Вершитель судеб

3.

Стук не прекращался. Лондон перевернулась в своей постели и застонала.

— Хватит уже, — пробормотала она. Но снова начали стучать, да так громко, что казалось деревянная входная дверь, сделанная на заказ, сейчас треснет.

— Хорошо, хорошо! — прокричала она. Кто, находясь в здравом уме будет стучать в ее дверь, (она взглянула на часы на тумбочке) в семь тридцать утра?

Она выбралась из постели, схватила сапфирово-синий шелковый халат, висевший у подножья кровати. Надев подошла к туалетному столику и наклонилась, посмотрев в зеркало. На голове был полный беспорядок, но, черт возьми, тот что посмел разбудить ее в столь ранний час, заслужил это увидеть.

— Я иду! — прокричала она, спускаясь по лестнице и ступив на прохладные мраморные плитки холла. Она подумала, что одеть тапочки было бы неплохо.

Она подошла к двери и посмотрела в глазок, тут же отскочив, как только увидела с противоположной стороны двери, находящегося в полном бешенстве Дерека Эмброуза. Она посмотрела еще раз, и увидела его холодные голубые глаза, смотревшие прямо на нее.

— Открывай. Быстро, — потребовал он не громким голосом, который все же вызвал дрожь у нее по позвоночнику.

Она открыла замок, распахивая дверь, прежде чем смогла сказать хоть слово, Дерек проскользнул мимо нее в дом, быстро развернулся, упершись одной рукой в дверь рядом с ее головой, захлопнул ее с таким грохотом, что на стенах в рамках зазвенели картины.

— Что в мире..., — удалось Лондон выдавить, задыхаясь от ярости, смотря на него.

— Сколько и кто? — прорычал он, ближе придвигаясь к ней.

— О чем речь? — спросила она, хотя ее позвоночник одеревенел, но он не заметил, как она боялась его на самом деле.

— Кто заплатил тебе, чтобы ты настучала на Мелвилла и сколько они тебе дали?

Она смотрела на него, голова была совершенно пустая, пока она пыталась понять, о чем он говорит.

— Что? Настучала... я?

Он посмотрел на нее сверху вниз, его глаза сверкали, как кусочки замерзшей морской воды.

— Я должен отдать тебе должное — ты быстро сработала. Я даже не предполагал, что ты в состоянии найти так быстро кого-то готового так быстро сделать ответный ход. А, скорее всего, ты планировала это заранее, да? Ты пару месяцев встречалась с Джейсоном. Возможно, он проговорился и сказал, что собирается баллотироваться в Белый дом, поэтому ты решила, что можешь на этом побольше заработать. Все произошло именно так?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответила она, ее голос звучал ровно и спокойно, насколько она могла себя контролировать.

Дерек пробормотал какое-то ругательство и схватил ее за руку, оглядываясь по сторонам, задумываясь куда бы ее отвести, прежде чем потащил через холл в первую попавшуюся комнату.

— Что ты себе позволяешь? — задохнулась она. — Ты не можешь врываться в мой дом и тянуть меня куда тебя вздумается, словно я какая-то тряпичная кукла. Я хочу, чтобы ты немедленно ушел!

— Дорогая, после того, что ты сделала для меня, ты должна быть счастлива, что я отношусь к тебе, как к тряпичной кукле, — Дерек протянул руку и включил телевизор, нажимая на кнопку, пока не нашел канал WNN новостей.

Лондон стояла завороженно, лицо Мелвилла промелькнуло на экране.

«Кандидат в президенты якобы был с проституткой в отель Вашингтона, прежде чем объявил свою кандидатуру», скользил заголовок.

— О, мой Бог, — пробормотала Лондон, смотря на экран в полнейшем ужасе. Бегущая строка объясняла реакции разные экспертов и говорила об отсутствии комментариев от Белого дома. — Как такое возможно?

Дерек уставился на нее, его лицо уже не выражало первоначальную ярость. Он остановился, вопросительно приподняв брови, но она молчала. Она взглянула на него, потом опять на экран телевизора.

— Скажи мне, что они не знают моего имени. Пожалуйста, скажите мне, что они не знают моего имени.

— Нет, — ответил он. — Но у них есть пленка с камер видео наблюдения, где ты находишься в лифте гостиницы. Там не видно явно твоего лица, но это не значит, что кто-то не сможет тебя вычислить.

— О, Боже, — Лондон рухнула на диван, Дерек наконец отпустил ее руку. Она поднесла руки ко лбу. — О, мой Бог. Как это произошло?

