Ведьма для Архимага драконов (СИ)

Глава 23

Весь хребет изрыли пещеры со множеством переходов и лазов. Прятаться в лабиринтах можно бесконечно, главное самому не заблудиться. Рамине удалось выковырять подельника. Она вытащила его на плато, но не спешила открутить голову, которую тот вжал в плечи.

Мне открывался прекрасный вид на парочку, но слух не улавливал разговор с такого расстояния. Накер — всего лишь мелкая пешка в игре Рамины. Он не представлял интереса. Мне были нужны главные заговорщики. Я не стал вмешиваться, с нетерпением ожидал, когда Рамина перестанет отчитывать дракона.

Интересно, она свернет ему шею? Мой дракон делал ставки на это и жаждал расправы.

С каждым новым выпадом, Накер кивал и сильнее вжимал голову в плечи, сутулился перед Раминой, нависающей коршуном. Наконец, она перевела дух, махнула головой, спроваживая Накера, и скрестила на груди руки, задумчиво наблюдая его полет.

Не помешало бы проследить и за Накером, но сейчас Рамина была важнее. Поиск заговорщиков затянулся и порядком подбешивал, отвлекая от дел и от одной рыжей бестии, которую оставил на попечение студенту.

Меня волновал не сам студент. Когда я понял, что формула находится в камне на обручальном кольце, то окончательно, успокоился по поводу его намерений в отношении Василисы. Понятно, что предложение о замужестве стало лишь прикрытием, чтобы спрятать формулу и позлить белокурую подружку.

Меня беспокоило то, что он просчитался с силой природной ведьмы, и что формула стала нестабильна.

Столько энергии опасно для ведьмы. Надо скорее тащить ее на вулкан и избавить от камня с накопленным резервом, чтобы попробовать разбудить застывший магический фон.

А мне пришлось выслеживать заговорщиков.

Дождавшись, когда Накер скрылся из вида, Рамина снова обернулась драконицей. В этот раз лететь пришлось совсем недолго. Она приземлилась с другой стороны хребта, край юбки мелькнул в неприметной расщелине.

Пришлось скинуть сапоги перед лазом, и теперь я крался по ледяному полу через узкий проход лавовой трубки за эхом ее шагов. Впереди забрезжил свет факелов.

Проход расширился и вывел в просторную пещеру с плоским полом и высоким сводом, покрытым лавовыми сталактитами, которые отбрасывали причудливые дрожащие тени в свете чадящих факелов.

В центре пещеры располагался круглый каменный стол, высеченный прямо из горной породы с искусной резьбой по краям и столешнице.

За ним восседали три члена Совета драконов во главе с отцом Рамины, который не стал сюрпризом, как и Малори, сидевший по правую руку от главного заговорщика.

Полной неожиданностью оказался еще один молодой дракон, Стафилд. Тот, на кого я бы не подумал.

Глаза Рамины засветились голубым. Стафилд уставился на драконицу щенячьим взглядом. Он тоже попал под женское обаяние и, соответственно, под влияние родовых чар.

Не так уж много, дорогая бывшая невеста, удалось тебе заполучить в коварные сети. Я прикидывал расклад сил. Четверо против одного.

Достал камень визуальной фиксации, на той самой сережке, которую надел Василисе перед походом в клуб.

После передачи данных архивариусу Сильвии, я не стер записи, несколько раз прокручивал, слушал наши с Василисой разговоры. На записи было мое лицо и ее голос, стоны во время нашего поцелуя в речке. Особенно любил рассматривать последние секунды записи, на которые попала голая ведьмочка, когда я вытащил сережку. Как она мило смущалась. Красивая, невинная, и сейчас в моих покоях в королевском дворце.

Заставил себя оборвать нескромные фантазии, так не вовремя возникшие в голове.

Активировал камень, чтобы записать происходящее.

Отец Рамины, господин Борель, высокий крепко сбитый мужчина с легкой проседью на висках, вышел навстречу дочери с широкой улыбкой на лице, раскинул руки и принял в радушные объятия.

Отстранился:

— Милая, ты принесла формулу?

Рамина победно улыбнулась в ответ и вытащила накопитель, протянула отцу.

Улыбка сползла с сурового лица, а когда он взял в руки фальшивку, и вовсе превратилась в звериный оскал:

— Что это за пустышка?

