пору и гадала, будет ли в нем столько же гостей, как сегодня в бальном зале.

Рэй Эвисток ввел их в лучшие дома Эссекса, но ведь он здесь ненадолго, потом уедет к себе на Барбадос… Когда добьется от своей кокетки из колоний чего хотел… Нэн не сомневалась, что мужчинам от женщин нужно лишь одно и, получив желаемое, они предпочитают расстаться с предметом своего недавнего обожания. И что в таком случае принесет весна Тарбеллам? Станут ли их по-прежнему звать в гости как близких друзей?

Взвешивая свои возможности, Нэн вдруг заметила Рэя и Каролину, идущих к лабиринту. Наверное, прежний владелец Бродлея развлекался, глядя отсюда на отчаянные попытки гостей найти выход из самшитовых коридоров. Миссис Тарбелл продолжала наблюдать за парой, которая остановилась в середине площадки, и вдруг…

Она даже не поверила своим глазам: Рэй платит девчонке!

За какие услуги?! Нэн похолодела от страшной догадки. Каролина все время флиртовала с Рэем. Они постоянно куда-то исчезали, забывая про Ребу, и похоже, готовились объявить о помолвке. А теперь он дает ей золото!

— Простите меня за дурные мысли, — прошептала Каролина, заливаясь краской.

Рэй чуть не растаял от ее тона, но сразу вспомнил, что она играла с ним, что ее очарование тут ни при чем, что она делала из него шута ради своей подруги.

— А вот плата за спасение вашей жизни и ваших денег, Он рывком притянул Каролину к себе и поцеловал, намереваясь вложить в прощальный поцелуй всю свою ярость и жажду мщения. Но ее губы были такими мягкими, теплыми, они так дрожали, что Рэй не осмелился на грубость и невольно обнял девушку.

А Каролине, целую неделю избегавшей опасной близости, вдруг показалось, что ее словно опалило жаром рождественского очага. Пальцы разжались, выпустив золотые монеты, руки непроизвольно обвились вокруг шеи Рэя, пытаясь удержать его голову. Теперь она сама отвечала на поцелуй, забыв обо всем на свете. Нет, она не может, не должна потерять Рэя!

Она скажет, что любит его, она докажет ему свою любовь, объяснит, как ошибалась, заставит его понять… Поедет с ним на Барбадос, куда угодно, ведь она принадлежит ему!

Рэй прижал ее голову к своей груди, потому девушка не видела, насколько он потрясен.

— Закройте глаза. У меня есть для вас еще один подарок.

Каролина подчинилась и, желая скрыть румянец, закрыла лицо руками.

— Это займет немного времени. Только не открывайте глаз, пока я не разрешу. Нет, поднимите голову.

Девушка подумала, что Рэй хочет надеть ей на шею какую-нибудь безделушку вроде миниатюры в медальоне, который она сможет иногда открыть, улыбнуться дорогому лицу.

Единственное сокровище — это его любовь, а она принадлежит ей. Каролине не терпелось признаться ему в ответном чувстве. Сердце ее пело.

Она слышала, как Рэй ходит вокруг нее по снегу, ждала, когда он вернется к ней, но кровь так громко стучала у нее в висках, что мешала сосредоточиться и понять его истинные намерения.

— Откройте глаза, Каролина! — резко скомандовал он. — Неужели вы думали, что я женюсь на вас? Да, вы привлекательная девушка, но лживая. У меня уже была целая дюжина таких девушек и может быть еще столько же… они стоят недорого.

— Как вы смеете? — Открыв глаза, Каролина повернулась и хотела возмущенно добавить: «Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?»

Но вокруг никого не было. Только луна смотрела на нее сверху да на снегу блестели золотые монеты.

— Рэй! — Девушка испуганно огляделась. — Не оставляйте меня здесь!

— Сами найдите дорогу.

Каролина подхватила юбки и побежала на голос.

— Рэй! — Ни звука в ответ. — Рэй!

Она пошла по коридору между двумя рядами кустов, но быстро вернулась на центральную площадку. С первого раза ей не удалось отыскать дорогу.

— Рэй!

Каролина готова была зарыдать от отчаяния, и тут ее посетила здравая мысль. Если идти по собственным следам, не так уж трудно отсюда выбраться! Она побежала по протоптанной тропке, пока не добралась до того места, где следы пересекались, и сердце у нее упало. Девушка вспомнила о снеге на башмаках Рэя. Значит, он приходил сюда, чтобы подготовить лабиринт и не дать ей в руки спасительную нить! Он каким-то образом узнал о ее коварстве и решил отомстить!

Она пошла обратно к солнечным часам. «Рэй вернется и выведет меня отсюда. Надо ждать его здесь».

