Великое таинство любви

Глава десятая

— Что, черт побери, здесь происходит?!

Мэтти и Фрэнки отпрянули друг от друга, как застигнутые врасплох любовники. Но, несмотря на испуг и на то, что гневное выражение лица Доминика не сулило ничего хорошего, Мэтти охватило чувство огромной радости оттого, что он вернулся.

Фрэнки вскочил с высокого табурета и воинственно уставился на Доминика с тем упрямым, бычьим выражением, которое она хорошо помнила. Он ни разу не поднял на нее руку, но поучаствовал во множестве уличных потасовок, поэтому Мэтти сразу узнала его решимость вступить в кулачный бой.

Но она знала также, что у него нет ни единого шанса победить мужчину, который сейчас гневно взирал на них, поэтому поспешила встать между ними.

— Ничего не происходит, Доминик, — холодно ответила она, хотя была очень напугана. Еще ни разу она не видела его в такой ярости — было видно, что он жаждет крови.

— Ты Фрэнки, не так ли? Если ты хочешь остаться целым, убирайся из моего дома, или я спущу тебя с лестницы.

— Рискни, парень. — Но голос выдал его неуверенность. — Между прочим, я как раз собирался уходить, когда ты вломился.

— Ты сама его позвала? — Пылающий взгляд Доминика впился в бледное лицо Мэтти.

Она кивнула.

Доминик снова перевел взгляд на Фрэнки, а затем на его кожаную куртку, небрежно брошенную на стул.

— Убирайся. Сейчас же. И не смей больше показываться здесь. Еще одного приглашения тебе не дождаться. Не так ли, Мэтти?

Мэтти сначала даже не осознала, что кивает, а когда пришла в себя, Фрэнки уже ушел, а Доминик сверлил ее взглядом черных глаз с другого конца гостиной. Она немедленно очнулась от столбняка и пришла в ярость.

— Тебе обязательно надо было вести себя таким образом? — Ей не стоило говорить таких слов и злить его еще больше. В мгновение ока Доминик оказался рядом с ней.

— Он должен быть благодарен, что я вообще не свернул ему шею! — рявкнул он, взбешенный. — О чем ты только думала, приглашая сюда своего бывшего любовника? Кот из дому, мыши в пляс? Только я за порог, ты схватила трубку и позвала его?

От этих яростных нападок Мэтти онемела и в замешательстве смотрела на Доминика. Бросив ей в лицо последнее обвинение, он резко отвернулся и ушел в свою спальню.

После минутного раздумья Мэтти поняла, что не в силах оставить все как есть и ринулась вслед за ним. Она ворвалась в спальню в тот момент, когда Доминик с треском срывал с себя рубашку.

— Я думала, что ты уехал… — начала она.

— Извини, что сорвал твои планы, дорогая.

— Доминик, я знаю, что ты подумал…

— Я не слепой! — Доминик расстегнул пояс брюк, резко выдернул его из петель и швырнул к рубашке.

— Вот поэтому мы и не можем пожениться!

— Потому что ты не можешь и дня прожить без своего бывшего?

— Потому что ты — высокомерная свинья!

— Я вправе был рассчитывать, что ты не станешь приглашать в мой дом бывшего любовника, и высокомерие здесь ни при чем.

— Мне нужно было… поговорить с кем-то.

— Тогда почему не со мной? Поговорила бы со мной! — продолжал бушевать Доминик. Он сам понимал, что каждое слово, вылетающее из его рта, — ошибка, но справиться с собой не мог. Мэтти никогда не узнает, чего ему стоило не кинуться на ее жалкого неудачника и не избить его до потери сознания. Ему будто нож всадили в сердце, когда он увидел их в объятиях друг друга.

Доминик направился в ванную, но на пороге резко повернулся и снова рявкнул:

— Ты хотела поговорить? Говори!

— Только не сейчас, когда ты в таком настроении. — Мэтти отвернулась, и Доминик едва не застонал, заметив слезы в ее глазах. Если он сейчас уйдет в ванную — конец всему. Он знал это точно так же, как и то, что конец их отношений означает его собственный конец. Глубоко вздохнув, он подошел к Мэтти, готовый к тому, что она оттолкнет его, что не позволит прикоснуться к себе.

