В СССР геев не было!

2019 г., осень

Звонок в домофон застал Михаила за вечерним чаем с кроссвордом. Ярослав же звонка не услышал, так как опять стоял на балконе, долго, со смаком, выкуривая свою вторую за день сигарету – норма, на которой они нашли компромисс с Мишей. Посмотрев на часы, которые показывали половину десятого, удивленный поздними гостями Михаил Петрович выглянул на балкон.

– Ты кого-то ждешь? – спросил он без вступления, а на фоне его вопроса снова требовательно прозвучала трель домофона.

– Нет, вообще-то, – Ярослав сделал последнюю затяжку и не выдохнул дым, пока тщательно не затушил окурок в пепельнице, сделанной из консервной банки. Те красивые пепельницы, что дарили ему сыновья, стояли в гостиной, как украшения интерьера. – Сейчас разберусь, не ходи.

Слава вышел с балкона, коротко погладил Мишу по плечу и отправился в прихожую, где опять зазвенела трубка. Поздний гость явно собирался попасть в подъезд и набирал номер их квартиры раз за разом.

– Кто? – голос Ярослава, немного хриплый после сигареты, звучал недовольно.

– Деда, это я, Макс, – даже через трубку домофона Слава без труда узнал голос старшего внука.

– Заходи, – мужчина нажал кнопку и сразу открыл замок на двери, снял цепочку.

В коридоре появился Михаил со встревоженным выражением на лице. Ярослав подошел к нему, коротко и нежно обнял. Их спокойные размеренные вечера редко кто-то нарушал своим присутствием. И тем острее Слава чувствовал потребность извиниться перед любимым, что запланированного чтения сегодня, вероятно, не будет.

– Это Максим, – Слава чуть наклонил голову, позволяя Михаилу пригладить его волосы. – Мне жаль, что…

– Не волнуйся, это же семья, – Михаил одернул свою домашнюю рубашку с коротким рукавом (как будто есть люди, кроме него, которые дома носят не футболки), а затем поправил воротник поло на Ярославе. – Он с родителями или один?

– Не знаю, голоса Жени я не слышал. А расспрашивать через домофон не стал.

Входная дверь открылась, и в прихожую вошел молодой парень со спортивной сумкой через плечо.

– Что-то мне это напоминает, – усмехнулся Михаил, наклонив по совиному голову к плечу, и подтолкнул деда к внуку.

– Привет, – угрюмо и как-то виновато пробубнил Макс, не разуваясь и не снимая куртку. – Я… С отцом посра… поругался. Не знал, куда пойти.

– Ну так проходи, – хмыкнул Слава, как делал обычно, но по мелким нюансам в его движениях было заметно, что он встревожен. – Что у вас произошло?

Парень, наступив на пятки своих кроссовок, которые таскал в любое время года, разулся, но на вопрос деда не ответил. Михаил закатил глаза, прикоснулся к плечу Ярослава и встрял в разговор.

– Давайте по порядку. Время позднее, так что уже все равно никто никуда не пойдет. Поэтому Слава сейчас расстелет Максиму диван, Максим в это время вымоет руки и умоется, а я сделаю нам чай, а лучше сварю кофе. И только потом мы сядем и спокойно поговорим.

Сказано это было мягко, но властно и без вопросительной интонации, поэтому никто не стал препираться. Слава ушел в комнату, в которой он якобы жил, чтобы у его детей не возникали лишние вопросы), хотя это была, скорее, гостиная, чем его спальня. Там он достал постельное белье и кинул на диван. Вообще-то, Максу уже девятнадцать лет, он вполне мог справиться с расстиланием постели, тем более что нагрянул без предупреждения.

Ярослав вошел на кухню, где на плите уже варился кофе, а Михаил нарезал сыр и хлеб. Старик потер переносицу, переставил тарелочку с печеньем с кухонной тумбы на обеденный стол, смахнул каки-то мелкие крошки в ладонь, выбросил их в раковину и огляделся в поисках того, чем бы еще занять руки в ожидании.

– Я уже написал Жене, что Максим у нас, – шепотом сказал Миша, хотя в ванной еще шумела вода, и их поздний гость вряд ли мог их слышать. – Он не удивился.

– Еще бы он удивился, – проворчал Ярослав. – Яблочко от яблони…

В ванной стало тихо: Макс закрыл кран. Через минуту он стоял на пороге кухни и смотрел себе под ноги. Слава взял внука за предплечье, подвел его к столу и усадил, без лишних слов, в которых он никогда особо не был мастером. Михаил разлил готовый кофе по кружкам, щедро разбавил его молоком. Закончив сервировать стол, он сел рядом со Славой напротив Максима.

