Вершитель судеб

12.

— Мне припарковаться здесь, мэм? — спросил охранник у Лондон, сидевшей на заднем сиденье автомобиля, подъезжая к ее дому.

— Да. Но я пока не буду выходить, я… эээ… просто посижу здесь несколько минут.

— Как вам угодно, мэм. Не торопитесь. Я выйду и разомну ноги.

Лондон молча поблагодарила его, охранник оказался сообразительным, поэтому вышел и прислонился к дверце машины.

Она смотрела через дорогу на двухэтажный таунхаус, на витиеватый кованный забор, окружающий двор и широкое парадное крыльцо. Такая же металлическая ограда окаймляла французский балкон на втором этаже. Лондон смотрела на французские двери, выходящие на балкон и вспомнила, как стояла там вечерами, наблюдая за людьми, выгуливающих собак, детьми, играющими на тротуаре, приходящими и уходящими служащими в современный торговый центр по соседству. Эта улочка с жилыми домами была узкой, связанная с двумя главными дорогами, поэтому по ней часто бродило много пешеходов.

Листья клена во дворе покраснели и опадали на траву. Лондон почти чувствовала запах тыквенного хлеба, который мать пекла осенью, добавляя традиционные приправы, а также кардамон — отголосок ее ближневосточных корней, проявляющихся в выпечке. Она ощущала запах специй, наполняющих дом, когда Лондон возвращалась из школы, а ее мать оставляла на столе еще теплый хлеб, всегда проверяя вернулась ли Лондон из школы, даже когда Фаррах должна была быть в университете.

Стеклянные двери открылись, и блик света передвинулся на крыльце. Лондон задержала дыхание, наклонившись к окну автомобиля, почувствовав, как узы потянули ее в сторону кирпичного дома.

Фаррах вышла за дверь, потянувшись к почтовому ящику, повешенному у крыльца. В ее темных волосах появилась небольшая седина, которой не было десять лет назад. Но они по-прежнему были густыми и блестящими, с локонами, закрывающими лицо, собранные заколкой на затылке.

Лондон смотрела на мать тоскливыми, голодными глазами. Она осматривала каждый дюйм женщины, которая семнадцать лет посвящала свою жизнь дочери. Лицо Фаррах оставалось все еще красивым, почти без морщин, но вокруг рта залегли складки, сообщающие, что она очень долго уже не улыбалась, и чувство вины пронзило грудь Лондон, вызвав такую острую боль, что ей пришлось перевести дыхание и протереть запотевшее пятно на окне.

На Фаррах были одеты свободные струящиеся шелковые брюки, видно для университета, тонкий трикотажный свитер, обтягивающий ее фигуру, которая очень нравилась Лондон. На шее был повязан яркий шарф буйство цвета — розового, фиолетового, бирюзового и черного, довершая целостность утонченного, уникального стиля Фаррах. Лондон поднесла руку ко рту, пытаясь сдержать рыдания, вырывающиеся наружу, когда вспомнила, что этот шарф она подарила маме на день рождения, который они праздновали в последний раз вместе, тогда Лондон еще училась в средней школе.

Фаррах стояла одной ногой на верхней ступеньке, а другой на ступеньке ниже, просматривая почту. Лондон не поняла, что рукой вжалась в холодное стекло автомобиля, и все ее тело передвинулось на дюйм ближе к двери, узы стянули ей грудь, притягивая к дому.

— Мама, — прошептала Лондон. — Почему так все произошло?

Как будто Фаррах почувствовала присутствие дочери, ее голова метнулась вверх, и она прищурившись посмотрела на машину на противоположной стороне улицы, устремив взгляд в окно, к которому прижалась Лондон. Лондон отпрянула, но затем вспомнила, что стекла машины тонированные, и Фаррах не мог увидеть ее внутри. Она заметила охранника, боком стоявшим у машины, положив руку на крышу и одновременно закрывая Лондон на заднем сиденье. У него в руке был сотовый телефон, и со стороны выглядел так, будто был одним из тысячи наемных водителей, поджидающих клиента. Его действия явно убедили Фаррах, потому что она опустила взгляд на корреспонденцию, вернувшись в дом через пару минут.