На снегу валялись монеты, все ее состояние, увеличенное в несколько раз неожиданным выигрышем в «Звезде и подвязке». Негнущимися от холода пальцами Каролина подобрала золотые. Часть всыпала в перчатки, часть — в туфли, остальное завязала в кусок оторванной оборки.

— Рэй! — снова позвала она. И потом, еще раз, уже без всякой надежды:

— Рэй!

Стоя под огромным дубом, тот издалека прислушивался к крикам о помощи. Она заманила его в ловушку, он сейчас отплатил ей тем же. Пусть лгунья сама ищет выход!

Мать Ребы тоже слышала это и, глядя на метания девушки, злобно усмехалась.

Наконец посиневшая от холода Каролина поняла, что Рэй не придет. Ей надо самой выбираться отсюда, иначе к утру она замерзнет насмерть. Кто ее хватится? Реба занята собственными делами и отправится спать, не пожелав спокойной ночи.

Слуги почти все новые, они вообще ничего не знают. Миссис Тарбелл не станет переживать, даже если она тут действительно умрет. Рэй, наверное, тоже…

Мысль о нем пронзила Каролину болью, но положение было отчаянным, поэтому девушка отбросила все лишнее и, понимая, что ее жизнь теперь зависит от нее самой, начала упорно искать выход. Она клала сорванные с кустов веточки поперек каждого пройденного коридора. Работа продвигалась медленно, но успех был налицо.

Тем временем Рэй уже стал волноваться. Ему хотелось припугнуть девушку, заставить ее хоть немного страдать, как страдал он сам, но, разумеется, не оставлять на произвол судьбы.

Рэй вышел из укрытия, чтобы спасти ее, как вдруг увидел, что Каролина уже выбралась и побежала к дому.

Удостоверившись в благополучном исходе, Рэй направился в конюшню, нашел свою лошадь и поскакал в Уиллистон-Хаус, чтобы проститься с сэром Кайлем. На вопрос старого лорда, скоро ли он вернется, Рэй уклончиво сослался на вести из дома, которые обязывают его немедленно ехать в Колчестер.

— Друг мой, ты всегда желанный гость. — И сэр Кайль крепко пожал ему руку, зная, что теперь они не скоро встретятся.

К тому времени когда Рэй достиг Колчестера, бешеная ярость, подгонявшая его в пути, сменилась тупой болью. Судьба во второй раз смешала ему все карты. Но сейчас он заслужил это верой в чудеса, ибо словно влюбленный мальчишка поверил, что сможет изменить свою жизнь и быть счастливым. А самое ужасное, он поверил, что Каролина Лайтфут сможет его полюбить.

Он вернулся в Англию, надеясь жениться на богатой наследнице и стать потом сквайром, как его отец. Вместо этого он встретил своенравную девушку, влюбился в нее… и узнал, что она просто дурачила его.

Рэй гордо выпрямился и напомнил себе, что когда-то у него была другая девушка. Красивая и добрая, на которой он собирался жениться. Всю свою короткую жизнь она оставалась верна ему. Но, как ни странно, это его мало утешило.

Завтра с восходом солнца он отправится в Лондон, где стоит готовая к отплытию «Ветреница», и покинет Англию.

Навсегда.

Проведя в скучном Нортхемптоне три дня, лорд Томас вернулся в столицу и наутро проснулся в теплой постели очередной любовницы.

— Мне пора, Полли, — без особой уверенности пробормотал он. — Сейчас может прийти твоя сестра.

— Ах, Томас, — отозвалась та, поднимая голову с подушки, — ты совсем меня не любишь, иначе не стал бы и думать об этом.

— Нет, я люблю тебя, — упрямо сказал он, причем совершенно искренне, поскольку знал девушку четыре дня и его страсть еще не успела остыть.

— Но… — Рука Полли нежно скользнула по его животу к паху. — Я думала, та школьница…

— Какая школьница? Никаких школьниц, — заявил Томас, отвечая па соблазнительную ласку. — Неужели ты еще сомневаешься во мне? Для меня существует только одна женщина, и эта женщина — ты. Я никогда никого не любил так, как тебя!

— О, Томас, — хихикнула Полли, — ты говоришь это всем девушкам!

— Никогда! — твердо возразил он. — Никогда!

Лорд Томас опять был в Лондоне и взялся за старое.

Вбежав в дом через боковую дверь, Каролина промчалась к себе, закуталась в шерстяное одеяло и упала на кровать. Она дрожала всем телом, а когда дрожь прекратилась, ее начало трясти от безмолвных рыданий.

Она утратила нечто дорогое, утратила безвозвратно. Рэй оставил ее умирать в лабиринте и никогда больше не вернется.

