В твоем сердце

Глава 10

Роузи закрыла калитку, и направилась к группе мальчиков, игравших в бейсбол на поле за церковью. Раньше они .не хотели принимать ее в команду. Бейсбол — это для мальчиков, наверное скажут они. Но все же она решила попытать счастья.

Неожиданно девочка увидела Жаворонка, одиноко сидящую в тени берез и тополей. Ее брат терпеть не мог Жаворонка, потому что отец этой девочки был наполовину индеец. Марк сказал, что именно поэтому Роузи не должна играть с нею. Но Роузи никак не могла взять в толк — какое значение имеет происхождение человека. Она считала Жаворонка очень хорошенькой. Поэтому Роузи сразу передумала идти к мальчикам.

— Привет, — сказала Роузи, садясь на траву рядом с племянницей дяди Уилла.

— Привет, — застенчиво взглянув на Роузи, ответила Жаворонок.

— Мне очень стыдно за то, что мой брат сказал тебе… Ну я имею в виду… на пикнике…

Жаворонок посмотрела вниз на травинки и стала их медленно рвать.

— Да нет, что ты, все нормально.

— Но ты не могла не заметить этого. Тебе, наверняка, очень обидно. Но он такой грубый со всеми.

«Вылитый папочка», — подумала Роузи про брата, но вслух спросила:

— Тебе нравится в Хоумстэде?

— Да, очень нравится.

— А я родилась в Миннесоте, но уже не помню, что и как там было. Сюда мы переехали, когда мне было уже пять лет. А ты откуда?

— Из Монтаны. — Жаворонок посмотрела вверх.

— Мой папа преподавал английский в резервации. Он говорил, что лишь образование способно изменить жизнь его народа.

— Он был учителем? — Роузи представила себе стоящего перед классом мужчину и вздрогнула. Ей бы такое не очень понравилось.

— Я рада, что мисс Шервуд приехала в Хоумстэд. Она и вправду очень миленькая. Жаворонок улыбнулась:

— Я знаю.

Внезапно улыбка исчезла с ее лица, и она попыталась вскочить. Это было единственным предупреждением Роузи, которую уже за косы оторвали от земли.

— Кажется, я говорил тебе держаться подальше от этого отродья! — сказал Марк, больно Дергая Роузи за волосы.

— Отстань от меня! — закричала девочка.

— Отпусти меня немедленно!

Она ударила его рукой, но это было как удар крыла бабочки о толстое стекло стакана. Брат рассмеялся, держа ее на расстоянии вытянутой руки. Роузи на мгновение присмирела сверкая глазами. На мгновение Марк ослабил хватку. Как раз это и было ей необходимо. Роузи что есть силы ударила Марка ногой под коленку. У нее получилось даже сильнее, чем она ожидала.

— Ах ты мелкая сучка! — вскрикнул Марк. Роузи не успела закрыться руками, как он нанес ей сокрушительный удар в челюсть. Девочка отлетела в сторону и ударилась всем телом о дерево. Болели зубы, ныла спина, пальцы на ноге вообще не слушались. Но теперь ей уже было все равно. Пригнув голову, она с яростным криком понеслась на брата. Роузи что есть силы ударила обидчика головой в живот, и очень обрадовалась, когда почувствовала, как у Марка перехватило дыхание.

Однако передышка была короткой. В очередной раз брат приподнял Роузи за волосы и уже размахнулся, чтобы ударить еще. Роузи громко закричала, беспорядочно махая руками. Но ясное дело, она была бессильна что-либо изменить.

Так случалось всегда. Марк никогда не переставал бить сестру раньше, чем ему это надоедало, а Роузи никогда не могла дать ему должного отпора. Вот и сейчас он дергал девочку за волосы и при этом громко смеялся.

— Марк Таусенд, немедленно прекрати. Марк замер ч повернул голову. Роузи тоже повернулась.

Мисс Шервуд стояла не более чем в пяти метрах от них, со сверкавшими от гнева глазами. Остальные дети столпились за ее спиной.

— Я сказала, отпусти свою сестру! — Голос ее теперь уже был мягким, но все равно решительным. Марк отпустил волосы Роузи и схватил ее за плечи. Он с ненавистью посмотрел девочке в глаза:

— Ничего… я еще с тобой разберусь, сучка, — и он пихнул Роузи так, что она чуть не упала.

