Видение

Глава 1

Новый Орлеан, Луизиана. Конец ноября.

Мы ехали в грузовике, который прошел много километров — более трехсот тысяч, по данным одометра. Его окна были открыты из-за жары, влажности и солнечного света, которые полностью вступили в свои права этим ранним утром.

Я собрала свои рыжие волосы в пучок и завязала в узел, чтобы зафиксировать их, а затем прислонилась головой к двери. Даже горячий ветерок был лучше, чем ничего. Под нами раскачивался грузовик, город вокруг нас был почти безмолвен, мои глаза слипались.

— Ты собираешься поспать?

Я бросила взгляд на человека на водительском сиденье. Лиам Куинн был высоким и стройным, его тело состояло из твердых, рельефных мышц. Волосы были темными и короткими, они плавно переходили в щетину на его подбородке. Его глаза были пронзительного ярко-голубого цвета, ресницы настолько темными и густыми, что могли бы заставить позавидовать любую модницу.

Он был невероятно красив, невероятно сексуален и невероятно недоступен.

А я с ума сходила от нехватки сна. Мне бы хотелось подремать минут десять. Или поспать часа четыре. Но поскольку мне еще нужно было кое-то доказать, я села прямо и проморгалась, чтобы заставить глаза сосредоточиться.

— Неа. Полностью проснулась и смотрю на дорогу, слежу за тем, что творится сзади.

Он выглядел удивленным.

— Это просто набор каких-то слов. Охотники за головами не спят на работе.

— Я пока что учусь быть охотником за головами, — сказала я. — И я не спала. Я… молча проводила разбор полетов.

Лиам был настоящим охотником за головами, и мы потратили несколько часов на поиски призрака в районе Ловер Найнс, человека, зараженного магией. Мы не нашли его, что было плохо для всех. Сдерживающие этому не обрадуются, ведь призрак, который все еще на свободе, был угрозой как для общества, так и для самого себя.

— Ты сегодня отлично справилась. Результат у нас так себе, но ты хорошо поработала. — Он помолчал. — И я все еще думаю о футболе.

Я кивнула.

— Да. Я все еще думаю об этих бейсбольных карточках.

Мы не нашли призрака в нескольких заброшенных домах, которые обыскали, но обнаружили бывшую холостяцкую берлогу с мужским тайником и множеством спортивных памятных вещей.

— Я знаю, что владельцы могут вернуться, — сказала я, подставляя пальцы ветру в открытом окне. — Это маловероятно, но возможно. Просто… кто-то действительно любил эти карточки, а с каждым днем они покрываются все большим количеством плесени.

Лиам слегка улыбнулся.

— И ты хочешь забрать их в магазин.

«Магазином» были «Королевские Ряды», мой магазин во Французском Квартале. Или то, что от него осталось после войны с Паранормальными. Они прошли через Завесу, барьер, отделяющий их мир от нашего, и принесли с собой разрушения и хаос на Юг. Новый Орлеан был эпицентром.

— Для демонстрации и сохранности, — сказала я. — Не для продажи.

Я взглянула на него, его мускулы под короткими рукавами рубашки были напряжены, а сильные руки лежали на руле.

— Любишь поспортивничать?

Он приподнял бровь.

— Люблю ли я поспортивничать? Ты говоришь, как женщина, которая никогда раньше не употребляла подобных слов.

— Моему папе не нравился всякий там спортбол[1].

— Ты знаешь, что такого вида спорта нет.

— Да, — призналась я. — Но мне нравится, как это звучит. — Я посмотрела на него — высокий, с мощными руками и грудной клеткой. — Я бы сказала, квотербек — возможно, ресивер. Может, питчер, возможно, форвард в спортболе. — Было нетрудно представить, что он готовится к прохождению.

Он покачал головой, все еще усмехаясь уголком губ.

— Я играл в спортбол в старшей школе. Нападающий.

— Угадала.

— А как насчет тебя? — спросил он.

— Я бегала пару лет в старшей школе, пока не поняла, что мне на самом деле не нравится бегать.

— Теперь ты много бегаешь, — сказал он, свернув на Северный Клейборн.

— Потому что меня преследуют. Если бы в старших классах были Паранормальные и гоняющиеся за мной призраки, я бы приложила к этому больше усилий.

Когда грузовик начал замедляться, я подняла глаза. Улица была пуста, наше транспортное средство было единственным.

— Если у нас кончилось топливо, ты просто обязан отнести меня обратно в Квартал.

Лиам только покачал головой.

— Посмотри, — произнес он, указывая на обочину.