Как только она ушла, охранник открыл водительскую дверь и скользнул за руль.

— Мистер Эмброуз ждет вас, мэм. Готовы ли вы ехать?

Лондон не могла произнести ни слова, ее сердце превратилось в осколки, пронзающее своим острием грудную клетку и царапаясь друг об друга. Боль была внутренней, она с трудом кивнула, поскольку даже не могла двигаться, но для охранника этого было вполне достаточно, он завел двигатель и вырулил на дорогу. Они уезжали от дома, который когда-то был самым безопасным местом для Лондон, и она вдруг подумала, может пришло время вернуться домой.

Лондон удивилась, обнаружив, что охранник остановился с задней стороны особняка Дерека в Джорджтауне, а не у ее собственного дома.

— Где мы? — спросила она, до конца не решив стоит ли раздражаться или не стоит переживать.

— У дома мистера Эмброуза.

Прежде чем она смогла осмыслить услышанное, Дерек уже открывал дверцу машины, протягивая ей руку.

Она вышла и посмотрела на него, приподняв одну бровь, скрестив руки на груди.

Он ухмыльнулся и наклонился, прошептав ей на ухо:

— Не дуйся, это один из твоих уроков. Ты не можешь всегда все контролировать, красавица. Сейчас твой дом атакует слишком много репортеров, и нам не стоит туда ехать.

— Было бы вежливо сказать мне об этом. А что если мне нужно что-то взять у себя из дома или у меня есть планы?

— Например, какие? — спросил он, взяв ее за руку и направляясь в сторону открытого гаража у задней части дома.

— Это к делу не относится, — огрызнулась она. Она знала, что он прав, но ей не нравилось, что он принимал за нее решения.

Дерек провел ее мимо своего Porsche, а также раритетных мотоциклов, поблескивающих хромом с черными кожаными сиденьями и кофром.

— Ты что, член какой-то банды? — пошутила Лондон, указывая на мотоциклы.

— Собственно говоря..., — начал Дерек, но замолчал, и вдруг Лондон отчетливо вспомнила его друзей на пресс-конференции, которую он тогда устроил, объявив своим друзьям, что встречается с ней. Она открыла рот и снова закрыла, не совсем уверенная, что именно хотела спросить или сказать.

— Я расскажу тебе в другой раз, — произнес Дерек, открывая дверь в дом и входя в безупречно и, очевидно, неиспользуемую кухню.

Как только за ними закрылась дверь, Дерек заключил ее в объятия для поцелуя. Лондон чувствовала, как раздражение таяло под его горячим, напористом штурмом.

Его губы прижались к ней, одной рукой он обхватил ее за талию, второй — с силой сжал ее бедра. Он пригнулся, чтобы его эрегированный член заскользил по низу ее живота, продолжая ее целовать.

Ее мысли закружились от головокружительной смеси звуков, ощущений и чувств. Жар, неистовое желание, его цитрусовый запах одеколона. Он посадил ее на прохладную гранитную столешницу, вклинившись между ее ногами, чтобы его член был как раз напротив ее промежности.

Он на секунду отстранился.

— У меня был худший день за всю мою жизнь, и я не хочу выводить тебя из зоны комфорта, но я так сильно нуждаюсь в тебе, что мне кажется, будто разрываюсь пополам.

Она погладила его по щеке, чувствуя вечернюю щетину.

— У меня был тоже ужасный день. И мне больно, — она положила его ладонь на область сердца. — Вот здесь. Но когда я с тобой, боль проходит. Я хочу быть здесь рядом с тобой.

Он наклонил голову, прикрыв глаза в знак капитуляции.

— Не позволяй мне причинить тебе боль.

— Ты никогда этого не сделаешь, — ответила она спокойно.

— Я не хочу, чтобы ты загораживалась от меня… как от других, — он с трудом сглотнул, мысли Дерека тут же вернулись к ее клиентам.

