Ведьма и воин

Глава 3

Отец сидел у костра, довольно улыбаясь, а Гвендолин читала ему вслух.

Джон Максуин гордился, что научил дочь читать, хотя вынужден был держать ее способности в глубокой тайне. Никому из женщин клана Максуинов не разрешалось учиться этому искусству. Это делалось не из-за гнусного желания унизить их или поставить в подчиненное положение. Просто Максуины не считали, что женщине необходимо уметь читать, поскольку только мужчины имели дело с важными бумагами, заключали договоры и сделки. Зачем молоденькой девушке тратить драгоценное время, разбирая чьи-то закорючки, когда она может заняться чем-нибудь полезным, например, потрошить рыбу, чесать шерсть или ощипывать птицу? Но отец Гвендолин происходил из южного клана, а они не так строго придерживались обычаев, как Максуины. Он научил читать и писать сначала жену, а потом и дочь. Гвендолин обучалась тайно, по ночам, под прикрытием тишины и стен их маленького домика. Отец не хотел давать Максуинам еще один повод, чтобы они сторонились и еще больше боялись его любимого ребенка.

– Когда я уйду, у тебя останутся друзья среди книг, моя милая Гвен, – сказал он ей.

Гвендолин взглянула на него поверх книги и нахмурилась.

– Куда бы ты ни отправился, папа, я пойду с тобой.

Печальная улыбка скользнула по ласковому лицу отца. А затем он начал исчезать.

Холод пронизывал тело Гвендолин. Она свернулась еще сильнее, стараясь удержать отца. Но его изображение исчезло. Вся дрожа, она потянулась к тому утешительному теплу, которое окружало ее всю ночь. Но тепло куда-то исчезло: прислониться было не к кому.

Ощущая себя брошенной, она открыла глаза. Отец мертв, с болью вспомнила она. Больше не будет ночей, когда она читает ему у огня или слушает чудесные сказки, которые он любил рассказывать ей.

Макдан и его воины уже встали и готовились к дневному переходу. Бродик жарил на небольшом костре нехитрый завтрак: овсяные лепешки и рыбу, а Макдан, Нед и Камерон занимались лошадьми. Гвендолин села и принялась растирать обнаженные руки. Она заметила, что Изабелла по-прежнему лежит, свернувшись, под вторым пледом Бродика и, похоже, спит.

– Доброе утро, миледи, – весело приветствовал ее Камерон. – Чудесный день, правда? Должен признаться, что благодаря твоим знакомым духам моей голове сегодня гораздо лучше.

– Это хорошо, – пробормотала она.

– Хочешь перекусить овсяными лепешками и рыбой? Ее Нед только что поймал, и она должна быть вкусной.

Гвендолин покачала головой. Душевная боль от воспоминания о потере отца лишила ее аппетита.

– Я не голодна.

– Нет, ты поешь, – приказал Макдан, не глядя на нее. Он поправлял подпругу седла.

– Я не голодна, – упрямо повторила Гвендолин.

– Тебе необходимо подкрепиться, – возразил он. – Вчера у тебя не было во рту ни крошки, и готов поклясться, что в темнице ты тоже ничего не ела. Ты похудела и ослабла.

Он окинул ее с головы до ног критическим взглядом.

– Я не чувствую слабости, – запротестовала она. Хотя, откровенно говоря, за четыре дня, прошедшие после смерти отца, она понимала, что заметно похудела.

– Полная сил женщина не мерзла бы так этой ночью. Считай, что тебе повезло, если к полудню ты не свалишься в лихорадке и не умрешь до завтрашнего утра.

Гвендолин растерянно смотрела на него. Что за странная забота о ее здоровье?

– Я не собираюсь подхватить лихорадку…

– Твоя жизнь принадлежит мне, – перебил он девушку. – А я решил, что ты должна поесть.

Она хотела возразить, что ее жизнь не принадлежит ни ему, ни кому-либо другому, но в этот момент к ней осторожно приблизился Бродик с едой.

– Попробуйте, миледи, – предложил он. – Даже если вы сейчас не голодны, пройдет несколько часов, прежде чем мы сделаем остановку и сможем поесть.

Аромат только что пожаренной рыбы заставил ее ощутить пустоту в желудке.

– Возможно, я съем кусочек, – согласилась она. – Но я делаю это не потому, что ты так приказал, Макдан.

Макдан пожал могучими плечами.

– Мне абсолютно все равно, лишь бы ты поела.

– Я голодна, – сонным голосом заявила Изабелла, потянувшись из-под пледов.

