Великолепно!

Глава 21

Вскоре Эмма снова оказалась в Уэстонберте, где слуги делали приготовления к самой поспешной свадьбе, какую собирались сыграть за последние десять лет. Она вынуждена была признать, что Кэролайн и Юджиния сотворили чудо; при этом Кэролайн то и дело заявляла, что сделала бы все гораздо лучше, если бы ей дали побольше времени.

После нескончаемых пререканий с Софи и Белл насчет цвета их платьев, в ходе которых одна настаивала на голубом, а другая – на персиковом, они пришли к согласию и выбрали зеленый оттенка мяты. Эмма решила, что этот цвет будет господствовать повсюду в день ее свадьбы, и это решение оказалось мудрым, так как и Софи, и Белл выглядели в своих платьях просто чудесно.

Платье самой Эммы было выдержано в строгом стиле с талией на том месте, где ей и положено быть. Когда Эмма заявила, что новая мода не годится для подвенечного платья, мадам Ламбер тотчас же согласилась с ней и сотворила роскошное платье из шелка цвета слоновой кости со скромным вырезом, едва приоткрывавшим плечи, с длинными узкими рукавами и множеством нижних юбок, подчеркивавших грациозную фигуру и походку Эммы и изящными волнами ниспадавших вниз от талии. Эмма потребовала, чтобы платье было относительно простым, поэтому его не украшали ни драгоценные камни, ни пышные банты.

Результат оказался сногсшибательным. Вырез платья удачно подчеркивал хрупкость и грацию Эммы, изящную линию ее шеи. Но особо удачным был цвет платья.

Сначала Эмма остановилась на белом, но мадам Ламбер настояла на цвете слоновой кости и оказалась совершенно права. Теперь, благодаря платью, лицо Эммы словно светилось.

Наконец наступил день свадьбы, который начался с того, что в комнату ворвалась Белл и без всяких предисловий набросилась на Эмму с вопросами:

– Ты волнуешься?

– Ужасно!

– Хорошо. Как тебе известно, так и должно быть. В конце концов, брак – серьезный шаг, возможно, важнейшее событие в жизни женщины. Конечно, если вспомнить о рождении и смерти…

– Довольно! – Эмма, недолго раздумывая, запустила в кузину подушкой.

– Какая черная неблагодарность! – возмутилась Белл. – Я заказала для нас горячий шоколад, и его уже несут, а ты…

– А я – что?

– Ну едва ли ты захочешь съесть нынче утром что-нибудь более существенное. – Белл явно решила пойти на попятный.

– Это точно, – согласилась Эмма, довольно оглядывая себя в зеркало.

Неожиданно лицо Белл приняло серьезное выражение, и она озабоченно спросила:

– У тебя нет сомнений?

– Конечно, нет. Я люблю Алекса, а это главное. Жаль, что отец не сможет присутствовать на свадьбе и повести меня к алтарю.

Белл ободряюще похлопала Эмму по плечу:

– Сочувствую, но… В конце концов, у тебя есть мы, а семья Эшборна тебя просто обожает.

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла Софи.

– Я велела горничной принести еще одну порцию шоколада, – сказала она. – Надеюсь, вы не возражаете?

– Конечно, нет, – ответила Эмма с улыбкой.

– Не могу поверить, что в доме такая суматоха, – продолжала Софи. – Кто-нибудь из вас спускался вниз?

– Никто.

– И правильно: это просто сумасшедший дом. Меня чуть не сбил с ног лакей, а между тем гости уже начинают прибывать.

– Ты шутишь! – недоверчиво воскликнула Белл. – Чтобы приехать к этому часу, они должны были подняться в четыре утра.

– Мама предложила переночевать здесь всем желающим, но к завтрашнему дню все должны уехать.

– Ты уже видела Алекса? – поинтересовалась Эмма.

– Нет, – Софи приняла чашку шоколада от бесшумно появившейся в комнате горничной, – но Данфорд сказал, что Алекс уже лезет на стену. Полагаю, он мечтает только о том, чтобы все кончилось поскорее.

– Не он один, – пробормотала Эмма и незаметно вздохнула.

Свадьба была назначена на полдень, и в половине двенадцатого Эмма выглянула из окна, чтобы увидеть, что происходит на южной лужайке Уэстонберта.

– Господи! – Она чуть не задохнулась от волнения. – По-моему, там собралось не менее двухсот человек!

– Четырехсот, я полагаю. – Белл усмехнулась. – Мама составила список из шестисот, но…

– Знаю-знаю. У нее не хватило времени пригласить всех.

