Вероника (СИ)

Глава 24

Вероника

С момента аварии прошло две недели.

Для меня и Миши это было непростое время. Напряжение, что постоянно висело в воздухе, заставляло меня не просто нервничать, практически опуститься до паники.

На экзамене я только и думала о произошедшем, и чуть было не ошиблась в ответах. Во время собравшись, я сдала государственный экзамен и была допущена до защиты дипломной работы.

Так как суд еще не состоялся, я оставалась главной подозреваемой и мне не разрешили защищаться с группой. Но не это меня беспокоило сейчас. Осязаемый животный страх накрывал меня волнами, заставляя оглядываться, так, словно за мной тоже мог быть «хвост», словно я тоже была нужна этим людям.

Миша, теперь, приезжал неизменно поздно вечером, всегда на разных автомобилях, а сопровождающий его человек всегда первым заходил в мой подъезд, и так же первым выходил, проверял автомобиль. Сами наши встречи стали больше походить на инструкции:

— … завтра ты поедешь на экзамен…приедет Николай, сядешь за угловым домом…

И так по всем моим перемещениям. Еще я заметила, что Миша приезжал только тогда, когда мамы не было дома.

К слову, ее отлучки стали происходить чаще, но на фоне происходящего в моей жизни, я не придавала этому сильного значения. Каждый раз она либо говорила, что уезжает с подругой, то на пикник, то в пансионат на три дня, либо вообще оставляла мне записку. Но это было даже лучше. С годами вбитые в мой мозг правила рушились под напором действительности. И как ни странно я не испытывала никаких угрызений совести.

В тот вечер Миша приехал ко мне в девять вечера. Я не видела его несколько дней и безумно соскучилась. О чем и сказала прямо с порога, крепко обнимая его.

— Я тоже соскучился, — бархатисто прошептал Миша мне на ушко и я рассмеялась, а Миша вдруг стал очень грустным. — Что-то случилось?

— Завари чай, а лучше кофе, хочу тебе кое-что рассказать, — я с тревогой посмотрела на любимого мужчину, но просьбу выполнила: заварила чай с малиной. Когда чашка с ароматным напитком оказалась рядом с ним, Миша еще несколько минут молчал, задумчиво смотря в окно.

Я нервно поерзала на стуле, подобравшись вплотную к тайне, мне вдруг стало не по себе, но я терпеливо ждала.

— Это давнее дело. Мой отец был директором самого крупного в советском союзе завода по производству медицинской техники. Мой дядя — отец Юры, был главным инженером, по сути, вторым человеком после отца. После того как грянула революция, отцу сообщили, что завод будут передавать в частные руки и что скоро их познакомят с «новым хозяином». Отец и дядя были в бешенстве, столько сил, знаний они вложили в этот завод, что просто не могли отдать его без боя, — Миша хмыкнул, словно сам посмеялся над своим эпитетом. — Если кратко, то при помощи определенных лиц они смогли добиться того, что завод стал акционерным обществом, в котором акции были разделены между братьями Астаховыми.

— Это бандиты? Те люди, что помогли, да? — не выдержав, шепотом сказала я.

— Да, именно, они и были. Но смысл не в этом. Человек, который был связующим звеном в этом вопросе, запросил за это внушительный пакет акций, фактически требуя раздела акций на троих. Отец был возмущен, мало того, что бандитам заплатили просто космическую по тем временам сумму, так еще и этот человек захотел войти в совет правления заводом. Отец видел в нем конкурента, боялся, что он начнет продвигать свои идеи, блокировать его, выкачивать деньги. Они отказали ему, предложив за помощь, пять процентов акций. Был ужасный скандал! Меня тогда не особо интересовали дела, все это я знаю с чужих слов, но факт остается фактом Федор Богучарский остался, ни с чем.

— Миша я не понимаю, столько лет прошло?

— Все просто, Федор примкнул к бандитам и десять лет вынашивал план мести, и у него все бы получилось. Эталон переживал не лучшие времена. Дядя передал свои акции своему сыну и ушел на пенсию. Завод остался без главного инженера, без новых разработок в быстро меняющемся мире. И Федор ударил именно в тот момент. Итог их «схватки» ты знаешь… — голос Миши сразу поник, задрожал. — После того как я смог хоть что-то делать, я добился того, что его осудили на двадцать пять лет колонии строгого режима.