После того, как кружка гостя наполовину опустела, и он без аппетита сгрыз одно печенье, Ярослав повторил свой вопрос:

– Так что у вас произошло?

– Ну, я немного отвлекся от учебы и нахватал долгов, – пробубнил Макс, чем очень напомнил Михаилу, каким застенчивым был Слава в его возрасте. Тут тоже яблоко-внук от яблоньки-деда не далеко укатилось.

– Макс, у тебя только второй курс, какого ляда?! – сразу же повысил голос Ярослав Александрович, эмоционально жестикулируя руками. – Ты чем дума…

– Слава, извини, что вмешиваюсь в семейные разборки, но не мог бы ты… немного помолчать? – потребовал Гайдук от старшего Смирнитского, поймав его руки и уложив обратно на стол.

С виду мягкий и всегда потакающий деду Славе Михаил Петрович неожиданно раскрылся для Максима, как довольно властный и подавляющий человек. Вероятно, не за просто так он большую часть своей жизни проработал начальником. Ярослав дернул плечом, так как его руки все еще были прижаты к столешнице, и надулся, однако просьбе-приказу Михаила Петровича подчинился и замолчал.

– Я менее заинтересованная во всей этой истории сторона, поэтому и переговоры вести буду я, – уже примирительно сказал Михаил, но тот лишь недовольно фыркнул. – Все-таки опыт разговоров с темпераментными мужчинами вашей семьи у меня имеется. В избытке.

Максим облегченно выдохнул. Во-первых, отчитываться перед рассудительным крестным дедом, как его иногда называли внуки Ярослава, было гораздо проще, чем перед вспыльчивым родным. Во-вторых, Михаил ловко оттянул гнев Славы на себя, а значит Максу, при всех его прегрешениях, достанется взбучка поменьше.

– Максим, – Михаил Петрович немного наклонился к парню, уверенно удерживая с ним зрительный контакт. – Самое главное, что ты сейчас должен услышать, это то, что ты молодец, что пришел к нам, а не потопал, куда глаза глядят. Например, к сомнительным знакомым. У тебя есть безопасное место в этом мире. Мы всегда тебе рады. Запомнил?

– Да, – если Максима немного и смутила речь крестного деда, то вида он не подал.

– Теперь то, что касается твоей ссоры с отцом. Тебя сначала выслушать или рассказать, как твой отец лет двадцать назад пришел ко мне с похожей сумкой, заявив, что с «идиотами-родителями он в одной квартире жить не будет»?

– Папа? К Вам?! – Максим ошарашенно переводил взгляд с Михаила на деда и обратно.

Ярослав Александрович, все еще недовольный из-за того, что его отстранили от воспитательного процесса, кивнул, подтверждая слова Гайдука. А сам Михаил усмехнулся. Примерно такой реакции он и ждал. Пока он рассказывает, парень успеет остудить голову и понять, что его история не нова, и все проблемы можно решить.

– Ну, значит, сначала вкратце расскажу…

***

1996 г., зима

Это был конец года. Квартальные отчеты. Проверка всей документации. Михаил Петрович так зашивался на работе, что в итоге принес домой целую сумку с проектной документацией, планируя проработать все выходные.

Но сегодня, в вечер пятницы, он сделает себе выходной. После того, как выгуляет собаку, он выпьет чаю с коньяком под какой-нибудь фильм по телевизору. Возможно, он даже не поленится и сделает себе теплую ванну.

Телефон зазвонил, когда Михаил только-только успел переодеться из рабочего костюма в одежду для выгула Эдисона. Не ожидая ничего хорошего, так как с хорошими новостями ему давно никто не звонил, он поднял трубку.

– Алло?

– Дядь Миш, вы дома? – задал самый глупый вопрос знакомый юношеский голос. Где же еще ему быть, если он ответил на домашний телефон?

– Женя? – на фоне послышались странные звуки. – Ты звонишь не из дома? Что случилось?

– Нет, не из дома. Можно мне к Вам прийти? Мне больше некуда пойти.

– Ты меня пугаешь. Что-то с отцом?! С матерью? Ты сам в порядке?

– Да, все живы-здоровы, и всё в порядке. Почти. Я расскажу, когда приду. Я недалеко от Вашего дома. Буду минут через десять!

– Хорошо, я жду!

Через четверть часа в квартире Гайдука на кухне сидел семнадцатилетний парень, весь замерзший, и отогревался кружкой с чаем. Михаил Петрович не торопился его допрашивать. Эдисон забрался на соседний стул и положил морду на колени Жене. Пес Михаила очень любил детей Ярослава, поэтому и поспешил устроить с ним обнимашки и почесушки, вероятно чувствуя, что настроение у парня плохое.

