Глава 14

– Ну нам что, прям обязательно идти в церковь? – возмущался Тоби.

– Это ты лучше спроси у своего лучшего друга Большого Майка. – Бри чувствовала, что брюзжит, как сварливая старуха, но ничего не могла с собой поделать. Она надела свою единственную сохранившуюся пару лодочек с обтянутыми бронзовой кожей тонкими каблуками, делавшими ее такой же высокой, как Майк. В качестве дополнительного преимущества она всегда могла отбиться этими туфлями от любых змей, если тем вдруг взбредет сбежать во время богослужения.

Прошедшие пять дней она пыталась придумать, как бы ей увильнут от этого похода, но Майк загнал ее в угол. Поскольку она отвечала за Тоби, то не могла позволить, чтобы ее занесли в черный список местного общества с помощью Майка, а это ему раз плюнуть устроить. Хоть он и взрослый мужчина, но в душе наверняка маленький и мелочный. И за годы напрактиковался манипулировать людьми, чтобы заставить их делать то, что он хотел.

– Нам приходится идти в церковь, потому что ты относишься подло к Большому Майку, – заявил Тоби. – Спорим, он считает, что ты собираешься попасть в ад…

«Я уже там».

Тут как раз на дорожку въехал красный кадиллак Майка. Бри все еще не могла придумать, как лучше предупредить Тоби, чтобы держался начеку.

– Майк с тобой добр, но… иной раз люди не такие, какими кажутся, – исподволь начала Бри.

Он стрельнул в нее взглядом типа «да ты самая большая тупица в мире» и помчался к двери аж пятки засверкали. Вот тебе и благие намерения.

Бри собрала волосы в по–модному небрежный узел, который прекрасно дополнял одно из нескольких платьев, которые она еще не выставила на продажу, платье–футляр без рукавов цвета карамели, надев к нему комплект из серег кольцами. Руки Бри еще чувствовала оголенными без браслетов. Все приличные драгоценности она продала еще несколько месяцев назад, вместе с кольцом в честь помолвки с бриллиантом в два карата. Что же касается обручального кольца… В ту ночь, когда сбежал Скотт, Бри поехала в клуб и забросила кольцо в пруд у восемнадцатой лунки.

Майк выскочил из машины, чтобы открыть дверцу для Бри. Она вручила ему лэптоп, который он ей оставил намедни.

– Спасибо, но я уверена, что ты найдешь этому лучшее применение, – сухо сказала она.

Тоби забрался на заднее сидение. Салон пах хорошей кожей, лишь с еле уловимой примесью одеколона Майка. Бри резко открыла окно, чтобы как-то глотнуть воздуха.

Майк молча положил компьютер на заднее сидение. Не успели они выехать на шоссе, как Тоби принялся болтать о своем велосипеде. Когда мальчик, наконец, сделал паузу, чтобы перевести дух, Майк сказал:

– Почему бы тебе завтра не прокатиться на параде в честь Четвертого июля?

– А можно? – спросил Тоби Майка, а не Бри.

– Конечно. – Майк глянул в ее сторону. – Вчера мы закончили работу на моей лодке. В этом году выбрали тему «Остров под солнцем».

– Надо же, как замысловато.

Как же она любила когда-то, что парад знаменовал начало очередного волшебного лета на острове.

– У меня всегда самая большая лодка, – похвастался Майк. – Эй, почему бы тебе не проехаться на ней?

– Я пас.

Майк помотал головой и усмехнулся, не понимая намеков так же, как и всегда.

– Помнишь тот год, когда вы со Стар уговаривали взять вас на лодку бурильщиков? Стар еще прокралась тайком, а Нейт Лоррис чуть не переехал ее на своем тракторе?

Они со Стар тогда так хохотали, что аж трусики обмочили.

– Нет, не помню.

– Конечно, помнишь. Стар всегда находила способ добыть вам местечко на какой-нибудь лодке.

Бри тоже всегда ухитрялась. Они ездили на лодках «Дог-н–Мэлтс», «Мэггис Фьюдж шоп», католической организации «Рыцарей Колумба» и старой забегаловки с барбекю, которая сгорела. Однажды Стар даже умудрилась протащить их на лодку бойскаутов.

Сзади высунулся Тоби:

– Бабуля говорила, что моя мама была никудышной.

Он произнес это утверждение с такой обыденной убежденностью, что захватил Бри врасплох, а вот Мистер Продавец на все имел ответ.

– Твоя бабушка говорила так из–за скорби. Твоя мама была неугомонной и временами чуточку вела себя как ребенок, но никудышной она не была.