Рекламный щит перед авторемонтной мастерской был покрыт кислотно-желтой краской. Огромными красными буквами на нем было написано: «СМЕРТЬ ПАРАНОРМАЛЬНЫМ».

— Я вчера проезжал по этой улице, — сказал Лиам. Прищурившись от яркого солнечного света, он наклонился, чтобы посмотреть в окно, его парфюм оставил легкий шлейф, когда он снова сел. — Этого не было.

— Это новое, — произнесла я, показывая на ведра, кисти и баллончики с краской, которые стояли вокруг столба.

— Я не предполагал, что ты продаешь такое. Знаешь, кто их купил?

Я покачала головой.

— Они не из моего магазина. Единственная краска, которую я продаю — белая. И у меня нет баллончиков с краской.

— Кисти?

Я снова покачала головой. Тот, кто нарисовал рекламный щит, использовал валики для написания больших букв.

— Только кисти с щетиной. Все это не из «Королевских Рядов».

Эти вещи могли появиться откуда угодно и от кого угодно, особенно если этот кто-то затаил обиду. Война с Паранормальными началась семь лет назад и закончилась спустя год, но рекламный щит показал, что враждебность исчезла не до конца.

— Мы должны рассказать Гуннару, — сказала я, думая об одном из моих самых близких друзей и втором по значимости человеке у Сдерживающих, Команды Бойцов с Паранормальными, которая управляла всем в бывшей зоне военных действий, включая Остров Дьявола, тюрьму, где Паранормальные были заключены под стражу — или должны были находиться. Среди Пара были дезертиры, которым удалось избежать тюремного заключения, и были люди, недавно зараженные магией, которых еще не обнаружили. Вот почему охотники за головами, такие как Лиам, никогда без работы не останутся.

Его взгляд все еще был насторожен, Лиам поехал дальше, приближая нас к возвышающимся стенам Острова Дьявола, окружавшим окрестности Мариньи.

— Расскажем Малахи и остальным тоже. Они должны знать, что кто-то ведет себя плохо.

Малахи был ангелом и другом, а также членом Дельты, группы людей и Пара, решивших изменить отношение к Паранормальным. Их существование доказывало, что не все Паранормальные были врагами, так же, как рекламный щит доказывал, что не все люди были союзниками.

Сложность заключалась в том, как объяснить разницу.

Cубботнее утро во Французском Квартале, на улицах никого не видно. Моя лавка — первый этаж трехэтажного городского дома на Роял Стрит — была одним из тех счастливых зданий, которые не были уничтожены, хотя в наши дни мы продавали намного больше сухих пайков и воды в бутылках, чем антиквариата.

Лиам остановился перед магазином. Наш флаг победы — золотые лилии на фиолетовом поле — развевался на балконе второго этажа.

Я выбралась из грузовика и попала в жару, которая угнетала уже в восемь утра, затем наклонилась, чтобы заглянуть в открытое окно.

— Хочешь зайти выпить чая со льдом?

— Да, — ответил Лиам, не колеблясь, и, заглушив двигатель, последовал за мной к двери. Подняв клочок бумаги и сухой лист с плиточного порога, я открыла дверь магазина.

Предвкушая жаркий день, я оставила магазин закрытым. Несколько недель назад я нашла небольшой кондиционер и мне удалось его запустить. Электричество не отключалось достаточно долгое время, так что можно было охладить воздух на несколько градусов, немного уменьшив влажность.

— О, как здорово, — произнес Лиам, останавливаясь в дверях с закрытыми глазами, темные ресницы которых оставляли тени на его щеках, уперев руки в бедра.

Желание, жгучее и сильное, как пламя, горело у меня в груди.

Я была Восприимчивой, одной из тех, кто подвержен воздействию магии, в результате которой развивались магические способности. Это означало, что я была почти призраком, практически призраком, могла им вскоре стать. Лиам должен был охотиться на таких людей, как я, чтобы ради всеобщей безопасности ссылать их на Остров Дьявола. Вместо этого он познакомил меня с людьми, убежденными, что я могу контролировать свою магию, что превращение в призрака не было неизбежным.

Но это было нашим камнем преткновения, возможность того, что магия одолеет меня, и он будет вынужден меня изолировать. Он считал, что это будет жестоко и несправедливо по отношению ко мне. И несмотря на искру между нами, он не мог переступить через это. Поэтому я старалась не обращать внимания на желание и влечение. С моей стороны требовалось много сознательных усилий. И даже при этом я не очень хорошо справлялась.