– Доброе утро, Белла, – обратился к ней Бродик. – Хорошо спала?

– Конечно, нет, – холодно ответила она. – Я вся в синяках, оттого что пришлось лежать на твердой земле, а этот мерзкий грубый плед исцарапал мне кожу. Я совсем не могла спать.

– Мне кажется, ты отлично отдохнула ночью после того, как Макдан показал тебе свою рану, – насмешливо заметил Камерон.

– О! – воскликнула Изабелла. – Это было ужасно. Как вы могли подумать, что я способна вынести такое зрелище?

– После всех твоих жутких угроз я подумал, что тебе доставит удовольствие воткнуть в меня иголку.

– Не думай больше об этом, – успокоил девушку Бродик, подавая ей что-то вроде салфетки, на которой была разложена еда.

– Пахнет горелым, – сморщила носик Изабелла.

– Прошу прощения, – извинился он. – Больше ничего нет.

Сообразив, что ничего другого ей не дадут, она с жадностью набросилась на еду.

– Вам сегодня лучше ехать побыстрее, – сообщила она с набитым ртом. – Роберт обязательно будет преследовать вас. Он не успокоится, пока я целой и невредимой не вернусь к отцу.

– Роберта можно не принимать в расчет, – сказал Макдан. – Если твой отец не пошлет нам вдогонку еще людей, вряд ли мы будем иметь удовольствие увидеть Роберта сегодня.

– Значит, он появится завтра, – пророчествовала Изабелла. – И тогда он привяжет тебя за руки и за ноги к двум лучшим лошадям и пустит их галопом в противоположные стороны. Они разорвут тебя на части, а затем протащат твои окровавленные останки по всем горам.

– Господь свидетель, – рассмеялся Камерон, – кажется, я буду скучать по ее угрозам.

– А я нет, – пробормотал Алекс, вскакивая на лошадь. – Пора в путь. Нед, сегодня ты посадишь ведьму к себе. Вы оба легкие, так что твоя лошадь сможет развить хорошую скорость.

Очень логичное объяснение, уговаривал он себя, наблюдая, как Гвендолин устраивается позади Неда. Ему показалось, что у нее недовольное лицо, но Нед не подал вида, что считает его приказание необычным. Откровенно говоря, Алекс просто не выдержал бы близости ее стройного нежного тела. Он не спал всю ночь, согревая ее своим теплом. Сначала ему казалось, что это ничего не значит, что он просто ляжет рядом с ней и заснет. Вместо этого он следил за каждым ее вздохом, каждым движением и поворотом ее нежного девичьего тела, которое было слишком прекрасным и хрупким, чтобы переносить суровые условия жизни в горах. Он чувствовал ее скованность и притворился спящим, зная, что она не верит его клятве и боится, что он набросится на нее. Задолго до того, как первые лучи солнца стали пробиваться сквозь остроконечные верхушки нависших над ними сосен, он стал сомневаться в своей способности сдержать данное слово. Каким-то образом эта бледная хрупкая девушка смогла вызвать в нем жар желания, которое, как он полагал, ему больше не суждено было испытать. Тело его горело огнем, налившиеся тяжестью чресла болели.

Он был почти испуган.

– Я еще не готова к отъезду, – заявила Изабелла, нисколько не смущенная тем, что все уже сидели верхом и намеревались тронуться в путь. – Мне необходимо закончить завтрак, а затем немного умыться в ручье.

С этими словами она принялась за вторую лепешку.

Бродик заставил свою лошадь приблизиться к девушке.

– Увы, милая Изабелла, здесь нам придется с тобой распрощаться. – Он наклонился, сдернул плед с ее плеч и сложил его в суму, притороченную к седлу.

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Вы меня оставляете?

– Я дал твоему отцу слово, что утром отпущу тебя, – напомнил ей Алекс. – И хотя он не выполнил моих условий, я намерен придерживаться своей части соглашения. У тебя достаточно пищи и воды, и ты в состоянии поддерживать огонь. Роберта развязали. Он скоро очнется и непременно найдет тебя в этом лесу. Можешь отправиться с ним домой верхом или подождать, пока появятся люди твоего отца, чтобы забрать тебя.

– Но я должна ехать с вами, – неожиданно запротестовала она. – Поскольку мой отец не выполнил ваших условий, вы обязаны взять меня с собой.

Бродик вопросительно взглянул на Алекса.

– Она нам не нужна, – резко ответил Алекс. – Я уже и так сделал достаточно, чтобы навлечь на себя ярость Максуинов. Не хватало еще украсть дочь их лэрда. Она останется здесь.

