Викинг

11

На следующий день тело Бренна предали земле, Фиона не была при этом: она по-прежнему сидела взаперти в спальне Торна. Приказ Торольфа оставался в силе.

Фиона в одиночестве всплакнула по своему другу и учителю, а после полудня в комнату заглянула Тира и принесла еду на большом подносе. Тира держалась отстраненно, стараясь даже не смотреть в сторону Фионы. Она, наверное, так и ушла бы, не сказав ни слова, если бы Фиона не заговорила с нею сама:

— Прости меня, Тира. Я не успела поговорить о тебе с Торном. Ты же знаешь, где я была.

Тира повернулась к ней лицом, и Фиона невольно вскрикнула. Синяки, ссадины, припухшие разбитые губы.

— Господи, да что это с тобой?

— Неважно, — потупилась Тира. И тут Фиона поняла.

— Это Ульм, не так ли? — сказала она. — Боже мой, каким же зверем должен быть мужчина, чтобы так обращаться с женщиной!

В ответ Тира безвольно пожала плечами:

— Это Ульм, да. Я сама виновата. Попыталась сопротивляться. Я теперь все поняла и не буду больше так поступать.

— Ах, Тира, мне так жаль. Я непременно поговорю с Торном. Слушай, что я придумала! Я скажу ему, что хочу взять тебя с собой на Мэн.

Глаза Тиры радостно сверкнули.

— Правда?! Я о таком не то что просить — мечтать не смела. Я так боялась за тебя, когда ты была у Роло. Я знаю, что для тебя быть с ним было так же противно, как мне — лежать под Ульмом.

— Роло не спал со мной, — сказала Фиона и усмехнулась, словно припомнила что-то забавное.

Тира выкатила на Фиону глаза и приоткрыла рот.

— Но как… — Она хихикнула и прикрыла ладошкой рот. — Ты… Ты заколдовала его! Заколдовала! Ах, жаль, что я не могла то же самое проделать с Ульмом!

— Я не заколдовала его. Тира. Меня спасло то, что я хорошо разбираюсь в травах. Роло поверил, что я похитила его мужскую силу… Впрочем, отчасти это правда. Травы могут сделать очень многое. Но как бы то ни было, он очень радовался, когда приехал Торн и забрал меня.

— Я должна идти, пока меня не хватились, — воровато покосилась на дверь Тира.

— Постарайся ускользнуть сегодня от Ульма. Я же сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.

— Спасибо, Фиона. Остров Мэн! Это же совсем рядом с моим родным домом. Я верю, что буду счастлива там.

Тира выскользнула за дверь, а Фиона осталась в одиночестве и принялась думать о том, как бы ей с божьей помощью добиться от Торна того, что она так твердо пообещала Тире.

Ах, если бы только Торн не был таким упрямым и непредсказуемым!

Фиона спала, свернувшись клубочком, возле погасшего очага в комнате Торна. Она стащила с постели одну из медвежьих шкур и улеглась, завернувшись в нее, прямо на полу. Когда Торн вернулся, свеча догорела до самого основания, и Торн зажег новую. Прежде чем поставить свечу в подсвечник, он провел ею по сторонам, высматривая Фиону. Нашел, увидел, и горячая волна нежности внезапно прокатилась по его сердцу. Торн тихо опустился на колени перед спящей Фионой и легко коснулся ее щеки кончиками пальцев. Если бы Фиона не спала, ее, без всякого сомнения, потряс и растрогал бы этот жест. Торн склонился ниже и притронулся губами к темному завитку волос на виске спящей. Нежность расплавляла сердце Торна, туманила глаза, и это чувство было для викинга новым, неожиданным и даже слегка пугающим.

«А ведь она даже не проснулась! — подумал он. — Значит, может колдовать даже во сне. Сколько в ней этой таинственной силы?!»

Торн по-прежнему верил в то, что живет, действует и чувствует под воздействием чар, с которыми не только бесполезно сражаться, но и понять которые просто невозможно. Временами Торн казался себе совершенно беспомощным, и ему думалось, что это уже навсегда.

Он осторожно поднял с пола спящую Фиону и опустил на кровать. Затем мигом скинул с себя всю одежду и нырнул под мягкий мех. Там он прижался к Фионе и принялся лихорадочно стаскивать с нее платье.