Я перевернула табличку с «ЗАКРЫТО» на «ОТКРЫТО», заставила себя увеличить пространство между нами и прошла через переднюю комнату мимо ящиков клейкой ленты и мешков с красной фасолью «Камелия» в маленькую кухню. Я открыла холодильник, позволила прохладе остудить пылающие щеки, затем вытащила кувшин чая со льдом. Я могла бы использовать более крепкий напиток, но время было неподходящим.

Налив два стакана, я обнаружила Лиама стоящим у дальнего конца стойки, где я разложила осколки часов с кукушкой, которые висели в магазине. Я села на табурет за прилавком и поставила на него чай.

— Новый проект? — спросил он.

Я посмотрела на завал, который уже разделила на деревянные и металлические фрагменты, и движущиеся фигурки Красной Шапочки и волка.

— Это часы, которые разбили дружки агента Бруссарда. Это подарок моего отца, так что я планирую собрать их заново.

— Ты знаешь, как собирать часы? — удивленно спросил он.

Я улыбнулась.

— С достаточным количеством времени и терпения, ты можешь разобраться с чем угодно. Я пока не трогаю механизмы — шестеренки очень маленькие. Сначала я собираюсь починить корпус.

Прозвучал дверной звонок, и вошли два агента Сдерживающих, одетые в свою темную форму. Я затаила дыхание, пока они не махнули мне рукой, направляясь к консервированным продуктам. Я все еще ждала подвоха.

— Хочешь помочь? — спросила я Лиама, предложив бутылку клея для дерева.

Он нахмурился.

— Я не уверен, что я в этом силен.

Я фыркнула, вылила клей в маленькое блюдце и обмакнула в него кисточку.

— А в чем же ты тогда силен?

— Я могу рубить дрова, — ответил он, намазывая клей на тыльную сторону деревянной щепки. — Менять масло. Сражаться с мародерами.

— У меня нет дров, которые нужно порубить, и у меня нет машины. Мародеры более вероятны. Рада, что ты к этому готов.

Лиам саркастически хмыкнул, затем взглянул на настенные часы, которые все еще работали.

— Я должен вернуться на Остров Дьявола, пожелать доброе утро Элеоноре.

Бабушка Лиама жила на Острове Дьявола, но по своему выбору. Лишь немногие знали, что она могла видеть магию, это было результатом удара магического оружия во время войны.

Дверь открылась, и вошли другие мои ближайшие друзья. Таджи Дюпре помахала нам, когда они вошли в магазин. На ней были темные штаны цвета хаки, прозрачная струящаяся туника и огромные серьги с золотыми и серебряными дисками, которые оставляли блики на ее темной коже.

Гуннар Ландро был высоким и подтянутым, с темными, волнистыми волосами, бледной кожей и хитрой улыбкой. Хоть он и носил темную форму Сдерживающих, но был решительно на нашей стороне. Какой бы «стороной» это ни было.

— Вы двое одеты в одном стиле сегодня, — сказала я, указывая на форму, когда они подошли. — Подражаете Кегни и Лэйси?[2] Или Эбботу и Костелло?[3]

— Их одежда была похожей? — спросил Лиам, наклонив голову.

— Нет, — сухо ответил Гуннар. — Просто ей известны только эти дуэты. Ты знал, что у нее не было телевизора в детстве?

— Бедный ребенок, — проговорил Лиам, задумчиво оглядываясь. — Хоть это и объясняет «спортбол».

Таджи фыркнула и бросила свой портфель на прилавок.

— У нас был телевизор, — поправила я. — Мы просто не очень часто его смотрели.

Я жестом указала на сумку Таджи.

— Что у тебя там?

Сдерживающие подошли к прилавку с кучей воды и сухих пайков, поэтому я отложила кисть и перешла к металлической кассе, чтобы разобраться с их покупками.

— Мои заметки, — ответила она. — Я надеюсь сегодня написать несколько набросков. — Таджи работала над диссертацией по лингвистике. — И я слышала, что в Треме есть кофейня.

Мы все уставились на нее.

— В Новом Орлеане есть кофейня? — спросил один из агентов, с надеждой смотря в ее глаза.

— Это слухи, — ответила Таджи. — Женщина организовала маленькое кафе в своей гостиной, продает кексы и кофе. Я собираюсь проверить.

— Расскажешь, как там, — попросила я, складывая покупки агентов в сумку и отдавая им сдачу. Я снова закрыла кассу и посмотрела на нее. — Наподобие Фолджерс[4], или как? — Кофе был относительно редок в Зоне — дорогостоящая роскошь.

Глаза Таджи сверкнули.

— Я не знаю. Но собираюсь это выяснить.

