Ведьмина диета (СИ)

Глава седьмая

Столицу Зареченского княжества мы только на вечерней зорьке увидели. Раскинулся по склонам холмов Озерск, сверкая и переливаясь всеми цветами словно бусы красавицы. Вот резные треугольники крыш с золотисто-красными в лучах заходящего солнца петушками, избы поскромнее утопающие в зелени и цветах, башенки смотровых, да пожарников и словно обручальное кольцо городская стена.

Весть о княжьем возвращении, словно ветер разнеслась по городу. И кто столь глазастым-то оказался? Теперь из каждого окошка высовывались любопытные лица. Многие выбегали на улицу со слезами счастья на глазах, приветственными криками, просьбами… может, было что-то еще, но в общем гомоне разобрать даже одну фразу целиком было сложно.

Княжеский терем находился в центре, сразу за широкой рекой, по ту сторону, которого отстал обычный люд. Кто же в государевы хоромы всех подряд пускать будет?

На площади перед крыльцом кто только не собрался и дружинники и бояре, даже княгиня, от нетерпения заламывая руки, ждала. Только Ольгред коснулся земли, как кинулась к нему, обняла, да не стесняясь, расцеловала в обе щеки.

— Сынок…

— Матушка…

И столько в этих двух словах, что не передать никакими другими. Здесь и тоска по родному существу, и радость встречи, и надежда… и много еще чего, тайного, только им одним ведомого.

— Приехал.

Гред склонил голову.

— Да не один.

Мы уж все спешились, коней увели расторопные конюхи, только приблизиться никто не решался. Негоже мешать в такой момент.

Княгиня посмотрела сначала на меня, потом на сестрицу и тяжело вздохнула.

— Ну и зачем ты обоих притащил? Я же тебе сразу сказала, которую надобно.

— Так надо.

Неловко-то как.

— А мы вам это… подарочек привезли, — с видом примерной девочки сказала я и протянула зеленый комочек, уютно спящий на руках.

— Это что?

— Рысь.

Княгиня недоуменно посмотрела на малыша.

— Лучше себе оставь — пригодиться, — и так она это сказала, что поняла, мне, в самом деле, нужнее.

И тут Лизка не выдержала, что ее персоне никто внимания не уделил.

— Матушка! Как я рада! Скорей бы породниться, будем вместе подушки вышивать, схемами делиться. Вы ведь любите, правда? Скорее бы породниться!

Попробовала с объятьями полезть, да княгиня ловко увернулась, чуть-чуть наморщив свой аккуратненький носик. Об этом она всю жизнь мечтала. Сразу видно.

От стыда залилась румянцем. Неужели сестрицу самым простым правилам не учили поведения?

— Стой тихо, а то еще пауков позову, — тихо, зашипела гусыней на нее.

— Так это ты!

Пристально посмотрела на царевну, пытаясь взглядом объяснить возможные последствия. Дошло. Замолчала. Княгиня с неодобрением наблюдала за нами, брови сведены, да взгляд тяжелым стал.

— Настя!

Тут же подскочила девица в зеленом сарафане, с вышитой птицами лентой в волосах.

— Чего изволите, княгинюшка?

— Проводи гостей да накорми, да в баньке попарь. А нам с тобой, сынок, разговор долгий предстоит, негоже спутников твоих утомлять.

Я, может, не против еще помучиться, надо же узнать, что в княжестве делается, но покорно за провожатой пошла. Время еще терпит, а им и в самом деле после разлуки долгой есть о чем поговорить.

Провели нас в людскую. Длинные дубовые столы, в три ряда стоят, чисто выскоблены, да полы каменные подметены.

— Это что же, я есть вместе с крестьянами должна? — наморщила носик сестрица.

— Не ешь. Вон в сторонке постой пока, — покорно согласилась, усаживаясь на ближайшую лавку, — у вас в людской тараканы по столам бегают, тебе, наверное, не привычно?

— Нету, такого! — от души возмутилась Лизка.

— Есть, сама видела, — равнодушно ответила, устраивая рядом с собою рысенка. Охта недовольно кося глазом, уселась на маленькое окошко под потолком. Ворона она спокойно приняла или всему виной, что не я купила?

