Верни нас

Глава 12

– Простите, – сконфужено улыбнулась я потянувшемуся через меня за бананами мужчине, после того, как отскочила от него с тихим вскриком.

– Хм, – окинув меня взглядом, мужчина предпочёл больше ничего не отвечать, взял бананы и положив их в свою тележку, ретировался подальше от меня.

И правильно, что с сумасшедшими разговаривать?

Как я дошла до такой жизни… Как простой поход в магазин превратился в подобие дешёвого шпионского боевика?

Я почти не спала ночью, от силы подремав несколько часов до утра. Дёргалась от каждого шороха, пока Матвей завтракал. Из подъезда выходила так, словно на меня вот-вот накинется стая голодных собак. И даже по дороге до гипермаркета я не могла расслабиться, смотря вокруг и бледнея при виде любого проезжающего мимо внедорожника…

А во всём виноват Глеб! Именно его появления я опасалась! Только из-за него я не могла расслабиться и как загнанная ходила между рядами с сыном. Даже в глазах периодически темнело, стоило мне боковым зрением увидеть кого-то на него похожего.

– Это что? – приподняла я бровь, наблюдая, как Матвей складывает в тележку четыре пачки хлопьев.

– Но они же кончились, – аргументирует сын свои действия.

– Но зачем нам четыре? Выбери одну, пожалуйста.

Пока сын сосредоточенно сопит, поглощённый муками выбора хлопьев для завтрака, я снова медленно осматриваю других покупателей. Ощущение, что я вот-вот увижу «случайно» оказавшегося здесь Глеба, медленно, но верно, превращалось в навязчивую идею…

– Ма-а-ам, – тянет Матвейка, привлекая моё внимание. – Я все хочу.

– Нет, – повторяю я. – Ты знаешь правила. Выбирай.

Смотря на других детей, я часто мысленно повторяла, как мне повезло с сыном. Он никогда не закатывал мне истерик, никогда ничего не требовал. Знал, что я ему разрешаю что-то выбрать и радовался этому. В такие минуты мне казалось, что я – ну если и не воспитатель от бога, то точно мать месяца! И пусть другие мамочки, с которыми я поверхностно общалась в садике, куда ходит сын, говорили мне, что это проявления заложенного с рождения характера, я в этом сомневалась. Хотя, не спорю, у Матвея иногда проявлялись привычки отца, которые он никак не мог перенять от него, просто повторяя. Нет отца – не за кем и повторять! Но, то, как он хмурится, когда рисует, или то, как поправляет пятернёй волосы, когда чем-то озадачен – эти действия часто напоминали мне о Глебе.

Чёрт.

Опять я о нём думаю!

– Тогда вот эти две, – предложил Матвей мне компромисс, ожидая реакции.

– Ладно, – сдалась я, чувствуя огромную усталость. – Давай за молоком и хлебом, и домой.

Всё остальное я уже взяла… если ничего не забыла.

В глазах снова потемнело, вынуждая меня остановиться. Да что ж такое…

– Мам?

– Я вспоминаю, всё ли мы купили, – улыбнулась сыну, стараясь его не напугать.

Да и причин для паники нет. Просто его папочка расшатал мне нервы, да и недосып сказывается. Только и всего.

Пройдя через кассу и захватив по пути Матвею пару шоколадок, мы сложили вещи в пакет и уверенно вышли из гипермаркета.

– Да чтоб тебя! – прошептала я и даже на пару секунд замешкалась в дверях, мешая другим покупателям выйти, увидев идущего нам навстречу Глеба.

– Мы забыли молоко! – по-своему растолковал мой гнев сын, наблюдая за моим ступором. – Пойдём обратно?

– Нет, – я медленно направилась вперёд, понимая, что страхи мои всё же оказались не беспочвенными.

Робкая надежда, что Глеб пойдёт мимо, так же себя не оправдала.

– Привет, – поздоровался бывший с Матвеем, получив от него кивок и тихое «здравствуйте», после чего перевёл взгляд на меня. – Я тебя не преследую.

– Я этого и не говорила.

– У тебя на лице всё написано, – усмехнулся Глеб.

– Знаешь, что… – у меня опять в глазах потемнело, правда добавился ещё и шум в ушах.

Я выронила пакет, чувствуя, что стоять на ногах становится с каждой секундой сложнее.

– Мам? – испуганный голос сына доносился до меня словно сквозь толщу воды, а я…

Да, я кажется всё же упала… в руки подскочившего ко мне Глеба. На этом моменте всё погрузилось в темноту.

***

– Как вы себя чувствуете? – взгляд с трудом сфокусировался на приятной женщине, склонившейся надо мной.

Белые стены, запах медикаментов…

– Что произошло? – я попыталась встать, осматривая кровать и… катетер, через который мне в руку что-то вводили из капельницы. – Я в больнице… но…

– Не переживайте…

– Где мой сын? – я снова попыталась вскочить, но на этот раз женщина прижала меня к кровати за плечи, мешая подняться.

– Анастасия Сергеевна, не волнуйтесь, – попросила меня… врач, судя по одежде и бейджику на груди. – Ваш муж и…

– Мам! – в этот момент дверь в палату открылась, впуская радостного бегущего в мою сторону Матвея и… идущего следом Глеба. Действительно. Ну куда без него…

– Испугался? – улыбнулась я залезающему ко мне на кровать сыну, трепля его по волосам.

– Не-а, – мотнул он головой. – Глеб сказал, что ничего страшного.

