В сладостном бреду

15

Вэр открыл глаза перед самым рассветом.

— В безопасности? — прошептал он. — Вы… в безопасности?

— В относительной. — Она попыталась унять дрожь в голосе. Еще чуть-чуть, и она заплачет, он не должен видеть ее слез. Она не допустит такого унижения своего достоинства. — Только не с вашей помощью. Сначала вы бросились на солдат Кемала и попытались сделать все возможное, чтобы вас убили, а затем задержали нас здесь, пролежав без сознания несколько дней.

— Вам следовало уехать без меня.

— Да, надо было. — Она отерла его лицо влажной тканью. — Но Кадар слишком привязан к вам, чтобы бросить вас здесь на произвол судьбы.

— Кадар. — Он попытался повернуть голову и вздрогнул от боли. — Где…

— Не двигайтесь. Вы хотите еще больше себе навредить? Закройте глаза и постарайтесь уснуть. Все хорошо.

Он опустил веки.

— Кажется, я не в состоянии… делать что-либо еще. Боже мой, моя голова… какая боль.

— Может быть, это научит вас не бросаться без нужды туда, где опаснее всего.

— Неблагодарная… Я не лез…

Он спал. Но она знала, что теперь он обязательно проснется.

Она стояла перед ним на коленях, не отводя любящего взгляда от его лица, словно за все эти дни не смогла наглядеться на него. Слабый румянец чуть подкрасил его щеки, и дыхание теперь стало легким и ровным.

Она легла возле, не дотрагиваясь, но достаточно близко, чтобы услышать, если он шевельнется.

Через мгновение она уже крепко спала.

— Где Кадар? — спросил Вэр.

Она с трудом вырвалась из паутины сна и, приподнявшись на локте, посмотрела на него.

Его голос на этот раз звучал сильнее, а глаза были ясными и живыми. От радости она моментально проснулась.

— Вам лучше. Я пойду и принесу вам что-нибудь поесть.

— Я уже принесла. — Селин стояла рядом с ними и протягивала чашу с едой. — Я думала, вы оба никогда не проснетесь. — Она внимательно разглядывала Вэра. — Вы, в конце концов, все-таки выживете.

— Ваш энтузиазм ободряет, — сказал Вэр, чуть усмехнувшись.

— Вы предали нас. Я не похожа на Tea. Я не прощаю так легко. — Она развернулась и зашагала прочь от них.

— Значит, тогда она очень на вас похожа. — Вэр скривился.

— Вы правы. Я никогда не прощу вас за то, что вы привезли меня в Эль Санан. Откройте рот.

— Я могу и сам поесть.

— Откройте рот.

Он неохотно послушался ее.

— Я чувствую себя каким-то младенцем.

Она влила еще одну ложку ему в рот.

— Тогда ешьте и набирайтесь сил. Вы думаете, мне очень нравится ухаживать за вами. — На самом деле она ничуть не была против того, чтобы заботиться о нем, кормить с ложки, теперь, когда он вернулся к ней.

— Где Кадар?

Больше она не могла уклоняться от этого вопроса.

— Он поехал искать помощи у Старца.

— Давно?

— Четыре дня назад.

Он пробормотал проклятие и попытался сесть. Она толкнула его назад.

— Что вы собираетесь делать? Ехать за ним? Вы едва можете двигаться! Если бы его убили ассасины, они бы уже явились сюда. За все это время, пока вы лежали без сознания, здесь не появлялся ни один человек.

— А Кемал?

Она покачала головой.

— Ни один.

Он посмотрел на куски тушеного мяса в чаше.

— Как вы выжили?

— Селин поставила силки на мелкую дичь и следила за ними. — Она отправила последнюю ложку ему в рот и отстранилась, сев на пятки. — У вас не кружится голова?

— Моя головная боль — пустяк. Я могу ехать верхом хоть сейчас.

— Посмотрим через пару дней.

Он сердито взглянул на нее.

— Сейчас.

Она вернула ему взгляд.

