Vалентин

"V" значит Валентин 1.6

Эсэмэски от Даши начали сыпаться с обеда — я все-таки взял у нее номер. Сначала она интересовалась, почему я прогуливаю обед, хотя сам требовал от нее соблюдения режима питания, потом начала писать ерунду, посылать смайлики, один раз отправила фотку учебника английского с кружевными стрингами вместо закладки. Потом было затишье, после затишья пошла буря.

«Соболев, у тебя проблемы?»

«Тема, если у тебя нет проблем, то ты их себе сегодня заимел, готовься.»

«У тебя все нормально?»

«Позвони мне.»

«Если ты мне через пять минут не позвонишь, я буду звонить твоей маме на работу, я взяла у твоего классного ее номер.»

«Эй, я не шучу.»

«Соболев, если тебе надоели наши встречи, мы можем сделать вид, что этого никогда не было. Если ты не хочешь меня видеть, прогуливать академию совсем не обязательно, у тебя последний курс.»

«Тема, что случилось? Ты мне можешь хоть слово написать?»

«Я поставила тебе практику в лазарете на сегодня, ВГ подписал, так что прогула как бы не было. Надеюсь, ты решишь свои проблемы до понедельника, второй раз такой финт не прокатит.»

Больше эсэмэсок не было, звонков тоже. Один раз позвонила мама, но она особенно не усердствовала — я частенько пропадал на день-два, она уже привыкла. Димон прислал вопросительный знак, где-то ближе к полуночи, я отправил пустое сообщение.

Больше никто меня не искал. Я сидел в подвале, в своей личной каморке безумного ученого, теребил в руках колбу со взрывчаткой и думал.

У артефакта нет рук, кроме моих. И победить его может только он сам.

Интересно, если я сейчас надену перчатки и приготовлю сам себе супчик, то следующей ночью я сам себя повешу?

Нет, вряд ли, артефакт действует строго по порядку, значит, следующей будет Даша, а только потом я.

Но я могу оставить чертовы перчатки без рук, быстро и эффективно.

Я взял телефон и набрал Димона:

— Есть прогресс?

— Тема, перерыл все! Нет такого торгового дома, аукцион никто никогда не проводил, по тому адресу, с которого тебе пришла посылка, никто не живет, там заброшенный дом.

— Кто такой Пэк, ты выяснил?

— Персонаж из мифов, больше нет информации. Слушай, может в министерство пойдем?

— Если они не засекли этот артефакт сканерами, то и бороться с ним не смогут.

— Не факт!

— Дим, я видел, как мое зелье пробило амулет-щит, который делал наш декан, собственноручно. В этих перчатках такая сила, что все эти министерства, скорее всего, предложат просто подождать, как ты и говорил. А я не могу ждать, — я бросил взгляд на часы — половина первого ночи, а я уже давно нормально не спал, до утра точно отрублюсь.

— Кто этот человек?

— Даша. Я напоил ее возбуждающим.

— Англичанка?!

— Да.

— Ты трахнул англичанку?! Темыч, ну ты даешь!

— Все гораздо хуже, Дим. Я на нее запал, капитально. И если мы не найдем выход, этой ночью я ее убью. — Я опять повертел в пальцах пузырек, поставил на стол. — Или ее, или себя. И что я выберу, я по-моему, уже знаю.

— Да ну, не гони, мы придумаем что-нибудь. Неужели нет способа? — встревожился друг. — Ты говорил, что они могут победить себя сами, но как? У тебя же не осталось зелий, которые ты варил, когда перчатки еще были в соке растений Мерлина?

— Нет.

— А на полке у Мопса? Он всему потоку им хвастался.

Я пораженно округлил глаза и отложил взрывоопасный пузырек.

— Ты предлагаешь пойти туда и просто взять его?

— А че тебе будет? Это же сонное зелье, если Гарри не сдох, то ты и подавно переживешь. Вопрос только, как туда залезть, там до утра все закрыто, а уж второй этаж запечатан покруче сокровищницы, там такой склад взрыв веществ.

— А щиты настроены на декана, ты не в курсе?

— Вроде, министерский посол их открывал, так что, я думаю, не лично на декана, а на уровень дара.

— Отлично.

— Что «отлично», дебила кусок? Твоего дара не хватит даже кладовку открыть, у тебя что, где-то есть бронебойное зелье уровня магистра?

— Круче, дружище. У меня есть бронебойный енот.

— Ты дурак?

— Есть такая вероятность. Но попробовать стоит. Ты со мной?