— У меня точно такой же вопрос. Но у меня почему-то такое чувство, что я не получу здесь ответов.

Она взглянула на него, и выражение ее страдания сменилось гневом.

— Я не могу поверить, что ты думаешь, будто это сделала я. Я эскорт, поэтому автоматически ненадежна? Да будет тебе известно, что твои жалкие двадцать тысяч, которые ты мне вчера дал, это всего лишь мелочь в моем мире. Видишь этот дом? Я заплатила за него. Наличными. У меня есть квартира для отпуска в Вейле, черт побери. (Вейл (англ. Vail) — город и горнолыжный курорт в округе Игл, штат Колорадо, США.) Я не продаю клиентов за несколько тысяч долларов и даже десятки тысяч. Я — деловая женщина.

Дерек посмотрел на нее, и она увидела, как множество эмоций сменяются у него на лице —удивление, восхищение, и что-то еще, у нее стало совершенно сухим горло и ладони мокрыми. Она почувствовала, как стало краснеть лицо и ее пульс подскочил.

Он все еще продолжал смотреть на нее, наклонив голову на бок, его глаза словно приклеились к ней.

— Ты не делала этого, — спокойно сказал он.

— Нет, — мягко ответила она.

Не отрывая взгляда, он сделал шаг ближе, потом передумал.

— Ну с квартирой в Вейле ты надежна, а кофеварка здесь есть? — вдруг поинтересовался он, повернувшись на каблуках и широким шагом направившись к ней на кухню.

Десять минут спустя она сидела перед ним, напротив за кухонным островком, с чашкой кофе в руке.

— Теперь, когда ты пьешь кофе, как ты собираешься это исправить?

Он засмеялся глубоким, хриплым смехом, который посылал вибрации по всему ее телу. Его улыбка создала крошечные морщинки вокруг его ярких глаз, смягчая выражение его лица. В сочетании с легкой щетиной и находящимися в беспорядке светлыми волосами, спадавшими на лоб, улыбка переводила его из привлекательного, в мужчину, от которого захватывает дух, и она вздохнула, изо всех сил пытаясь замаскировать свою реакцию и восстановить контроль над своими гормонами-предателями.

— Что же здесь смешного? — проворчала она, делая глоток кофе, чтобы скрыть свою реакцию на него.

Он подмигнул ей. Ублюдок.

— Ах, ты смешная. Правда, — он тоже сделал глоток своего кофе. Честно, она хотела отравить его кофе, прежде чем поставить перед ним.

— Я имею в виду, мистер Эмброуз. Как ты собираешься это исправлять? Я не могу поверить, что мне не звонят друзья и не спрашивают, почему они были не в курсе, что я работала проституткой.

— Мне не нравится, когда меня называют мистер, кстати, а я думал ты эскорт, — упрекнул он ее.

— Ты знаешь, что они видят мою профессию совсем по-другому.

Он провел рукой по волосам, его выражение стало серьезным.

— Знаю.

Она прищурилась на него с гневом.

— Твой клиент полный идиот, он и втянул меня в это. Тебе следовало его держать на коротком поводке. Вся эта история способна погубить меня.

Он с грохотом поставил чашку на столешницу.

— А ты не думаешь, как это отразиться на мне? Можно подумать, что для меня это самое выгодное приобретение в лице следующего кандидата в президенты? Черт, кто будет нанимать парня, который пожизненно будет связан с самой короткой президентской кампанией в истории политики США?

Она вздохнула.

— Мне кажется, мы оба стали жертвами того, кто слил эту информацию. Есть ли у тебя другие идеи, кто бы это мог быть?

Он мерил шагами кухню, как большой камышовый кот, очевидно о чем-то глубоко думая. Даже с ее большим опытом по части всевозможных совершенно разных мужчин, она была в плену его шарма, наблюдая, как его мышцы выпирали из-под рубашки, широкие плечи делали кухню сразу какой-то карликовой, а его длинные ноги в два шага сокращали ее размер.

Наконец, он остановился.

— Я понятия не имею кто это сделал, но ты сможешь меня спросить через двадцать четыре часа. Им это с рук не сойдет.

— И что нам пока делать? — поинтересовалась она, откидывая волосы назад за плечо, твердо намереваясь стряхнуть наваждение, которое только увеличивалось, пока он находился у нее в доме.

