Вальсингамские девы

Глава 10

В тот же день в Лондон вернулся мистер Моррис. Он тут же послал слугу с запиской к виконту Уилворту с просьбой об аудиенции в любое удобное для лорда время. Виконт ответил сразу, и слуга вернулся к доктору, с приглашением. Доктор решил не откладывать визит и направился к виконту в тот же вечер. Знатный лорд был крайне удивлен поспешностью доктора, но ласково принял его, пригласил сыграть партию в гольф (так как время было еще не позднее) и заодно хотел расспросить доктора о новостях из Вальсингама. Доктор Моррис охотно принял приглашение виконта сыграть, и они направились на зеленую площадку, находящуюся за большим особняком последнего (лорд любил игру в гольф). За господами, незаметно, как тень, шел слуга, неся корзину с мячами и клюшками.

Виконт и мистер Моррис вышли на грин (так как обустроить настоящую площадку для гольфа в центре Лондона было невозможно), выбрали себе по клюшке, взяли мячики и сделали по первому удару.

– Итак, мистер Моррис, полагаю, вы пришли поговорить о Вальсингаме? – решительно спросил виконт, следя за тем, как его мячик катится по траве. – Я внимательно ознакомился с вашими письмами и телеграммами, и должен сказать, что впечатлен вашей ответственностью и подробностью изложения.

– Благодарю вас, сэр, – скромно отозвался польщенный доктор.

– Как вы провели время в поместье? – поинтересовался виконт.

– Занимательно, сэр. Я совершенно не скучал: наблюдал за реставрацией, за жизнью в деревне, беседовал с мистером Пилоу, мы часто обменивались с ним мнениями, и, к тому же я каждый день общался с милой мисс Кассандрой, – с готовностью отозвался доктор.

Виконт Уилворт усмехнулся: он и предполагал, что пожилой доктор не сможет устоять перед обаянием и искренностью Кэсси.

– Вижу, вы сильно привязались к этой девушке, – с улыбкой заметил лорд. – В каждом вашем письме вы посвящаете ей целую страницу.

– Да, сэр, что уж тут скрывать, она очаровала меня. Я даже думал о том, что было бы хорошо иметь такую дочь, как мисс Кэсси, но, конечно, здоровую. Мне искренне жаль ее, и я ввергнут в настоящий ужас от условий, в которых она проводит всю свою жизнь. Даже жители лондонских трущоб не живут так по-нищенски, как живут жители Вальсингама, – вздохнул мистер Моррис и сделал свой удар.

– Вы совершенно правы, мистер Моррис, – сказал на это виконт: он испытывал к Кэсси такую же жалость и симпатию, что и доктор. – Однако, боюсь, жители деревни не просто не понимают факт своей бедности, но даже лелеют ее. К тому же, на этой почве я встретил сильнейшее сопротивление: я предложил пастору Глоуфорду отстроить его дом, или переселить его семью в новый, но старик отказался, как и отказал мне в желании вылечить мисс Кассандру. Кроме этого, пастор предельно ясно дал мне понять, что ни за что не примет ничьей помощи.

– Правда, сэр? Какая жалость! Вера затмила его разум, раз он не желает выздоровления дочери! – отозвался на это доктор, ранее не предполагавший, что пастор был таким странным человеком.

– Согласен. Однако не только он, но и вся деревушка просто-напросто дышит англиканством. В первый раз вижу таких рьяных последователей веры.

– Их вера значит для них все: она помогает этим беднякам переносить тяготы жизни. Сэр, вы не были в деревне дальше церкви, поэтому и представления не имеете, насколько поддерживает их вера, раз они до сих пор не покинули родные места. Думаю, в их случае религиозность – вещь незаменимая, это лечение, ведь не имей вальсингамцы такую сильную веру, какую имеют, они умерли бы от черной тоски и безысходности, или же добровольно простились бы с жизнью. Но, несмотря ни на что, эти бедные люди довольны своей участью.