Рамина сжалась, как будто ожидала удара. Он ее бьет?

Борель скривился:

— Рамина, тебя провели, как девчонку. Ты даже маячок не заметила? Ты привела за собой хвост, — он повел носом, принюхиваясь, зарычал: — Шаардан выходи!

Я сунул камень в карман — сделанной записи достаточно для предъявления обвинений. И вышел в пещеру, под тусклый свет факелов.

— Господин Борель, вы перешли границы дозволенного. Именем Совета, призываю к ответственности.

Я не надеялся, что отец Рамины сдастся. Но, возможно, остальные присутствующие примут другое решение.

— Щенок, — прошипел господин Борель и подтолкнул драконицу ко мне. — Ну же, дочь, усмири своего любовника. Или ты уже даже на это не способна?

Рамина гулко сглотнула, нервно вцепилась в подол платья, комкая ткань на ходу, застыла напротив. Глаза залил голубой свет.

— Милый, — выдавила, голос сорвался.

Она прекрасно понимала, что чары больше не действуют на меня. Не могла ослушаться отца.

Дракон тут же подсунул образ рыжей Василисы, в памяти всплыли зеленые влюбленные глаза, наполненные плохо скрываемыми чувствами. Не то, что эти притворные родовые чары бывшей.

И даже если чувства Василисы вызваны детским проклятьем, я ни за что не откажусь от ведьмочки, заставлю полюбить по-настоящему.

Мне нравилось обожание в зеленых глазах, детский восторг, с которым она смотрела, желание, которого боялась, но не могла скрыть. Моя девочка… улыбнулся, мысленно исправился — взрослая девушка, которую я сделаю своей женщиной.

Рамина приняла улыбку на свой счет, приободрилась, расправила плечи:

— Шарди, люди плодятся и размножаются, а драконов становится все меньше. Мы не можем продолжить наш род. Нужно позаботится о тех, кто остался. Чем больше людей, тем больше угроза.

Я нацепил заинтересованный вид, а сам просчитывал варианты. Двое за столом сидели смирно, не рыпались. Ждали сигнала.

Сначала обездвижить эту парочку или сразу разобраться с отцом? Я наблюдал за ним краем глаза, готовый перехватить при попытке к бегству.

Я усмехнулся:

— Угроза? От людей?

Рамина зашипела так, словно мои слова задели за живое:

— Ты просто не знаешь, на что способны люди. Напрасно, ты их защищаешь.

— И что ты знаешь про людей, чего не знаю я?

Отец Рамины наблюдал. Видимо, надеялся на чары дочери. Думал, что она сможет заговорить мне зубы? Все еще рассчитывал заполучить союзника в моем лице?

Рамина удивила громким стоном, наполненным болью. Да, чем ей не угодили люди? Стало ясно, что у моей бывшей есть личные счеты.

А я-то думал, что она просто на стороне папочкиных амбиций, который считал людей сырьевым придатком, трудовым ресурсом, превысившим расчетные показатели. На выступлениях в Совете господин Борель говорил, что драконам столько не нужно.

Рамина не сдержала ненависти:

— Люди убили моего ребенка, — она ощерилась, наткнувшись на мой скептический взгляд. — Да, милый, я забеременела от человека. Он клялся в любви, а потом предал. Он дал мне выпить яду. Я ему доверяла и не почуяла подвох. И мой ребенок умер, не родившись на свет.

Я пораженно договорил:

— И больше ты не сможешь иметь детей.

— И больше я не смогу любить. Ведь, я убила истинного, задушила собственными руками.

— Истинного? И это был человек?

Боль Рамины, тщательно скрываемая годами, прорвалась наружу. Облако голубого света, бьющего фонтаном из глаз, окутало бывшую коконом, расплескалось, окатив и меня горькими чувствами: тоской, виной, сожалением, злостью, ненавистью.

— Не веришь? — взвилась Рамина, крутнулась вполоборота, в поисках поддержки от отца.

— Да, — господин Борель скривился, — моя дочь спуталась с человеком, — брезгливая маска застыла на лице. — Я говорил, что ничего хорошего не выйдет. Она рылась в архивах, нашла старые манускрипты, поверила выцветшим бумажкам, а не отцу.