— А как же. Тебя одного отпусти — ты ж все испортишь, неуч. Через час на остановке, давай.

Через час я стоял на остановке как дурак — без шапки, без телефона, зато с енотом. Мармошу я нашел спящей на батарее, аккуратно завернул ее полотенцем в мохнатый рогалик и спрятал под куртку, где она до сих пор счастливо дрыхла сном праведного обожравшегося енота.

Подошел Димон, молча кивнул мне и прищурился на сверток:

— У тебя там бомба?

— Там енот.

— Ты дебил?

— Сам ты дебил. И не ори, не видишь — у меня енот спит.

— Ты серьезно, что ли? Совсем поехал? — Димон откинул угол полотенца и расплылся в абсолютно идиотской улыбке: — Капец, енот!

— Я говорил тебе…

— Какой клевый, реально, енот! Темыч, дай подержать!

— Ты дурак? Это не енот.

— Ты сам только что доказывал, что это енот!

— Это не енот… в смысле, сейчас — енот, а так вообще — архимаг. Я подозреваю, что либо полиморф, либо анималист с каким-то уклоном.

— Какой он клевый, такой мягкий…

— Грабли убери.

— Да иди ты, я никогда в жизни енота не щупал. Глянь, какие у него пальчики смешные, капец, Темыч… одолжи, а?

— Хватит лапать моего енота!

— Че это он твой?

— Это вообще девочка, убери грабли!

— Не ори, у тебя енот спит.

Я не нашел, что возразить, укрыл Мармошу обратно и молча пошел в сторону академии.

Димон догнал меня у пожарного выхода, который был, естественно, закрыт. При попытке налечь на дверь плечом я получил ощутимый удар тока, услышал, как за пазухой недовольно заворчала еноша, и осторожно протянул сверток Димону:

— Подержи. Только не разбуди ее! Она просыпается всегда голодная, а у меня еды только на один раз.

Друг взял мохнатый рогалик и сразу последовал моим указаниям — откинул угол полотенца, растянул улыбальник до неприличной ширины и засюсюкал:

— Охренеть, бро… енот, настоящий! А правда, что у них пятки лысые?

— Я щас тебе самому пятки побрею, бестолочь, я тебя зачем с собой взял?

— Енота показать хотел, — как самоочевидную истину заявил друг.

Я звонко хлопнул себя по лбу, потер лицо и отвернулся. Махнул рукой на этого растекшегося в слюни дебила и пошел ломать собственность академии. Дверь еще разок приложила меня током, но в косяке послышался обнадеживающий хруст, я усмехнулся — здание старое, двери тоже. Теперь магическая часть.

— Давай сюда енота.

— Зачем? — друг опасливо прижал Мармошу к себе, я сцепил зубы:

— Дверь будем открывать.

— Енотом?!

— Да.

— Изверг. — Он ревниво посмотрел на сверток, потом с подозрением — на меня. — А ей ничего не будет?

— Че ей будет?! Я ее об стену кидал, ниче ей не было!

— Об стену? — с ужасом выдохнул Димон, я шумно втянул воздух сквозь зубы, он прижал еношу к себе и попятился, приговаривая: — Не бойся, еношенька, я тебя в обиду не дам этому извергу, моя маленькая…

Я нахмурился и попытался включить магическое зрение, ругая себя за то, что не додумался до этого раньше. Вокруг Мармоши клубилось поле, которое я почти сразу узнал.

— Димон, стой. Не дыши.

— Чего это? — нахмурился он, я указал глазами на сверток в его руках:

— На ней стоит мега-ня, ты под воздействием. Отдай мне енота и отойди в сторонку, подыши воздухом.

— Ага, щазже! Ты посмотри, какая она худенькая, ты же ее, наверное, совсем не кормишь…

— Димон, отдай енота!

— Не ори, еноша спит! — друг махнул рукой и меня снесло, припечатало о стену, в голове загудело колоколом. Я сплюнул снег и осторожно поднялся на ноги. В глазах Димона было уже конкретное безумие, сверток в его руках начал недовольно шевелиться, я заметил укоризненным тоном:

— Все, хана тебе, жучара, ты Мармошу разбудил. А она просыпается только ради двух вещей — еды и интернета. Еда у меня есть. А у тебя?

— У меня… — он растерянно захлопал себя по карманам одной рукой, — у меня интернет есть, сейчас… — и тут он потерял бдительность. С магией у меня всегда были нелады, но по челюсти приголубить — за милую душу.