— Кадар сказал, чтобы мы ждали его здесь, и, к тому же, я не хочу, чтобы все мои усилия оказались напрасны, после того как я столько возилась с вами. Только попытайтесь встать, и я свяжу вам ноги и привяжу к дереву, под которым мы сейчас находимся. А теперь постарайтесь поспать.

— Вы не сможете этого сделать. Я не так слаб, чтобы женщина могла оказаться сильнее меня.

— Сейчас и котенок сильнее вас. — Она увидела, что не смогла убедить его, и ее снова охватил страх. — Ну хорошо, мы пойдем на компромисс. Завтра, если вам будет получше, мы посмотрим, сможете ли вы сесть на лошадь.

— Разумеется. Я как-то проехал пятьдесят миль с раной в животе.

— Значит, тогда вы поступили слишком глупо. Кому-то следовало остановить вас. Завтра.

Он посмотрел на нее с гневом и отчаянием.

— Кадару, быть может, нужна моя помощь.

— Один день ничего не решит для него, а для вас он может оказаться очень важен. Вы собираетесь встретиться с убийцами, хотя у вас почти нет сил, чтобы сражаться с ними. Спите. — Она поднялась на ноги. — Вы должны делать так, как я говорю. Я собираюсь отвести всех лошадей к ручью и почистить их. — Она поморщилась. — И себя заодно. Я не отходила от вас с того момента, как вы были ранены, и очень нуждаюсь в мытье. От меня, должно быть, пахнет, как от вас, когда вы носили овечьи подштанники.

Весь его гнев мгновенно улетучился.

— Вы оставались возле меня все четыре дня?

— Вы были очень плохи. Могли совсем не проснуться. — Она посмотрела в сторону дерева, к которому они привязали лошадей, — но то не ваша вина. А вот если вы допустите сейчас какую-нибудь глупость, то будете сами расхлебывать последствия.

— Четыре дня?

Tea не ответила. Но она чувствовала на себе его пристальный взгляд, пока отвязывала лошадей и направлялась с ними вниз по склону. Она старалась идти легко, непринужденно, летящим шагом, не оглядываясь. Сердце ее переполняла такая нежность, от которой все ее существо готово было взлететь. Ей хотелось подбежать к нему, крепко обнять, уверить, что все будет хорошо, что она готова пойти для него на все. Даже в моменты наивысшей близости, когда они оба сгорали от страсти, она не испытывала подобного чувства, и это пугало ее. Гораздо лучше держаться от него на расстоянии резкими словами, чем позволять себе раствориться в нем и таким образом потерять себя.

— Я помогу тебе, — сказала Селин, оказавшись рядом. — Почему ты не попросила меня?

— Я и так взвалила на тебя слишком много дел. — И добавила: — И даже не поблагодарила тебя.

Селин не смотрела на нее.

— Когда я требовала это от тебя?! К тому же, ты не позволяла мне слишком усердно помогать тебе.

И, отказываясь от помощи, обижала ее этим, подумала Tea.

— Это не… Он очень уязвим, и я боялась. Ты не понимала.

— И до сих пор ломаю голову, — она говорила с запинкой. — Я думала об этом и не вижу никакой причины, по которой ты позволила себе полюбить лорда Вэра. Мы стали бы гораздо счастливее вдвоем.

— Здесь речь не о том, чтобы позволять или запрещать.

— Так что это? Судьба? Колдовство? Ты ведь никогда прежде в это не верила. Может, ты потеряла рассудок?

Возможно, и это. Во всяком случае, она изменилась.

— У лорда Вэра доброе сердце. И он спас мне жизнь.

— Ну и что? Совсем необязательно отдавать ему свою. Можно вознаградить его каким-то другим способом.

Какое простое решение.

— Это не вознаграждение. Ты еще мала, поэтому для тебя все легко.

— Ты продолжаешь твердить одно и то же. А я все понимаю. — Tea ощущала, как Селин отдаляется от нее, уходит в себя. — Ну что ж, вперед! Люби его! Иди к нему! Я ведь не нужна тебе. Мы все одиноки, так или иначе. Мы просто притворяемся, что это не так!