— Нет, — ответила она, приложив палец к его губам. — Я не могу не чувствовать, когда с тобой. Когда ты прикасаешься ко мне, словно огонь проходит у меня по телу. Но меня это пугает, потому что я чувствую слишком много всего, и не могу это контролировать, и я не привыкла к таким вещам. Ты никогда, никогда не будешь похож на других мужчин, Дерек. Они даже не мужчины для меня, просто машины, а я была механиком, который управлял их игрой. Ты — плоть, кровь и тепло. Ты имеешь в себе все мужские черты и заставляешь меня чувствовать так, как я никогда не чувствовала раньше. Намного раньше..., — она изогнула губы, и произнесла с хриплым вздохом. — До всего этого.

Он проскользнул рукой под ее блузку, лаская кожу, словно перышко, легкими прикосновениями, пока его губы страстно целовали ее с совместным танцем языков, поглощая, насыщаясь друг другом. Он лизал, сосал ее язык, пока она вконец не запыхалась, а его пальцы исследовали ее кожу, изучая и запоминая.

Наконец, он отстранился и через голову стянул с нее блузку, расстегнув бюстгальтер и спустив его вниз. Его глаза загорелись, как только он увидел ее обнаженную грудь, и она поймала себя на мысли, что независимо сколько мужчин с вожделением смотрели на нее за все эти годы, на нее никто никогда не смотрел так, как Дерек.

Словно прочитав ее мысли, он сказал:

— Я хочу тебя всю, — она посмотрела на него, до конца не понимая, что он имеет ввиду. — Поэтому ты так со мной себя чувствуешь… потому что я хочу тебя всю. Не только тело. Я хочу твой ум… твои мысли, твои мечты. Я хочу твою душу… твои страхи и проблемы. Я хочу тебя всю, Лондон Шарп. И ты чувствуешь, насколько сильно я хочу каждую клеточку тебя.

И в этот момент Лондон сдалась. Он был мечтой, о которую она никогда не осмеливалась мечтать, фантазией, которую она даже не могла себе представить. Он был будущем, от которого она отказалась в семнадцать лет, и надеждой, которую она запрятала в тайный ящик, скрыв даже от собственных глазах. И теперь, когда ее сердце нарушало все правила, по которым она жила последнее десятилетие, ее душа с надеждой вспорхнула к прутьям клетки, хотя разум твердил, что это невозможно. Он не был возможным, это не было возможно, потому что Лондон прятала под замком самое темное в самой глубине того же секретного ящика, удерживая этот ящик закрытым, иначе этот секрет способен разрушить даже такого мужчину, как Дерек.

Но у нее не было сил отвернуться от него. Ей была невыносима сама мысль снова остаться одной, и не попробовать испытывать этой бури чувств. Она хотела каждую его частичку, и хотя знала, что никогда не будет с ним вместе, она отчаянно хотела притвориться, что будет, хотя бы на чуть-чуть. Она затолкала свои опасения подальше, утрамбовав сопротивляющейся совестью, и отдалась чувствам — бабочкам, порхающим внизу живота, теплу, образовавшему у нее между ног и даже ноющей боли в сосках.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — выдохнула она. — Я постараюсь не бояться. Я хочу все почувствовать и познать.

Его дыхание стало горячим, прерывистым, он запустил пальцы ей в волосы и оттянул ее голову назад, чтобы прямо взглянуть в ее глаза.

— Ты уверена, что готова?

— Нет, но ты мне необходим по любому.

— Я буду делать все медленно. Если ты захочешь, чтобы я остановился, ты тут же мне скажешь. Как и в прошлый раз.

— Нет, — она не хотела останавливаться. Она слишком сильно хотела его, и у них было слишком мало времени, предназначенного для них двоих. Он мог исчезнуть в любой момент по разным причинам, она не желала перечислять их всех, но если она потеряет его, прежде чем отдаст ему каждую частичку себя, она никогда себе этого не простит, и это разрушит ее окончательно. — Ты не должен сдерживаться. Я хочу быть с тобой без сомнений. Я хочу заняться с тобой сексом.

Он вздохнул, чуть ли не всхлипнув, и отстранился от нее, даже нахмурился, отойдя от нее на шаг.

— Что ты просишь, чтобы я сделал?