Он повернул лошадь и пустился вскачь.

– Нет! – воскликнула Изабелла, становясь перед Бродиком. – Ты не можешь покинуть меня здесь. Не посмеешь!

– Прошу прощения, миледи, – извинился Бродик. – Так уж получилось.

– Ты не можешь бросить меня!

– Прощай, милая Белла, – пропел он. – Я никогда не забуду тебя.

Он склонил голову, повернул лошадь и поскакал вдогонку за Камероном и Недом.

– Это еще не конец! – в ярости крикнула Изабелла. – Я позабочусь, чтобы люди моего отца поймали тебя и переломали тебе все кости, подлый похититель беззащитных женщин! Они вырвут твои глаза и сотрут их в порошок…

– Бедная девушка, кажется, ты разбил ей сердце, – сказал Камерон, слушая страшные угрозы Изабеллы, которые неслись им вслед.

– …они разрубят твое тело на мелкие кусочки…

– Если это всего лишь разбитое сердце, то я не хотел бы видеть ее разозленной, – заметил Нед.

– …бесчестный, грязный, отвратительный подонок!

– Ничего, она переживет, – заверил их Бродик.

– Точно, – смеясь, согласился Камерон. – Обычное дело.

Воздух был наполнен запахом нагретой солнцем влажной земли и нежным ароматом вереска, заросли которого расстилались вокруг. Но Гвендолин была так поглощена размышлениями над ситуацией, в которой она оказалась, что радоваться красоте проносящихся мимо лесов и долин не было сил. С каждой милей она удалялась от Роберта и от заветного камня. И с каждой милей росла ее решимость бежать.

Она не сомневалась, что Макдан намерен использовать ее, чтобы сокрушить врагов или наполнить золотом кладовые, а возможно, одновременно для того и другого. Прошлой ночью, когда она с помощью нехитрого притворства доказала свои сверхъестественные способности, ей просто повезло. Но у нее не было шансов вызвать чью-либо смерть или внезапное появление сокровищ. Когда Макдан узнает, что его обманули, гнев его будет ужасен. Он сначала подвергнет ее жестокому наказанию, а затем отдаст Роберту, чтобы предотвратить войну. Ее заключат в тюрьму и сожгут, а злодеяния Роберта останутся безнаказанными.

Она не могла допустить, чтобы подобное случилось.

– Лошадям нужно отдохнуть, – внезапно объявил Макдан. – Мы сделаем небольшой привал около этого ручья.

Измученная Гвендолин разомкнула руки, отстраняясь от Неда. Хотя Макдан сказал, что сегодня Максуины вряд ли появятся, он гнал лошадей как одержимый. Вне всякого сомнения, он хотел поскорее вернуться домой с добычей. Руки девушки онемели, спина и ягодицы болели. Она соскользнула с коня Неда и без сил опустилась на землю.

– Ты больна? – спросил Макдан, подбегая к ней. Он опустился на одно колено и прижал свою сильную ладонь к ее лбу. – Ты чувствуешь жар?

– Со мной все в порядке, Макдан. Просто мои ноги онемели от долгого сидения на лошади, вот и все. Я не привыкла к таким длинным путешествиям.

Его рука скользнула со лба девушки и коснулась ее щек, как будто он не поверил ей. Убедившись, что она не горит, Алекс сурово посмотрел на Гвендолин.

– Ты должна была сказать, что путешествие слишком утомило тебя.

Гвендолин не знала, что и думать. Ведь она считала себя пленницей и полагала, что ее самочувствие никого не волнует.

– Вы, очевидно, очень спешите, и…

– Твое здоровье очень важно для меня, – перебил ее Макдан. – Так что в будущем ты должна говорить мне, если устанешь или почувствуешь себя плохо. Понятно?

Она опять подумала, что его беспокойство вызвано жадностью, а не заботой о ее здоровье. Он говорил, что она будет ему не нужна, если заболеет. Тем не менее она почувствовала нежность его прикосновения, когда он обхватил ее руками и помог подняться на ноги.

– Ты должна немного пройтись, чтобы восстановить кровообращение в ногах, – поучал он ее, ведя по лужайке. – Лучше?

– Д-да, – запинаясь, произнесла она, взволнованная близостью сильного тела, поддерживавшего ее. – Теперь я в порядке, Макдан.

Она отпустила его и пошла сама.

Он несколько мгновений смотрел на девушку, как будто для того, чтобы убедиться в ее способности идти самостоятельно. Затем он повернулся и повел лошадь к ручью. Камерон и Нед со своими лошадьми последовали за ним.

