Вернуть любовь

Глава 9

По дороге они остановились в деревенской гостинице. Рейвен она понравилась так же, как и окрестности Корнуолла. Все здесь напоминало ей времена короля Артура. Легко было представить себе звон мечей, блеск доспехов, стук копыт быстрых коней, пущенных в галоп. Вересковые заросли и цветущие повсюду розовые полевые цветы, легкая дымка от моросящего дождя, такого привычного в Англии, — все это создавало романтическую обстановку. Рейвен пленяли коттеджи, окруженные буйно разросшимися садами, зеленые лужайки с мягкой травой, желтые нарциссы и голубые гиацинты.

Позавтракали они по-деревенски коричневыми яйцами, толстыми ломтями бекона, овсяными лепешками и снова сели в маленький автомобиль. Брэнд направлялся на юг к побережью и скалам.

— На что похожь твой дом, Брэндон? Ты никогда не рассказывал мне о нем.

— Я решил дать тебе возможность самой увидеть его. Он уже недалеко.

— Ты пытаешься казаться загадочным или просто боишься сказать, что крыша протекает?

— Может быть, — задумался Брэнд, — хотя я ничего такого не помню. За домом следит семейная пара Пенгали, они прекрасно со всем справляются.

— Пенгали? — Рейвен решила привести в порядок волосы.

— У них коттедж в двух милях от моего дома. Он присматривает за домом, занимается мелким ремонтом, а она ведет хозяйство, когда я приезжаю.

— Пенгали… — прошептала Рейвен, словно перекатывая слово во рту.

— Надежные и проверенные корнуольцы.

— А я знаю! — Рейвен повернула к нему лицо и неожиданно улыбнулась. — Она — невысокая, крепко скроенная, но не полная, темные волосы уложены пучком на шее, на лице выражение неодобрения. Он — повыше ее, седой, потихоньку поддает, когда она не видит.

Брэндон удивленно выгнул бровь.

— Очень похоже. Как ты догадалась?

— Именно так должно быть, если не врут те многочисленные готические романы, которые я прочла. А соседи там есть?

— Никого, полное уединение. Это одна из причин, почему я купил здесь дом.

— Ты антиобщественный тип, — сказала она, засмеявшись.

— Инстинкт выживания, — поправил он ее. — Иногда я выбираюсь сюда, когда свирепею от суеты. Потом возвращаюсь, окунаюсь в повседневную работу и получаю удовольствие от нее. Это известного рода разгрузка. Я же говорил тебе, что стал зрелым человеком.

— Помню, говорил. Похоже, ты не часто сюда возвращаешься? Столько альбомов, включая двойной прошлогодний, причем пять песен на нем лично твои. И песни, написанные тобой для альбома Кэла Рипли, — лучшие.

— Ты так думаешь? — спросил он.

— Ты и сам знаешь, что это правда.

— Твоя похвала, дорогая, — бальзам для моего эго.

— Что же останется на мою долю, если рядом будет такой талантливый соавтор?

— Я пишу здесь или в моем доме в Ирландии. Большая часть песен написана здесь. Это удобно и в другом отношении — мои родные живут не так далеко отсюда, и они иногда навещают меня.

Рейвен с любопытством поглядела на него.

— Я думала, ты живешь в Лондоне.

— Главным образом, там. Но, когда мне нужно серьезно поработать или хочу побыть в одиночестве, то приезжаю сюда.

— Вероятно, большая семья тебе мешает? — произнесла Рейвен, притворно равнодушным тоном.

Что-то в ее голосе заставило Брэндона бросить на девушку испытывающий взгляд. Он ничего не сказал, помня, что разговор о семье для нее — запретная тема. В прошлом он порой затрагивал эту тему, но она всегда уклонялась от нее.

Брэндон знал, что она была единственным ребенком и так же, как и он, в семнадцать лет ушла из дома. Удовлетворить свое любопытство он как-то попытался, спросив у Джули о семье Рейвен. Но Джули не раскрыла тайну, хотя знала все, что касается подруги. Эта тайна одновременно огорчала и привлекала Брэндона.