Он облокотился руками на кухонный островок и наклонился вперед. Его взгляд явно ее завораживал, совершенно очевидно опускаясь к ее ложбинке, которая выглядывала из декольте ее шелкового халата.

Он глубоко вдохнул, как будто пытался затянуть побольше воздуха, витающего вокруг нее. Она непроизвольно облизала губы, почувствовав, что у нее могут возникнуть проблемы, которые уже кажется витали в воздухе, на грудь опустилась тяжесть, сердце забилось чаще.

— Мы сообщим, что встречаемся, — сказал он, и уголки его губ приподнялись вверх в дьявольской ухмылке.

Черт, она была великолепна. Неудивительно, что мужчины платят штуку в час, чтобы побыть с ней. Он собирался опустошить свой портфель акций, если бы она только развязала пояс на этом цвета драгоценного камня халате.

Он был охотником, когда ворвался к ней в дверь и взглянул на ее пышные груди и сногшибательную задницу, завернутую в блестящие шелка, волосы, спадающие волнами вокруг ее лица и экзотические глаза. Даже в своей ярости он хотел схватить ее, прижать к стенке, трахать до бесчувствия, пока не услышит, как она прокричит его имя.

Вот и попробуй объясни, почему он состряпал легкомысленный план, который в настоящее время собирался озвучить ей, пока она стояла, скрестив руки на груди, сузив глаза и смотря на него взглядом, наполненным гневом.

— Нет, — она даже не повысила голос, ее лицо напрочь закрылось.

— Я мог бы позволить тебе и Мелвиллу взять всю вину на себя. Я бы выставил тебе иск за непрофессионализм, и ты не смогла бы доказать обратное. В итоге вы двое могли бы распрощаться со своей карьерой. Его бы никогда не избрали ни на какой пост, а ты бы осталась пресловутым вашингтонским эскортом… не уверен, что далеко бы ушла от Хейди Фляйс, но кто знает, — он пожал плечами, пока она пристально смотрела на него. Он вел себя как придурок, но ему необходимо довести это до конца. У них было очень мало вариантов, и чем скорее она это поймет, тем лучше. (Хейди Фляйс основала подпольную компанию по проституции в Голливуде. Её связи со знаменитыми актёрами помогли ей в её преступном бизнесе.)

Он прошелся до другого конца кухни, стараясь слишком глубоко не вздыхать, проходя мимо нее. От нее по-прежнему исходил тот экзотический пряный аромат. Он делал его голодным, причем худшим из возможных способов.

— Я угрохал восемнадцать месяцев на выпестывание Мелвилла, я слишком многое вложил в него, и я не готов сдаваться без боя. Ты должна быть благодарна, что я собираюсь помочь тебе.

Она фыркнула, и даже этот звук был сексуальным.

— Каким же образом, что мы встречаемся, может помочь мне? Я видела фотографии некоторых из женщин, к которым ты прибегал…, — она закатила глаза, — это не совсем та компания, в которой я хотела бы быть.

«Господи. А что такое случилось с теми женщинами, с которыми я встречался?» Они всегда были привлекательными, отполированными, хорошо воспитанными. Он тщательно выбирал их, пытаясь застраховаться с ними от прессы, но также не заставлять его краснеть за них.

— А что, черт возьми, не так с моими спутницами? — спросил он, реально раздражаясь, поскольку она критиковала его вкус к женщинам.

— Не заводи меня, — ответила она, поворачиваясь к раковине, чтобы помыть их кофейные чашки.

Он с расстройством провел рукой по волосам. «Оставайся сосредоточенным», — сказал ему его внутренний голос-надсмотрщик.

— Послушай, давай придерживаться интересующего нас вопроса. Мы собираемся провести пресс-конференцию, на которой я объявлю, что ты моя девушка, и поэтому мы были в гостях в люксе Мелвилла. Мы не сможем скрыть факта, что ты работала эскортом, но мы можем немного его подретушировать, что с тех пор, как ты увидела меня, ты бросила этим заниматься. Ты изменилась, благодаря любви к хорошему мужчине и все такое. Это долгий путь, но по крайней мере мы будем контролировать ущерб, причиненный твоей репутации. Мы могли бы сделать тебя любимицей СМИ благодаря этому. Мы можем поднять вопрос о более строгих законах по защите жертв торговли людьми; ты дашь пару симпатичных интервью, объясняя, почему и как стала вести такую жизнь.