– Он всегда так озабочен тем, чтобы кто-то не заболел? – поинтересовалась Гвендолин, подходя к Бродику, который выкладывал из сумки провизию.

– Нет, – ответил воин. – Но так было лишь до того, как он узнал, каким страшным врагом может быть болезнь.

– Он болел? – Гвендолин не могла себе представить ослабленного недугом Макдана.

– Макдан всегда отличался превосходным здоровьем, – покачал головой Бродик.

– Тогда кто?

– Я не имею права рассказывать тебе о Макдане, Гвендолин. Он сам сообщит тебе то, что посчитает нужным.

Она напомнила себе, что ей все равно. Проблемы Макдана ее не интересовали. Ее единственной заботой был побег. Теперь, когда Макдан, Нед и Камерон спустились к ручью, случай представлялся самый благоприятный. Они остановились на опушке густого леса. Если ей удастся углубиться в чащу, то она найдет укромное место, где можно спрятаться. Она нарочито потянулась и невозмутимо двинулась в сторону деревьев.

– Ты куда собралась? – спросил Бродик.

– Мне нужно уединиться на несколько минут, – бросила Гвендолин через плечо.

– Ты должна подождать, пока вернется Макдан. Он запрещает тебе уходить одной.

– К сожалению, я не могу ждать, – ответила Гвендолин, не замедляя шага. – Не волнуйся, Бродик, я не уйду далеко.

С этими словами она вошла в лес и быстро спряталась за деревом, а затем оглянулась, чтобы проверить, не последовал ли Бродик за ней. Несколько секунд он смотрел в ее сторону, как бы размышляя, стоит ли пойти за девушкой, а затем продолжил выкладывать еду из седельной сумки.

На счету была каждая секунда. Гвендолин подобрала юбку и стала быстро углубляться в чащу. Убегая от похитителей, она старалась осторожно ступать по ковру из сосновых игл и веток, прислушиваясь к каждому шороху и треску. Пройдет несколько секунд, и Бродик решит, что она отсутствует слишком долго. Ей нужно пройти как можно большее расстояние, прежде чем воины бросятся в погоню. Сердце ее бешено колотилось, и она отчаянно хватала ртом воздух. Она продолжала бежать, не обращая внимания на ветки, хлеставшие ее по лицу, и забираясь все дальше в тихую спасительную зелень леса. Теперь она далеко оторвалась от преследователей. Лес был таким густым и темным, что им не под силу будет найти ее тут.

– Гвендолин? Где ты? – позвал Бродик. Его голос звучал ближе, чем ей хотелось бы.

Она не останавливалась, несмотря на ощущение, что грудь ее сдавило железным обручем.

– Гвендолин! – послышался резкий голос Макдана. – Выходи немедленно!

Усталость вынудила ее на секунду остановиться. Прислонившись к дереву, она жадно хватала ртом воздух. Теперь они ее никогда не найдут: лес был громадным, а они не могли знать, в каком направлении она побежала. С другой стороны, их было четверо, и они могли перекрыть практически все направления. Звук ломающихся веток и треск сухих сучьев свидетельствовали о том, что погоня началась. Она оглянулась в поисках места, где можно спрятаться. Вокруг не было ничего, кроме бесконечного количества вздымавшихся вверх стволов деревьев. Она подумала, что можно вскарабкаться на дерево, но побоялась, что у нее не хватит сил залезть достаточно высоко и что таким образом она только обнаружит себя.

– Выходите, миледи, – позвал Камерон, стараясь говорить как можно более убедительно. – Не думаете же вы провести ночь одна в этих лесах.

Она подхватила юбку и вновь бросилась бежать, ободренная тем, что его голос звучал приглушенно. Очевидно, они избрали неверное направление. Ее дыхание опять сбилось, сердце выскакивало из груди. Но она не останавливалась, сосредоточившись на одной мысли – бежать, освободиться от Макдана и его эгоистичных желаний, а затем найти Роберта и вонзить кинжал ему в сердце.

Земля позади нее задрожала. Гвендолин побежала еще быстрее, но теперь она явственно слышала треск ломающихся веток, говорящий о приближении всадника. Отчаяние охватило ее. Поняв, что ей не уйти, она остановилась и оглянулась.

Макдан мчался прямо на нее, натягивая тетиву лука. Ярость исказила черты его лица, превратив его в жуткую маску беспощадной решимости. Гвендолин в ужасе смотрела на него; сердце ее замерло. Приблизившись, он, вместо того чтобы опустить оружие, направил стрелу прямо в нее.