Праздник и в самом деле обещал быть грандиозным событием. Веселого вида полосатые тенты разбежались по лужайке яркими пятнами, готовясь защитить гостей от раннего июльского солнца. Как и обещал Алекс, повсюду колыхалось море цветов. Эмма даже затруднялась сосчитать количество букетов.

– Боже! – выдохнула она. – Я бы ни за что не позволила тете Кэролайн так размахнуться. Больше половины этих людей мне неизвестны.

– Но они-то тебя знают! – примирительно заметила Софи.

– Да и какое все это имеет значение. Лучше скажи, можешь поверить, что скоро станешь герцогиней? – Белл прищурилась.

– По правде говоря, нет, – откровенно призналась Эмма, и это была чистая правда.

Когда незаметно подошел полдень, Эмма стояла у входа в шатер и так волновалась, что с трудом слышала звуки струнного квартета, игравшего пьесу Моцарта.

Белл ободряюще сжала руку Эммы:

– Я люблю тебя, Эмма Данстер.

– Последний раз меня называют этим именем, – ответила Эмма шепотом.

– Имя Эмма Риджли, по-моему, звучит ничуть не хуже, – со значением произнес Генри и взял племянницу за руку. – Особенно если речь идет о герцогине Эшборн.

Кивнув, Эмма смахнула навернувшиеся слезы.

– Благодарю, дядя Генри. И знайте, я вас очень люблю.

– Я тебя тоже, племянница. – Генри быстро огляделся. – Не пора ли нам отправляться? Думаю, твой герцог сейчас приедет сюда и потащит тебя силой к алтарю, если мы не поспешим.

Глубоко вздохнув, Эмма с трепетом сделала первый шаг. Однако когда она увидела Алекса, ожидающего ее у алтаря, все ее страхи начали рассеиваться. Радость росла в ней по мере того, как она, не замечая сотен устремленных на нее глаз, приближалась к алтарю.

Когда Алекс увидел Эмму в роскошном подвенечном платье, у него перехватило горло от волнения. Его будущая жена выглядела такой красивой, что он был не в силах описать ее: вся она словно светилась, начиная от атласной кремовой кожи до нежных фиалковых глаз и ослепительно огненных волос под полупрозрачной фатой.

Генри и Эмма приблизились, и Эмма не смогла удержаться от улыбки, когда дядя вложил ее руку в руку Алекса. Глядя в зеленые глаза Алекса, она видела в них теплоту, нежность, страсть, властность и жажду обладания. И еще она видела в них… любовь! Возможно, Алекс ни разу не произнес этих слов, но Эмма читала их в его глазах: он, без сомнения, любил ее.

Оставшаяся часть церемонии прошла на удивление быстро, и позже Эмма могла припомнить только отдельные ее моменты. Маленький Чарли гордо держал кольца на маленькой подушечке, а затем Алекс надел кольцо ей на палец и крепко поцеловал ее, когда викарий провозгласил их мужем и женой.

Праздник длился весь день и большую часть вечера. Эмму поздравляли сотни людей, как знакомые, так и те, кого она не знала. Алекс старался все время быть рядом с ней, но даже когда в силу светских обязанностей отходил от нее, Эмма чувствовала на себе его взгляд.

Наконец после долгих часов веселья Алекс проскользнул к Эмме и прошептал ей на ухо:

– Еще рано, но… Не могли бы мы улизнуть отсюда? Я хочу, чтобы ты принадлежала мне одному.

– Наконец-то! А я думала, ты никогда не попросишь об этом. – Эмма счастливо улыбнулась.

Новобрачные остановились возле Юджинии, и Алекс твердо произнес:

– Я хочу, чтобы все уехали сегодня же вечером, и мне плевать, если они доберутся домой лишь к рассвету. В конце концов, это прежде всего наш праздник, а не их.

– Могу я надеяться, что это не относится к членам твоей семьи и ближайшим родственникам? – спросила Юджиния насмешливо.

– Конечно. Но все же я хочу, чтобы к завтрашнему утру большинство гостей уехали. – Алекс поцеловал мать в щеку.

– Можешь быть спокоен, никого из нас не останется здесь к полудню завтрашнего дня, – все так же насмешливо ответила Юджиния. – Думаю, до этого времени ты едва ли появишься из спальни.

При этих словах Эмма покраснела до корней волос.

– Разумеется, не появлюсь, – не моргнув глазом заявил Алекс. – Однако я не стану возражать, если нам утром принесут завтрак.