— Нас не побеспокоят ни семья, ни соседи. Миссис Пенгали предпочитает не показываться моим гостям из шоу-бизнеса и держится от домашних чуть в стороне.

— Гостям из шоу-бизнеса? — с улыбкой уточнила Рейвен. — Уж не устраиваешь ли ты оргии, Брэндон?

— Последние месяца три не было. Помнишь, я взялся за ум. Но она знает всю подноготную об актерах и актрисах. Мистер Пенгали сказал мне по секрету, что она считает делом своей жизни прочитать каждое слово, которое пишется о них в газетах. И о музыкантах тоже …

Он многозначительно помолчал. Рейвен широко улыбнулась.

— Наверняка подумает о нас самое худшее, — озабоченно сказала Рейвен.

— Самое худшее? — Брэндон с удивлением посмотрел на нее.

— Конечно, что ты и я скрываем незаконные любовные отношения.

— И это самое худшее? Мне это кажется привлекательным.

Рейвен покраснела и опустила глаза.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он с улыбкой поцеловал ей руку.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Беспокоишься, что тебя отнесут к категории падших женщин?

— Меня относили к этой категории долгие годы. Каждый раз, когда я покупала журналы, я приходила в ужас. Ты в курсе, сколько писали о моих любовных приключениях с мужчинами, с которыми я вряд ли перекинулась парой слов.

— Считается, что звездам эстрады и кино присуще сверхактивное половое влечение, это как часть их профессии.

— Пресса никогда не отказывала себе подпортить чью-то репутацию, — сухо ответила Рейвен.

— Так было всегда, — кивнул Брэндон. — Я слышал об опросе, который провели в Лондоне в прошлом году. Они спрашивали, сколько женщин я меняю за три месяца. Британок, — уточнил он.

Рейвен встретила молчанием его слова, пытаясь их осмыслить.

— И сколько же по их мнению?

— Двадцать семь, — усмехнулся Брэндон. — Думаю, это лучше, чем быть излишне умеренным.

Рейвен засмеялась, наслаждаясь беседой. А что, он вполне в силах оправдать такую репутацию.

— Думаю, лучше не спрашивать, правы ли они, и если нет, то в какую сторону ошиблись.

— Надеюсь, не будешь.

Машина между тем взбиралась наверх по усыпанной щебнем дороге.

Рейвен увидела трехэтажный каменный дом строгой архитектуры, с крепкими ставнями, выцветшими от ветра и непогоды. Когда-то они были зелеными. На крыше дома торчало несколько труб. Тонкие клубы дыма сливались со свинцовым небом.

— Ох, Брэнд, какая прелесть! — в восторге воскликнула девушка. — Как замечательно, что ты нашел такое место.

Она выскочила из машины, обогнула дом и обнаружила, что позади него виднелось море! Она стремительно бросилась к стене, сложенной из естественного камня.

Рейвен посмотрела вниз, через ограду, доходившую ей до пояса; там волны пенились и разбивались о подножие зубчатых скал. Море ревело, грохот был неистовый. Она стояла как зачарованная под мелким дождем, не обращая на него внимания.

— Сказка! Сказка! — Она побежала изучать дом и все, что было вокруг него. Переплетавшийся дикий виноград, кусты роз и жимолости, сад камней среди нежных побегов зелени — все это было так прекрасно, что у Рейвен перехватило дыхание.

— Внутри дома ты тоже очутишься в сказке, — сказал Брэндон, наслаждаясь ее восторгом, — но там посуше.

— Брэнд, какой ты неромантичный. — Она еще раз окинула взглядом дом.

— Романтичный или нет, как тебе угодно, а я хочу принять горячую ванну и выпить чашку чая.

— Звучит заманчиво. Нам дадут ячменные лепешки со сметаной? Я что-то уже забыла их вкус! А я их так люблю!

— Вот и попробуешь их у миссис Пенгали. — Брэндон положил руку на дверной молоток, но не успел поднять его, как дверь открылась.