Вместо этого она повернулась и с всхлипом приникла к его обнаженной груди. Она слышала, как гулко стучит его сердце, а когда прижала ладонь — почувствовала его биение.

— Да, я не в настроении. — Он запустил пальцы в ее волосы и еще крепче прижал ее голову к своей груди. — Вернее, в отвратительном настроении. Я не могу выносить, когда ты думаешь о нем, говоришь о нем, видишься с ним, а уж вынести зрелище, когда вы с ним обнимаетесь…

— Ты ревнуешь? — ошеломленно спросила Мэтти. Доминик коротко хохотнул.

— Я?! Ревную?! К Фрэнки?! Ты видела, как он начал пятиться, когда я пригрозил ему? Видела? Он знал, что я его за секунду разорву на части. — Он помолчал, затем сердито добавил: — Да, я ревную.

Сердце Мэтти растаяло, как льдинка на солнце. Она не могла не понимать, что означает для такого мужчины, как Доминик, признать свою слабость. Впрочем, для нее это не было слабостью. Ее душа воспарила в небеса и никак не реагировала на призывы здравого смысла вернуться на землю.

Мэтти пошевелилась в его объятиях и запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что ты пытаешься сказать, Доминик?

— Ничего, — буркнул он, покраснев, и отвернулся.

— Понятно… Просто я надеялась… Ладно, неважно. — Мэтти отошла и села на краешек кровати.

— Надеялась? На что? — быстро спросил Доминик. Он подошел к кровати, но не сел, а остался стоять, нависая над Мэтти. — Ты сказала…

Мэтти поняла, что он не отстанет.

— Я не люблю Фрэнки, если это тебя беспокоит.

Губы Доминика стали помимо воли расползаться в улыбку облегчения. Он быстро отвернулся, чтобы Мэтти не заметила ее, затем снова посмотрел на нее.

— Конечно, нет, — с таким важным видом произнес он, что теперь уже Мэтти захотелось улыбнуться.

— Но это не означает, что я одобряю твое поведение… Впрочем, могу тебя понять. Мне не стоило приглашать его сюда. Это было глупо с моей стороны. — Мэтти прилегла поверх пухового одеяла, сердце ее было готово петь от радости.

— Это он не должен был приходить. Полагаю, он был убит известием, что ты ждешь от меня ребенка.

— Наоборот. Он был рад, тем более что и сам скоро станет отцом. — Мэтти запрокинула руки за голову и стала смотреть в потолок, но краем глаза все равно следила за реакцией Доминика. — Еще когда мы жили вместе, у него появилась девушка…

— Вот ублюдок! — выругался в сердцах Доминик. Он не представлял себе, как мужчина в здравом уме может завести интрижку на стороне, если ему выпало счастье иметь рядом такую женщину, как Мэтти. — А как ты восприняла эту новость? — Он присел на кровать рядом с ней.

— Ты хочешь спросить, не стало ли мне обидно, что он мне изменял? Нет. Жаль только, что у него не хватило мужества признаться в этом раньше. А сейчас я искренне рада, что у него кто-то есть, что он не цепляется за наши отношения.

— Правда? Ты уверена, Мэтти?

Мэтти приподнялась и села, облокотившись спиной о подушки, скрестила ноги и с улыбкой посмотрела на Доминика.

Ей надоела эта игра. Пусть она испугает его до смерти, но рискнет выложить карты на стол, потому что теперь точно знает, что Доминик испытывает к ней не просто физическое влечение. Она ему действительно нравится, иначе он никогда бы не признался, что ревнует. Кто знает, вдруг его нынешнее чувство перерастет в любовь? Вдруг чудеса все-таки случаются?

— Я хочу кое-что сказать тебе, Доминик. — Почувствовав, как напряглось его тело, увидев, как пристально он смотрит, Мэтти не совладала с голосом, и он дрогнул.