Как только Евгений перестал стучать зубами, съел два бутерброда с маслом и сыром, он, наконец, рассказал, что произошло.

Евгений учился в выпускном классе, и учился он весьма хорошо. Поэтому, естественно, родители планировали отправить старшего сына в университет, получать образование, профессию. Хороший, надежный план на дальнейшую жизнь. Вот только самого Женю об этом спросить они как-то забыли. Когда отец с матерью стали расспрашивать, в какие институты и на какие направления он собирается поступать, оказалось, что он не собирается.

У Евгения был свой собственный план. Он хотел после школы отслужить в армии, после этого «попробовать жизнь» – так он называл время, когда намеревался поработать на разных работах, чтобы узнать свои возможности, предпочтения. И только потом решать что-то с образованием, профессией и так далее, уже по списку родителей. Как оказалось, такой сценарий его отца совершенно не устраивал.

И вот, на почве совершенно разных взглядов на будущее Жени, отец и сын рассорились в пух и прах. Евгений настаивал на том, что этого его жизнь, и то, какие он делает выборы, какие ошибки совершает – это целиком и полностью его ответственность. Ярослав Александрович давил фактами из своей жизни, ведь он так и не получил высшее образование, и всю жизнь работал простым электриком на заводе. Отец приводил в пример сыну своего друга, собственно, Михаила, который окончил университет, и теперь работает «начальником начальников». Женя парировал тем, что Михаил Петрович получал образование заочно и после того, как поработал какое-то время, а значит тоже успел «попробовать жизнь». Кроме того, тогда были совсем другие времена – бородатые семидесятые, а не современное окончание двадцатого века!

Конец ссоры был для Михаила очевиден. Ярослав поставил ультиматум: «Пока живешь в моем доме, ты делаешь так, как я говорю». На что Евгений обоснованно собрал вещи и решил в доме отца больше не жить.

– Глупо, конечно, приходить было к Вам, – вздохнул Женя, одной рукой принимая вторую чашку чая с благодарным кивком, а другой продолжая почесывать таксу между ушей. – Вы же папин друг, так что я не обижусь, если вы ему позвоните и скажете, где я.

– Разумеется, я ему позвоню, – нахмурился Михаил. – Он с матерью наверняка с ума сходят от беспокойства. Вот только выдавать им я тебя не буду.

– Что?! – Женя удивленно и даже восхищенно уставился на Михаила. – Не врете?

– Не вру. Останешься у меня, а так как я «папин друг», то порешаю с ним твой вопрос.

– Но почему?

– Потому что я согласен с тобой. Это твоя жизнь, и ты должен решать, как ее прожить.

– Хотите, я Эдди выгуляю? – предложил Женя и смущенно улыбнулся. – Ну, в качестве компенсации за то, что нагрянул к Вам без предупреждения.

– Не сегодня. Тебе нужно до конца согреться и отдохнуть, а мне, наоборот, проветрить голову после работы и твоих новостей. Ложись спать, мы утром поговорим.

Михаил Петрович отвел Женю в гостиную, раздал ценные указания, показал, где что лежит, и оставил парня обустраиваться в его новой временной комнате. А сам пошел звонить Ярославу. Вечерний отдых откладывался на неопределенный срок. Жаль.

– Да?! – встревоженный голос лучшего друга заставил Михаила на секунду засомневаться в своем решении относительно Евгения. Но он взял себя в руки и заговорил.

– Слава, это я. Женя у меня, с ним все хорошо, только замерз немного.

– Слава Богу, – выдохнул Ярослав на том конце провода и, судя по звуку, прикрыв микрофон ладонью, крикнул кому-то: «Все в порядке, он нашелся. Он у Миши». Потом его голос зазвучал нормально: – Я сейчас за ним приеду, не отпускай его никуд…

– Нет, – перебил Гайдук. – Извини, но нет. Не приезжай.

– Что? Почему? Что он тебе рассказал?

– Наверное, он мне рассказал все. Поэтому и не приезжай.

– Миша, ты в своем уме?! Это мой сын! – даже через телефон было слышно, что Ярослав от души стукнул кулаком по столу или чему-то похожему.

– Остынь и послушай. Если ты сейчас будешь на него давить, то только все усугубишь. Тебе нужно, чтобы твой сын от тебя отвернулся? Не думаю. А у меня появился план. Ты мне доверяешь?

– Рассказывай!

– Нет, не по телефону. Приедешь завтра, когда отправлю Женю в школу.

– Я приеду сейчас. Ни к сыну, а к тебе. Идет?