— Когда это было? — сама не замечая, что делает, царевна подскочила ко мне, да и уселась рядом.

— Давно, — приезжали мы как-то с мамой в столицу, царя лечить. Маленькая была, многого не понимала…

— Так-то до Захара еще, наверное. Он как поваром стал, заморские штучки выписал, они всех насекомых и крыс перевели.

— Противомышин? — к нам с тяжелым подносом подошла Настя. Еремей тут же всунулся помогать.

— Да, кажется, так. Им фигу возле каждого входа рисуешь, и недели не пройдет, как всякая гадость исчезает.

— Точно, отличное средство, только у меня фига никак не выходит. Научишь?

— Хорошо, только ночью, чтобы никто не видел, а то мне нельзя со слугами водиться. Царевна.

— А эти?

— Свои, не проболтаются.

Забава фыркнула, так что во все стороны полетели капельки молока.

— Осторожнее, надо, — беззлобно проворчала сестрица.

Забыв про золотистую кашу в своей тарелке, во все глаза смотрела на царевну. Подменили, что ли? Или только я хамского обращения удостоилась?

Искупали нас в знатной бане, одежду новенькую, да чистенькую выдали, от нее до сих пор шел слабый запах пыли смешанный с лавандой, видать долго в сундуках пролежали, а потом проводили в отдельные опочивальни с мягкими, пуховыми перинами, да чуть жестковатыми от крахмала простынями.

Уж совсем темно стало, только народившийся месяц заглядывал в мое окошко, а я все не могла уснуть. Вот, например, почему княгиня так странно нас встретила? Почему сказала, что только одну он привезти должен был? Кого меня или Лизавету? Непонятно. Я здесь нужна, это и лешему понятно, тугодуму местному, а Лизка невеста, ей тоже место здесь, в княжеских палатах. А может она о Забаве говорила? Нет, вряд ли.

Ой, чую, не обошлось без пророчества, кабы еще узнать какого… В дверь осторожно поскреблись.

— Глашка, спишь что ли? — шепотом спросил князь из коридора.

Накинула платок на ночную рубашку и выглянула.

— Чего к порядочным девицам по ночам шастаешь?

— Ежели б порядочная… так ни предлагала непотребства в пещере.

Вспомнила, и залилась краской, как от поцелуя жаркого солнца. Надо же было вспомнить!

— Идем, кое-что покажу, — с довольной улыбкой Гред схватил меня за руку и потащил куда-то во тьму коридора.

— Стой, шальной, я сейчас лоб расшибу. Не видно же ничего!

— Тогда я тебя понесу!

— Куда?! Поставь назад! — взвизгнула, почувствовав, как сильные руки подхватывают под колени и поднимают вверх.

— Тише, сейчас весь терем перебудишь.

— Теперь вместе лбы разобьем, — обреченно прошептала, стараясь не поднимать шум, — только мне хуже будет.

— Почему?

— Потому что ты сверху упадешь.

— Так может к тебе в светлицу вернемся? Там кровать широкая, падать мягко будет.

— Еще одна такая шутка и будешь с ослиными ушами ходить месяц, — разозлилась всерьез я и тут же почувствовала, как кто-то разжал руки. — Что ты делаешь?! — Сама вцепилась в плечи.

— Тренируюсь падать, — ответил нахал, снова подхватывая. — Сиди тихо, нам сейчас мимо стражи идти.

Притихла и для верности прижалась сильнее. Идет-то уверено, чай в собственном доме хорошо все знает, может, и дойдем в целости куда нужно.

— Так-то лучше, — почувствовала легкий поцелуй в макушку. — Князя положено слушаться.

— Ведьму тем более!

— Отшлепаю, будешь пререкаться.

Не нашлась с ответом, опять последнее слово за собой отставил.

Тихо, прячась от ночной стражи и воровато оглядываясь, вынес князь меня на задний двор, там, где роща березовая начиналась.

— Дальше сама, — осторожно ставя на землю, сказал и крепко за руку ухватил.

От любопытства и предвкушения чего-то интересного чуть не запрыгала на месте. Что же показать-то задумал?

— Сюда, — раздвинул ветки куста Гред, да за собой потащил, по запаху поняла, смородинка растет. — Пригнись.