— Что? — От волнения Доминик произнес это хриплым шепотом.

— Когда мы встретились впервые… Когда ты стал преследовать меня… Нет, я не это хочу сказать…

— Не говори вообще ничего, — резко прервал ее Доминик, боясь услышать то, что ему не хочется слышать. — Просто… просто выходи за меня. Мы потом обо всем поговорим.

— Хорошо.

Повисшая тишина потрескивала электрическими разрядами. Но как только Доминик собрался прервать ее, Мэтти жестом остановила его.

— Я выйду за тебя замуж, Доминик, но не потому, что у меня нет выбора. Что бы ты ни говорил, мы можем иметь ребенка и не будучи женатыми. Нет, Доминик, я согласилась, потому что… — И тут ее решимость стала стремительно таять.

— Потому что…

— Потому что в любом браке, я уверена в этом, должна быть любовь, а я люблю тебя. Не знаю, когда и как это случилось, но тебе удалось сломать стену, которой я окружила себя, и я… влюбилась. Я очень сильно люблю тебя, Доминик, и моей любви хватит на двоих. И если моему сердцу суждено быть разбитым, что ж — так тому и быть. Я больше не могу бороться с собой. — Мэтти закрыла глаза и снова легла. Она почувствовала, как Доминик склонился над ней, но боялась открыть глаза и взглянуть на него. — Впрочем, я пойму тебя, если ты решишь пересмотреть свое предложение, — дрогнувшим голосом, не открывая глаз, добавила она.

— Повтори то, что ты сейчас сказала!

— Ты можешь пересмотреть свое предложение о браке…

— Я не об этом, — проникновенным голосом произнес Доминик.

Мэтти приоткрыла глаза и увидела, что он улыбается.

— Это не смешно, — с подозрением заметила она, боясь поверить тому, что подсказывало ей сердце.

— Нет, это смешно. Это очень смешно, потому что… — Доминик не мог сдержать идиотской улыбки, когда нежно коснулся пальцем ее щеки. — Потому что я отменил командировку и вернулся домой, чтобы сказать тебе то же самое.

Мэтти боялась, что ослышалась.

— Сказать что?.. Что ты любишь меня? Что любишь… или что я тебе просто сильно нравлюсь?

— Люблю, Мэтти. Люблю всем сердцем. — Он склонился и приник к ее губам в долгом, томительном поцелуе. — Я приехал в аэропорт и понял, что просто не могу сесть в самолет и уехать на четыре дня. Я боялся, что, вернувшись, не застану тебя и потеряю единственную женщину, с которой хочу прожить всю оставшуюся жизнь.

— Правда? — Она хотела, чтобы он продолжал говорить. Взяв в ладони его прекрасное, такое любимое лицо и заглянув в глаза, она притянула его к себе и повторила: — Это правда?

Доминик почти лежал на ней. Насмешливо изогнув бровь, он заметил:

— Не думаю, что тебе хочется слушать, как я дошел до жизни такой… — пробормотал он, покрывая легкими поцелуями ее лицо.

— Еще как хочется! Я так долго жила с уверенностью, что все, что тебе от меня надо, — мое тело…

— И оно тоже, скрывать не стану. — Доминик улыбнулся ей. — Довольна, да? Тебе нравится знать, что я в твоей власти?

Мэтти кивнула и лукаво улыбнулась.

— Взаимно. Потому что я тоже в твоей власти.

— Ну, это не секрет, — поддразнил он и стал снимать с нее мешковатый джемпер, который она надела к приходу Фрэнки. — Ммм… Без бюстгальтера. — Он накрыл рукой одну грудь, а вторую руку положил Мэтти на живот. — Хорошо, что я не знал об этом в тот момент, когда увидел тебя в объятиях твоего экс-дружка. Тогда бы я точно спустил его с лестницы.