Она глубоко вздохнула.

— Трахай меня, чтобы я не делала и не говорила тебе.

Он тут же оказался рядом с ней, жар исходил от его тела.

— Однозначно, нет, — он взял ее подбородок в ладони и приблизил свое лицо, их разделяло всего лишь несколько дюймов. — Я никогда не совершу такого. Я никакой-нибудь чертов насильник, Лондон.

Ее лицо покраснело, она почувствовала стыд и опустила глаза.

— Вот почему я прошу, чтобы ты трахал меня сильнее. Ты никогда не сделаешь мне больно, но если ты не заставишь меня пройти до конца, не уверена, смогу ли вообще когда-нибудь заниматься сексом.

— Нет, — снова сказал он, глаза смотрели более мягко на нее, гнев сменился на сожаление. — Меня совершенно не беспокоит, сможешь ли ты сегодня дойти до конца. Это совершенно не важно. Мы будем делать только то, чтобы тебе было комфортно, не более. Я слишком ценю тебя, чтобы причинять боль тебе, твоему уму, твоему сердцу и твоему телу.

У нее стали пощипывать глаза от слез разочарования. Как ему объяснить, чтобы он понял? Возможно это ее единственный шанс, и она хотела бы разделить его с ним. Рано или поздно все закончится, и она будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, если не испытает с ним этих реальных чувств.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Пожалуйста, помоги мне, Дерек. Я так сильно хочу заняться с тобой сексом, что у меня все уже ломит. Не думаю, что эта боль пройдет, пока я не отдам ее тебе, так забери ее у меня.

Он вздохнул, нежно смахнув прядь с ее лица.

— Тогда компромисс...

Она тут же согласно кивнула.

— Стоп-слово. Я не остановлюсь, пока ты не скажешь стоп-слово.

Она выдохнула с облегчением.

— Да. Да, идеально. Спасибо, — она наклонилась и нежно поцеловала его в губы, ее сердце взлетело к горлу, а тело трепетало от ожидания.

Дерек испытывал шок, в голове творилась полная сумятица. Заставить ее? Нет, черт побери. Он никогда не прикоснется к женщине, которая будет умолять его совершить над ней насилие. Даже будучи подростком, он всегда внимательно наблюдал за девушкой, терпела ли она его или нет, он всегда хотел иметь в ее лице активного участника. Его совершенно не интересовало — совершать насилие над женщиной, он хотел совместно заниматься сексом. Ничто его не возбуждала больше всего, нежели партнерша, испытывающая такое же возбуждение. Когда она с придыханием стонала, проводила руками по его коже, посасывала его язык и извивалась под ним, и все это благодаря ему — его усилиям. Мужчины же, которым было совершенно насрать на желания женщин, заслуживали, по его мнению, быть повешенными за яйца на ближайшем дереве.

Но какого черта он должен делать с женщиной, которая умоляет его не обращать внимание на ее потребности, потому что безумно его хочет? Он разрывался между — боязнью обидеть ее и лишиться чего-то важного, или же идти напролом и не обращать ни на что внимание.

— Гранат, — сказала она тихо.

Он моргнул, глядя на нее. Стоп-слово. Они все же собирались сделать это, и он должен как-то форсировать события, раз она сказала «гранат».

— Точно? — спросил он, и у него промелькнула еле заметная улыбка, несмотря на серьезность данного момента.

— Это мой любимый фрукт, но не слово, которое обычно говорит во время таких действий.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Значит гранат, — он коснулся костяшками пальцев ее мягкой атласной щеки. — Пожалуйста, не стесняйся воспользоваться им. Скорее есть какие-то другие пути, чтобы решить эту проблему. Может нам стоит немного порыться в интер…

Она тут же наклонилась вперед, прижавшись к нему грудью, и обвила ногами его бедра, вдавившись в его эрекцию.

— Я хочу это, — прошептала она. — Хватит болтать, трахни меня.