От рассуждений мистера Морриса виконту стало не по себе: отчего правительство и король не прилагают никаких усилий, чтобы избавить Англию от таких «гнилых местечек»? Возможно, подумал виконт, богатым лордам удобно «не знать» о такой страшной бедности, «невозможной» в благополучном королевстве Англия. В «гнилых местечках» люди рождаются, всю жизнь страдают, оставляют потомство и умирают, а их потомство переживает то же, что пережили их родители и предки. Это регресс. Цивилизация там застыла, или же вообще не дошла туда. А в это время Лондон процветает, король и знать богатеют, науки и экономика развиваются. Но о людях, что остались там, в глуши, вдали от глаз, совершенно забыли, словно они были тяжкими грузом, обузой, мусором, неприятным для великой Англии.

– Но почему прежний владелец не заботился о них? – неодобрительным тоном спросил мистер Моррис виконта.

– Думаю, он был не осведомлен о Вальсингаме. Покойный лорд приобрел это поместье в довольно молодом возрасте, но бывал там редко, поэтому, могу предположить, он даже не догадывался о том, что поблизости с Риверсхольдом находится деревня, – ответил ему виконт. – Но я не сомневаюсь в том, что мой друг – граф Дрэймор исправит эту неприятную ситуацию и принесет вальсингамцам счастье и процветание.

Здесь виконт несколько лукавил: после утреннего разговора с другом он заподозрил, что тот не намерен возвращаться в деревню и сдерживать обещания, данные ним ее жителям. Однако лорд Уилворт надеялся, что сможет переубедить графа Дрэймора и направить его на путь чести.

– Я разделяю вашу надежду, сэр, потому что судьба мисс Кассандры глубоко трогает и беспокоит меня. Будь у меня возможность, я тут же удочерил бы эту милую девушку, – серьезно сказал мистер Моррис.

– Вы настолько привязались к ней? – поинтересовался глубоко удивленный заявлением доктора виконт.

– Да, сэр, я удочерил бы ее, ведь у нас с миссис Моррис нет детей… Но при живом отце сделать это невозможно, к тому же сама девушка вряд ли согласится уехать от отца и сестер, ведь она так привязана к ним. Но даже в таких обстоятельствах я постарался бы забрать мисс Кэсси в Лондон и развивать ее разум, ведь там, в глуши, она погибнет: бедная девушка не сможет позаботиться о себе, ведь, кроме как своей семье, она никому не нужна… Такая. Да, вальсингамцы религиозны и любят ее, но никто из них не приютит ее, в случае потери ею отца и сестер, ведь остальные сами не знают, как прокормить своих многочисленных детей, а мисс Кэсси ни к чему не способна, даже к выпасу рогатого скота.

– Ваши слова полны трезвой логики. Но меня занимает вопрос. Как при такой религиозности ее семьи, мисс Кассандра родилась с нездоровым разумом? Не случилось ли с ней в детстве какой-либо беды? – спросил виконт.

– Меня также интересовал этот вопрос, сэр, поэтому я имел разговор с одним крестьянином: он сказал мне, что до рождения мисс Кэсси, пастор был пьяницей. Он много пил и почти никогда его не видели трезвым, поэтому в те дни его жену и дочерей кормили жители деревни. Именно в то злополучное время миссис Глоуфорд забеременела, и, полагаю, болезнь разума мисс Кэсси связана с чрезмерным употреблением пастором алкоголя во время ее зачатия.

Виконт внимательно слушал доктора и все больше хмурил брови. Ему было больно от понимания того, каким раненым и несвоевременным плодом была прелестная девушка. Вот откуда у нее разум ребенка! Так вот о каком грехе говорил сам пастор!

– Печальная история. Сейчас я припоминаю, как пастор сказал мне, что Кэсси – это его напоминание о прежних грехах. Бедная девочка! И она отвечает за грех своего отца, а тот не дает исправить его! Как это несправедливо! – воскликнул несколько рассерженный поведением пастора виконт. – Но понимает ли мисс Кэсси то, что больна?