— Я с тобой. — Tea ласково дотронулась до руки Селин и почувствовала, как она напряжена. — Я всегда буду рядом, когда буду нужна тебе.

— Это совсем другое.

— Не будь дурочкой, — вспылила Tea, потеряв терпение. — Все меняется, но это вовсе не значит, что это плохо. Ты моя сестра и мой друг, и я никогда не перестану любить тебя. Сейчас именно ты отталкиваешь меня. — Она обхватила плечи Селин и встряхнула ее. — Я этого не потерплю. Мы нужны друг другу, и я не собираюсь отдаляться от тебя.

Селин несколько мгновений смотрела пристально ей в лицо, а затем сказала грубовато:

— Возможно, ты еще не совсем потеряла рассудок. Ты, может быть, сумеешь преодолеть это безумие. — Она повела плечами, освобождаясь от рук Tea. — Думаю, я подожду и посмотрю. — Она залезла в карман своего платья и протянула Tea кусок мыла. — Я займусь лошадьми, а ты выкупайся и помой голову.

— Сначала мы вместе напоим и почистим их, — сказала твердо Tea. — Мы все всегда делали вместе.

— Только некоторые вещи. — Селин поморщилась. — Я не собираюсь иметь ничего общего с этой странной болезнью, которая вдруг овладела тобой.

Вэр все еще бодрствовал, когда они вернулись в лагерь два часа спустя.

— Почему? — спросил он.

— Вам полагается спать.

— Похоже, я ничего другого и не делал последние несколько дней. Так почему вы не отходили от меня?

Она привязала лошадей к дереву.

— Вам был необходим уход.

— До такой степени? — Его глаза впились в ее лицо. — Что вы не могли оставить меня ни на минуту?

— Это один из моих недостатков, но я ничего не могу делать наполовину. — Она пожала плечами. — Однако теперь, когда вы уже на пути к выздоровлению, у меня будет время помогать Селин. — И она добавила: — Конечно, если вы будете достаточно разумны, чтобы не прибавлять мне работы, пытаясь слишком рано взваливать чересчур много на свои плечи.

— Странно, что вы так старались спасти жизнь человека, которого ненавидите. — Он помолчал. — Вы ведь не простили меня?

— И это правда. То, что вы сделали, — непростительно. — Она пальцами распушила свои мокрые волосы. — Но вы спасли мне жизнь. Я не могла позволить вам умереть.

— Почему вы не смотрите на меня?

— Не так уж приятно взирать на вашу четырехдневную щетину.

Он невольно провел рукой по заросшему лицу.

— Это не причина.

— Это все, что вы можете от меня услышать.

Какое-то время он наблюдал за ней со странным выражением в глазах. Затем тихо сказал:

— Вы не могли бы не заплетать косу? Я так долго не видел ваши чудесные волосы распущенными.

С той самой ночи, когда Селин приехала в Дандрагон. С тех пор, казалось, прошли века. Внезапно в ней вспыхнуло живое воспоминание об этих днях страсти и нежности, о ее протяжных, переливчатых стонах, о его руках — как крепко сжимали они ее, когда он проникал в ее лоно снова и снова, до тех пор пока она уже не могла…

Она перекинула волосы через плечо и принялась быстро заплетать косу.

— Мне не следовало упоминать о нас, — сказал он с грустью, устало закрывая глаза. — Я должен был бы сам понять, что вы не доставите мне такого удовольствия. Но я просил о такой малости…

Для нее это важно и больно. Память вызвала к жизни ту часть ее души и тела, которую она похоронила в последние два долгих года. Теперь она уже не сможет, глядя на него, не вспоминать о тех днях, когда они оба сгорали от страсти и наслаждения.

И не желать этого снова.

Только не сейчас. Не раньше, чем она сможет разобраться с этим новым для нее чувством любви. Все случилось слишком быстро. Она уже сейчас ощущала себя слишком слабой и зависимой. Если она вновь отдастся ему, то совсем потеряет себя.