— Ну-ка пойдем со мною, Марк, — твердо сказала мисс Шервуд. — Нам надо поговорить.

Сжав кулаки, Марк пошел на учительницу, но мисс Шервуд даже не пошевельнулась.

Страх охватил душу Роузи. «А что если он ударит тетю Адди так же, как папа бьет маму? Вдруг Марк так сильно ударит мисс Шервуд, что она решит навсегда уехать из Хоумстэда? И не будет у них больше школы… Тогда придется целый день сидеть дома. И некуда будет сбежать». — Так думала Роузи и не хотела, чтобы это случилось.

Ей нравилась школа и новая учительница. Мисс Шервуд не слонялась без дела, как ее мама. И потом, так здорово играть с другими детьми. Она не могла допустить, чтобы Марк ее ударил. Она не могла позволить мисс Шервуд покинуть Хоумстэд. Роузи подбежала к Адди:

— Я… я в порядке, мисс, — быстро проговорила она.

Учительница некоторое время внимательно рассматривала девочку, затем ее гнев смягчился. Адди взяла Роузи за подбородок:

— Ты уверена, малышка.

Роузи согласно кивнула. Мисс Шервуд строго посмотрела на Марка:

— Пойдемте внутрь, молодой человек!

— Нет! С какой стати я пойду?

«Не позволь ему ее ударить, о Господи, не позволь ему ее ударить», — молила в душе Роузи.

— Я не выношу подобных выходок, Марк Таусенд. Пошли со мною.

— Нет…

— Тогда мне придется обсудить случившееся с твоими родителями.

Марк осклабился ей в лицо:

— Моему па плевать на твою болтовню.

Адди решила не показывать своего негодования и вела себя так, как будто Марк ей ничего не сказал.

— Иди, пожалуйста, домой и предупреди их, что я зайду после занятий. — Учительница высоко подняла голову: — Я удаляю тебя с урока.

Она взяла Роузи за руку и демонстративно повернулась к Марку спиной.

— Перемена закончилась, ребята, возвращайтесь в класс!

Адди посмотрела в сторону березовой рощи.

— Пойдем, Жаворонок!

Роузи, зная характер своего брата, поняла, что он попытается как-то отомстить мисс Шервуд. Марк не забудет то, как она себя гордо с ним вела.

Через два часа после того, как Адди отпустила детей домой, она все никак не могла прийти в себя после происшествия с Роузи и ее братом. Она не могла сказать, была ли она в жизни когда-нибудь так напугана, как в тот момент, когда Марк сделал шаг вперед, словно собираясь ее, учительницу, ударить. Всего лишь третий день она работает в школе, а ее уже так подвел один из учеников. Не очень-то блестящее начало. «Учитель-мужчина, — думала Адди — иначе бы со всем этим разобрался. Наверняка так бы сказали ее местные „доброхоты“. Интересно, а как бы в таком случае поступил ее отец?» Мэтью Шервуд был натурой мягкой. Он говорил мягко и негромко был всегда нетороплив и задумчив. Он бы очень мудро поступил с младшим Таусендом, показав ему ошибочность такого поведения, доказав бы мальчику, что жестокость ничего не решает. В мгновение ока отец сделал бы из этого дрянного мальчишки отличного ученика. «О, папа, как бы мне хотелось сейчас попросить у тебя совета». Адди тяжело вздохнула. У нее не было времени здесь рассиживаться и гадать, что сделал бы в такой же ситуации ее отец, или кто-нибудь другой. Она была учительницей и сделала то, что посчитала необходимым. Теперь ей необходимо поговорить с Таусендами насчет их сынка.

Собрав свои вещи, Адди вышла из церкви, закрыв на замок входную дверь. Она решительно направилась в сторону гостиного двора Таусендов.

На стук в дверь тотчас же появилась голова женщины, внешне очень походившей на мышь. Это была знакомая Адди, Вирджиния Таусенд.

— Мисс Шервуд? Я и не ожидала… чем могу служить?

Адди ждала, когда же дверь откроется пошире, чтобы пройти внутрь. Но этого не произошло, и Адди пришлось общаться с меньшей половиной миссис Таусенд.

— Уверена, у вас сейчас в самом разгаре подготовка ужина, но мне хотелось бы поговорить с вами насчет вашего сына. А не дома ли случайно ваш муж? — уверенно выпалила Адди.