В это мгновение Гвендолин поняла, что он действительно безумен.

Когда он выпустил стрелу, она открыла рот, чтобы закричать, но смогла выдавить из себя лишь сдавленный всхлип. Воздух прорезал ужасающий рев.

Она в недоумении оглянулась.

На земле лежал огромный медведь со стрелой в боку. Могучее животное пыталось подняться; из раны хлестала кровь. В воздухе рядом с ней мелькнула еще одна стрела и вонзилась прямо в грудь зверя, добив его. Гвендолин в шоке смотрела на медведя. «Зверь мог разорвать меня», – потрясенно подумала она.

Затем она медленно повернулась к Макдану.

Он соскочил с коня и подошел к девушке.

– Ты хоть понимаешь, что была на волосок от смерти? – тихо спросил он.

– Макдан, я…

Он схватил ее за худые обнаженные плечи, как бы желая убедиться, что она цела и невредима.

– Ты чуть не погибла, – резко бросил он. – Этот медведь повалил бы тебя на землю и топтал до тех пор, пока не переломал тебе все кости. – Он больно стиснул ее, но Гвендолин не смела пожаловаться. Она не хотела еще больше сердить его. – И я был бы бессилен спасти тебя, – с жаром продолжал он. – Появись я секундой позже, мне уже ничего не удалось бы сделать.

Это обстоятельство, похоже, больше всего волновало его. Он поклялся защищать ее, а глупость Гвендолин чуть не привела ее к гибели. А теперь она стояла перед ним, дрожащая, но не покорившаяся. Он хотел потрясти и испугать ее, заставить понять, что она не имеет права рисковать своей жизнью.

Затем он наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Ощутив прикосновение его губ, Гвендолин застыла, парализованная. Ее раньше никогда никто не целовал, поскольку ни один парень из ее клана не осмеливался ухаживать за девушкой, которую с детства считали ведьмой. Но несмотря на всю свою неопытность, она почувствовала его едва сдерживаемое желание. Она ощутила жар внизу своего живота, кровь ее вскипела, щеки порозовели. Никогда в жизни она не испытывала такого. Язык Макдана требовательно скользил вдоль нежного изгиба ее губ. Ощущение было таким приятным, что Гвендолин слегка приоткрыла рот. Его жаждущий язык мгновенно проник внутрь. Гвендолин, прижавшись к мускулистому телу Макдана и обхватив руками его шею, с жаром ответила на поцелуй. Он застонал, обнял ее, прижимая к себе еще сильнее, целуя еще крепче, пока не осталось ничего, кроме могучего тела Макдана и яростного огня, охватившего их обоих. Необыкновенная сила исходила от его рук, скользивших по ее спине, обхватывающих бедра и прижимавших девушку прямо к его твердой восставшей плоти. Волна наслаждения пробежала по ее телу, и она тихо вскрикнула, еще теснее прижимаясь к нему.

Губы Алекса продолжали прижиматься ко рту Гвендолин, его руки начали гладить узкую спину девушки, ее обнаженные плечи, кожу, сквозь которую проступали тонкие ребра. Затем он прижал ладонь к ее высокой груди и застонал от наслаждения – он не мог припомнить, когда его рука касалась чего-либо более нежного. Прошло четыре года, с тех пор как его охватывало такое безудержное желание. Он хотел овладеть этой ведьмой прямо сейчас, здесь, в лесу, опустить ее на ароматный ковер из сосновых игл и погрузить свою плоть в ее жаркое и нежное лоно, не тратя времени и на то, чтобы снять платье. Всепоглощающее желание лишило его способности думать, осталось лишь пожиравшее его пламя страсти, и погасить его могла лишь эта загадочная, пахнущая дымом и вереском женщина. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь он был так одержим, даже с Флорой, хотя не раз расстилал свой плед на постель из папоротника и любил ее под золотистым и теплым солнечным светом. Казалось, прошла целая вечность, с тех пор когда ее лицо светилось любовью и счастьем, а он прижимался лицом к ее мягкой белоснежной груди и клялся, что никогда в жизни не полюбит другую.

Внезапно его охватило чувство вины, мгновенно погасив желание.

Он отпустил Гвендолин и отступил на шаг, ужаснувшись тому, что делает.

– Прости меня, – хрипло пробормотал он, сам не понимая, у кого он просит прощения – у Гвендолин или у Флоры.