Тоби без особой злости пнул сзади спинку сиденья:

– Я ее ненавижу.

Неприязнь мальчика к матери просто возмущала, даже если Бри чувствовала то же самое. Хотя в последнее время ее чувство обиды на Стар, кажется, начало больше походить на остатки застарелого насморка, нежели на полноценную эпидемию гриппа.

И еще раз Майк бросился на амбразуру.

– Ты не знал свою маму, Тоби. Конечно, у нее были свои недостатки, – а у кого их нет? – но у нее много чего было и хорошего.

– Вроде как убежать от меня, Бабули и папы?

– У нее была эта штуковина, называемая послеродовая депрессия. Иногда мамочки подхватывают ее после того, как родили малышей. Уверен, что она не собиралась вас бросать.

Мира никогда не рассказывала Бри про послеродовую депрессию. Она сказала, что Стар не смогла вытерпеть возни с ребенком и сбежала, чтобы «как кошка гулять самой по себе».

Они подъезжали к городку, и Бри надеялась, что тема Стар исчерпана, но болтливый язык Майка не мог оставить ее в покое.

– Твоя мама и Бри были лучшими подругами. Спорим, Бри может рассказать тебе немало хорошего про твою маму.

Бри замерла.

– Спорим, она не может, – возразил Тоби.

Ей придется что-то сказать. Хоть что-нибудь. Она заставила челюсти разжаться:

– Твоя мама была… очень красивой. Мы… все хотели походить на нее.

– Что ж, правда. – Майк бросил на нее взгляд, в котором безошибочно сквозил упрек. Майк Муди, мастер злых козней, осуждал ее за то, что она не нашла чего-то более значительного, но Тоби, казалось, ничего не заметил.

Они добрались до церкви. Епископальнойцеркви. Самому большому и респектабельному собранию на Чарити–Айленд..

Бри взглянула на Майка:

– Что, змеи и бормотание на непонятных языках?

Тот хмыкнул:

– Все может случиться.

Шутит над ней. Однако напряжение начало спадать.

В детстве Бри посещала методистскую церковь, но организованная религия со всеми ее остававшимися без ответа вопросами в итоге оказалась слишком обременительной, и Бри перестала ходить в церковь, когда вышла замуж. Майк нашел им места сбоку под витражным окном с изображением Иисуса, благословляющего толпу.

По мере того как Бри увлекал ритм службы, настроение ее начало подниматься. Во всяком случае, сейчас отступили и ульи, и помидорные кусты, которые нужно поливать или полоть. Или клиенты, которых нужно заманивать. Мальчик, которого она разочаровывала. Вероятность, что, может, она не одна–одинешенька на этой планете, а нечто огромное и сильное присматривает за ней, давала ощущение хрупкого успокоения.

Случайно ее задел рукой Майк, большой и солидный в темно–синем костюме. До тех пор пока она не смотрела на золотой браслет или огромное студенческое кольцо, то могла притвориться, что он кто-то другой – один из этих преданных, надежных мужчин с твердыми убеждениями и верным сердцем. Молясь, он закрыл глаза, внимательно слушая проповедь, и пропел первые строфы гимна наизусть, не заглядывая в сборник гимнов.

После службы Майк вращался в толпе, хлопая мужчин по плечам, делая комплименты женщинам, поговорил с одним из дьяконов о каком-то выставленном на продажу доме, обращая внимание служителя и на другие возможности в продажах. Все, казалось, подлизывались к нему, только на самом деле так не выглядело. Люди вели себя, будто искренне любили его. Взрослый Майк Муди начинал смущать Бри, хотя все еще казалось, что ему было невдомек, насколько он может быть покровительственным, когда назвал какую-то пожилую женщину «молодой леди». С другой стороны, он заметил затруднение какой-то девочки на костылях и кинулся помочь ей, прежде чем кто-то успел обратить внимание, в чем возникла проблема. Все это приводило в замешательство.

Он представлял Бри всем подряд. Несколько прихожан вспомнили ее семью. Одна из женщин даже помнила саму Бри. Люди обращались с ней приветливо и назойливо расспрашивали. Как Тоби? Как долго она собирается оставаться на острове? Она в курсе, что в коттедже протекает крыша? Замужество сделало Бри осторожной. Насколько могла, она уклонялась от их расспросов. Стало легче, когда выручила словоохотливость Майка.