Дерек был выдающейся персоной среди высшей элиты, но он все-таки был мужчиной, и когда полуголая сексуальная как ад женщина прильнула к нему всем своим телом и попросила ее трахнуть, он почувствовал себя обязанным выполнить ее желание. Он поднял ее со столешницы, легко поцеловав в губы. Его минималистский декор дома не составил большого труда перенести восхитительную женщину в гостиную, где он уложил ее на ковер дизайнера Флокати перед камином и опустился перед ней на колени, срывая с себя рубашку и галстук, и стягивая с нее леггинсы вместе с трусиками.

Она лежала под ним как фуршет, ее кожа отливала золотом в тусклом свете, который лился из прилегающей кухни. Ее грудь была набухшей, полной, соски темноватые, талия узкая и идеально округлые бедра, переходящие в длинные, стройные ноги.

— Боже, твои ноги, — произнес он, проводя руками вдоль ее бедра.

— Что? — выдохнула она, извиваясь от его щекочущих прикосновений.

— Первое, что я увидел — это твои ноги. Они были самыми красивыми ногами, которые я видел…а я мужчина, и могу оценить достойную вещь. — Он наклонился и поцеловал внутреннюю сторону ее бедра.

— Но я также мужчина и ценю грудь..., — он лизнул вокруг соска, потом взял его в рот, пососал мгновение, прежде чем выпустить и передвинуться к другому, проделав тоже самое.

У нее участилось дыхание, но он точно знал от возбуждения, а не от паники. Он наклонился и прошептал в ее припухшие губы.

— Когда ты повернулась спиной, я увидел твою задницу.

Его голос звучал хрипло от желания, и она открыла глаза, чтобы взглянуть на него, облизав губы.

— Сейчас я думаю стал ценителем и задницы.

Она хихикнула и приподняла голову, чтобы мимолетно поцеловать его в губы. Он потерся щекой о ее, и она задрожала, опустив руки ему на задницу.

— Теперь я буду лизать красивую киску, — прошептал он. — И я прослежу, чтобы ты наслаждалась каждым движением моего языка, становясь все более мокрой.

Она застонала, она хотела получить его всего.

Он взял ее ноги за щиколотки, поставив ступнями на пол, раздвигая их шире. Боже, она была такой мокрой, что его член тут же запульсировал от пердвкушения. У него бешено колотилось сердце, одной рукой он обхватил бедро, второй — раскрыл ее складки, чтобы вылизать ее сочный центр. На вкус она была терпкой и сладкой, и он лизнул, дотрагиваясь кончиком языка до клитора.

Ее дыхание стало быстрым и резким, и он почувствовал, как мышцы ее ног напряглись.

Подняв голову, он проворчал:

— Все хорошо, красавица? Или ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет... не... останавливайся... пожалуйста, — с трудом выдохнула она. Ее лицо и подбородок были напряжены, и он понял, что она изо всех сил сдерживается, но он предоставил ей право голоса и вернулся к делу. И это была самая любимая часть его работы. Он сосал ее клитор, лизнул промежность сверху-вниз, поочередно скользя языком и пальцами внутрь. Он дотронулся и помассировал ее задний проход, и заметил, как ее бедра стали двигаться в одном ритме с ним.

Большим пальцем надавив на клитор, два его пальца находились внутри нее, он покусывал и тут же лизал самую бархатистую кожу в мире в начале ее бедер, и вдруг она внезапно села. Он тут же поднялся к ней, его рука все еще оставалась у нее между ног. Она задыхалась, зрачки расширились, жилка под нежной кожей ее шеи быстро дергалась. Он попытался убрать руку, чтобы она успокоилась. Но она остановила его, опустив свою руку на его, по-прежнему находящуюся у нее между ног, с трудом она выдохнула «нет», прежде чем все ее тело замерло на долю секунды, потом она откинула голову назад, желая получить освобождение и пульсируя под его пальцами.

Пальцы Дерека оставались внутри нее, мягкая, опухшая плоть сжималась вокруг них, его член вырос до таких размеров, испытывая непреодолимое желание войти в нее. Но рыдания Лондон вывели его из тумана похоти, и он сел на задницу, притянув ее к себе на колени, она рухнула на него своим великолепным шелковистым телом.