Миссис Пенгали выглядела точно так, как обрисовал ее хозяин дома. Это была женщина с виду очень суровая, крепкого сложения, с темными волосами, тщательно собранными в пучок, и цепкими глазами. Проницательным взглядом она быстро окинула Рейвен, этот взгляд с неодобрением задержался на одежде незнакомой особы, но в глазах, обращенных на Брэндона, было трепетное восхищение.

— Доброе утро, мистер Карстерс, — проворковала она. — Вы приехали вовремя.

— Приветствую вас, миссис Пенгали, рад вас видеть снова. Это мисс Уилямс, она остановится у меня.

— Ее комната готова, сэр. Доброе утро, мисс Уилямс.

— Доброе утро, миссис Пенгали, — сказала Рейвен робко. Грозная домоправительница напугала ее. — Надеюсь, я не доставлю вам хлопот.

— Здесь их немного. — Она снова перевела взгляд на Брэндона. — Камин разожжен, припасы в кладовке, как вы поручили. Еда на вечер готова, ее только придется подогреть, когда вы захотите есть. Мистер Пенгали заготовил для вас много дров, ночи холодные и сырые. Сейчас он принесет ваши чемоданы. Мы слышали, как вы подъехали.

— Спасибо. Нам нужна горячая ванна и чай, который вы так замечательно завариваете. Хочешь еще что-нибудь для себя, Рейвен?

— Прости, что ты сказал? Брэндон улыбнулся.

— Не хочешь ли чего-нибудь, прежде чем миссис Пенгали пойдет готовить чай.

— Нет. — Рейвен улыбнулась строгой домоправительнице. — Я убеждена, что все будет прекрасно.

Миссис Пенгали величественно выплыла из комнаты.

— Ты постоянно поражаешь меня, Брэндон

Теперь можно было осмотреть внутренность дома. Вот в этой комнате ей и Брэндону суждено работать в течение нескольких недель. Большой старый рояль стоял около двух узких окон. Девушка открыла крышку и пробежалась по клавишам, звучал он великолепно. Коврик под роялем покрывал дубовые доски пола. Портьеры кремового цвета с вышивкой ручной работы, две удобные софы и несколько столиков прошлого века составляли обстановку комнаты.

В большом камине потрескивали дрова. Рейвен сдвинула шторки, прикрывающие картины, чтобы рассмотреть живопись. Это оказались портреты. Младший брат Брэндона выглядел таким же самоуверенным, как и старший. На другом портрете была изображена женщина — поразительно красивая, с огненно-рыжими волосами и блестящими зелеными глазами, лет двадцати пяти. Рейвен догадалась, что это сестра Брэндона. Они были похожи, несмотря на различие в цвете волос и глаз. Рядом висел групповой портрет — светловолосый мужчина с двумя мальчиками, у всех были типичные для Карстерсов насмешливые глаза. На стенах размешалось еще множество групповых портретов разных родственников — у Карстерсов были большие семьи.

— Ты старший ребенок в семье? Кажется, я где-то читала об этом. Сходство удивительное.

— В основном по материнской линии. Но позволь мне проводить тебя наверх и дать возможность устроиться. Я рад, Рейвен, что ты здесь и что тебе нравится мой дом. Я никогда не видел тебя в моей домашней обстановке.

Позже, нежась в горячей ароматной ванне, Рейвен размышляла о Брэндоне, о том, с каким вниманием тот относится к своим родным, как заботится об их судьбе, о доме, в который, казалось, вложил свою душу… Для нее же домом были гостиницы в разных городах, где она пела. Даже собственный особняк в Ел-Ей почему-то не ассоциировался у нее с родным очагом. Может, поэтому она и отдала его с легким сердцем, за исключением музыкального салона, на откуп Джули. Сначала ее устраивало подобное положение вещей. Но чем она становилась знаменитее, тем больше нуждалась в какой-то прочной основе, привязанности к родному месту, к родному человеку. И ей вдруг представилось, что она могла бы обрести все это, связав свою судьбу с Брэндоном.

Что-то очень уютное было в этом доме и в его хозяине.

Ей нравились грохот морских волн за окном и окружавшие дом пейзажи. Ей нравилась старинная ванна на резных ножках, зеркало в раме из красного дерева. Словом, ей нравилось здесь все.

