Глава 8

Приглашенный из Лондона архитектор – мистер Пилоу осмотрел церковь, сделал замеры и расчеты, зарисовал чертежи, с сотню раз обошел здание, поговорил с пастором Глоуфордом о начале работ и уехал в поместье графа, в котором остановился на время реставрации приходской церкви.

Когда Кристин принесла отцу узел с едой, пастор уже закончил урок обучения грамматики и готовился к вечерне. Сегодня он был занят и полон хлопот: он лично указал мистеру Пилоу на каждую трещину в стенах, на почти разрушившийся бортик и протекающие места в крыше церкви. Он полюбопытствовал у архитектора, не слишком ли реконструкция разорит благородного лендлорда, но тот ответил ему, что граф приказал не жалеть средств. На вечерне пастор объявил прихожанам радостную новость о щедрости графа Дрэймора, на что крестьяне тут же захлопали в ладоши и с энтузиазмом возвели гимн Спасителю.

Вечером Глоуфордов посетил мистер Моррис: он осмотрел Кэсси и с удовлетворением объявил, что ее здоровье восстанавливается, несмотря на ее странную прогулку к старой мельнице. Когда доктор вернулся в Риверсхольд, он и мистер Пилоу написали отчеты о проделанной работе и отправили их своим нанимателям. Мистер Моррис в довольно пространном письме доложил виконту Уилворту о состоянии здоровья мисс Кассандры Глоуфорд, подробно объяснил свои мысли насчет ее выздоровления и улучшения жилищных условий семьи. Также он пару раз упомянул о том, что постелями семье служат обычные тюфяки с соломой, расположенные прямо на полу. Не смог он умолчать и о «побеге» Кэсси на мельницу и о том, что те часы девушка была одета в одну лишь ночную рубашку и босиком, а также о том, что он посоветовал Кэтрин искупать его молодую пациентку. Мистер Пилоу же написал лорду Дрэймору свои рассуждения о возможности восстановления церкви и сообщил сумму, в которую графу обойдутся эти работы, и вскоре получил письмо, в котором граф сообщил ему, что нужные строительные материалы для церкви закуплены и будут доставлены в Вальсингам в ближайшее время.


***


Следуя совету мистера Морриса, Кэтрин нагрела два ведра воды, вылила ее в небольшую деревянную лохань, которую пришлось занести в дом, развела кипяток с холодной водой из находившегося поблизости ручья и вымыла в ней Кэсси. Затем в лохань добавили еще чистой воды, и в ней искупались Кристин и Кэтрин. Пастор Глоуфорд редко купался дома: когда наступала весна, он всегда купался в местной речке, а лоханью пользовался только зимой. Здоровье пастора всегда отличалось завидной неприступностью для болезней.

Через неделю наступил май: пришло необычайное для этого месяца тепло, и все стало зеленеть еще гуще и ярче, чем прежде. Вальсингамцы с удовольствием скинули с себя свои тяжелые шерстяные шали и грубые куртки, и облачились в летние хлопковые одежды, которые, как и весь гардероб крестьян, были старыми, потертыми и поношенными, но чистыми: несмотря на свою бедность, крестьяне ревностно соблюдали чистоту. Они не стеснялись своей жизни бедняков: им не с чем было сравнивать свой образ жизни, и только Кристин Глоуфорд втайне люто ненавидела его, мечтая о большем, чем эта провинциальная, мирно текущая, бессмысленная жизнь в этой вымирающей деревушке.

Кэсси совсем выздоровела: тепло, забота семьи и мистера Морриса, а также его лечащая микстура сделали свое благотворное дело, и уже в первые дни месяца девушка бегала по полю, где собирала полевые цветы и ловила жуков.

К этому времени в Вальсингам привезли нужные для восстановления церкви материалы, и в деревне стоял громкий шум ликования. Беднякам казалось, что теперь их жизнь изменится к лучшему и символом этого станет восстановленная церковь. Но Кристин не разделяла всеобщей радости, наоборот, она все больше впадала в отчаяние, боялась закостенеть здесь: с работой не получалось, накопить даже мелкую сумму на проезд до Лондона не удавалось, к тому же, Джон Тайли вновь возобновил свои ухаживания, а это выводило девушку из себя – ей было неприятно оттого, что этот «грязный бедняк, даже не умеющий читать, этот грубый и неотесанный мужлан» посмел думать о ней и предлагать ей брак с ним.