— Шшш, шшш, шшш, — говорил он, чувствую жгучие слезы боли на глазах за ее страдания. — Не плачь, красавица. Не плачь. Я не буду больше давить на тебя. Прости меня. Я не должен был соглашаться. Все будет хорошо.

Ее голова покачивалась вверх-вниз на его груди, дыхание как у маленького ребенка, плачущего взахлеб, она даже начала икать.

У него болело сердце, глядя на нее. Ему было так хреново, намного хуже, нежели, когда он играл в футбол против колледжа Дартмута, хуже, чем когда он узнал, что роман Мелвилла подвергся гласности. Эта боль была гораздо глубже, даже не в сердце, она затрагивала его душу, и он подумал, что в этот раз эта боль на самом деле хотела его убить.

Она, наконец, наклонила голову, и хотя ее лицо было мокрым от слез и раскраснелось, и она продолжала еще икать, улыбнулась, широкой улыбкой, реально широкой улыбкой.

— Я знала, что это будет потрясающе. Я сделала это, я прошла. И я все еще здесь. Мир не рухнул, ты не встал и убежал от меня и мне так хорошо. Ты тоже себя так чувствуешь?

— С тобой все хорошо? — он посмотрел на нее в недоумении.

— Лучше, чем хорошо, — сказала она хрипло, но уже не плача. — Я была в ужасе, но я не остановилась, я не позволила своему страху меня победить. Ты не дал ему победить меня.

Он разглядывал ее лицо, чувствуя поднимающееся облегчение внутри себя.

— Ты счастлива?

Она обвила руками его за шею и поцеловала, потом опять поцеловала и опять.

— Да. Это слезы радости, слезы благодарности. Спасибо, спасибо.

Он наконец-то окончательно расслабился, все его тело расслабилось и ему стало даже жарко. Посмеиваясь, он приподнял ее лицо.

— Притормози, красавица. Позволь мне переварить услышанное и все наверстать, — он провел пальцем по ее губам, и она улыбнулась в ответ. — Теперь ты чувствуешь себя лучше? Ты в порядке?

— Намного лучше, — прошептала она, глядя на него нежным взглядом.

Он наклонился к ее губам, и поцеловал, с мыслью, что он смог что-то совершить для этой женщины, и зная, что теперь страх никогда не вернется к ней. Он отдавал ей это добровольно, и он доверял ей, пытаясь ее обезопасить любыми средствами. Он верил, что она и он могли бы сделать многое вместе, как и в то, что они могли бы быть вместе. И он собирался получить теперь удовольствие от, черт побери, занятий сексом, наслаждаясь и показывания ей все, что она пропустила.

Сердце Лондон выбивало дробь, поцелуи Дерека росли в геометрической прогрессии, становясь все более страстными. Но на этот раз эта дробь была связана с волнением, возбуждением и предвкушением. Она была далека от триумфа победить свою панику. Она чувствовала обычные признаки, надвигающейся паники — дрожь, уханье сердца, затрудненное дыхание, головокружение и затуманенную голову — но в какой-то момент она подумала о Дереке, насколько он был нежен с ней, когда она была напугана, пытаясь защитить ее, даже от нее самой, как он был терпелив в самых обычных вещах — занятием сексом с мужчиной, которое ее волновало больше всего.

И думая о нем и чувствуя то, что он проделывал с ее телом, чувства взяли верх над паникой, и она, наконец, перестала зацикливаться на своих негативных ощущениях. Он заставил ее почувствовать — его прикосновения, поцелуи, теплоту его взгляда — ее страх превратился в прах, и удовольствие омыло ее, словно цунами, оставив новый пейзаж, в центре которого возвышался Дерек, а биение ее сердца было единственным звуком, имевшее значение.

Сейчас она чувствовала возрастающее возбуждение, боль от потребности, но не страх, она поняла, что была готова к чему-то новому. И она решила, что пришло время показать Дереку, как он изменил ее.

— На тебе все еще слишком много одежды, — прошептала она, облизывая его шею и по инерции упираясь ладонью в его мускулистую грудь.

— Я могу это исправить, — застонал он, сжимая ее задницу и притягивая ближе к себе.