– Нет, сэр, она даже не подозревает об этом: мисс Кэсси считает себя шестилетней девочкой, она играет с соседскими детьми и общается с ними на уровне их умственного развития. Позавчера в деревне была свадьба, и мисс Кэсси была болтлива как канарейка, но все ее слова и мысли были словами и мыслями ребенка. А когда молодые поцеловались, она крепко зажмурила глаза и захихикала с остальными девочками, – печально поведал мистер Моррис. – Девушка не знает ни о том, что больна, ни о том, что красива. Сердце мое разрывалось, когда я смотрел на дивное личико прелестной взрослой девушки, но слышал из ее уст детские рассуждения.

Виконт промолчал, но желание играть в гольф у него отпало: он глубоко задумался о бедной Кэсси, и его душу задели слова доктора о том, что он, виконт, не был в деревне дальше церкви и не знаком с реальной обстановкой, в которой живет девушка.

«А не купить ли мне у Колина его поместье? Тогда я смог бы позаботиться о Кэсси и о жителях Вальсингама. Следует предположить ему выгодную сделку, и не важно, какую сумму он назовет» – решил виконт. С каждой мыслью о Кэсси, желание о ее благополучии лишь возрастало.

На следующий день виконт Уилворт совершил к графу визит, высказал ему свое предложение, но получил вежливый, однако решительный отказ.

– Но, Колин, ведь тебе это поместье не по душе: ты не раз говорил мне о том, что его отдаленность от Лондона делает его мало привлекательным для твоего склонного к увеселениям характера, – настаивал виконт, удивленный нежеланием друга отказаться от «обузы», что были для графа Вальсингам и его жители.

– Бывают дни, когда и мне приятно пропасть в глуши, – ответил на это граф Дрэймор, в свою очередь, изумленный тем, с какой настойчивостью виконт пытался купить у него поместье, с деревней в придачу. – Чем тебя так задела эта деревушка? Неужели больной ангелочек Кэсси так привлекла тебя?

– Я уже объяснял, как я отношусь к Кэсси! – резко ответил на это обвинение виконт, в очередной раз возмутившийся недостойным предположением друга.

– Ради этой полоумной крестьянки ты хочешь выкупить у меня Риверсхольд, который стоит немалых денег! Брось увертки, Доминик: какие намерения ты на нее имеешь?

Холодное черствое сердце графа не могло поверить в искренность добрых намерений других сердец.

– Я желаю помочь Глоуфордам, но не только им, но и всем вальсингамцам, забытым миром и королем! Тебе равнодушна судьба этих людей, но я не могу спать спокойно, зная о том, что в забытой всеми деревушке умирают, не зная счастья, дети и взрослые! Для тебя это обуза, поэтому я прошу еще раз: подумай над моим предложением. Я готов купить твое поместье по любой названной тобою цене, и, если пожелаешь, возмещу все расходы на реставрацию церкви.

– Доминик, тебе, виконту, не положено иметь такое чуткое и доброе сердце, – недовольно отозвался на это граф Дрэймор: он всегда считал друга слишком сентиментальным, но не желал пользоваться его добротой и удачно продать виконту свое убыточное поместье со всеми его жителями. – Но, раз ты так горячо настаиваешь на своем, я обещаю еще раз все обдумать, но дам знать о своем окончательном решении не ранее, чем через месяц. – Он протянул другу руку.

Ответ графа не удовлетворил виконта Уилворта, желавшего скорейшего благополучия бедняков и Кэсси, но другого выхода, как согласится на условие графа, он был лишен.

– Договорились, – твердо ответил он и пожал руку друга.

На этом друзья расстались, но, если виконт был глубоко огорчен сложившейся ситуацией, то его друга она лишь позабавила. На этот раз разность характеров виконта Уилворта и графа Дрэймора впервые принесла в их многолетнюю дружбу охлаждение и неодобрение намерений друг друга.