— О, нет, — глаза Вирджинии нервно забегали. — Он еще на мельнице. Придет не скоро.

— Ну, тогда, думаю, я расскажу все вам, а вы уж проинформируйте мистера Таусенда.

— Опять Марк нахулиганил, да, — руки Вирджинии задрожали.

— Боюсь, что так. Пришлось удалить его сегодня с урока. Дрался с сестрой, — Адди вздохнула. — По правде говоря, он ее избивал… и я боялась, как бы он совсем не покалечил Роузи. А когда я приказала ему немедленно прекратить и пройти со мною в класс, он меня не послушался. Такого я ему простить никак не могла.

Вирджиния, стараясь не смотреть на Адди, тупо таращилась по сторонам.

— Марк… он у нас очень набожный… прямо как его отец… Я уверена… он не хотел… Уверена, он не собирался драться. Вероятно, это была вина Роузи. Она… скорее всего… спровоцировала его.

«Нет, уж это точно была не вина Роузи! А просто ваш сын — отпетый негодяй», — подумала про себя Адди, но вслух сказала:

— Если Марк и впредь будет нарушать порядок в школе, миссис Таусенд, у меня не будет иного выбора, как исключить его. Я должна взять с него слово, что он будет вести себя должным образом. Вы можете передать это своему мужу?

— Да… да… я ему скажу, — и Вирджиния уже стала было совсем прикрывать дверь. — Прямо сразу после ужина…

— Благодарю вас.

Дверь закрылась. Адди постояла на крыльце, пытаясь понять странное поведение этой женщины. Создавалось такое впечатление, что она просто боится Адди. Да, здешний воздух просто был пропитан страхом. Она повернулась, чтобы уйти, и чуть не закричала, столкнувшись нос к носу с Марком.

— Что вы хотите? Чтобы у меня были неприятности, мисс Шервуд? Адди отступила.

— Прошу прощения…

— Моему па не нужно, чтобы вы сюда ходили и говорили про меня гадости. Если не хотите накликать на свою голову беду, держитесь подальше от моего дома.

Адди видела, как напряглись его кулаки и бицепсы. Она почувствовала силу его ярости, и как будто физически ощутила его удар. Во рту у нее пересохло, а сердце учащенно забилось.

— Вы хорошо меня поняли, мисс Шервуд?

Прогромыхавшая по улице повозка на мгновение отвлекла его внимание. Адди воспользовалась этим моментом, чтобы обойти Марка и быстро удалиться из гостиного двора.

Инстинктивно она направилась в противоположный конец города, зная, что еще не готова пойти сразу домой. Ей не хотелось оставаться одной. Ей просто необходимо было сейчас хоть одно дружеское слово. А самым близким человеком на весь Хоумстэд для нее по-прежнему оставалась Эмма Барбер.

Лучшая подруга как раз насыпала мятные палочки в кувшин на прилавке, когда в магазин вошла Адди.

— О Господи! — воскликнула Эмма. — Да вы бледны как призрак. Что стряслось? — Она поспешила из-за прилавка и взяла Адди за руку.

— О, нет, ничего страшного… Должно быть, я очень быстро шла. Запыхалась. — Адди отдернула руку, чтобы Эмма не успела заметить, как она дрожит.

Похоже ее ответ не очень-то убедил миссис Барбер.

— Давайте-ка пройдем на кухню, и я сделаю вам чашечку кофе. Это быстренько вас успокоит.

Адди слегка улыбнулась:

— Благодарю, я была бы вам очень признательна. — Она постаралась отвлечься от своих мыслей. — Мне не стоило отрывать вас от работы.

— Ради Бога, только не извиняйтесь, я всегда рада любому предлогу посидеть, отдохнуть минуту-другую.

Пока Адди садилась в роскошное кресло, Эмма достала из шкафчика две чашки и наполнила их горячим кофе. Затем она открыла ледник и вытащила оттуда небольшой кувшинчик сметаны.

— Угощайтесь, Адди, — сказала Эмма, поставив его перед Адди.

Она положила сахар в чашку и, помешивая его ложкой, сказала:

— А теперь рассказывайте. Как прошли первые дни в школе?