Он снова погрузился в сон. Боже милостивый, каким беспомощным казался он в этот момент, несмотря на свое большое крепкое тело. Но нет, не совсем. Уже были заметны слабые приметы возвращающейся к нему былой силы. Вскоре он вновь станет самим собой, сильным, упрямым, властным, прокладывающим свою собственную дорогу в жизни, уверенным, что только его путь самый верный. Ей придется быть все время начеку, если она решит держаться от него подальше.

Но пока этот момент еще не наступил. Она подошла к нему и легла рядом, чуть смущаясь и в то же время радуясь этой близости. Если он проснется, она всегда сможет объяснить свое присутствие его слабостью.

Ей очень хорошо возле него. Сейчас у нее отпала нужда ломать голову над тем, что делать — поддаться своим чувствам или держаться отчужденно. Она могла просто лежать здесь, возле него, понимая, что сейчас, в эту минуту, она может, ни о чем не беспокоясь и не задумываясь, позволить себе любить его.

Она проснулась в середине ночи и увидела, что он с удивлением и любопытством рассматривает ее.

— Tea?

Она оказалась сейчас слишком незащищенной, слишком переполненной любовью. Ей следовало бы отодвинуться от него. Ей надо бы закрыть глаза, чтобы он не смог ничего в них прочитать.

Если бы она могла вот так всю жизнь смотреть на него!

— Чего ты боишься? — прошептал он. — Я почувствовал твой страх сразу, как только пришел в себя.

Ей страшно, потому что она слишком сильно любит его, она боится раствориться в нем. Дрожащим голосом она возразила:

— Вы все еще не пришли в себя, если думаете, что я боюсь вас. Я не…

— Не надо. — Он нежно дотронулся пальцем до ее ресниц. — В твоих глазах светится сейчас что-то… я почти вижу это. Перестань хлестать меня своими словами.

Она совсем не хотела, чтобы он догадался о ее любви. Не сейчас. Она должна сначала сама разобраться в своих чувствах, прежде чем позволить ему узнать о них.

Она закрыла глаза.

— Перестаньте болтать и не мешайте мне спать.

Его пристальный взгляд еще несколько мгновений блуждал по ее лицу, затем он опустился радом.

— Почему ты легла со мной, Tea?

— Чтобы вам было теплее. Сейчас вам ни в коем случае нельзя простудиться. Я уйду, если хотите.

— Нет, останься. — И затем повторил более низким тоном: — Останься со мной, Tea.

Вэр выпрямился в седле.

— Подайте шлем.

Tea покачала головой.

— Я не хочу, чтобы на рану давил тяжелый металл.

— Вы, очевидно, предпочитаете, чтобы один из людей Синана расколол мою голову, как грецкий орех. Подайте мне шлем, — повторил он настойчиво.

Tea не обратила на него внимание.

— Седлай лошадей, Селин, — попросила она сестру.

Вэр покачал головой.

— Вы останетесь здесь и подождете моего возвращения.

— Мы едем в Майсеф.

Селин вернулась, ведя лошадей, и Tea вскочила в седло.

— Я не изменю своего решения, поэтому лучше бы вам помолчать и поберечь свои силы. Они могут понадобиться, чтобы защищать нас.

Она выехала впереди него на тропинку, ведущую в гору.

До нее донеслись его проклятия.

— Я не всегда останусь таким слабым, — мрачно бубнил он, направляя свою лошадь следом. — Так что радуйтесь этому, пока можете.

Ее не радовала его слабость, да и не скажешь, глядя на него, что он уж такой беззащитный. В седле он выглядел сильным и воинственным, но она не могла допустить, чтобы он отправился один в эту крепость, где подстерегали неизвестные опасности.

— Раз вы признаете свою слабость, то у вас должно хватить разума при случае позаботиться о себе. Но поскольку я не вижу даже намека на это, мне придется заняться вами самой. — Она оглянулась, достаточно ли далеко Селин. — Думаю, мы будем не в большей беде в Майсефе, чем здесь, ожидая нападения Кемала. Но я хочу, чтобы вы пообещали мне… — Она замолчала на мгновение, затем продолжила: — Если придется выбирать, то хочу, чтобы вы спасали Селин.