Он просто ощущал ее нерешительность, но ее челюсть все еще была напряжена, тело было сталь под шелком. Она не размазня. Он понял, что ей не нравится делать то, на что ей указывают другие, и ему пришлось подавить улыбку, представив, как она должна была сдерживать себя с некоторыми доминирующими клиентами.

— Ты действительно думаешь, что я хочу рассказывать свою историю прессе?

— Нет, но я также думаю, что в ближайшие несколько недель, неважно, чем ты будешь заниматься, ты не уйдешь от внимания прессы. Разве ты не любишь относиться с понимаем к вниманию?

Он почти видел, как вращаются колесики у нее в голове. Он даже не стал ей пояснять суть дела, представляя все с другой точки зрения, вопрос был закрыт. Она уже была выброшена из зоны комфорта и пути назад не было.

— Я подумаю об этом, — наконец ответила она.

Он кивнул, понимая, что ему не стоит настаивать на данный момент. Дерек Эмброуз знал наверняка, как стоит вести переговоры, и горячий, чертовски сексуальный эскорт ничем не отличалась от праведных, дородных политиков. В некоторых ситуациях действительно требуется железный кулак, но в других — леденец.

— Скажи мне, кто знает о твоей работе? — спросил он, подпирая бедром столешницу.

Она жестом указала ему следовать за собой в гостиную. Он зачарованно смотрел, как ее попка покачивается под мягкой струящейся тканью халата, и его член дернулся в десятый раз за последние двадцать минут.

Они сели на противоположные концы дивана из красного дерева, отделанного парчой, она вздохнула.

— Никто не знает… и не знал… ничего, — тихо ответила она.

Он уставился на нее в изумлении.

— Никто? Ты была эскортом восемь лет, и ты никому не рассказывала?

— Ну, клиенты, очевидно, знают и само агентство, но другие нет. Никто.

— Семья? — спросил он.

— У меня нет семьи, — быстро ответила она, судя по ее тону, он понял, что эту тему лучше не поднимать.

Он посмотрел на нее, вспомнив возникшие подозрения членов Клуба «Сильных Игроков» о ее позднем подростковом периоде. Он попытался отбросить его в сторону, но все равно испытал чувство тошноты.

— А что ты делаешь, если сталкиваешься с клиентом, — слово «клиент» оставило какой-то неприятный привкус у него на языке, — где-то? Что ты делаешь, чтобы они не узнавали тебя?

— Я скрываю обе стороны моей жизни. Как только я начала иметь приличные деньги от эскорта, я перестала ходить на общественные мероприятия с клиентами, и стала избегать всевозможных сборищ, где клиенты могут быть участниками этих вечеринок, то, что связано непосредственно с частной стороной моей жизни. Хотя это приводит мою лучшую подругу в бешенство. Я отказываюсь с ней присутствовать на политических собраниях или больших вечеринках по сбору средств.

Он покачал головой, удивляясь всему, что слышал. Восемь лет она хранила эту тайну. Восемь долгих лет. Скорее всего, она не гордилась методами, которыми ей приходилось зарабатывать на эту жизнь. Она явно не хотела, чтобы о ней знали. Так почему тогда она это делала? Ради денег? Он не мог поверить, что ею двигало только это. Ее дом был прекрасным, стильным и эффектным, таким же, как она. У нее была недвижимость, чтобы провести отпуск в Вейле, одна ее одежда, возможно быть, стоила арендной платы за несколько месяцев. Она могла бы бросить эскорт и найти себе что-то другое.

— И твои друзья… а как они думают, ты зарабатываешь на жизнь? Что это за люди?

Она подняла на него бровь.

— Не думаю, что ты имеешь право копаться в моей личной жизни больше, чем уже копаешься, но мои друзья предполагают, что я унаследовала эти деньги. Я веду тихую жизнь одинокой женщины со средствами. Я выхожу на ланчи, занимаюсь волонтерством, путешествую. Единственная разница в том, что я обслуживаю богатых мужчин за деньги. Все это очень хорошо работало до сегодняшнего утра.

Кровяное давление Дерека подскочило, как у рыцаря, когда она объяснила свой бизнес. Он знал, что не вправе судить ее, но ничего не мог с собой поделать, у него перед глазами стоял Мелвилл, распластавший ее красивое мягкое тело у стены, пока этот мудак вбивался в нее. Он задрожал, пытаясь убрать видение из своей головы.