– Об этом можешь не волноваться, я уже обо всем позаботилась. – Глаза Юджинии потеплели. – Я так счастлива за тебя, мой любезный сын!

Улыбнувшись Юджинии на прощание, Алекс взял жену под руку, и они двинулись к хозяйской спальне. Эмме приходилось почти бежать, чтобы не отстать от Алекса, размашисто шагавшего по длинному коридору.

– Пожалуйста, – взмолилась она смеясь. – Подожди минутку!

– Не могу, – ответил Алекс безжалостно и тут же сгреб ее в охапку, так что остальную часть пути Эмма проделала на его руках.

– Наконец-то мы одни! – воскликнул Алекс, захлопывая дверь ногой и не выпуская ее из объятий. – Не возражаешь, если я тебя поцелую?

– Разумеется, нет.

К моменту, когда он оторвался от нее, Эмма едва могла дышать, поэтому Алекс сперва выждал несколько мгновений, а затем взял ее за руку, и они прошли в спальню.

– Это твоя новая комната, – сказал он, обводя спальню широким жестом.

Эмма с любопытством огляделась: вся обстановка говорила о том, что комната принадлежит мужчине.

– Ее можно обставить по-другому, если хочешь, – предложил Алекс. – Но только ничего розового.

Эмма подавила усмешку.

– Думаю, мы сумеем выбрать что-нибудь подходящее.

– Комнату рядом, соединяющуюся с этой, официально называют комнатой герцогини, но я предпочел бы, чтобы ты больше времени проводила здесь.

– Вот как?

– Да. А из комнаты герцогини мы можем сделать гостиную и украсить ее всякой женской дребеденью, если пожелаешь, – сказал Алекс серьезно. – Но не думаю, что тебе понадобится там кровать. Ее можно поставить в комнату миссис Гуд – она с нами много лет, и, думаю, для нее это будет славный подарок. А теперь, – он хищно улыбнулся, – подойдите ближе, ваша светлость, чтобы мы могли снять с вас это роскошное платье.

– У меня есть имя, – ответила Эмма серьезно, – и я не хочу, чтобы меня называли «ваша светлость».

Не отвечая, Алекс принялся расстегивать крошечные пуговки на ее подвенечном платье. Он производил это действие с раздражающей медлительностью, и его прикосновения вызывали в теле Эммы дрожь горячечного желания.

Когда она наконец положила руки ему на плечи, чтобы удержаться на ногах, из ее уст вырвался слабый стон. Ей показалось, что вся комната вращается вокруг нее в ослепляющей страстью дымке, и единственное, что она могла сделать, чтобы не упасть, – это держаться за него.

Руки Алекса достигли середины ее спины:

– А теперь, – прошептал он, – думаю, пора распустить твои волосы.

Когда он вынул шпильки из волос, убранных в высокую прическу с густыми локонами, вся их масса упала на плечи Эммы.

Поднеся несколько мягких локонов к лицу, Алекс сначала поцеловал их, а потом вдохнул их пьянящий аромат.

– Обожаю, – пробормотал он, пропуская волосы через пальцы. – Кажется, я говорил тебе, что хочу маленькую девочку с волосами точно такого цвета?

Эмма молча покачала головой. Они никогда не говорили о детях. Она полагала, что Алекс хочет наследника, как все мужчины, но ей никогда и в голову не приходило, что он думает о маленькой девочке, похожей на нее.

– А вот я мечтаю о маленьком мальчике с черными волосами и зелеными глазами, – сказала она решительно.

Рука Алекса на мгновение замерла.

– Что ж, мы будем работать над этим до тех пор, пока наши желания не исполнятся.

Вскоре Эмма осталась только в тонкой шелковой нижней сорочке, и Алекс принялся стягивать это прозрачное одеяние с ее плеч, но она неожиданно остановила его.

– Теперь моя очередь. – Эмма потянулась к его галстуку и медленно распутала замысловатый узел. Когда с этим было покончено, она приступила к скрипучей накрахмаленной белой рубашке, наслаждаясь прикосновением к каждому открывающемуся дюйму его тела.

Алекс смог вытерпеть эту сладостную пытку всего несколько минут, а затем со стоном схватил Эмму в объятия и понес к огромной постели.

– Боже, как ты прекрасна, – произнес он, почтительно дотрагиваясь до ее щеки. – Ты просто само очарование!

В следующий миг Эмма оказалась на огромной кровати рядом с Алексом. Освобождаясь от одежды, Алекс постоянно прикасался к ней, и жар его рук в сочетании с чувственным трением шелка о кожу очень скоро подвел ее к самому краю бездны.