– Ну раз Глеб сказал, – с трудом сохранила я на лице улыбку.

Сам же бывший выразительно посмотрел в сторону женщины врача.

– Матвей, – тут же обратилась она к моему сыну. – Мне нужно принести твоей маме лекарство, не поможешь мне?

Судя по тому, как смотрел на меня сейчас Глеб, Матвейку женщина уводила специально.

– Родной, сходи с доктором, пожалуйста, – мягко попросила я сына, снова потрепав его по голове.

– Ладно, – нехотя протянул он, явно не горя желанием оставлять меня.

Маленький мой… чтобы он не говорил, а испугался. И сильно… А раз Глеб заранее попросил увести ребёнка из палаты…

– Я умираю, да? – ляпнула я первое, что пришло на ум, как только мы остались с Глебом наедине.

– Угу, – как-то зло отозвался бывший. – У тебя случился голодный обморок, Настя.

– Бред, – фыркнула я. – Не знаю, что ты там себе напридумывал вчера, но мы с сыном не бедствуем и питаемся вполне…

– Когда ты в последний раз ела? – перебил меня Глеб, присаживаясь на край кровати и недобро смотря на меня.

– Сегодня утром, – ответила ему. – Завтракала вместе с Матвеем…

– А вот Матвей сказал, что ты не ела, – не дал мне договорить бывший. – Сделала себе только чай.

– Я ела бутерброды, – вспомнила я, как делала их, пока звала Матвея на завтрак.

– Ты к ним не притронулась, – ответил Глеб. – И вчера Матвей тоже не видел, чтоб ты ела.

– Ты устроил допрос моему сыну? – возмутилась я, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз.

Кусок в горло действительно не лез с тех пор, как я вернулась от Оксаны домой. Я слишком нервничала, но… не могла же я и правда забыть банально поесть несколько дней?!

– Настя, – Глеб растёр ладонью лицо, до боли знакомым жестом. – Ты нас напугала с Матвеем. Хорошо, что клиника находилась неподалёку. Анна Андреевна, – он мотнул головой в сторону двери, показывая, что имеет в виду женщину-врача, – предположила истощение организма и уточнила про твой режим и не было ли в последнее время стрессовых ситуаций. Конечно же, в разговоре участвовал Матвей, желая помочь маме быстрее выздороветь.

Не было ли у меня стрессовых ситуаций… да ты и есть ходячая стрессовая ситуация, Глеб! Очень хотелось всё это ему высказать, но, раз ничего критичного со мной не случилось, то можно отправляться домой.

– Значит, я не умираю, – приняла я информацию, не желая ничего больше обсуждать и принимая сидячее положение. – Я хочу…

– Ты останешься здесь, – заявил мне Глеб.

– Что?… – достойно ответить мне помешал вернувшийся с доктором Матвей.

Сынуля гордо нёс два стаканчика, под присмотром Анны Андреевны.

– Тебе нужно это выпить, – важно просветил меня сын, протягивая стаканчик с лекарствами и второй, как оказалось, с водой.

– Вам нужно поспать, – поймав мой взгляд, пояснила врач.

– Послушайте, я не собираюсь здесь оставаться и тем более спать, мне нужно…

– Анастасия Сергеевна, – твёрдо перебила она моё желание отправиться домой. – Я настаиваю на том, чтобы вы остались под наблюдением хотя бы на сутки.

– Но я…

– Она останется, – Глеб поднялся на ноги, обращаясь к врачу. – Анна Андреевна, не оставите нас?

– Конечно, – кивнула она, направившись на выход.

– Мне не с кем оставить Матвея, – зашипела я на Глеба, продолжая сидеть с двумя стаканчиками в руках. – Я здесь не останусь.

– Глеб со мной посидит, – заверил меня сын. – Мы это уже обсудили, мам. Он знает мультик про собаку, которая спасла девочку! Ты знаешь такой?

– Обсудили, – повторила я за ним, чувствуя, как меня заполняет отчаяние. – Нет. Не знаю.

Они уже что-то обсуждают. Вместе. Без меня.

Глупо… я понимала, что это глупо, но душу затапливала необъяснимая ревность. Матвей – только мой. Так всегда было. А теперь… а теперь они с Глебом договорились, что будут смотреть мультик про собаку.

– Настя, – Глеб подошёл ко мне, протянув руку и подталкивая стаканчик со снотворным к моему рту. – Тебе нужно поспать. Завтра утром мы тебя навестим. Да, Матвей?

– Да, – согласился с ним сын. – Врачей надо слушаться, ты сама так всегда говоришь.

Поморщившись, я выпила лекарства.

– Горькое, да? – поинтересовался Матвей, вызвав у меня подобие улыбки.

– Очень, – соврала я. – Но что делать…

– Я тоже пью горькие лекарства, когда болею, – пожаловался Матвей Глебу, со страхом попросив меня: – Я не хочу, чтобы ты болела.

– Мой зайчик, – я потянулась к нему, обняв и прижав к себе. – Обещаю, что уже завтра перестану болеть.

– Только не целуй, – отвернулся он, когда я попыталась чмокнуть его в щёку, зашептав: – Глеб же смотрит!

– Действительно, что это я, – хмыкнула я, отпуская сына и зевая.

– Отдыхай, – действие снотворного не укрылось от бывшего.

Наблюдая, как он берёт Матвея за руку и как они выходят из палаты, я заснула.