Гвендолин удивленно посмотрела на него, обескураженная резкой сменой его поведения. Несколько мгновений назад он был сильным, страстным, могучим лэрдом, обладавшим огромной властью и использовавшим эту власть, чтобы окутать ее туманом наслаждения. Теперь же он казался отстраненным, почти печальным. Мрачная гримаса на его губах свидетельствовала о том, что он все еще сердится. Но она чувствовала, что гнев его больше не направлен на нее.

– Макдан! – послышался издалека голос Бродика. – Ты нашел ее?

– Да. – Алекс не отрывал взгляда от Гвендолин. – Мы здесь. Скажи Неду, чтобы ехал сюда и забрал ее.

Гвендолин смущенно смотрела на него. Пятна света и тени пробегали по ней, заставляя блестеть спутанную массу ее темных волос. Серые глаза девушки были широко раскрыты, в них застыло задумчивое выражение. Щеки и губы ее пылали от его жарких поцелуев. Сейчас, стоя среди пронизанной золотистыми солнечными лучами зелени леса, она казалась скорее сказочным существом, чем женщиной из плоти и крови.

– Ты должна прекратить эти бессмысленные попытки бежать, – сдержанно приказал он, борясь с желанием коснуться рукой ее нежной щеки. Затем он повернулся и двинулся к лошади, стремясь держаться как можно дальше от девушки.

– В следующий раз, – продолжал он, вскочив в седло, – я могу просто оставить тебя Роберту или диким медведям.

С этими словами он пустил свою лошадь галопом, оставив Гвендолин наедине с убитым зверем.

«Прости меня».

Он лежал на спине, устремив взгляд на усыпанный звездами ночной купол неба, практически не чувствуя, что земля сырая, а воздух не по сезону холодный. Он никогда не придавал особого значения физическим неудобствам, которые испытывало его тело, а сегодня, поглощенный своими мыслями, он совсем не обращал на них внимания. Звезда Флоры этим вечером казалась меньше, свет ее был тусклым и печальным. Сначала Алекс даже с трудом отыскал ее среди других звезд. Он подумал, что она была так оскорблена его предательством, что больше никогда не появится. Если так случится, ему не в чем будет упрекнуть ее. Прошло уже много времени с тех пор, как их маленький лагерь погрузился в сон, когда он наконец увидел ее бледное мерцание в дальнем углу небосвода. Конечно, он понимал, что душа Флоры не может находиться внутри этой мерцающей серебристой точки.

Ее душа была рядом с ним, наблюдая, как он пытается без нее дожить эту проклятую разбитую жизнь.

В ночь, когда умерла его жена, Алекс в ярости, не замечая ничего вокруг, выбежал во двор замка и обрушился с проклятиями на Господа за то, что тот отнял у него женщину, которой он дорожил больше жизни. Он кричал во весь голос, пытаясь избавиться от боли, заполнившей все его существо. Сквозь ярость и отчаяние он внезапно заметил на небе яркую звезду, которой раньше на этом месте не было. Он был так поражен, что тут же отправился к Мораг, ясновидящей их клана, и спросил, что это значит. Мудрая старая женщина объяснила ему, что это знак того, что Флора наблюдает за ним.

С той самой ночи Алекс никогда не засыпал, не отыскав на небе звезду Флоры.

«Прости, любовь моя. Это ничего не значит».

Он сцепил руки на затылке и вздохнул. Алекс не сомневался: она поверила ему. Его Флора была мягкосердечной женщиной и не могла представить, что он способен обмануть ее. Но от этого признания чувство стыда не исчезло. Он предал любимую жену и не знал, как искупить эту непростительную ошибку.

Четыре года. Если подумать, не так уж много. Всего капля в океане времени, слишком маленькая, чтобы притупить его страдания. Сначала он был чересчур разгневан на Господа, чтобы выполнять свои обязанности лэрда и отца. Что это за Бог, который дал ему неиссякаемый запас сил и здоровья и одновременно отнял жизнь его невинной жены? Флора была красивой и нежной, как цветок. Когда Алекс встретил ее во владениях Маклинов, она еще не знала, что он лэрд клана Макдан. Живая, цветущая девушка с волосами цвета пламени отвергала его настойчивые ухаживания со свойственными ей находчивостью и остроумием. Алекс, привыкший, что женщины сами бросаются ему в объятия, был очарован ею. Он ухаживал за Флорой с терпением и настойчивостью, которых сам от себя не ожидал. В конце концов она подарила ему свою любовь. Он с гордостью представил клану свою невесту, и еще через год у них родился сын, наполнив его жизнь особым смыслом.