— Что это у тебя заборы с дырками? — удивилась, протискиваясь в одну. Не похож князь на беспечного хозяина.

— Только один, меж березками, да яблоньками.

— Почему нормально не пошли?

— Стражники заметят… ш-ш-ш…

— Стой! Кто идет?

— Ну, вот, матушке сейчас доложат… — разочаровано простонал князь, выныривая из очередных кустов перед стражем. — Это я, Матфей.

— А там кто? Проверить?

— Невеста моя, купаться идем, скажи, чтоб не мешали.

— Раз невеста… дело-то молодое, — улыбнулся сквозь усы конопатый стражник. — Никто мешать не станет.

— Идем, — снова за руку схватил Гред, да на дорожку вывел.

Хорошо темно, стражник не увидит, как маковым цветом горят щеки. Что он теперь думать будет, когда настоящую нареченную увидит?

— Пусти! — вырвала руку, стоило дорожке свернуть влево.

— Что не так?! — удивился княже.

— Как мне теперь людям в глаза смотреть? На весь свет ославил.

— Ты, Глашка, слишком много думаешь, — щелкнул по носу Гред. — Я просто так слов не говорю. Сказал невеста, значит женюсь.

— Дурень…

Полная луна чуть выше поднялась, заливая округу мягким светом.

— Что это? — ахнула, глядя вниз с крутого спуска.

Почти под нашими ногами раскинулось озеро, сплошь покрытое цветами, казалось, они немного светятся в темноте.

— Водяные лилии. Пойдем.

Князь протянул ладонь, безропотно вложила свою. Такого чуда еще не приходилось видеть. У меня под окошком ночные фиалки растут, но чтобы цветы на воде…

— Здесь местечко одно есть, оттуда хорошо все видно, — снова свернув, извиняющимся тоном, сказал Гред.

К середине озера вела деревянная дорожка, в конце которой стояла ажурная, словно Гельское кружево беседка.

— Иди ко мне, — садясь на пол, позвал князь.

Хотела сесть рядом, да Гред ловко перехватил и на колени себе усадил.

— Так лучше смотреть будет.

Скорее я так ничего не увижу, только и думать могу о сильных руках, что на талии лежат, да губах, что рассказ ведут:

— Батюшка построил эту беседку для матушки, чтобы сил могла спокойно набраться, да никто не мешал. Потом все мы стали сбегать сюда, чтобы подумать да голову остудить. Смотри, смотри!

С одного цветка на другой перепорхнул светящийся человечек.

— Что это?

— Не знаю, только больше такого нигде не сыскать. Только здесь живут.

Чудо дивное.

— Смотри еще один!

— Точно, а вон еще, — почувствовала, как губы Ольгреда нежно коснулись моих волос. — Ты знаешь, какая красивая?

— Тоже, мне еще скажешь, — фыркнула, почувствовав странную робость.

— Улыбнешься и словно внутри солнышко маленькое всходит — вся светиться начинаешь, — мужчина потерся щекой о мою макушку. — Я очень боюсь тебя потерять, вы же ведьмы как ветер в поле — не поймаешь. Только если сама захочешь, придешь.

Повернулась в кольце рук, да лицо его в свои ладошки взяла, в глаза заглядывая.

— Князюшка миленький не мучай ты нас. На роду написано порознь быть, не изменишь того.

— А если скажу, что матушка, в дорогу собирая, наказала только одну невесту привезти, да не ту к которой еду, поверишь?

Замерла, разучившись дышать. Неужто, правда?

— Странная веревочка нас связала, но оборваться ей не позволю, — еще крепче к себе прижал. — Ты сюда приходи, как нужно будет. Я стражникам скажу, они пропустят…

Долго мы так сидели, обнявшись и наблюдая за летающим от цветка к цветку человечками, то тихо разговаривали, то молча думали о своем. Не заметив как, задремала, а проснулась уже в своей кровати.

— Гла-а-а-ш! — ворвалась в комнату Забава.

— Чего? — сладко потягиваясь, спросила у подруги.

— Тебя княгиня ищет!

— Что ей не спиться с утра?

— Так десятый час уже.

— Сколько?!

Подскочила и бросилась к тазу умываться. Вот это поспала! Уж и не помню когда вставала так поздно.

— Как ночное купание прошло? — хитрые глазки, а мордочка равнодушная.