А с его уходом в ее жизни образовалась пустота, которую уже ничем не заполнишь.

Утром Каролина с трудом поднялась и сняла наконец измятое бальное платье. Решится ли она теперь носить такой цвет? Ведь в светло-зеленом она встретила Рэя и в светло-зеленом потеряла его.

С ним все кончено, и в сущности, она получила по заслугам. Наверное, он случайно подслушал их на лестнице. Господи, что он при этом пережил! Девушка готова была сгореть со стыда: она влюбилась в Рэя и предала Томаса!

Нужно преодолеть сердечную боль и всепоглощающее чувство утраты, нужно забыть Рэя. Она попытается забыть его в Лондоне. Если сможет.

Но миссис Тарбелл думала иначе.

— Вы обе, — кратко распорядилась она, входя в столовую, — после завтрака подождете меня в библиотеке.

Каролина, печально уставившаяся в свою тарелку, даже не слышала ее, зато дочь, не менее мрачная, чем подруга, встревоженно посмотрела на мать.

— Теперь готовься, — пробормотала Реба, когда они входили в библиотеку.

— К чему? — равнодушно спросила Каролина. Для нее уже ничто происходящее в Бродлее не имело значения.

— Не знаю. Но мама очень разозлилась из-за неожиданного отъезда Рэя Эвистока. Он даже не попрощался, и ты исчезла куда-то. Гости начали поговаривать, что вы сбежали вместе!

— Рэй, наверное, подслушал наш разговор на лестнице.

— Ну и пусть, ведь мама ничего не знает, — отмахнулась Реба.

Девушкам пришлось минут десять подождать. Наконец появилась миссис Тарбелл и закрыла за собой дверь.

— Вряд ли я могу винить тебя, Реба. Ты молода и наивна, поэтому не знала, какую змею пригрела у себя на груди. — Тут Нэн с такой брезгливостью взглянула на Каролину, что девушка вспыхнула. — Твоя гостья не просто развлекалась, отбивая у тебя жениха. Она делала это за деньги!

Каролина задохнулась от возмущения, челюсть у Ребы отвисла, но миссис Тарбелл непререкаемым тоном продолжала:

— Я видела в окно, как он платил ей за благосклонность золотом. К счастью, он догадался оставить ее посреди лабиринта и уехать, чтобы она не вздумала ему навязываться.

Онемевшая от ужаса Каролина наконец обрела дар речи:

— Не правда! Рэй…

— Молчать! Из-за скандала с миссис Честертон я не могу отослать тебя в пансион. Но не могу оставить и здесь.

— Рэй только вернул мне деньги, которые я проиграла! — закричала Каролина. — Это было еще в пансионе…

— Значит, к твоим грехам нужно прибавить игру?! — грозно нахмурилась миссис Тарбелл.

— Нет! Только один раз, когда я одолжила мужской костюм и пошла искать лорда Томаса. — Девушка уже не сознавала, что с каждым новым словом все больше увязает в путаных объяснениях. — Реба, скажи матери, как все было, мне она не верит.

— В этом ты права. Я бы не поверила, даже если бы ты поклялась.

Каролина впилась глазами в Ребу.

— Не понимаю, о чем идет речь, — пробормотала та.

— Расскажи, как я взяла у тебя новый костюм Джорджа, вылезла в окно, чтобы найти лорда Томаса, и что было потом.

Реба совсем перепугалась:

— Я никогда не давала тебе костюм Джорджа. Зачем мне его вещи?

— Тогда говорить больше не о чем! — отрезала Каролина. — Я уеду в Лондон, как только подадут карету.

— Карета готова. — Миссис Тарбелл хлопнула в ладоши, дверь сразу отворилась, и девушка увидела коробки, сложенные в холле. Около вещей стояла толстая служанка, а перед ней здоровенный конюх. — Тебя отвезут в Лондон, но ты не останешься там. Я не желаю, чтобы ты распускала лживые сплетни о моей дочери и нашем гостеприимстве. Один из кораблей моего мужа уходит завтра в Йорктаун. Это как раз в Виргинии, по-моему, недалеко от твоего дома. Берта и Торп доставят тебя на борт «Летящего сокола» и передадут капитану письмо, в котором сообщается о твоем поведении. В Йорктауне его вручат твоей матери.

Каролина, ошеломленная столь энергичными действиями хозяйки, попробовала защищаться.

— Вы не имеете права так со мной поступать! — воскликнула она. — Я никуда не поеду с этими людьми! И не собираюсь плыть ни на одном из кораблей вашего мужа!

— Неужели? Торп, Берта, уберите ее с моих глаз!