Пятого мая начались реставрационные работы в церкви: добровольцев вызвалось даже больше, чем прежде, но, так как крестьяне никогда не обучались строительному делу, работы шли очень медленно и часто приходилось переделывать работу заново, что приводило в расстройство мистера Пилоу, привыкшего работать с обученными или хотя бы толковыми строителями. Но, так как лорд Дрэймор щедро оплачивал труды и терпение архитектора, тот, скрепя сердце, продолжал работать с «олухами крестьянами». Однако через неделю работы пришлось отложить: установилась холодная дождливая погода, и дождь лил с утра до вечера. Жизнь в Вальсингаме словно застыла, но никто из набожных жителей деревушки не смел пропускать церковные службы, которые проходили в церкви, несмотря на ведущийся в ней ремонт, так как другого места для сборов в деревне не существовало. В такие дождливые дни, дороги в деревне становились настоящими болотами, полными жидкой грязи, доходящей по щиколотку и выше, поэтому мужчины клали наземь длинные доски, соорудив что-то похожее на мосты, но чаще всего носили своих детей и жен в церковь на руках, делая для этого несколько заходов, а затем – вдов с их детьми. Но многие все же приходили пешком, среди них были и Глоуфорды: для этого у каждого жителя имелись тяжелые деревянные башмаки. Часто после службы начиналась неразбериха: оставленные у порога церкви башмаки путались, и люди часто не могли разобрать, где чьи, и тогда поднимался громкий шум. Пастор, недовольный этим шумом, предложил простой способ решения этой проблемы – вырезать на каждой паре определенные цифры, но крестьяне отказались: для них было намного проще подолгу искать свои башмаки, к тому же, это занятие приносило им некоторое веселье.

Но вскоре дождь прекратился, вернулось солнце, которое своим теплом осушило образовавшиеся на дорогах болота, и вальсингамцы вернулись к своим обычным делам: уходу за домашним скотом и птицей, за огородом, к стирке. К сожалению, из-за проливного дождя, залившего огороды, погибло много овощей, что было огорчением для всей деревни, которая жила тем, что выращивала. Рабочие в церкви продолжили реставрацию, а другие мужчины вытаскивали из щелей своих домов солому, высушивали ее на солнце и затыкали обратно. Вскоре добровольцев в церкви поубавилось, но за работу принялся сам пастор Глоуфорд, что пристыдило и смутило тех, кто отказался помогать, и заставило их вернуться к работе.

Сестры Глоуфорд по-разному проживали май. Кэтрин была вся в заботах: она стирала вещи, каждый третий день делала в доме генеральную уборку, работала на огороде, стряпала, чинила одежду, впрочем, делала все то, чем занималась всегда. Кристин угрюмо выполняла свою часть работы и отчаянно пыталась отделаться от внимания настойчивого Джона, а Кэсси бегала с деревенскими детьми по полям и лесу, где собирала и ела (втайне от сестер и отца) зеленые яблоки и ягоды.

В начале июня в Вальсингаме отпраздновали свадьбу: браком сочетались мисс Мириам Вайби и молодой Томас Нилли. Нельзя сказать, что молодожены были особо счастливы, но из-за того, что в деревне было мало молодых людей, и половина населения состояла из детей, у парней и девушек не было другого выхода, кроме как искать себе пару по возрасту, и за долгие годы таких браков все жители деревни, так или иначе, приходились друг другу родственниками. Глоуфорды тоже имели много родни, ведь покойная супруга пастора была одной из вальсингамцев, поэтому некоторые прихожане втайне страшно гордились родством с самим пастором и его красавицами умницами дочерьми. Свадьба была скромной, но благодарные крестьяне не забыли пригласить на нее и мистера Морриса с мистером Пилоу, таким образом, высоко оценив их заслуги перед общественностью. Мистер Моррис не смог приехать на венчание, но подоспел к праздничному столу и привез с собой роскошное угощение из Риверсхольда, что привело всех в неописуемый восторг, а мистер Пилоу, решив, что такую экзотику, как свадьба в такой глухой деревеньке, пропустить нельзя, присутствовал на свадьбе от самого ее начала (подарив молодым пару хороших ножей с кухни Риверсхольда и столько же вилок с ложками, но не серебряных, а тех, которыми пользовалась прислуга, что все равно стало несказанной радостью для молодой семьи) до самого ее завершения, пока крестьяне не разошлись по домам.

Мистер Моррис сидел рядом со своей питомицей (как он успел ее окрестить) – Кассандрой Глоуфорд, и искренне умилялся ее непосредственностью и веселой ребячьей болтовней, а также веселил ее саму и рассказывал о своих приключениях в Европе и о том, как познакомился со своей супругой. Девушка мало понимала, о чем он говорит, но названия некоторых городов так веселили ее, что она тут же заливалась заразительным звонким смехом.

Мистер Пилоу, в основном, молчал, с удовольствием вкушал незатейливые деревенские блюда (алкоголь здесь отсутствовал напрочь) и созерцал грубоватую, но сердечную красоту деревенских девушек, которые не обращали на него никакого внимания, так как были заняты сплетнями и гаданием о том, кто из них выйдет замуж следующей после Мириам.

Кристин увлеченно болтала с соседкой, позабыв на некоторое время о своем плохом настроении, но чувствуя на себе влюбленный взгляд бедного Джона Тайли. А деревенские сплетницы уже обсудили это и решили, что следующими к брачному алтарю пойдут средняя Глоуфорд и «влюбленный в нее по уши Джон».

Кэтрин же весь день была немного грустна: ее беспокоила мысль о том, что сегодня она сама и паства пропустит вечерню, а ведь это будет большим грехом.

Загрузка...