Рамина перебила:

— Поверила. И в записях была правда. Драконы могут встретить истинных только среди людей. Их живородящее потомство самое сильное и крепкое. Те, кто вылупляются из яиц слабее, — она снова простонала. — Но людям нельзя доверять…

Отец Рамины прикрыл рот рукой, сдерживая рвотный позыв, процедил сквозь зубы:

— Смешение драконьей крови с человеческой омерзительно! Как и сама связь с человеком, — и разошелся, больше не прятал чувств, как обычно приходилось на Совете: — Мелкие твари, пыль под ногами. Топтать их надо, — шаркнул ногой по полу показывая, как именно.

За последние двести лет никто не отложил яйца в кладку. Да, и те, что хранятся там сейчас не могут пробудиться. Сердце болезненно заныло, стоило подумать об ушедших родителях, которым все-таки посчастливилось продолжить род. Сама природа противилась рождению слабого потомства.

Я пораженно произнес:

— Чистота крови привела к вырождению драконьего рода. Каждое следующее поколение рождалось слабее предыдущего, пока кровь стала совсем неспособна дать новую жизнь.

Я упустил момент, когда отец Рамины сбил меня с ног, а сам отскочил в сторону, закричал дочери:

— Вон! Лети за формулой.

Пальцы щелкнули, замораживая время. В этот раз сработало безотказно. Не то, что в ночном клубе, когда я отвлекся на брыкающуюся рыжую ведьмочку. Хорошо, что тогда подстраховался с порталом.

Протяни я еще хоть секунду, ситуация повторилась бы, только в этот раз я сунулся без страховки. События развивались слишком быстро.

Господин Борель пошел ва-банк — отвлек меня, пока другие два дракона выпустили млеющие проклятья. Магические сгустки зависли в паре сантиметров от лица.

Я выдохнул, рассматривая их, переваривая информацию. Дракон ходил ходуном, просился наружу. Требовал бросить всё и немедленно лететь инициировать Василису, да так, чтоб заделать ей ребенка. Никакого сладу с внутренним зверем. Насилу утихомирил.

Я в жизни только на одного ребенка и рассчитывал. Хотел разбудить вулкан и забрать на воспитание брата или сестру, а тут дракон взбесился, требуя родить минимум десять. Сошлись на трех. Дракон стряс с меня клятвенное обещание.

Меня беспокоило детское проклятье ведьмы. Потому что, если я хотел честных отношений, стоило его убрать. Попробовал заикнуться о том, что надо и у Василисы спросить. Дракон стал уверять, что это можно сделать и после первой беременности. Чтоб уж наверняка. И попривыкнуть успеет, полюбить по-настоящему, да и, «куда она с дитём денется». Если дословно.

Прицыкнул на зверя. Время скоро отомрёт.

Встал, придвинул господина Бореля под проклятье. Рассчитал угол так, чтобы слегка задело ногу. Чтобы и убежать не смог, и не издох сразу. Его Совету передать надо.

Мысли о рыжей ведьме отвлекали, мешали сосредоточиться на деле. Я не заметил, как время снова начало отсчет, карусель событий закружилась с немыслимой скоростью.

Борель зашипел от боли, когда заполучил проклятье в ногу, но всё равно загородил собой Рамину, заорал ей:

— Прочь!

Малори и Стафилд вскочили. Они мне — не соперники. Кто-то выругался. У обоих в руках вспыхнули файер-боллы, но магические снаряды не пошли в ход. Драконы застыли, в недоумении разглядывая раненную ногу Бореля, пытаясь понять почему промахнулись.

Файер-боллы подозрительно замерцали. Я прищурился. Магический фон дал сбой. Не удивительно — мы же в драконьем ущелье. Здесь лучше не использовать магию.

Малори выругался, потушил огонь. Файер-болл в руках Стафилда погас сам. Борелю не повезло, млеющее проклятье успело впитаться в кожу, он стиснул зубы от боли, но продолжал стоять, загораживая проход, в который ускользнула дочь.

Куда направится Рамина? Будет разыскивать студента. Ну-ну, ищи ветра в поле.

Я порадовался, что отправил его и Василису, а заодно и формулу к себе в покои королевского дворца. Вряд ли ей придет в голову разыскивать формулу там. Но мой дракон взревел, требуя поторопиться.