Девушка вылезла из ванны, закуталась в толстую мохнатую цветную простыню, распустила волосы, заколотые на макушке, и, забыв обо всем, направилась в спальню. Ее чемодан стоял рядом со старинным сундуком, но она и не думала распаковывать вещи, а сразу подошла к окну, выходящему на южную сторону, и облокотилась на подоконник, став коленями на мягкую подушку. Внизу шумело море, гонимые ветром волны ударялись о скалы. Как и небо, волны были серыми, только у скал кипела белая пена. Дождь еще моросил, затуманивая стекла, капли сливались и тоненькими струйками стекали вниз. Рейвен, подперев голову руками, задумчиво созерцала картины природы.

— Рейвен! — услышала она голос Брэндона и стук в дверь.

— Да, войди, — сказала она механически.

— Я думал, ты готова спуститься вниз.

— Одну минутку, здесь такое захватывающее зрелище. Посмотри. Твоя комната тоже с видом на море? Кажется, я бесконечно долго могут тут сидеть и смотреть на него.

— Да, и я, когда есть время, — согласился Брэндон. Он подошел и встал у нее за спиной, держа руки в карманах. — Я не знал, что ты так любишь море.

— Очень люблю. У меня никогда не было комнаты, откуда я могла бы смотреть на море. Я с удовольствием буду слушать его даже ночью. А твой дом в Ирландии тоже на берегу моря?

— Нет, там только ферма и дом моей матери. Я рад, что привез тебя сюда. — Он запустил руку ей в волосы, ощущая их густоту, мягкость и еще слабую влажность. — Это зеленая, сентиментальная страна, и все здесь кажется другим.

— Она твоя любимица, невзирая на то, что ты живешь в Лондоне, а работать приезжаешь сюда? Ирландия для тебя особое место?

— Во что бы то ни стало я возьму тебя и туда. Семья моей матери, — объяснил он, — очень дружелюбная. Если дела с партитурой у нас пойдут хорошо и мы все сделаем в срок, то, возможно, оставшееся время мы проведем там.

Рейвен заколебалась.

— Мне нравится твое предложение…

— А мне — твой наряд.

Девушка поймала его взгляд. Ошеломленно она прижала полотенце к груди и вскочила на ноги.

— Я не намеренно… я забыла… — Ее лицо залилось краской. — Брэнд, ты мог бы мне сказать…

— Яуже тебе сказал. — Его глаза скользнули по ее бедрам.

Она нашла в себе силы улыбнуться.

— Очень смешно. Сейчас ты спокойно выйдешь и позволишь мне одеться.

— Ты должна одеться? Очень жаль. — Он обнял ее. — А я только что подумал, как мне нравится твоя экипировка. — Он приблизил губы к ее губам. — Ты хорошо пахнешь. А в твоих волосах еще дождь.

Шум моря затуманивал ее сознание, и она невольно ответила на его поцелуй. Ее захватило сильное желание, она чувствовала силу власти этого мужчины над собой. Он смотрел на нее и ждал, пока она откроет глаза.

— Может займемся любовью?

Она изумленно посмотрела на него — он спрашивал ее согласия! Еще минуту тому назад она боялась, что он станет требовать своего. Сейчас Рейвен не хотела ни выбирать, ни возражать, она мечтала, чтобы он взял ее.

— Ты должна быть уверена в своем согласии, — тихо сказал он, приподняв ее подбородок одним пальцем. Его глаза стали непроницаемыми. — Я не собираюсь облегчать твой выбор. — Потом его рука упала вниз. — Буду ждать тебя внизу, хотя я до сих пор считаю непростительной глупостью, что тебе придется переодеться. В банном полотенце ты выглядишь такой привлекательной!

— Брэндон, — окликнула девушка, когда он подошел к двери, — а если я скажу «да»? Будет так неловко, ведь миссис Пенгали ждет нас внизу.

Лениво откинувшись на дверь, он медленно произнес:

— Рейвен, если ты скажешь «да», то мне будет все равно, сколько человек ожидает внизу — одна миссис Пенгали или полстраны.

И аккуратно закрыл за собой дверь.