Димона развернуло, я еле успел выхватить у него енота, енот проснулся, вывернулся из полотенца и стал осматриваться охреневшими глазами.

И я не придумал ничего лучше, чем глаза еноту закрыть. Рукой.

— Спокуха, Маренька, тебе приснилось.

Еноша недовольно пошевелила носом, и похоже, слегка усомнилась в моих словах. Рядом выпрямился Димон, потер челюсть, с сомнением осмотрел нас с енотом и отступил на пару шагов. Это он правильно сделал.

— Мармоша, спи, ночь на улице, — я завернул ее в полотенце одной рукой, второй продолжая закрывать глаза, — все нормальные еноты спят, фигли ты вскочила? Ночной дожор по расписанию?

Слово «дожор» ей понравилось, она успокоилась и стала ощупывать все вокруг себя, нащупала мой карман и сунула загребущую лапу внутрь, достала орешек и отправила в рот, по мохнатой физиономии растеклось блаженство.

Я коварно достал еще один орех и подошел к двери, поводил орехом у еноши перед носом, отодвинул… она потянулась следом и мазнула когтями по двери, косяк вспыхнул зеленым и я довольно выдохнул, открывая дверь и подхватывая отвалившийся кусок замка — не шумим, мы тихие.

— Димон, ходу!

— Иду, — он прошел за мной, обогнал и запустил вперед светляка. Зеленоватый огонек поплыл по коридору, мы шли следом до лестницы, мимо дремлющей вахтерши, которой Димон отвел глаза простым заклинанием, на второй этаж, к лабораториям.

Здесь двери были капитальные, я такие плечом не вынесу, опять уснувшая Мармоша была безжалостно разбужена и недовольна по этому поводу, но здоровенное кольцо засахаренного ананаса примирило ее с судьбой. Мохнатые пальцы тронули дверь, она щелкнула замком и впустила нас в мрачное помещение, в котором я сгубил столько мышиных жизней. Призрак сторожевого пса ринулся к нам, но унюхал еношу и растаял серым туманом у ног, я подошел к полке и прочитал под портретом декана: «Колдуй регулярно и четко, или сгинешь в безвестности. СЖак», хмыкнул и взял свою колбу. Обернулся, протянул мохнатый рогалик с ананасом другу:

— На, можешь теперь выпадать в свое «ня» сколько хочешь.

— А почему на тебя не действует? — он осторожно взял еношу, я пожал плечами:

— Хрен знает, у меня оборотни в роду были, может, из-за этого. — Открыл пузырек, нюхнул и поморщился, отвернулся. Димон ободряюще кивнул мне и нервно усмехнулся:

— Если сдохнешь, обещаю похоронить по-человечески.

— Иди ты. — Я улыбнулся, сел на край парты и отпил из пробирки.

Я лежал на чем-то твердом, сквозь веки слепил яркий свет, рядом кто-то разговаривал. Я узнал голостети Оли и попытался проморгаться, потер глаза.

— О, очнулся, — ко мне наклонилась женщина с незнакомым голосом и знакомым взглядом, заглянула в лицо и улыбнулась: — Порядок, жить будет. — Отвернулась к кому-то другому и заявила: — Он мне нравится, реально. Хоть и туповат, зато решения принимает быстро.

— Не так уж и быстро, — ответила тетя Оля, листая какую-то папку, — но в целом, да, он неплох.

— Берем? — раздался мужской голос, я повернулся в другую сторону и попытался проморгаться еще раз — на краю стола сидел натуральный сатир, с козьими ногами и копытами. Он улыбнулся мне и тряхнул длинными ушами:

— Вставай, все, выспался. На ближайшие лет десять, минимум.

— В смысле? — я осторожно сел на кушетке, стал осматривать очень средний медицинский кабинет — ночь за окном, кушетки, столы, стеклянные шкафы… мой хромой мышонок в банке.

Тетя Оля захлопнула папку и положила на стол, вторая женщина вздохнула и развела руками каким-то очень знакомым жестом, я нахмурился, потом пораженно открыл рот:

— Мармоша?!

— Для тебя, мой юный друг, Мария Ивановна. — Она тихо рассмеялась, тетя Оля прятала глаза и сцеживала хихиканье в кулачок.

— Что здесь происходит? — попытался еще раз я. Бывшая еноша улыбнулась:

— Скоро узнаешь. Ты принят, — достала из нагрудного кармана белый дубовый листик и щелчком бросила мне в грудь.

08.03.2017 Остин Марс