Верни нас

Глава 11

Я усадила Глеба на край ванны, осторожно вытирая кровь вокруг раны. Он не сопротивлялся, да и вообще ничего не говорил, довольно скептично осматривая старую плитку на стенах. Я помнила значение таких его взглядов. Увиденное Глебу не совершенно нравилось.

– Сейчас будет щипать, – зачем-то предупредила я, поднося к ране ватный диск с перекисью.

– За сколько ты купила эту квартиру? – вопрос Глеба застал меня врасплох.

Я даже руку опустила, так и не прижав диск к рассечению.

– Тебе не кажется, что это не твоё дело? – спросила в ответ, поражаясь его наглости.

Я и так уже сто раз мысленно пожалела, что решила проявить милосердие и зачем-то сама занималась его бровью.

Нужно было просто вручить ему аптечку и выйти. Сам бы справился. Или ещё лучше – попрощаться с ним на лестничной клетке! Но – нет! Вместо этого я снова пропахла запахом его туалетной воды и терплю странные вопросы.

Ну не дура ли?!

– Ты продала старую квартиру, – пояснил Глеб. – Тебе должно было хватить денег на нормальное жильё.

– А чем плохо это? – уточнила у него, сдерживая себя и стараясь не скрипеть зубами.

– Однушка, совмещённый санузел, советский ремонт, – перечислил бывший. – Ты заплатила за неё явно больше, чем она того стоит… чёрт! – я всё же прижала диск к ранке, заставив Глеба зашипеть сквозь зубы.

– Больно, да? Ой, прости, – без капли сочувствия хмыкнула я, давя на бровь сильнее, чем это было нужно. – Силу не рассчитала. Но чего с меня взять? Я ведь по твоему мнению идиотка, спустившая все свои деньги на сомнительное жильё.

– Я этого не говорил, – хмуро отозвался Глеб.

– Именно это ты и сказал, – выбросив ватный диск, я задумчиво посмотрела на призывно торчащий из аптечки пузырёк с зелёнкой. Разукрасить бы Глебу лицо…

– Ты была беременна, – напомнил мне бывший. – Тебя легко могли обмануть.

– Вот именно, – несмотря на порыв озеленить лицо Глеба, я всё-таки достала бактерицидный пластырь. – Как ты верно заметил, я была беременна. А значит, спустя какое-то время, должна была родить и минимум полтора года сидеть дома. Интересно, а если бы я потратила все свои деньги на покупку квартиры, на что бы я жила? Мне нужно было думать не только о крыше над головой, но и о будущем, Глеб. Не только своём. Я отвечала за двоих.

Наверное, это был самый трудный период в моей жизни. Я понимала, что помощи ждать неоткуда, и как-то смогла всё распланировать. Справилась.

Да, квартира небольшая, но чистая и не убитая. Старый ремонт не такая проблема, на самом деле. Зато у меня остались деньги на всё необходимое для Матвейки. И не только на коляску с кроваткой. Мне хватило денег на жизнь до того момента, как я отправила Матвея в садик. Дальше пришлось искать работу. Оказывается, мать одиночка с неоконченным высшим – не самый ценный кадр, которого готовы взять куда угодно. Мне выбирать не приходилось. Начала подрабатывать официанткой. Думала, что это временно, но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем это пресловутое временное. Из ресторана я так и не ушла, правда, теперь я помощник администратора, что не так уж и плохо.

Гибкий график работы позволяет подстраиваться под сына, да и коллектив хороший… или я за четыре года просто привыкла к этим людям.

– Я виноват, – прошептал бывший, а я вдруг осознала, что задумавшись, продолжала водить пальцами по приклеенному пластырю. – Но я не могу изменить прошлое.

– Если хочешь загладить вину – просто оставь нас в покое, – я резко убрала руки от его лица. – Это будет лучшее, что ты можешь сделать.

– Настя, – он положил руки мне на бёдра, мешая отойти в сторону.

– Отпусти! – мои попытки избавиться от его рук лишь усугубили ситуацию.

Глеб поднялся на ноги и усилил хватку, прижав меня к себе.

– Если бы ты мне тогда сказала, что беременна – всё было бы иначе, – бывший игнорировал мои попытки вырваться.

– Ты это уже говорил! – рявкнула я на него, злясь и в тысячный раз жалея, что не оставила его на лестнице, захлопнув перед носом дверь. – Только ничего бы не изменилось! Разве что размер моих рогов увеличивался бы с…

– Я не прошу меня прощать, – выдохнул Глеб мне прямо в губы. – Я прошу дать мне возможность общаться с сыном. Пожалуйста.

– Ты ему не нужен, – тихо ответила я.

– Любому ребёнку нужен отец, – бывший поднял руку и осторожно заправил мне за ухо прядь волос. – Тебе плевать на мои чувства. Но подумай о Матвее. Уверен, он не раз спрашивал, а почему у всех есть папы, а у него – нет. Не лишай нашего сына возможности иметь обоих родителей. Ты сама росла без отца… или хочешь мне снова соврать, что Матвей не задавал про меня вопросов?

Спрашивал… конечно, Матвей спрашивал, когда дорос до осознания того, что у его друзей, в отличие от него, есть папы. Пока у меня получалось уходить от ответа, переключая внимание сына. Но я понимала, что однажды наступит момент, когда Матвей не даст мне перевести тему. И заготовки на этот случай у меня не было.

Врать, что его отец космонавт, или шпион, или вообще (прости господи!) мёртв, как делала моя мать – я не хотела. А говорить правду… слишком сложная она для ребёнка.

– Тебе быстро надоест играть в отца, и ты исчезнешь из его жизни, – я покачала головой. – Если тебе, как ты говоришь, не плевать на его чувства, то…

– Не надоест.

– Это ты сейчас так говоришь, – я горько усмехнулась, – пока видишь просто любопытного и смышлёного мальчика. А что будет дальше? Когда он не согласится с тобой? Когда тебе придётся смириться с его обидой на тебя? Или наказать? Или когда он заболеет…

– Дай мне шанс, – он почти касался своими губами моих, вызывая совершенно ненужные ощущения.

Разум твердил отстраниться от Глеба, отшатнуться в сторону, залепить пощёчину, но… вот он осторожно целует мою верхнюю губу, и голос разума звучит всё тише, уступая зову тела. А стоило Глебу понять, что я не сопротивляюсь, как поцелуй из лёгкого и пробного превратился в жадный. Он истязал мои губы, выбивая не только воздух из моей груди, но и все остатки здравого смысла.

Всё было так знакомо… жар его тела, ненасытность поцелуев и мягкость губ… слабый стон, который я не смогла сдержать, почувствовав его возбуждение. Захотелось как раньше, опустить руку, сжать его член, дразня и сходя с ума от ощущения полной власти над ним. От понимания, что он хочет меня так сильно, что едва себя сдерживает… вот только…

– Мам! – я отскочила от Глеба, как от чумного, услышав голос сына и смотря за дёргающейся дверной ручкой.

Как же хорошо, что я повернула защёлку, когда зашла сюда! Хорошо, что Матвей ничего не увидел.

– Прости, родной, – открыв дверь я улыбнулась сыну, пытаясь говорить ровно и дышать носом, восстанавливая дыхание. Сердце в груди стучало так, что казалось пробьёт мне грудную клетку. – Заскучал? Я обработала царапину дяде, и он уже уходит.

Выйдя я решила больше не оставаться наедине с Глебом. Нигде и никогда. Раз тело меня коварно предаёт, уступая гормонам и проигрывая длительному воздержанию, то я буду защищаться от бывшего таким образом.

При сыне он распускать руки не посмеет.

Я надеюсь.