Она вырвалась и привстала на колени, ухватившись руками за пряжку ремня. Он тоже поднялся на колени, предоставив ей больший обзор, она расстегнула пряжку, опуская его брюки вместе с трусами вниз.

— Я знаю кое-что очень интересное, что могла бы сделать с этим, — улыбнулась она ему.

Он облизнулся, поблескивая взглядом.

— Я весь твой. И мне даже не нужно стоп-слово, — прорычал он.

— Сначала сними брюки.

Он выполнил ее указание, достал презерватив из бумажника, положил его себе на живот, и лег спиной на ковер.

— Теперь что, босс?

Ее сердце воспарило, как только она поняла, что он готов подыграть ей. Сейчас все было по-другому, чем тот контроль, которым она руководствовалась, обслуживая клиентов. Тот контроль создавал иллюзию, что клиенты все контролируют и при этом являются потрясающими секс-машинами, которым она не способна сопротивляться. Сейчас же все выглядело совсем иначе, она, черт побери, отлично знала, что всем управляет Дерек на самом деле. Но он уступил ей командование, поскольку сильно переживал за нее и хотел, чтобы она была счастлива, хотя и продолжал управлять ее телом и сердцем. Этот момент было возбуждающим и сладостным одновременно, вообще то смертельная комбинация.

Она посмотрела на него задумчиво, потом сказала:

— Думаю, мне хотелось бы, чтобы ты лежал вон там, — она указала на ковер, рядом с одним из столиков, расположенных у камина. Он усмехнулся, но передвинулся туда, к столику, сложив руки на безумно соблазнительном прессе, приготовился ждать.

Она схватила его запястья и перевязала их ремнем, закрепив вокруг одной из ножек стола.

— Не больно? — спросила она, опуская взор на его стоящий член, с набухшей головкой и поблескивающей семенной жидкостью.

— Нисколько, — ответил он хриповатым голосом. — Почему бы тебе не помочь мне с этим?

Она пробормотала:

— С удовольствием, — и уселась ему на ноги, широко расставив ноги, кончиком языка описывая и исследуя все эти потрясающие мышцы, которые словно создал дьявол. Она прошлась по его соскам, вызвав ряд его стонов, ей доставили они удовольствие. Потом она пробежалась пальчиками по его брюшному прессу, заметив их опять на язык, пойдясь по каждой впадинке и каждому бугорку, двигаясь прямиком к раю. Она опять погладила ладонями его накаченные мускулы груди, бицепсы, она готова была ласкать его бесконечно, просто исследуя пальцами все его тело.

Достигнув дорожки волос, прямиком ведущей к паху, она прошлась губами по каждой частичке его кожи, соприкасаясь своей грудью с его бедрами, опустив руки ему на грудь.

— Черт, — выдохнул он и дернулся вместе со столиком, от чего ваза упала на пол.

— Веди себя хорошо, — пожурила она его.

— Куплю новую, — проскрипел он, ее язык наконец-то достиг его члена и стал лизать, как леденец.

Одной рукой она ухватила его напрягшийся, толстый член и взяла его в рот, потом покружила языком по головке, чувствуя вкус соли и чего-то темного, насыщенного — Дерека.

— Бл*дь, я хочу дотронуться до тебя, — прохрипел он, приподняв свои бедра к ее рту.

— Нет еще, — ответила она, словно школьный учитель, разговаривающий с учениками, хотя на самом деле она очень сильно жаждала его прикосновений.

Она вобрала его глубоко в рот, и он чуть тут же не кончил, лежа на полу. Она не могла скрыть, но улыбка озарила ее лица, как только он застонал от мук. Существовала единственная вещь, которую Лондон знала в совершенстве — минет, и она продолжала доказывать свое мастерство, установив своеобразный ритм ртом, продолжая рукой двигать вверх-вниз по мокрому, горячему члену, он еле сдерживался, поскольку был совсем близок к оргазму.