Мне пришлось поставить чашку на стол, так как сильно задрожали руки

— Он получил по заслугам, но ведь двадцать пять лет не прошло?

Миша кивнул, соглашаясь:

— Он умер в колонии недавно, и можно было бы жить спокойно, но объявился его сын, который считает, что моя семья и Эталон виноваты в смерти его отца. Так как из семьи остался только я, то все его «внимание» направлено на меня.

Сложив ладошки домиком я закрыла лицо. Теперь все стало ясно. Миша ласково отнял мои руки от лица, с тревогой посмотрев мне в глаза.

— За грехи родителей отвечают дети, в отношении меня эта поговорка работает как нельзя лучше….

— Миша, Боже, — я крепко обняла его, — что же нам теперь делать?

— Нам? О, милая Вероника! Больше всего на свете я хочу уберечь ТЕБЯ, ну и себя конечно, — Миша тихо рассмеялся, — ведь я так хочу жить! С тобой жить!

На глазах навернулись слезы. Его признание вызвало во мне самые разные эмоции: бесконечную любовь, нежность, но и страх.

— Не бойся, я все продумал, и ты должна будешь выслушать меня и четко выполнять все, что я тебе скажу, — твердым, полным уверенности голосом сказал Михаил, я кивнула, но следующие слова выбили почву из-под моих ног.

— Возможно, скоро мне нужно будет покинуть Москву, — Миша отвел глаза в сторону. — Я посещал тебя тайно все это время, чтобы ты после моего отъезда выставила меня полным поддонком.

— К-как?

— Обычно, расскажешь всем, кто будет интересоваться, что я бросил тебя, бандиты не должны найти ни одной ниточки, что нас связывает. Это нужно для твоей безопасности. Ради нашего дальнейшего будущего.

— Это надолго? Мы будем общаться? Почему я не могу поехать с тобой?

Несколько раз, кашлянув я, переплела пальцы, в нервном изламывающем жесте. Миша молчал, и это его молчание резало хуже ножа.

— Не знаю, думаю месяц, максимум. Ты должна будешь вести свою обычную жизнь, защитить диплом. Юра написал отказ от всех претензий, Сергей доведет твое дело до оправдательного приговора, тебе нужно будет только съездить с ним туда. Если ты уедешь сейчас, то суд может трактовать это так, что ты скрываешься!

Все! Слезинки одна за другой потекли по щекам. Понимая, что я не увижу его целый месяц, а может и больше внутренности сразу же стянуло колючей проволокой.

Все это время, что он был рядом я была всесильна, а теперь оставаясь одна, вдруг осознала свою ничтожность.

— Миша ты не ответил, мы будем общаться?

— Нет, но ты никогда не будешь одна, я нанял человека, что тайно будет наблюдать за тобой, и в случае чего вмешается. Пойми, любые контакты могут быть опасны, — мое лицо превратилось в каменную маску.

— Больше похоже на то, что ты бросаешь меня по-настоящему…

Михаил вдруг порывисто обнял меня, стиснул до боли в ребрах, стал расцеловывать мое лицо.

— Нет! Слышишь, нет! Не для того я тебя так долго ждал и искал, чтобы расстаться! Я заберу тебя с собой, как только все разрешиться. Только верь мне и дождись!

Я беззвучно рыдала. Конечно, я буду ждать, но голос пропал, и я только кивала под этим шквалом поцелуев и нежности.

Поцелуи становились жарче и страстнее, тонкая бретелька топика соскользнула с плеча. Жаркие губы тут же переместились на оголенное плечо. Рука торопливо освободила грудь.

— А-ах, — тонко пропела я, когда Миша стал целовать мою грудь. Это было какое-то неизведанное чувство. Сладкое, до боли невыносимое и прекрасное. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это чувство никуда не делось. Миша вдруг перевел затуманенный страстью взгляд на меня.