Но после рождения Дэвида Флора потеряла следующего ребенка, затем еще одного, и с каждым разом силы и здоровье ее убывали. Она начала жаловаться на слабость и внутренние боли и с трудом находила силы, чтобы встать с кровати. Сильно обеспокоенный, Алекс послал за лучшими лекарями Шотландии, которые потратили уйму сил и денег, пуская ей кровь, давая слабительное и заставляя глотать множество отвратительных зелий. Бедная Флора мужественно переносила страдания, но Алекс знал: она часто тайком плачет по ночам, думая, что он спит. Временами ему начинало казаться, что любовь к ней сделала его жестоким, – заставлять ее выдерживать столь ужасные процедуры было просто бесчеловечно. Но он продолжал цепляться за надежду, что болезнь жены не более чем темное облачко в его счастливой жизни. В конце концов они найдут нужное лекарство, и однажды утром Флора проснется здоровой, с улыбкой на лице.

Но вместо этого его прекрасная жена таяла на глазах, превратившись в бледную тень той цветущей девушки, которую он когда-то представил своим людям.

Ее болезнь длилась почти год. Когда она поняла, что умрет, то больше всего переживала за Алекса. Она все время умоляла его не горевать слишком сильно, заставляла обещать, что он женится снова и будет продолжать жить.

– Как ты можешь говорить такое? – вопрошал он, прижимая к щеке ее тонкую холодную руку. – Клянусь, я никогда не полюблю другую.

Он снова и снова повторял свою клятву, как будто таким образом привязывал ее к себе, заставлял понять, что она не имеет права оставить его. Но однажды ночью душа Флоры покинула наконец ее измученное тело. Хотя Алекс знал, что его жена обрела вечный покой, он чувствовал пустоту и одиночество. Флора умерла, и огонь, освещавший его жизнь, погас.

А теперь Господь намерен отобрать у него еще и сына.

Он не мог понять, за какие тяжкие грехи Бог так безжалостно карает его. Господь хочет ему сурового наказания. Его жизнь не была жизнью праведника, но каковы бы ни были его грехи, он сомневался, что заслужил эти новые, непереносимые страдания. Алекс точно знал, что не заслужил их и Дэвид. Мальчику едва исполнилось десять, и ему судьбой была дарована гораздо более длинная жизнь. Но Дэвид унаследовал хрупкое телосложение и слабое здоровье матери. Несмотря на то что Алекс делал все от него зависящее, чтобы огородить сына от трудностей суровой жизни в горах Шотландии, он не мог защитить мальчика от болезней, гнездящихся в его собственном теле. Это было выше его сил.

Но, возможно, с этим могли справиться силы тьмы.

Он взглянул на свернувшуюся на земле Гвендолин, которая дрожала под плащом Бродика. Его последней надеждой оставалось то, что эта ведьма сумеет спасти его сына. От этой абсурдной мысли он чуть не рассмеялся. Ее обвиняли в убийстве, и выглядела она такой хилой, что, казалось, слабый порыв ветра может свалить ее с ног. Тем не менее он должен вручить этой женщине жизнь Дэвида. Он привозил к Дэвиду лекарей, которые с важным видом давали ему слабительное и пускали кровь, но мальчик слабел с каждым днем. Поскольку ни Бог, ни наука не могли помочь ему, Алекс решил прибегнуть к помощи колдовства. Если Гвендолин Максуин посредством магии не вылечит Дэвида, тогда он не знает, что делать.

Эта мысль наполнила его душу отчаянием.

Именно Мораг убедила его пуститься на поиски Гвендолин. В горах давно ходили слухи о ведьме из клана Максуинов, но невероятные истории про магию и колдовство никогда особенно не интересовали Алекса. Однако состояние Дэвида вдруг резко ухудшилось, и Алекс испугался, что он может умереть. Он пошел к Мораг и стал умолять ее, чтобы она посоветовала, что еще он может сделать для своего сына. И Мораг велела ему найти ведьму Максуинов и привезти к себе в замок.

Поначалу он думал, что просто предложит ведьме заплатить за ее услуги. Но когда Алекс обнаружил, что Гвендолин приговорили к смерти за убийство отца, то попытался выкупить ее, полагая, что этот безвольный тупица, лэрд Максуин, будет только счастлив нажиться на страданиях ближнего. Чего он никак не ожидал, так это почти лихорадочного стремления ее клана увидеть девушку на костре. И тогда он решил выкрасть ее, даже если его четверым людям придется сражаться против всего клана, против сотен воинов.

Неудивительно, что люди считали его безумцем.