— Вместо вас? — Он покачал головой. — Я не могу дать вам такого обещания.

— Вы должны. Мы втянули ее в эти игры со смертью, не считаясь с ее выбором. — Она облизала губы. — Мы должны сделать все, чтобы ей ничего не угрожало. Неужели вы не видите, что это справедливо?

— Меня это не волнует. Черт возьми, я не могу дать вам такого обещания. — Он встретился с ней взглядом. — Вы сами понимаете, что не могу.

Мрак и пламя. Горящие факелы, осветившие неизвестность. Близость, объятия, двое вместе.

Она с усилием отвела от него взгляд.

— Это несправедливо, — прошептала она.

— А когда-либо, где-либо есть такое чудо, как справедливость? — Он горько улыбнулся. — Я попытаюсь спасти вас обеих, но не ожидайте от меня, что я позволю вам умереть, а кому-то выжить. — Он пришпорил лошадь, объезжая Tea. — Этого никогда не будет.

— О, я вижу, вы слушаетесь моих приказов с вашей обычной покорностью.

Ее взгляд метнулся вверх по тропе.

— Кадар!

Тот осуждающе хмыкнул, подъезжая к ним.

— Разве я не велел вам оставаться на месте, пока я не приеду за вами? И что я вижу? Вы скачете прямо в логово Синана, чтобы схватить его за бороду. — Его взгляд обратился к Вэру. — Я рад, что ты выздоровел. Полагаю, это твоя затея. Ты захотел освободиться от своего долга мне и ринулся вырывать меня из удушающих объятий Синана. Впрочем, тебе пришлось бы не так легко. Так что потерпи еще некоторое время и побудь моей собственностью.

— Я уверен, что смогу вынести это положение, — сказал Вэр грубовато. — Ты сам в порядке?

— Я прекрасно накормлен, великолепно одет, но духовно полностью истощен. Синан — это мозг, лишенный души, что совершенно ошеломляет. — Он обратился к Селин. — Я не хотел возвращаться к вам, истекая кровью, и затруднять вас, умоляя о помощи.

— Очень мудро с вашей стороны, — равнодушно сказала она.

— Но мне понадобилась вся мощь моих убеждений, чтобы он согласился пригласить вас. Он не думает, что вы окажетесь забавными для него. — Кадар развернул лошадь. — Хотя ему доставил удовольствие ужас солдат Кемала. Возможно, он подумал, что такую же радость он сможет получить, запугивая вас.

— Кемал? — переспросила Tea, выделив из всей его болтовни самое главное. — Что вы знаете о нем?

— Он разбил лагерь у подножия, пытаясь заставить солдат следовать за ним в горы, чтобы зарезать вас. Это стало гораздо труднее, с тех пор как каждую ночь одного из этих бедняг находят с перерезанным горлом от уха до уха.

— Твое предложение? — спросил Вэр.

— Ну, я рассудил, что яд мало подходит к данной ситуации. — Он взглянул на Tea. — Но испугать Кемала до такой степени, чтобы он убрался отсюда, стало бы намного легче, если бы он не относился с таким суеверием и не обожал свое любимое знамя. С ним он еще убедит своих солдат последовать за ним и захватить нас.

— Только ли предложение? — внезапно спросила Селин.

Кадар встретил ее пытливый взгляд с невинным видом.

— Ни в коем случае никто не должен говорить Синану о вере Кемала в знамя. Встретившись с ним, потупите взгляд и опустите головы, не заговаривайте первыми. Возможно, он не обратит на вас внимания. Он смотрит на женщин почти как на животных, и я бы не хотел, чтобы ваша с Селин гордыня поставила мои переговоры под угрозу срыва.

— Я не собираюсь склонять перед ним голову, у меня нет желания и говорить с ним, — заявила Селин. — Кстати, многие мужчины рассматривают женщин всего лишь как животных, рожденных только для того, чтобы удовлетворять их нужды.