— Ты откуда знаешь? — переплетая на скорую руку косу, спросила у подруги.

— Так весь терем о том шепчется.

Застонала, отчитывать сейчас будут.

— Лизка, косу обещала выдрать, — с деланным безразличием сообщила Забава, а у самой глазки так и горят от любопытства.

— Это еще неизвестно кто кому выдергивать должен, — невольно расплылась в улыбке, вспоминая ночной разговор.

— Почему? — тут же оживилась подруга, забыв про притворство.

— Потому что княгиня ждет, — подмигнула ей и выскочила в коридор. — Ой!

Лбом врезалась в высокого, чем-то Греда напоминающего детину.

— Глаша?

— Брат Греда?

— Кого?

— Князя.

— Точно. Двоюродный. Михей зовут.

— Меня искал? — потирая ушибленный лоб, уточнила у нового знакомца.

— Ага, княгинюшка велела дорогу показать.

— Веди, — милостиво разрешила я.

Он и пошел вперед, туда, куда нес ночью князь.

— Ты смотрю, девка бойкая, — улыбнулся Михей. — Только с теткой моей язык придержи. Вам-то потом под одной крышей жить, нечего с раздора начинать.

Знакомы пару минут, а уже советы раздает.

— Раз ты такой умный, может, знаешь зачем она меня зовет? — сорвала низко висящее яблоко.

— Ясно дело, женить вас поскорее надо, — не обиделся на мои слова парень- Вдруг чего вчера ночью накупали, негоже чтобы дите при живом отце само по себе росло.

Подавилась от услышанного и сильно закашлялась.

— Ты кушай не торопись, — постучал по спине Михей, — это полезно, особенно в тягости.

Он еще учить будет, что беременным полезно? Меня? Ведьму? Да первый малыш, которого приняла уж сам семьей обзавелся, да своего ребеночка ждет!

— К озеру ведешь? — утирая выступившие слезы, спросила у парня.

— Туда.

— Значит, дойду сама. У тебя ж дел, наверное хватает.

— Посты еще обойти надо, проверить охрану, — кивнул, почесав короткий ежик черных волос.

— Вот, ты иди не бойся, а я дорогу найду.

На том и порешили. Я пошла вниз по тропинке, а парень назад к терему повернул.

Ничего себе мысли у него в голове. Это что же получается, скоро все княжество к свадьбе готовиться начнет. Не согласная я! Страшно.

— Ну, здравствуй, — грустно улыбнулась женщина, выходя на встречу из беседки. — Уж совсем тебя заждалась.

— Заспалась что-то…

— Наслышана… где рысенок?

— С подругой в комнате оставила.

— Бери всегда с собой. Я ведь не просто так от подарка отказалась.

Кивнула.

— Нам поговорить с тобою надо.

— О купании? — испугано спросила в ответ, только бы женить сразу не начала! Хотя о чем это я, клятвы на камне еще никто не отменял…

— Об этом тоже поговорим, но в другой раз, — звонко рассмеялась в ответ, отчего лицо женщины стало удивительно добрым. — Есть дела поважнее. Пойдем чай пить.

Она зашла в беседку, открывая проход, за которым виднелся деревянный столик и несколько табуретов.

— Меня зовут Ольха Любимовна.

— Глафира Ив…км. м… отчество у матушки надо уточнить…

— Без него обойдусь.

Княгиня разлила цветочный чай по белым, непривычно тонким чашкам.

— Пей, разговор долгим будет.

Кивнула и отпила глоток. Вкусно, привкус розы и легкий едва уловимый мятный оттенок.

— Дела в нашем княжестве неладные творятся.

— Ага, видела, уж лешему за подмогой послать велела.

— Что так плохо?

— Как знать, только одна не справлюсь.

Княгиня глаза опустила, да чашку свою в руках вертеть начала.

— Глаш, боюсь я.

Молчу, только смотрю внимательно.

— Не просто так в хоромах княжеских сидела, пока Ольгред по свету ездил. Книги разные собирала, да искала, как бы мир наш спасти… — замолчала, да я опять торопить не стала.

— Разлом появился.

— Как? — ахнула.

— Вот так, — княгиня махнула вдоль горизонта, — Сама видела.