— Ну, на данный момент все станет по-другому. Мы объявим, что встречаемся, и как только ты меня встретила не могла больше продолжать заниматься этим бизнесом. Ты расскажешь своим друзьям, что ты специально скрывала меня, потому что хотела посмотреть серьезны ли наши отношения… это вполне разумное объяснение, учитывая мой послужной список, парня, предпочитающего недолговременные связи.

— У меня одна подруга, — пробормотала она.

Он встал и подошел к окну, не желая, чтобы она видела выражение его лица, когда он продолжил говорить:

— Мы должны будем притворяться, что это на самом деле так, пока все не уляжется. Появлятся вместе на публике… ужинать, ходить на благотворительные приемы. Я оплачу тебе потерянный доход, конечно.

Он понял, что с Ягуаром можно распрощаться до конца года, если он собирался ей заплатить, но, если вопрос ставился о продвижении кандидата в Белый дом, он был согласен пойти на это, даже не задумываясь. Кроме того, существовало еще и дополнительное преимущество, он сможет подальше удерживать ее от всех кроватей мужчин, это звучало даже очень заманчиво. Скорее всего это совершенно было не логично с его стороны, но так оно было, вот и все.

Он резко развернулся и выпалил:

— Что скажешь? Мы станет любимцами политического сезона, — он улыбнулся обворожительной улыбкой и подмигнул, как правило это творило чудеса с женщинами. Он понял это, когда ему исполнилось двенадцать.

Ее лицо было как камень — неподвижное, ничего не выражающее, совершенно без эмоциональное. Понятно. От нее так легко не получишь согласия, нежели ему удавалось проделывать это раньше, теперь он встретил женщину, которая могла не поддаваться чарам его обворожительной улыбке в сочетании с подмигиваем. Вот черт.

— Это не очень хорошая идея, — ответила она, стоя у дивана.

— Почему?

— Мы даже не нравимся друг другу. Как мы сможем убедить людей, что встречаемся? И как мы на самом деле сможем убедить людей, если наши собственные друзья знают, что это настоящий ужасный фарс. Или может у тебя нет друзей?

Он закатил глаза на ее заявление, ее глаза поблескивали.

— У меня есть друзья, ты познакомилась с ними... пока встречалась со мной. У тебя есть другая идея, как по-другому все это исправить?

— Все эти годы я жила вполне комфортной жизнью, скрывая свою деятельность, я не могу поверить, что это произошло.

— Понятно, но ты же понимаешь, что не могла вести двойную жизнь вечно? — спросил он мягко.

Она разочарованно вздохнула, нахмурив свои идеальные брови.

— У меня было много дураков, но думаю, что сенатор Мелвилл сорвал куш. Ты на самом деле думаешь, что он может стать хорошим президентом?

Он кашлянул, пытаясь скрыть смешок от ее описания мужчины, который платил, чтобы провести с ней время. Любой мужчина, имеющий возможность побыть с ней, а потом вот так просто отпускающий ее, был действительно дураком.

— Я думаю да, даже после случившегося. Он блестящий государственный деятель и политик, но он ко всему прочем еще и человек, и очевидно, совершивший роковую ошибку. И, черт возьми, Дерек даже не мог упрекать его за это, поскольку эта женщина могла стать роковой ошибкой любого мужчины. Она была как магнит, который притягивал к себе в сексуальный закрученный вихрь, способный просто поглотить вас целиком.

— И ты на самом деле думаешь, что это сработает? Продолжить предвыборную кампанию и убедить людей, что я стала другой? — с сомнением спросила она.

— Да, это может сработать — это называется прятаться у всех на виду, — ответил он, подходя ближе. — У нас имеется всего несколько вариантов, выхода из этой ситуации. Мы отправляем тебя за границу на несколько недель, пока Мелвилла разбивает пресса в пух и прах, она также неустанно будет искать тебя, как только все уляжется, ты сможешь вернуться, но они тут же накинуться на тебя, как только ты сойдешь с трапа самолета. Мой кандидат будет уничтожен этими слухами, ему придется защищаться и обороняться на каждом шагу, и со временем пресса откопает что-то или кого-то еще, кто подтвердит все слухи. Тогда на самом деле будет все кончено, Мелвилл вынужден будет отказаться от политической карьеры навсегда, моя репутация будет также запятнана, и ты останешься печально известной шлюхой на всю жизнь.