Он не мог забыть потрясения, когда впервые увидел ее, выходящую из подвалов замка Максуинов. Неужели эта хрупкая молодая женщина могла быть убийцей и ведьмой, о которой с такой ненавистью говорили люди ее клана? Когда толпа накинулась на нее с кулаками, он был готов убить всех этих негодяев. А затем Гвендолин встала и, не дрогнув, гордо и торжественно двинулась навстречу своей смерти. В это мгновение он забыл обо всех преступлениях, в которых ее обвиняли, забыл даже, что она оставалась его единственной надеждой. Алекс понимал только одно: ни за что на свете он не позволит причинить ей вред.

Сегодня он испытал точно такие же сильные чувства.

Алекс пытался убедить себя, что в ужасе, который он ощутил, когда увидел готового наброситься на нее медведя, нет ничего особенного. В конце концов она была его последней надеждой вылечить сына. Именно поэтому у него перехватило дыхание, когда он на лошади преследовал ее. И конечно, не любовь, а слепая ярость заставила его стиснуть девушку в объятиях и поцеловать. Он прижал ее к себе и гладил руками стройное тело потому, что хотел наказать ее за попытку побега. Более того, он хотел, чтобы она боялась его. Страх поможет ему подчинить ее себе.

– Макдан!

Он взглянул на нее сквозь тьму, удивленный, что она не спит. Гвендолин дрожала от холода, и это беспокоило его.

– Что? – отозвался он, поднимаясь, чтобы разжечь костер.

– Сколько дней нам еще ехать до твоих земель?

– Зачем тебе знать? – сухо спросил он. – Хочешь предпринять новую попытку сбежать от меня?

Гвендолин покачала головой. Она не оставляла мысли о побеге, но понимала, что Макдан и его воины не дадут ей такой возможности. Ей следует выждать время.

– Я просто интересуюсь, насколько твои владения удалены от земель Максуинов.

– Считаешь, что они опять явятся за тобой?

Она не ответила.

– Лэрд Максуин производит впечатление разумного человека, Гвендолин, и он прекрасно знает, что у меня грозная армия, – сказал Алекс, кладя несколько сухих веток на остывающие угли. – Сомневаюсь, что он, вернув свою любимую дочь, станет жертвовать воинами в схватке за осужденную на смерть ведьму, особенно учитывая тот факт, что ее украл сумасшедший.

– Ты оскорбил его, – возразила Гвендолин, – задел честь клана.

Алекс наклонился к самым углям и подул на них, вызвав к жизни маленькие язычки пламени.

– Я собираюсь послать лэрду Максуину письмо с официальными извинениями за свое необычное поведение у него в гостях. К письму будет приложен кошелек с золотом. Извинения вылечат его уязвленную гордость, а золото возместит те убытки, которые я ему нанес.

– Твое предложение может удовлетворить лэрда Максуина, – подтвердила она. – Но Роберта не так легко умиротворить.

– Похоже, он просто одержим желанием вернуть тебя, – заметил Алекс, бросая в огонь еще несколько веток. – Отчего это?

– Я же ведьма, – пожала плечами Гвендолин. – Роберт считает, что меня нужно уничтожить.

Это было логичное объяснение, но что-то в нем прозвучало не совсем искренне. Алекс стал вспоминать их с Робертом встречу в лесу, когда тот с непонятной одержимостью спрашивал о Гвендолин и почти совсем не интересовался Изабеллой. По какой-то причине Роберт отчаянно хотел вернуть Гвендолин, и Алекс чувствовал, что его мотивы не имеют ничего общего с торжеством правосудия или восстановлением чести клана.

– Если Роберт придет снова, я сумею защитить тебя, – решительно заявил он. – От него и от остальных Максуинов тоже.

– Ты не можешь рассчитывать, что твои люди захотят рисковать жизнью ради ведьмы, – возразила она.

– Мои люди будут делать то, что я прикажу им, – ответил Алекс, кладя в костер огромные сучья. Яркие языки пламени стали жадно лизать сухое дерево. – Ведьма ты или убийца – это не имеет никакого отношения к их преданности мне. А теперь иди сюда и согрейся, – приказал он, – пока не свалилась в лихорадке.

Он отошел от костра и опять растянулся на земле.

Только теперь Гвендолин поняла, что он разжег костер специально для нее. Она встала и поспешила к огню, от которого шло приятное тепло. Согрев над костром ладони и предплечья, она свернулась под запасным пледом Бродика и устало закрыла глаза. Макдан заботится о ней только потому, что хочет использовать ее, снова и снова напоминала она себе.

Как только он узнает, что у нее нет никаких особых способностей, его перестанет волновать, замерзла ли она, голодна ли, или вообще мертва.