— Уверен, вы найдете Синана совершенно непохожим ни на кого, с кем вам приходилось когда-либо сталкиваться в жизни, — пробормотал Кадар.

Что-то изменилось в нем, внезапно поняла Tea. Внешне он оставался таким же, но там, внутри, затаилась… какая-то пустота. Нет, не пустота… мрак. Что-то, чему не находилось определения.

Селин тоже что-то почувствовала. Сестра не отрывала от Кадара своего пристального, подозрительного взгляда.

Подозрительного? Какая чушь. Ведь это Кадар, их друг. Значит, им нечего опасаться.

Им нечего бояться. Tea повторяла эти слова снова и снова, пока они въезжали в мрачную крепость Майсеф, проезжали мимо стражи Синана. Одетые во все белое, последователи Старца взирали на них без всякого выражения, когда они остановились возле мрачного серого замка, чьи суровые очертания чуть расплывались в лучах заходящего солнца, и от этого или еще по какой-то причине казались зловеще преувеличенными.

Внутри замок оказался таким же суровым, как и снаружи, его залы пронизал холод, несмотря на жаркий день. Это всего лишь воображение, сказала она себе, когда они вошли в зал с высоким арочным потолком и направились в дальний конец этих огромных покоев к человеку в белом одеянии, сидящему в кресле с высокой спинкой.

Мощь.

Tea едва сдержалась, чтобы не отшатнуться, когда они приблизились к Синану.

Она ожидала встретить зло, но не этот пронизывающий душу лед, не эту непостижимую мощь. Его называли Старцем с гор, но его лицо, хотя и изборожденное морщинами, казалось, не имело возраста, а темные глаза фанатично светились, в них отражалась его сущность. Она почувствовала облегчение, когда он перевел глаза на Вэра.

— Итак, ты снова здесь. — Синан говорил спокойным, ровным голосом. — Кадар сказал мне, что ты великий воин, но у меня на этот счет серьезные сомнения. Каждый раз, когда ты приходишь в мои горы, ты бываешь ранен. Если бы какой-нибудь из моих людей был столь же неуклюж, его бы вышвырнули отсюда.

— Быть побежденным превосходящими во много раз силами противника не значит быть неуклюжим.

— Твоя неповоротливость в том, что ты бросился вперед и допустил, чтобы тебя окружили, как мне рассказали. Тебе следовало позволить женщине умереть.

— Я говорил тебе, что он позже собирался использовать ее для обмена, — поспешил вмешаться Кадар.

— Да, ты говорил мне. Но ты искусный лжец. Почти такой же, как и я. В тебе много талантов, Кадар. — Его чуть заметная улыбка так же леденила сердце, как и ощущение бесконечной мощи, исходившей от него.

Кадар, казалось, не замечал этого.

— Меня хорошо учили.

— Но многие люди не имеют ни талантов, ни силы духа. Они боятся тьмы, ты же принимаешь ее. — Равнодушный взгляд Синана скользнул по Вэру. — Вот этот не любит тьмы. Он живет среди теней, но тьма задушила бы его. Не знаю, зачем ты так печешься о нем.

— Он обладает великой силой. А сила всегда притягивала меня. — Кадар пожал плечами. — Но мы уже обсуждали это с тобой раньше и не пришли к соглашению. Я привел их к тебе, и ты можешь сам понять, что они вовсе не такие слабые, как ты думал. Теперь каким будет твое решение?

— Я не говорил, что собираюсь принять его немедленно. — Он снова улыбнулся Кадару. Я не хочу, чтобы это так быстро кончилось. Возможно, я смогу убедить тебя остаться здесь, со мной, навсегда. В конце концов, я не могу жить вечно.

— Я не уверен в этом, — сказал Кадар.

Синан улыбнулся чуть шире.

— Ну, говорят, что я должен однажды умереть. Ты можешь остаться и тогда сам увидишь. — Он наклонил голову, задумавшись. — Возможно, я зарежу этих слабосильных, и тогда у тебя не будет причин уезжать.

Tea сжалась и придвинулась на шаг к Вэру.