Адди напряглась. Лгать ей не хотелось, но и о случае с Марком ей не хотелось никому рассказывать. Она собиралась сама уладить это дело. К тому же, хотя Эмма и не принадлежала к противникам Адди, в городе были люди, которые хотели, чтобы школьный совет в первый же день отослал Адди обратно. А сегодняшний инцидент как раз то, что им было нужно.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Эмма.

— Нет, — Адди уставилась в чашку, словно пытаясь там найти ответ.

— Всегда ведь нелегко обустраиваться на новом месте. Не знаю, о чем уж там думал Стэнли, когда привез нас сюда, а в Долине не было ни души. Я думала, опсовеем с ума спятил. Я была увере на, что мы потеряем здесь все последние сбережения, — Эмма вздохнула и сделала большой глоток из чашки. — Но я рада, что мы с ним вместе пережили эти тяжелые времена. Сюда стоило ехать!

Адди посмотрела в потолок. Тень улыбки пробежала по ее лицу.

— Ты бы понравилась моему отцу, Эмма. Его всегда восхищал здравый смысл.

Пожалуй, комплимент, сказанный Адди, польстил Эмме. Она широко улыбнулась.

— Расскажи мне о своем отце?

Рассказать о папе? Как могла описать Адди самого совершенного на свете человека? Мэтью Шервуд был ей больше, чем отец. Он был ее учитель, вдохновитель и лучший друг.

— Папа был профессором в частной академии. Он так же в частном порядке стажировал своих лучших учеников дома.

Глаза Адди заблестели. Ей очень хотелось быть такой, как отец.

— Папа всегда понимал молодых, а они его уважали. Это был очень тонкий человек, и при этом очень мудрый, и все, абсолютно все — и стар и млад, признавали это в нем с первого же взгляда. Думаю, порой, я даже ревновала его за то, что он столько времени уделяет другим.

— Это можно понять…

— Но по вечерам папа предпочитал, чтобы рядом были мама и я. Он всегда говорил, что это его любимое время дня. после того как уходят студенты и он остается один со своими девочками.

Адди тряхнула головой. Улыбка сошла с ее лица.

— После того, как умерла мама, он боялся оставаться один. Он Хотел, чтобы я постоянно находилась рядом. У него было очень слабое здоровье и он больше уже не мог преподавать. Думаю, он очень тосковал по пытливым умам и новым идеям, что окружали его в течение стольких лет.

— Похоже, это был выдающийся человек, — сказала Эмма.

— Так оно и было! Я бы очень хотела, чтобы сейчас папа был здесь, со мною. У меня к нему накопилось столько вопросов!

Эмма подалась вперед:

— Может быть, я помогу на них ответить? Адди отрицательно покачала головой:

— Ты знаешь, что я думаю, он бы мне сказал? Я думаю, он бы сказал, что я во всем сама должна разобраться. И, конечно, был бы прав. — Адди взяла Эмму за руку: — Но все равно, спасибо тебе, милая Эмма!

— Что ты! Просто ты должна знать, что у тебя есть верная подруга.

Адди улыбнулась. Ей стало так тепло рядом с Эммой Барбер, что она и думать забыла о Марке Таусенде.

— Тебя что-то беспокоит. Жаворонок? — спросил Уилл, впервые нарушая повисшую над столом, где они ужинали, гробовую тишину. Племянница отрицательно покачала головой, даже не взглянув на него. Райдэру захотелось ругаться. Он уже было думал, что с недосказанностью покончено. Между ним и девочкой были прекрасные отношения с тех пор, как они тогда так мило поговорили, и он подарил ей жеребца. Жаворонок стала потихоньку открываться дядюшке. Она даже порою смеялась. И хотя все это случилось лишь пару дней назад, он заметил, какие разительные перемены произошли в их отношениях за такое короткое время. Уилл вдруг убедился, что может быть для девочки добрым дядей. Но сегодня вечером ему казалось, будто взаимопонимания между ними и не было. Словно они вернулись в самый первый день приезда девочки. Жаворонок приехала из школы как в воду опущенная. Уилл положил вилку на тарелку.

— Думаю, тебе лучше рассказать мне, что так тебя гнетет!

Тон его был непререкаем. На этот раз Жаворонок взглянула на Уилла. И ему показалось, что она как-будто побледнела под своим золотистым загаром.

— Я… я беспокоюсь о Роузи.