Я собирался выйти и завалить лаз, передать визуальную фиксацию и информацию о месте нахождения заговорщиков Совету.

Обогнуть Бореля не получилось. Он стойко переносил действие проклятья, так и загораживал проход с расправленной спиной, властно крикнул:

— Стоять, — его глаза полыхнули голубым.

Это произошло так неожиданно, что я споткнулся. Так значит, в семье Рамина — не единственная наследница силы древнего рода. Ее отец принял мое замешательство за подчинение, довольно ухмыльнулся:

— Рамина больше не властна над тобой. Зато есть еще я. Папочка любит дочку. Папочка всё решит. Также, как решил её проблему с бастардом.

— Так ее ребенка отравил человек, которого она любила. Разве нет?

Борель сплюнул, поморщился от боли или от омерзения, нервно дернул плечом, а его ногу свело судорогой:

— Человек… — выговорил с отвращением.

Глаза вновь загорелись голубым:

— Чего мне стоило сделать внушение поганому человечишке, обрюхатившему единственную любимую дочь? Да, ровным счетом ничего, — он щелкнул пальцами. — Вот так, запросто… Если даже драконы подчиняются мне, — плечи задрожали от беззвучного смеха. — Кто-то меньше, а кто-то больше. Вот, и тебя получилось остановить.

Он снова щелкнул пальцами:

— Убейте его!

Сзади набросились драконы. Они успели подкрасться, пока я разглядывал голубые глаза и слушал откровения. Не то, чтобы я поддался внушению, но Борелю удалось отвлечь мое внимание. Не столько глазами, сколько ужасным признанием о том, что сотворил с собственной дочерью из-за снобизма и одержимости идей о чистоте драконьей крови.

Морозить время не понадобилось. Да я и не смог бы потому, что уже истратил резерв. Обычно я мог такое провернуть не чаще одного раза в день.

Рукопашная драка закончилась, не успев толком начаться. Я просто отбросил Малори и Стафилда, они отлетели в разные стороны, ударились головами о каменный пол. Я сделал подсечку Борелю, который и так с трудом держался на ногах, а сам ускользнул в лаз.

Пришлось использовать магию. Как только добежал до первого ответвления, приложил руку к каменной стене, обрушил, заваливая проход. Всё, теперь им самостоятельно не выбраться. Слишком далеко от входа.

Выдохнул рано.

Магический фон пошел волнами, пол под ногами дрогнул, стены затряслись. Я побежал к выходу, но прямо передо мной обрушился потолок, осыпался градом камней, которые задели голову.

Когда я развернулся и побежал в боковое ответвление, острые осколки разодрали спину, а один из булыжников догнал и сбил с ног. Я переждал, пока тряска успокоится. Лишь надеялся, что ноги не переломаны. В узком пространстве подземных лавовых трубок обратиться драконом не получится. А регенерация в человеческом теле может затянуться.

Пришлось долго ползти на ощупь, часто останавливаться, чтобы уловить направление сквозящего воздушного потока, который ориентировал, как выбраться наружу. По ощущениям, выход находился совсем близко. Но проход оказался завален. Пришлось искать место, где можно переждать и восстановить силы. Совсем рядом обнаружилась небольшая карстовая пустота.

Я заполз внутрь и саданул кулаком в каменную стену, отделяющую от свободы. Потом растянулся на каменном полу, восстанавливая дыхание. Нужно немного отдохнуть.

Рука сама полезла в карман. Я достал камень, отлистал визуальные образы в обратном порядке, как часто делал последнее время.

Остановился на месте поцелуя. Вода вздымалась под напором потоков силы, закручивалась водоворотами под стоны ведьмочки и мой сдавленный рык.

Простая визуальная проекция уже придала сил. А чтобы было, если бы сейчас Василиса поделилась… Мечтательно закатил глаза. Придется потерпеть.

Потом обращусь драконом и весом зверя просто раздавлю стену. Только надо немного восстановиться, иначе есть опасность сорваться со скалы. Сейчас дракон не выдержит полета.

Под стоны ведьмочки я погрузился в спасительный сон, из которого меня выдернула вибрация зыркала. Хороший знак — магический фон восстанавливается, раз пропустил сигнал.

Щелкнул крышкой и вздрогнул, услышав заливистый смех Рамины.