— И что там?

— Не знаю, воевода не пустил, сказал, что князь пуще жизни беречь наказывал.

— Давно?

— Да с неделю уж.

Задумалась, ароматный чай прихлебывая. Это что ж получается? Беда нас ждет неминучая? Ну уж дудки! Выкрутимся и в обиду себя не дадим.

— Мама! Вот вы где?! Почему не позвала на сестрицу будущую посмотреть?

— Аленушка, остепенись. У самой деток двое, а ведешь себя как маленькая.

— Ладно тебе ворчать! — подскочила черноволосая девица, да смачно в щеку поцеловала. — Вот брата женю сразу стану взрослой-привзрослой.

— Ну-ну…

— Меня Аленкой звать, а ты Глаша? Гредушка все про тебя рассказывал.

— Так уж и все? — улыбнулась новой знакомой.

— Почти, — широко улыбнулась Алена. — Что за тайный совет, да без меня?

— Ты и сама уже давно все знаешь, — отмахнулась Ольха, наливая третью чашку с чаем для дочери.

— И что решили?

— Разлом смотреть надо, ведьм в подмогу ждать, книги умные читать, — выдала свой вариант дальнейших действий.

— Я с вами.

— Ну, уж нет!

— Правильно, Глашка, — по мостику к нам шел Гред, да разговор слышал. — У тебя Аленка детки маленькие, негоже рисковать.

— Ведьмы должны мир защищать! — запальчиво возразила княжна.

— Нужно будет и твоей помощью не побрезгуем, а пока не лезь в пекло, постой в сторонке, — погладила по руке дочь княгиня.

Кивнула соглашаясь. Мне рисковать на роду написано. В смысле роду у нас такой, что латать мир приходится, так зачем же посторонних вмешивать.

— Вы мне воеводу в провожатые дадите? Сразу после обеда поедем смотреть, — спросила у Ольхи Любимовны.

— Дадим, только лучше с утра отправляться — путь не близок. Да и я с вами поеду, может, чем подсоблю.

На том и порешили, Княжеская семья еще чай пить осталась, а я заспешила назад. Нужно подумать, что с собой взять, да сделать.

— Что это тебя в личную княжескую беседку впускают, а меня нет? — на берегу встретила меня неласково сестрица.

— Значит, не доросла пока, — отмахнулась от нее, в горку поднимаясь.

— Знаем мы, что у тебя там выросло, у любой гулящей девки есть, — не осталась в долгу Лика.

— Кабы и так? Чего ж ты серчаешь? Невеста-то ты, в девках не останешься. А что? Как мамки наши. Только, знаешь, что? Мужика своего я не отпущу, пусть и в полюбовницах останусь! — вот же язык, от злости сама невесть что болтаю.

— Мамка твоя только на словах папку отпустила, — шмыгнула носом Лизавета. От неожиданности остановилась, да на лицо взглянула. Подбородок дрожит, глаза, что озера полны слез.

— Что?

— То! Только о своей ведьме рыжей и думает! Сама слышала, как он матушку Серафимой звал!

Вот дела.

У царевны по щекам слезы побежали, попробовала погладить по руке, но та отшатнулась, ладонями вытирать лицо начала.

— Да отец меня никогда не замечал, а твоей жизнью интересовался! — на весь сад, не сдерживаясь, кричала сестрица. — То раненого солдата к вам подошлет, то жену одного из бояр на сносях, а все для того, чтобы про байстрючку свою узнать. Как живет-то там, поживает. А то, что законная дочь старается угодить отцу — неважно!

— Что тут за шум? — подошла к нам Ольха Любимовна. — Кто такую красавицу обидеть посмел? — обняла сестрицу за плечи, да в княжеские покои повела, заговаривая, успокаивая.

— Давай-ка я тебе тоже чаю мятного налью, — подошла Алена, да в глаза заглянула. Такая серьезная стала, словно повзрослела на десяток лет за раз.

— Все хорошо, — грустно улыбнулась в ответ. — Я лучше по саду сама прогуляюсь.

И быстро зашагала обратно к пруду, только заметить успела, как Алена, брата за руку схватила, да головой покачала.

Все верно, природа меня сейчас лучше слов успокоит да мысли, смешавшиеся на место поставит.