— Это игра, — пробормотал Вэр. — Не бойся.

Если это и игра, то жестокая и страшная. Она не сомневалась, что Синан, не задумываясь, убил бы их всех, найди на него такой каприз.

Вэр выступил на шаг вперед.

— Если ты думаешь, что я слаб, зови своего лучшего бойца, и пусть он сразится со мной.

— Убивать таким детским способом, как это делают франки? Со всей этой помпой и бравадой? — сказал Синан презрительно. — Мы здесь большие мастера в искусстве убивать. Мы не играем в смерть.

— Тогда позволь мне сразиться по вашим правилам.

— Нет, — вмешался Кадар. — Это значит просто потерять время. — Ты ведь не захочешь смотреть на такой неравный бой, Синан?

— Напротив, это может быть забавно. Последнее время я что-то начал скучать.

Кадар встретил его взгляд и вкрадчиво сообщил:

— Я сделаю двух сегодня ночью.

Внимание Синана мгновенно переключилось.

— В самом деле?

Между ними, без сомнения, очень сильная связь, неожиданно для себя поняла Tea. Она с трудом могла в это поверить. Казалось невозможным, чтобы этот человек, олицетворяющий собой совершенное зло, мог быть каким-то образом связан с Кадаром, воплощением юности. В свои двадцать с небольшим лет он излучал красоту и радость жизни. И все же она ощущала эти уродливые, связывающие их вместе путы.

— Двух? — переспросил Синан. — Ты бросаешь сам себе вызов, как и должно настоящему мужчине. Это будет любопытно. Тогда мы подождем испытывать лорда Вэра. Обеспечь их едой и устрой на ночь. — Он поднялся на ноги. — Всех, кроме рыжеволосой девочки. Я возьму ее себе на сегодняшнюю ночь.

— Нет. — Tea стремительно шагнула к Синану, но Кадар опередил ее, встав между ними.

— Она не хотела быть неуважительной. Просто она беспокоится за ее безопасность, если ты из-за нее заболеешь.

Синан нахмурился.

— Заболею?

— Эту девочку изнасиловали Кемал и его солдаты в Эль Санане, и теперь у нее все признаки заболевания проституток.

Синан оглядел Селин холодным, оценивающим взглядом.

— Жаль. В таких молоденьких очень много жизни. Я бы мог насладиться ею.

— Но только без последствий, — сказал Кадар. — Я слышал, это очень затяжная болезнь, заканчивается сумасшествием и смертью.

— И ничего из этого я бы не выбрал. — Синан многозначительно улыбнулся Кадару. Он направился к двери. — Но я часто думал, что если кто-то захочет убить так, чтобы на него не пало подозрение, а время не имело бы значения, то, отправив к своему врагу такую больную женщину, можно получить огромное удовлетворение. Возможно, мы еще подумаем, как нам использовать этого ребенка.

Как только дверь за Синаном закрылась, Tea яростно накинулась на Кадара.

— Он не получит ее! Он не посмеет…

Он поднял руку, пытаясь остановить гневный поток ее слов.

— Нет, конечно. Синан всегда размышляет о новых способах убийства. Это всего лишь еще один, пришедший ему в голову. Кроме того, все его ассасины — мужчины. Он не доверяет женщине.

— Это очень успокаивает, — сказала Селин. — Но зато он, кажется, верит вам!

— Конечно… он смотрит на меня и видит себя таким, каким был в молодости. Однажды он сказал мне, что хотел бы иметь такого сына, как я, что я как бы отражение его самого. Он не понимает, что почти все зеркала искажают.

— Он смотрит на тебя как на своего сына? — спросил Вэр в полном изумлении.

— Он льстит себе. Я гораздо умнее, чем был когда-либо сам Синан. — Он направился к двери. — Идемте, я покажу вам вашу комнату. Селин заберу с собой, в свои покои, на тот случай, если Синан изменит свое решение. И будет лучше, если Tea будет с тобой, Вэр, для своей безопасности.

— Я и так собиралась остаться с ним, — сказала Tea. — Я ему нужна. Он еще очень плох и еле держался на ногах, бросая свой глупый вызов.