— Что я творю? — просипел он, было видно, каких нечеловеческих сил ему строило остановить это. — Какого же ты будешь мнения обо мне, если потом я уеду.

Стало холодно. Снова пробирающий до костей холод предстоящего расставания.

— Миша, пожалуйста, сейчас больше всего на свете, я хочу познать какого это. Испытать все это с тобой.

Я просила малого, но и многого одновременно. Ведь если вдруг случится непоправимое и Миша не вернется, то она унесет в Корпус Милосердия маленькую тайну об их любви.

У Михаила дрожали руки, это у него то? Тогда я сама все решила за него, поочередно сняла топ, шорты. Щеки стали пунцовыми. Первый раз мужчина видел меня такой. Оголенной. Открытой. И Миша сдался. Одним тягучим движением он приблизился ко мне, снова накрывая мои губы поцелуем.

Мы не торопились, у нас была целая ночь. Ночь, которую я не забуду никогда. Читая запрещенные книги, на тему половых отношений, я даже и представить себе не могла, что происходящее настолько лишает воли, заставляет умолять, стонать, метаться. Двигаться навстречу друг другу до исступления. Чтобы потом разорваться на миллионы осколков. И не было пошлости, лишь всеобъемлющая любовь. Чистая и настоящая.

Мы уснули в объятьях друг друга.

— Я самая счастливая, — прошептала я, прежде чем уснуть, — я так тебя люблю!

— И я люблю тебя, моя маленькая птичка!

Во сне я улыбалась. И это было прекрасно.

Безжалостное солнце, что так ярко светило мне в глаза разбудило меня в половине восьмого. Кровать рядом со мной была пуста.

Не уже ли он уехал?

Сердце забилось, как птица в клетке. Подскочив на кровати, я выбежала в коридор. Моя квартира была не такая большая, как у Михаила, и я сразу увидела его на кухне. Вздох облегчения вырвался из груди, и я улыбнулась. Миша уже был одет и наливал кофе из кофейника.

— Доброе утро, — он чуть скосил взгляд, улыбнувшись уголком губы. — Думала, после того, что произошло я просто сбегу?

— Ага, — вырвалось непроизвольное, а Миша рассмеялся.

— Иди сюда, — от этих слов меня всегда магнитом тянуло к нему, обняв его, крепко насколько могла я, промычала ему в грудь.

— Может все наладится и так?

— Я бы сам был рад, и поверь, я безумно не хочу уезжать и уже тем более оставлять тебя. Эталон всего лишь бизнес, один из многих, что может быть в нашей жизни. Сегодня ночью договор вступил в законную силу и Эталон больше мне не принадлежит. Как ни прозаично это звучало, но я словно отрубил свою прошлую жизнь. Если бы все так было просто, — Миша отошел на шаг назад, садясь на стул. Я тоже села рядом, беря в руки чашку горячего напитка.

Мы молчали несколько минут, каждый утопая в своих мыслях. Посмотрев на часы, Миша нахмурился, а я вся сжалась. Настало время расстаться. Тяжело дыша, я вскочила со своего места и подошла к раковине, чтобы вымыть чашку. На самом деле, чай был еще не допит. Просто не хотела, что Миша увидел мои слезы, которые потекли по моим щекам, а мой любимый, развернув меня к себе ласково стирал их с моих щек.

— Миша, а Руслан? — всхлипнув, спросила.

— Он уехал в Ростов, вместе с Аней. Вероника ты должна запомнить самое важное: никому не доверяй, если дело будет касаться меня. Не верь ни каким слухам, чтобы не происходило. Если кто-то подойдет к тебе с информацией от меня, убегай. Я сам лично приеду за тобой!

— А что если…

— Нет, я не доставлю им такого удовольствия, — Миша, тяжело вздохнул, мерно поглаживая по голове. — Я выживу, только чтобы надеть на твой пальчик кольцо и сделать своей!

Когда Миша уходил я осталась на кухне, иначе не смогла бы сдержать рыданий. Ему предстоит тяжелый путь, и он должен быть уверен во мне, в нас.

— Я буду ждать тебя…. — прошептала я, стоя у окна.