— Он не заслужил этого. — Мэтти обвила шею Доминика руками и выгнула спину так, чтобы ее напрягшиеся соски коснулись его груди. — Думаю, он был несколько огорошен моими эмоциональными излияниями…

— Что ты ему говорила? Ты сказала, что любишь меня? — У Доминика был до смешного самодовольный вид, и Мэтти не могла не рассмеяться. — Что он ничего для тебя не значит? Что я — единственный мужчина, которого ты когда-либо любила по-настоящему?

— Что-то вроде того. Скажи, ты не расстроен из-за ребенка?

— Расстроен? — Доминик даже засмеялся оттого, что она может так сильно заблуждаться. — Да я вне себя от радости! Ты забеременела и дала мне в руки главный козырь. Теперь тебе было от меня не избавиться. Я решил — пусть она меня не любит, но, когда мы поженимся, я докажу ей, что она не ошиблась, и сделаю все, чтобы она не пожалела.

— Я и надеяться не могла… Я думала, тобой движет долг, и не хотела быть тягостным бременем.

— Дурочка.

Мэтти не заметила, в какой момент они оба избавились от остатков одежды. Она только знала, что на этот раз их занятия любовью были преисполнены не только страсти, но и нежности, и чувства всеобъемлющего счастья.

— Мэтти, — вдруг встревожено произнес он, — а мы можем… заниматься этим? Мы не повредим ребенку?

— Нет, мы можем заниматься любовью так часто, как захотим. — От возбуждения она дышала быстро и прерывисто. — Наш малыш родится в доме, наполненном любовью, разве это не прекрасно?

* * *

Александр Доминик Дрекос был зачат и рожден в любви. Должно быть, он чувствовал это и был самым прекрасным ребенком на свете. С блестящими черными волосами и темными глазами, он был точной копией своего гордого отца, и в восемь месяцев очень энергично ползал по своей просторной детской.

Доминик и Мэтти поженились тихо, без помпы. Слава богу, их родители нашли общий язык, и беременность Мэтти не вызвала кривотолков и напряженности между двумя семьями. Наоборот, все с энтузиазмом принялись строить планы насчет предстоящего крещения, которое решено было провести в Греции. С согласия Доминика, Мэтти пригласила Фрэнки и его новую подругу, а также Гарри и несколько девушек из ночного клуба, с которыми она продолжала поддерживать отношения. Дом Доминика в Котсуолдсе, где они теперь жили, был достаточно большим, чтобы родители Мэтти могли приезжать, когда захотят. Когда они гостили, Мэтти и Доминик часто сбегали в Лондон, чтобы в городской квартире устроить себе «распутный» уикенд.

Вот и сейчас они лежали на своей королевских размеров кровати, утомленные любовным марафоном. В такие отлучки Доминик проявлял больше беспокойства об Александре, чем сама Мэтти. Вот и сейчас он вдруг решил, что, ползая повсюду, сын обязательно поранится, поскольку не испытывает должного уважения ни к бьющимся вещам, ни к неустойчивой мебели.

Прижавшись к мужу, Мэтти слушала его со снисходительной улыбкой. Затем, обведя пальчиком контур его губ, она промурлыкала ему на ухо:

— А я вот все думаю, как мне заставить тебя забыть о твоих глупых тревогах…

Доминик немедленно включился в игру и прикусил зубами шаловливый палец, а затем втянул его в рот и стал ритмично посасывать, пристально наблюдая за ее реакцией.

— Знаешь, что тебе нужно, Доминик? — успела спросить Мэтти прежде, чем ее затянуло в омут наслаждения.

— Как правило, да моя маленькая колдунья…

— Еще один ребенок… — Мэтти дала ему время осознать сказанное, с любовью наблюдая, как меняется выражение его лица.

— Ты же не…

— Угу, — с лукавым видом кивнула Мэтти. — Утром я сделала тест и даже сохранила его, чтобы показать тебе.

— Еще один bambino!

— Или еще одна bambina, — счастливо засмеялась Мэтти, увидев на его лице именно то выражение, которого ждала.

— И такая же красавица, как ее мама. — Доминик тоже засмеялся и поцеловал ее в кончик носа, уже не в первый раз удивившись, чем же он заслужил такое счастье…