Бри узнала, что он возглавляет самое большое благотворительное общество на острове. И поразительно, и, видать, способствует бизнесу, поскольку его лицо намалевано на всей печатной продукции, посвященной благотворительным сборам. Он также спонсировал Малую Лигу по бейсболу и футбольную команды во всех возрастных группах, значит, десятками мальчишек на острове ему обеспечивалась ходячая реклама.

– Как насчет ланча? – спросил Майк Тоби, когда они забирались в машину. – В «Айленд Инн» или «Ростерс»?

– А мы можем пойти в «Дог-н–Мэлтс»? – спросил Тоби.

Майк посмотрел на Бри, окинув ее взглядом с головы до пят.

– Бри так принарядилась. Давай поведем ее в какое-нибудь приличное место.

Бри не хотела быть обязанной Майку: ни за ланч, ни за горный велосипед или ноутбук. Она не хотела быть обязанной ему ни в чем.

– Не сегодня, – живо заявила она, пока он поворачивал ключ зажигания. – Мне нужно натопить воска для свечей.

Как водится, Тоби запротестовал:

– Так нечестно. Ты всегда все портишь.

– Эй, бой, нет нужды вести себя грубо, – сделал замечание Майк.

– Пожалуйста, прекрати звать его «бой», – сухо заявила она.

Майк мельком взглянул на нее.

Тоби стукнул сзади по спинке ее сиденья:

– Я и есть парень. Майк мой друг. Как хочет, так пусть и зовет.

Все-таки Тоби сын Дэвида, и в этом вопросе Бри не собиралась уступать.

– Нет, ему нельзя так звать тебя. – Обернувшись назад, Бри увидела уставившиеся на нее густо обрамленные ресницами золотисто-карие глаза Стар. – Это слово имеет отрицательный скрытый смысл – плохую ассоциацию – в афроамериканском обществе.

Майка передернуло: наконец, до него дошло, а вот Тоби еще больше ощетинился:

– Ну и что? Я живу не в афроамериканском обществе. Я живу на Чарити–Айленд.

Как так вышло, что она, белейшая из белых женщин, взяла на себя ответственность за воспитание расовой гордости в сыне Дэвида Уилера?

Майк, который все дело и затеял, сосредоточился на том, чтобы припарковаться на стоянке. Бри скрепя сердце продолжила:

– Белые люди обычно звали черных, даже пожилых, – «боями». Так они давали понять о своем превосходстве. Очень бездушно.

Тоби секунду раздумывал и, ничего удивительного, выпятил губу, глядя на Бри:

– Майк – мой друг. Он не имел в виду ничего такого бездушного. Просто он такой.

Майк помотал головой:

– Нет, Бри права. Я прошу прощения, Тоби. Все время забываю.

Забывает, что он расист, или забывает, что Тоби наполовину афроамериканец?

– Ну и что? – проворчал Тоби. – Я и белый тоже, подумаешь, большое дело.

– Дело большое, потому что твой отец гордился своим происхождением, и я хочу, чтобы ты чувствовал то же самое, – упрямо продолжала Бри.

– Если он так гордился, почему же тогда женился на моей маме?

Потому что Стар всегда хотела то, что имела Бри.

– Твой папа с ума сходил по твоей маме, – сказал вдруг Майк. – И она сходила по нему с ума тоже. Твоя мама могла рассмешить твоего папу, как никто другой, а он приучил ее читать книги, которые иначе она бы сроду не прочла. Хотел бы я, чтобы ты увидел, как они смотрели друг на друга. Словно никто больше в мире для них не существовал.

Он мог бы с таким же успехом дать Бри пощечину. И он еще не закончил.

– У них заняло время осознать, как они любят друг друга, – сказал он, с незнакомой жесткостью чеканя слова. – Сначала Бри была девушкой твоего папы, но позволь тебе сказать, он никогда так не смотрел на нее, как на твою маму. – Вот он, настоящий Майк Муди, с его расчетливой жестокостью, наконец-то всплыл на поверхность. Он не отрывал взгляда от дороги. – Мы завезем Бри в коттедж, пусть занимается своей работой, а потом поедем с тобой в «Дог-н–Мэлтс». Тебя устроит, Бри?

Она смогла лишь чуть заметно кивнуть.

Как только она зашла домой, то бросилась на диван и слепо уставилась на сиамских котов на каминной полке. В недавнюю пору она провела больше времени, размышляя о своей первой любви, чем о кончине десятилетнего брака. Но у ее романа с Дэвидом было такое светлое начало и ясный конец, тогда как путь, по которому тек ее брак, отличался глубокой печалью.