Когда агенты Сдерживающих ушли, я посмотрел на Гуннара.

— А что у тебя на повестке дня?

— Поддержание порядка в Зоне идет гладко, как обычно. — Он взглянул на Лиама. — Ты нашел этого призрака с улицы Ловер Найнс?

— Мы не нашли, — ответил Лиам, и Гуннар задумчиво посмотрел на меня.

— Мы? — спросил он. — Ты ходила с ним?

— Охотник за головами на обучении, — произнесла я, отсалютовав ему. — Это по-прежнему служит хорошим прикрытием. — И дает мне шанс убедиться, что все призраки, заключенные на Острове Дьявола, будут устроены как можно лучше. Мы были им обязаны, и это меньшее, что мы могли для них сделать.

— Никаких признаков призрака, — повторил Лиам, — но мы нашли кое-что другое. Гигантский рекламный щит на Клейборне. Надпись: «Смерть Паранормальным».

— Очаровательно, — сказал Гуннар. — Я попрошу кого-нибудь взглянуть.

— У кого может быть столько свободного времени в распоряжении? — спросила Таджи.

— Очень многие люди заблуждаются насчет Паранормальных, — сказал Гуннар. — Многие верят в заговоры или, например, есть такие, которые думают, что правительство что-то должно им после войны.

Справедливости ради, по отношению к таким людям, надо сказать, что правительство действительно знало о Завесе. Но они не знали, кто поджидал нас на той стороне.

Кстати о разозленных людях, мы услышали выкрики, которые звучали как пение.

— Что это? — спросила я, взглянув на дверь.

— Может, протестующие? — спросил Лиам, нахмурившись.

— Может быть, — ответил Гуннар. Лиам, Таджи и я пошли за ним на улицу, затем за угол вниз по Конти.

Около дюжины мужчин и женщин, в большинстве своем лет двадцати или тридцати, некоторые старше, некоторые моложе, тянулись по Бурбон-Стрит. Все они были одеты в мешковатую домотканую одежду, похожую на бесформенные туники и платья.

Они шли держась за руки и пели, их голоса вплетались в нечто жутковатое и непонятное. Я не узнала песню, но она звучала как гимн, со словами о смерти, поражении и Голгофе[5]. Если бы это было другое время, они бы были похожи на прихожан, идущих в деревенскую церковь. Но я никогда не видела, чтобы прихожане несли ярко-желтые плакаты с красными надписями, которые гласили: «ОЧИСТИМ ЗОНУ ИЛИ УМРЕМ, ДЕЛАЯ ЭТО».

Руководителем группы был человек с бледной кожей, темными волосами, средним телосложением и окладистой бородой. Его окружали две женщины — одна бледная, одна темная, но обе с темными глазами, которые с явным презрением смотрели на Французский Квартал.

Демонстранты в квартале были не в первый раз; их было много во время и вскоре после войны, когда было популярно жаловаться на то, как велась война или как она была выиграна. Но война закончилась шесть лет назад, и, как Восприимчивая, я не очень симпатизировала антимагическому движению.

Лиам попятился, чтобы прикрыть меня, наблюдая за группой сузившимися глазами.

Выражение лица Гуннара было холодным и пустым. Это был его особый навык — этот ровный взгляд, демонстрирующий авторитет, который говорил, что он ни от кого не потерпит оскорблений и унижений.

Впереди идущий человек бросил взгляд в нашу сторону, остановился и поднял руки. Как оркестр по знаку дирижёра, направляющего его симфонию, протестующие остановились позади него, и снова наступила тишина.

Он подошел к нам. У него была легкая улыбка, но за его темными, глубоко посаженными глазами было что-то очень холодное.

— Доброе утро, — произнес он голосом, в котором отсутствовали какие-либо луизианские нотки. — Мы можем поговорить с вами о Зоне?

Гуннар не стал терять времени зря.

— У вас есть разрешение?

Глаза мужчины раздраженно вспыхнули, но его улыбка не изменилась.

— Я не согласен с мнением о том, что граждане этой страны нуждаются в разрешении на осуществление своих прав, указанных в Первой Поправке к Конституции.

Гуннар даже не моргнул.

— Конечно, — произнес мужчина, — мы также уважаем человеческие законы. Просто мы считаем, что эти законы должны быть приведены в исполнение до их логического завершения.

Мужчина вытащил из кармана свернутый листок бумаги и протянул его Гуннару.

— Какой-то конкретный закон? — спросил Гуннар.

— Закон о магии, — ответил мужчина. — Всякая магия незаконна. И все волшебство должно быть удалено из нашего мира… любыми средствами.