Почти не слыша своего голоса, Эмма со стоном снова и снова повторяла его имя, чувствуя, как каждый дюйм его восхитительного обнаженного тела прижимается к ней. Между ними все еще оставалось препятствие в виде ее сорочки, и Эмма яростно сорвала ее: она не желала, чтобы между ней и ее мужем была хоть какая-то преграда.

Как только груди Эммы получили свободу, Алекс наклонился над одной из них и поцеловал темный сосок.

Извиваясь от наслаждения, Эмма притянула к себе его голову, чтобы лучше чувствовать его близость.

Затем Алекс страстно поцеловал ее в губы, и в этот момент они забыли о насмешках и поддразнивании – осталось только два жаждущих друг друга тела, полных желания и страсти.

Руки Эммы порхали по сильным мускулистым бедрам, поднимались к груди и плечам, и каждое ее прикосновение воспламеняло Алекса все сильнее, так что вскоре он не мог больше сдерживаться. Его рука остановилась на нежных завитках, защищавших вход во врата женственности, и медленно раздвинула влажные складки ее нежной плоти. Затем его палец скользнул внутрь.

Эмма была более чем готова принять его.

– Ты такая влажная, – сказал он прерывающимся голосом. – Влажная и горячая. Ты готова для меня.

– Да, Алекс, да, – простонала Эмма.

В мгновение ока Алекс оказался сверху, и его мужской орган скользнул внутрь ее. Для него было пыткой не рвануться в это сладостное тепло, но он сознавал, что Эмма еще не приспособилась к этому, и хотел дать ей время привыкнуть к своим размерам.

Однако Эмма совсем не думала об этом.

– О, Алекс, я хочу большего. – Она сжала его бедра, стараясь привлечь его еще ближе к себе.

Не в силах устоять перед ее мольбами, Алекс с хриплым стоном рванулся вперед и тут же оказался внутри ее.

Подлаживаясь под ритм его движений, Эмма всеми силами старалась продлить наслаждение этого момента, но все же неуклонно соскальзывала к тому ошеломляющему чувству освобождения, которое мог дать ей только Алекс.

Когда Алекс просунул руку между их сплетенными телами и дотронулся до ее интимного места, она поняла, что битва проиграна, взрыв приближался, и из ее горла вырвался хриплый крик:

– Господи, Алекс, я так люблю тебя!

Алекс замер.

– Что ты сказала?

Фиалковые глаза встретились с зелеными и увидели в них разрывающую душу нежность.

– Я люблю тебя! Люблю!

Алекс снова ринулся в бездну, на этот раз отчетливо понимая, что Эмма нуждается именно в этом последнем толчке. Когда мир взорвался в ослепительной вспышке света, она ощутила полное освобождение и выкрикнула его имя. Алекс позволил себе расслабиться и излил в ее тело все свои соки.

Час спустя, когда они все еще лежали, сплетенные в восхитительном объятии и в тумане удовлетворенной страсти, Алекс глубоко вздохнул и уткнулся лицом в нежную шею Эммы.

– Я боялся, что никогда не услышу этих слов, – признался он едва слышно.

Эмма запустила пальцы в его густые волосы и взъерошила их.

– А я и сейчас боюсь, что мне так и не доведется их услышать.

Алекс нежно заключил ее лицо в ладони.

– Я люблю тебя, Эмма Данстер Риджли, – произнес он торжественно. – Люблю всей душой и всем сердцем. Я люблю тебя так, как никого на свете до тебя не любил…

– Хватит! – Глаза Эммы наполнились слезами.

– Почему, дорогая?

– Я слишком счастлива, – сказала она прерывающимся голосом.

– Невозможно быть слишком счастливым. По правде говоря, я собираюсь посвятить остаток своей жизни и каждый ее день твоему счастью, чтобы с каждым днем ты чувствовала себя все более счастливой.

– Не думаю, что это окажется трудно, если ты будешь рядом.

– Буду непременно. А ты?

Эмма лукаво улыбнулась:

– Мне кажется, я начинаю все больше привязываться к Уэстонберту.

Алекс сделал вид, что вот-вот разгневается.

– К Уэстонберту или ко мне?

Эмма рассмеялась:

– Конечно, к тебе, ах ты большой младенец! Но в Лондоне я не смогу так много видеть тебя, поскольку там все будут претендовать на твое время. Кстати, можем ли мы остаться здесь еще на некоторое время?

– Думаю, это можно устроить. – Алекс прижал Эмму к груди и принялся баюкать, в то время как вновь обретенная любовь согревала их обоих.