Бри скинула лодочки. От сандалий, которые она носила повседневно, на голых ногах остались метки от загара. Не то чтобы она сильно загорела. Потемнела, насколько ей удавалось, легкий медовый оттенок да чуть больше веснушек, что придавало еще большую ироничность ситуации: Бри отвечает за воспитание чернокожего юнца.

Несмотря на то, что заявила Майку и Тоби, она не готова была сегодня сооружать оборудование для растапливания воска, поэтому, переодевшись, нашла бумагу и стала делать наброски вручную расписанных открыток. Но сердце к этому не лежало, и Бри никак не могла найти занятие по душе. В какой-то момент она услышала, как домой вернулся Тоби и отправился в свою комнату. Потому прислушалась, когда отъедет «кадиллак». Тот не отъехал.

– Я знаю, ты на меня злишься, но ведь это не новость, верно? – сказал с порога Майк.

– Я не хочу об этом говорить.

Бри встала из–за стола.

В своем деловом темно–синем костюме он казался выше, чем обычно, и несмотря на ее собственный немалый рост, она ощущала, что он подавляет ее.

– То, что я сказал Тоби про Дэвида и Стар, – правда.

Она стала собирать рисовальные принадлежности:

– Только для тебя.

Он машинально расслабил галстук.

– Тебе хочется думать, что вы с Дэвидом были Ромео и Джульеттой, но правда в том, что ты просто богатенькая белая девочка из Гросс–Пойнт, а он чернокожий парнишка из Гэри. – Майк переложил ключи от машины из одной руки в другую. – Дэвид был очарован тобой, но никогда тебя не любил.

Она сунула блокнот в металлический ящик:

– Ты закончил?

– Со Стар все было по–другому. – Майк заполнил всю комнату, Бри не хватало воздуха. – Ни у одного из них не было денег. Зато у того и у другого – амбиции, харизматичность, может, немного жесткость. Они понимали друг друга так, как вам с Дэвидом не было дано.

– Так почему она уехала? – Ящик лязгнул, когда Бри задвинула его. – Если они так страстно друг друга любили, почему Стар сбежала?

– Он устроился на работу в Висконсине, хотя она умоляла Дэвида не делать этого. Стар всегда терпеть не могла, когда он уезжал, и захотела наказать. Сомневаюсь, что она собиралась уехать надолго. И конечно же, не рассчитывала, что соскользнет с дороги и угодит под лед в том дренажном канале.

Бри не сдавалась:

– С ней нашли мужчину в машине.

– Какого-то бродягу. Она всегда подбирала людей. Догадываюсь, что он путешествовал автостопом.

Бри не хотела верить его рассказу. Ей хотелось верить в то, что говорила Мира, дескать, Стар стало скучно с Дэвидом, и она бросила его навсегда. На дне желудка заворочалось чувство стыда.

– Не понимаю, зачем ты все это вытаскиваешь наружу. Это случилось давным–давно. И ничего для меня не значит.

Майк знал, что она лжет, но спорить не стал.

– Я религиозный человек, – прозаично сказал он. – Верю в грех и верю в покаяние. Я пытался изо всех сил, как себе представлял, возместить ущерб, но ничего не изменилось.

– И не изменится.

Золотой браслет поймал солнечного зайчика. Майк кивнул, не сколько ей, больше себе, словно принял какое-то решение.

– С этого момента я оставлю тебя в покое.

– Хорошо.

И не поверила. Майк никого никогда не оставлял в покое.

В былые дни он избегал смотреть кому-нибудь прямо в глаза. Но не теперь. Что-то в его прямом взгляде выводило ее из равновесия.

– Я буду признателен, если ты позволишь мне продолжать общаться с Тоби, – с каким-то тревожащим достоинством сказал он. – Мне следовало посоветоваться с тобой, прежде чем сказать ему, что он может поехать на велосипеде на парад. У меня дурная привычка сначала делать, а потом думать. – Констатировал факт, не пряча свои изъяны, не наказывая себя за них. – Парад отправляется в десять. Тоби нужно быть на школьной парковке в девять. Я бы заехал за ним, но я во главе комитета, и мне придется явиться туда спозаранку.

Она изучала потертость на сандалии:

– Я могу сама справиться.

– Ладно.

И все. Никаких приемов продавца, чтобы переубедить ее. Никакого подкупа, ни лимонных конфет, «Скиттлс» или эскимо. Он коротко попрощался с Тоби и ушел, оставив Бри с неприятным чувством, что теперь она по-настоящему предоставлена самой себе.

Чепуха какая. Он вернется. Майк Муди всегда возвращается, хотите вы того или нет.


Загрузка...