Она схватила его за яйца, и вдруг послышался грохот стола, который удерживал его в плену. Его руки тут же захватили ее волосы, и он потянул ее к себе. Несмотря на то, что его запястья были по-прежнему стянуты вместе, казалось, это ему совершенно не мешало притянуть ее к себе на грудь и накрыть ее губы своими, он с трудом дышал. Она застонала, как только его язык вторгся ей в рот, пожирая ее.

В мгновение ока он перевернул ее на спину, вклинившись коленом между ее ног, легко наклонившись над ней, посмеиваясь, и беря в рот ее сосок.

— Извини, — пробормотал он, посасывая и лизнув его, —лучше руководить мне.

— О, да, — она беззастенчиво приподнялась всем телом к его губам. — Твое руководство для меня намного лучше.

Он оставлял поцелуи на ее гладком животе, затем присел на корточки и освободил руки из ремня, развязав и отбросив его в сторону. Не отводя от нее потемневшего взгляда, он потянулся к ковру у камина и взял презерватив, разорвав его зубами, надев на всю длину и проведя рукой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он низким голосом.

— Намного лучше, чем хорошо, — ответила она, ловя себя на мысли, что он самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела.

Он медленно опустился между ее ног и затем плавно скользнул внутрь. Она тихо лежала под ним, желая почувствовать все до мельчайших подробностей, все ощущения каждой своей клеточкой. Именно этого она не ощущала в течение многих лет, она даже не могла вспомнить, когда в последний раз вообще испытывала нечто подобное. С клиентами все было по-другому, она отключалась, издавая стоны, словно по команде, заставляя их поверить, что она тоже возбуждена, хотя в этот момент в уме просматривала список продуктов, которые следовало купить или вспоминала, какие встречи запланированы у нее за ланчем в течение недели. Если бы она хотя бы на минуту расслабилась и утратила свой контроль, она не смогла бы выдержать этого, она не смогла столько времени оставаться в этом бизнесе. Посягательство на реальность, что она всего лишь сосуд, а не человек, случайно оказавшийся в этом месте, было самой маленькой проблемой, которую она была способна переварить с мужчиной. Она столько времени сдерживала себя, но сейчас была свободна.

Наконец-то она оказалась свободной.

Свободной, она столько мечтала быть с Дереком, несмотря ни на что, и хотела испытать, пережить с ним этот каждый момент, вместе с ним, а не в одиночку.

— Ты со мной? — прошептал он ей на ухо, прежде чем нежно поцеловать в щеку.

— Да. Я с тобой, здесь.

— Хорошо. Запомни нас — Дерек и Лондон.

— Так хорошо, — она ахнула, как только он вошел еще глубже в нее.

— Просто потрясающе, — ответил он, начиная двигаться быстрее, по-прежнему не сводя с нее глаз. Она же была просто не в состоянии отвести свой взгляд от него. Его голубые глаза удерживали ее своей преданностью и теплотой, у нее готово было выпрыгнуть сердце из груди от его взгляда.

Он засунул руку ей под колени, их бедра двигались в едином ритме. Он чуть-чуть приподнял ее ноги, и положение изменилось, позволяя ему погружаться глубже, давление в ее центре нарастало.

— Ты заставляешь меня чувствовать так, будто я умерла и отправилась на небеса, — произнесла она, не отрывая от него взгляда.

Она прикрыла глаза и стала возбуждать клитор.

— Я уже близко, — прошептала Лондон.

Он наклонил голову, легко, словно перышко пройдясь по ее телу губами, она взорвалась. Он последовал за ней, перед глазами возник фейерверк из звезд, пока она продолжала сжиматься вокруг его члена и высасывать все до последней капли, он прохрипел ее имя, она почувствовала его горячее дыхание на у себя на шее, все его огромное мускулистое тело напряглось и дернулось от экстаза.

Последние волны сотрясали их тела, соединяя их вместе, Дерек рухнул на нее, прижавшись губами к ее шее, ухватившись за ее волосы. Ее сердце колотилось как бешенное, создавая жар и тяжесть в груди, и у нее вдруг промелькнула мысль, что если сегодня ночью она умрет, то не будет сожалеть об этом, потому что наконец-то испытала что-то потрясающее в своей жизни.