— Роузи? Причем тут она? — спросил Уилл.

— Она хочет дружить со мною…

Уиллу стало любопытно, о какой это девочке идет речь, но, видит Бог, он даже понятия не имел, что за дети живут в Долине.

— А почему ты так о ней беспокоишься?

— Ее брат. Он бьет ее! Сегодня он таскал ее за волосы и избивал за то, что она сидела со мной. Он сказал ей, чтобы она держалась от меня подальше, потому… потому что… я… отродье…

Уилл заскрежетал зубами. Теперь он понял о ком идет речь.

— Мисс Шервуд остановила его, — продолжила девочка, ее глаза расширились, а голос сорвался на шепот:

— И тогда я подумала, что он собирается ее… ударить.

Уилл мысленно представил себе младшего Таусенда. Марк, может, и был еще подростком, но сложен был как взрослый мужчина. Теперь Рай-дэр вспомнил, как Марк грубо поволок свою сестренку с пикника. Мысль о том, что этот громила, с квадратной головой, угрожал Адди, крайне возмутила ранчера. Из того, что он помнил о собственных школьных годах, у учителей обычно не бывало проблем с порядком и дисциплиной в классе. Пока, конечно, в руках у них была линейка или хворостина побольше.

— И что же сделала мисс Шервуд? — спросил он.

— Она отослала Марка домой. Она была просто взбешена, я тебе скажу…

Так он и думал, Адди знает, как бороться с такими хулиганами.

Жаворонок перевела взгляд на свой нетронутый ужин:

— Дядя Уилл, он меня пугает.

Уилл забыл об учительнице, засмотревшись на черную смоль волос племянницы. Но ярость по отношению к Марку не проходила.

— Поди сюда. Жаворонок, — ласково сказал он.

Девочка послушалась, шурша юбками и не поднимая глаз она подошла ближе. Уилл посадил ее на колени и повернул к себе лицом.

— Ну-ка, посмотри на меня. Она повиновалась.

— Слишком много невеж на этом свете. Они всегда будут. Младший Таусенд — один из них. Марк пристает к тем, кто слабее, чтобы почувствовать, какой он сильный. Тебе понятно?

Она кивнула. Уилл тяжело вздохнул, надеясь, что говорит то, что нужно:

— Я никогда не знал твоего отца, а маму твою в последний раз видел, когда она была тебе ровесница. Но я знаю, что Патриция… что если… — незнакомое слово, похоже, застряло у него в горле, но все-таки он его произнес, — … что если она его любила, значит это был особый человек. Она должна была безумно любить его, если ради него бросила Чикаго и стала жить в резервации в Монтане. Она была наверняка очень сильной женщиной, и ты будешь обязательно такой же.

Слезы заблестели в глазах Жаворонка. — И ты ни в коем случае не должна стесняться того, что в тебе течет индейская кровь. Она ничем не отличается от ирландской, немецкой или шведской. Просто у тебя немного другой цвет кожи. И я не буду отрицать, что у тебя будут из-за этого проблемы… К сожалению будут… Всегда найдутся такие, как младший Таусенд или миссис Джоунз из сиротского приюта. Они будут смотреть на тебя сверху вниз и воротить носы, всячески показывать, что ты хуже, но ради Бога, не позволяй им этого. Ты меня слышишь? Девочка шмыгнула носиком.

— Неужели ты будешь и впредь бояться Марка? Я не позволю ему тебя обидеть!

— А как же Роузи? — тихонько спросила Жаворонок. — Что, если он ее обидит? Изобьет. ..

Уилл не знал, как ответить на этот вопрос. Он не мог вмешаться в дела другой семьи, не имел права. Наказать сына — это право Глена Таусенда, и Уилл был уверен в том, что старый Таусенд этим правом не воспользуется. У Райдэра было подозрение, что Марк просто копирует поведение отца. Наверняка Глену было глубоко плевать на то, бьет или нет его сын сестру.

— Не знаю, — честно ответил Уилл, — но я попробую что-нибудь придумать, хорошо?

Жаворонок кивнула. Уилл видел, с какой верой она на него смотрит, и почувствовав одновременно гордость и неуверенность. Ему хотелось, чтобы девочка верила в него, но вдруг он не оправдает ее надежд? Что, если он не сможет сделать того, что обещал?