Он увидел мельком промелькнувшую боль у нее на лице. Ее губы сжались, она опустила глаза и румянец пополз у нее по щекам. Ему не нравилось, что он так жестко и грубо обрисовал ей картину, но это Вашингтон и дело касается политики, в которой нет ничего нежного, ничего, что может вызывать трепетные чувства. Ему нравилась политика —конкуренты, постоянно обнажающие клыки, сражения, идущие полным ходом — он тоже иногда испытывал разочарование от всего этого — тратя свое время, постоянно маневрируя и спонтанно меняя дислокацию на кажущемся фронте, на котором он каждый день носил «глянцевую» защиту. И сейчас он сожалел, что не было никакого другого способа, получить, что он хотел, не нарушая тщательно сбалансированной жизни этой женщины.

— А другой вариант? — спросила она. — Прятаться у всех на виду?

— Мы заявляем альтернативную историю. Ты пришла в отель исключительно, чтобы увидеться со мной, поскольку мы любим друг друга, ты изменилась за это время. Это отвлечет их в лучшем случае от Мелвилла, и если мы сможем выиграть время и замутить воду достаточно хорошо, история никогда не будет раскрыта. Она будет обсасываться со всем сторон… наверное, больше, чем один раз, но не продвинется дальше, потому что мы посеем слишком много сомнений.

Она приподняла одну бровь и ее пухлые губы на мгновение сжались.

— Теперь я понимаю, кто такой Дерек Эмброуз, — сказала она.

Он не мог удержаться от улыбки, у него в груди стало теплее, только лишь из-за того, что она согласилась, что он был чертовски хорош в том, что делал. Он не отличался тщеславием, но ему нравилось хорошо выглядеть в глазах этой конкретной женщины. Он почувствовал от этого удовлетворение, возможно, даже слишком сильное удовлетворение.

Она смотрела на него мгновение, оба не шевелились, но он вдруг фыркнул, наблюдая как она дышала, и у нее подымалась и опадала грудь. Потом она вдруг облизала своим пухлые губы, и внутри него что-то прорвалось, как разлив реки, заполняющее сухое русло. Желание появилось в каждой клетке, в каждом дюйме его сущности, он горел. Угли костра только и поджидали легкого дуновения ветерка, чтобы разгореться в огромный пожар.

Внутренний голос у него в голове сказал, что он облажался, целиком и полностью облажался. И сама его идея была обречена, так же, как и он был обречен. Если бы не необходимость, опаляющая тлеющими углями желание, не позволяла ему переживать о ней. Она не разрешала ему сделать необходимый глоток кислорода, необходимый для полной жизни.

Ее. Это касалось ее.

Она вздохнула, отвернувшись, и он заметил, что у нее дрожат руки. Слава Богу. Может быть, дело не только в нем.

— Ладно, — произнесла она тихо, — я сделаю, как ты сказал. Но не возьму у тебя денег. Поэтому, пожалуйста, не предлагай мне их снова.

Он шагнул ближе, поднимая руки, словно собирался взять ее за плечи, затем опустил, наклонившись вперед, его губы почти касались ее волос.

— Но ни одного клиента, да? Ты не должна продолжать работать, если мы собираемся продать эту историю, — в глубине души он знал, что его желание было намного в большей степени собственным, нежели что кто-то может поймать ее за ее работой. Он не хотел думать о мужчинах, находящихся рядом с ней, пока она будет его девушкой… даже фиктивной девушкой.

Она посмотрела на него, с трудом дыша, как только почувствовала, что он находился в ее личном пространстве, в дюйме от нее, едва касаясь ее тела. Его глаза прошлись по ее лицу и остановились на губах, посылая разряд электричества, прямо к его паху.

— Никаких клиентов, — почти шепотом произнесла она. — Только ты.

Если бы он мог, то наклонился бы ближе, намного ближе к ее губам, его легкие стали протестовать, поскольку не получали уже кислорода в течение нескольких минут… или, может быть, прошел уже ни один час. Снаружи сработала сигнализация на машине, и он дернулся назад, ошеломленный, как легко он потерялся в ней, забыв где находится и о чем говорил, только всего лишь чувствуя ее запах, видя ее, дыша вместе с ней.

— Я созову пресс-конференцию в течение трех часов, вечерние новости будут посвящены нам. Я пришлю за тобой машину. Надень что-нибудь такое же, как платье, которое было на тебе в гостинице. Лиловое. Оно было превосходным.

Она отступила назад, подозрительно всматриваясь в него.

— Ты обратил внимание во что я была одета в разгар этого сумасшествия?

— Я обратил внимание на всю тебя, — ответил он, развернулся и вышел за дверь, оставив ее стоять в одиночестве в гостиной.