Михаил закатил глаза, но ему не оставалось ничего, кроме как согласиться. Если Ярослав принял для себя какое-то решение, то переубедить его было практически нереально. Собственно, в этом и была вся причина конфликта. Сошлись как-то на мосту баран-сын и баран-отец, и ни один не хотел уступать…

– Хорошо, через полчаса я пойду выгуливать Эдди, постарайся успеть приехать к моему дому. И мы поговорим.

Оставив Евгения наедине с собой в гостиной, Михаил включил тусклую настенную лампу на кухне, достал бутылку коньяка и сел за стол. Что же, хотя бы небольшую часть своего плана на вечер отдыха он все же выполнит, пусть и без чая. Выпив немного больше, чем рассчитывал, Миша оделся, пристегнул Эдисону поводок и вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. Морозный воздух тут же выдохнул в лицо мужчине, стоило ему выйти на улицу. В голове прояснилось от завала работы, хотя из-за алкоголя сознание было словно в ватном тумане.

– Привет, – негромко позвал силуэт из тени под козырьком подъезда.

– Привет, – шепотом ответил Михаил и кивнул в сторону дорожки, куда уже тянулся на поводке Эдди. – Пойдем, ему нужно побегать, иначе замерзнет. Да и мы тоже, если останемся тут, на ветру.

– Ты выпил, что ли? – удивленно спросил Ярослав, приноравливаясь к размеренному шагу Миши.

– Как же, волчок, мне не выпить? Была у лисички избушка ледяная, а у меня лубяная, – хохотнул Гайдук, но увидев непонимание во взгляде Славы, махнул свободной от поводка рукой. – Забудь, неудачная шуточка.

Они прошли мимо детской площадки к небольшому то ли скверу, то ли парку. Теплый свет фонарей неровными полосами освещал запорошенные снегом дорожки. Когда они свернули к ряду скамеек, Михаил наклонился и отстегнул Эдди поводок, чтобы пес мог побегать. Он ведь целыми днями лежал дома в ожидании хозяина с работы. Гайдук указал на лавочки рукой и сам первым пошел к ним. В такой час в этом сквере можно было встретить только собачников: родители с детьми уже сидели по домам, делая уроки, а старики обычно гуляли днем, когда было теплее.

– А разве тебе не нужно приглядывать за Эдисоном? – спросил Ярослав, не торопясь занимать место.

– Нет, он у меня дрессированный, по команде вернется. Да и этот парк знает, как свои четыре лапы, – Михаил натянул рукав дубленки на кисть и отряхнул скамейку от снега. – Садись уже. Я быстро расскажу план, и ты сможешь поехать домой.

– Хорошо, излагай, – выдохнул Смирнитский и сел рядом с другом.

План был прост, как две копейки, но, конечно, требовалось, чтобы Ярослав дал добро. Основной идеей была трудотерапия. Михаил предлагал рискнуть и предложить Жене учиться и подрабатывать, чтобы он смог прочувствовать, насколько тяжело учиться заочно и насколько важно получить хорошее образование, чтобы на всю жизнь не остаться в разнорабочих. Миша рассказал Славе, что уже придумал к кому обратиться, чтобы его несовершеннолетнего сына взяли на полставки.

А для лучшего результата трудотерапии Гайдук предлагал Женю оставить жить у него.

Во-первых, не будет давить родительский авторитет, и не будут звучать постоянные вопросы: «Как дела? Ты уже передумал? В какой университет будешь поступать?».

Во-вторых, Женя сможет научиться сам заботиться о себе в бытовом плане: готовить, стирать, гладить. Целиком контролировать себя, не полагаясь на маму, которая по доброте душевной, все равно готова сделать для сыночка все, о чем он попросит.

– Мне надо обсудить это с Аней, – вздохнул Ярослав, когда Михаил закончил излагать свой план.

– Я думал, что такие решения принимаешь ты.

– Мы принимаем их совместно, – жестко ответил Слава, достал пачку сигарет и закурил, не спрашивая разрешения.

– А об этом Анна знает? – Гайдук помахал перед лицом ладонью, чтобы отогнать от себя сигаретный дым.

– Я начал не так давно. И я курю не много, только когда нервничаю. А сегодня, согласись, у меня был повод, чтобы переживать.

– Так значит, она не знает? – Михаил пристально посмотрел на Ярослава. Спустя пару минут игры в гляделки, Слава отвернулся.

– Думаю, что она догадывается. Мы это не обсуждали, – Ярослав снова сделал затяжку. – Спасибо, что приютил Женю. Мы с ума сходили, не знали, куда он ушел. Я думал, что Аня мне голову оторвет, если бы с ним что-то случилось после нашей ссоры. Хотя, пожалуй, я бы и сам себе шею свернул, если бы мой сын из-за меня пострадал.