— Я мужчина и никому не позволю называть себя слабым.

— Даже когда это правда? — Tea обернулась к Кадару. — Как вы думаете, надолго мы здесь задержимся?

Он пожал плечами.

— Пока Синану не надоест и он не решит положить вашему пребыванию здесь конец. Надеюсь убедить его, что самое удачное решение — это сокрушить Кемала.

— А нельзя ли что-нибудь предпринять, чтобы мы ему быстрее надоели? — спросил Вэр.

— Без риска — нет. — Кадар улыбнулся. — А у меня очень трусливая душа. Предпочитаю добиваться своей цели безопасным способом. Позвольте мне поработать над этим несколько дней и посмотрим, сумею ли я повернуть события в нашу пользу. — Он остановился перед обитой медью дубовой дверью. — Это ваша комната. Вас не будут охранять. Синан прекрасно понимает, что нам некуда идти, иначе мы попадем в руки Кемала. Вы обнаружите, что жизнь здесь очень простая. Еду вам принесут утром и вечером. Ни в коем случае не позволяй Селин или Tea бродить по крепости. Сомневаюсь, чтобы Синан отдал приказ об их безопасности.

— Мы всего лишь какие-то животные, — сказала Селин.

Кадар улыбнулся.

— Если подумать, то, возможно, вам ничего не угрожает, как больному животному, но я бы не стал на это очень рассчитывать. — Он взял ее за локоть и повел к другой двери дальше по коридору. — Я прикажу вам подать горячую воду и чистую одежду. А теперь пожелаю всем спокойной ночи. Мы теперь встретимся только утром и тогда поговорим.

— Почему мы не увидимся этим вечером? — спросил Вэр. — Ведь сейчас едва село солнце.

— Я должен поспать. Мне предстоят кое-какие дела ночью. — Он закрыл за собой и Селин дверь прежде, чем ему успели задать какие-либо вопросы.

Tea обеспокоенно глядела на закрытую за Кадаром дверь.

— Мне это не нравится, — сказала она.

— Кадар не причинит ей вреда.

Сначала она не поняла, о чем он говорит, но потом с удивлением посмотрела на него.

— Ты думаешь, я беспокоюсь о ее невинности?

— Вполне возможно. Она стала старше.

— Кадар — это еще наш друг. То, что у нее развиваются груди, еще не значит, что мужчины должны сходить с ума. — Она вошла в их комнату. — Нет, я беспокоюсь о Кадаре. Он что-то слишком таинствен.

— Он не предаст нас.

— Я так и не думаю. Я только не хотела, чтобы он… — Tea беспомощно замолчала, поняв всю тщетность своей попытки выразить словами то тревожное чувство, которое овладело ею, когда она увидела сейчас Кадара и Синана вместе. Но какой смысл терзаться, раз она ничего не могла с этим поделать. — Вам следовало бы отдохнуть. — Она оглядела комнату. Ее убранство отличалось такой же простотой и суровостью, как и весь замок: простой стол, кровать, два табурета и умывальник. Она обнаружила колокольчик на дальней стене и направилась к нему. — Здесь недостаточно одеял на кровати. Становится очень холодно к ночи. Я позвоню, чтобы принесли еще. — Она зябко повела плечами.

— Может быть, Синан вообще не чувствует холода, — сказал Вэр. Он подошел к окну и взглянул на горы. — Если это так, то я бы не удивился.

Ее бы это тоже не поразило, подумала Tea. Она попыталась изгнать Старца из своих мыслей.

— Ложитесь на кровать. Я устроюсь на одеяле на полу.

Вэр покачал головой.

— Я не позволю женщине спать на полу.

— Но вы же больны. Вы должны хорошо выспаться этой ночью.

— Я здоров.

Она вздохнула, поняв с раздражением, что этого упрямца не переспоришь.

— Ну, хорошо, мы будем спать по очереди. Первую половину ночи я сплю на кровати, а потом вы меня разбудите. Давайте, я помогу вам снять доспехи.