Фиона, разумеется, проснулась и в первую минуту испугалась, пока не поняла, что лежит в постели Торна. Она открыла глаза, встретилась со взглядом Торна и прочитала в нем такое безудержное желание, что все тело ее запылало ответным огнем. Торн нежно привлек ее к себе и поцеловал в губы. Фиона хотела отвести с лица упавшую прядь, но Торн перехватил ее руку и отвел локоны сам, глубоко заглянув при этом в фиолетовые озера глаз Фионы.

— Хочешь остановить меня? — негромко спросил он. — Но я так соскучился по тебе, по твоему прекрасному телу.

Грудь Фионы сладко заныла.

Торн окинул взглядом позолоченное отблесками свечи тело Фионы и облизнул пересохшие от волнения губы.

— Я не смогла бы остановить тебя, даже если бы захотела, — медленной негромко ответила Фиона. — Ведь ты вдвое тяжелее меня и в сто раз сильнее. При желании ты можешь свернуть мне шею одной рукой.

— Нет, руки я хотел занять чем-нибудь более приятным, — усмехнулся Торн.

У Фионы захватило дыхание, когда пальцы Торна скользнули между ее ног. Торн не отрывал глаз от лица Фионы, читая на нем все оттенки переживаемого ею наслаждения и сопереживая ему.

Вдруг Торн опустил голову вниз, и Фиона почувствовала нечто такое, отчего в изумлении закричала:

— Нет, Торн, нет! Что ты делаешь? Так нельзя! Не хочешь же ты…

— Именно хочу. Хочу попробовать тебя на вкус, Фиона. И не нужно меня останавливать.

Она и не собиралась его останавливать. Торн доставлял ей сейчас невероятное, невозможное наслаждение своим языком, который двигался в ровном, сводящем с ума ритме, разглаживая нежные лепестки плоти и завершая движение на самой вершине, где в завитках волос притаился заветный бугорок. Очень скоро возбуждение Фионы достигло предела. Ее тело трепетало, выгибалось, жадно тянулось навстречу непрекращающимся ласкам Торна. Густые ресницы Фионы дрожали, бросая тени на пылающие щеки. Голова ее металась из стороны в сторону по подушке, а из горла рвался негромкий, монотонный, непрерывный стон.

Торн поднял голову, чтобы посмотреть на ее лицо. Глаза ее были закрыты, рот судорожно хватал воздух, но черты лица были по-прежнему прекрасными и совершенными.

— Мне нравится смотреть на тебя, когда я приношу тебе наслаждение, — хрипло прошептал Торн. — И ты смотри на меня. Я хочу, чтобы ты видела, что это я, а не Роло, заставляю петь твое тело от счастья.

Он ощутил горячую влагу, переполнявшую Фиону, и удовлетворенно улыбнулся, услышав негромкий страстный вскрик Фионы и увидев, как резко вздрогнуло ее тело. Перед тем как Фиона ощутила всю полноту наивысшего наслаждения, Торн успел погрузить в ее пылающую расщелину свой могучий, заждавшийся ствол.

Переплетя свои пальцы с пальцами Фионы, Торн развел в стороны ее руки, прижал их к постели и нежно припал к ее губам. Фиона застонала, ощутив на губах Торна свой собственный мускусный запах. Торн принялся двигаться внутри ее, заполняя ее всю без остатка.

Она подумала, что еще немного, и она задохнется, но тут Торн оторвал свои губы от ее рта. Фиона запрокинула голову, и в этот миг Торн вошел в нее так глубоко и сильно, как никогда прежде. Его могучий член все проникал и проникал в глубь Фионы, и ей казалось, что этому движению не будет конца. Сейчас их тела были единым целым, и не существовало такой силы на свете, которая могла бы разнять их.

Торн глубоко и громко дышал в такт своим мощным движениям. Дыхание его становилось все громче, а движения все быстрее и глубже. Еще немного, и из горла его вырвался страстный низкий стон.

— Иди со мной, любовь моя. Мы вместе достигнем Валгаллы, — хрипло произнес Торн.

Тело Фионы выгнулось дугой, принимая в себя мощную струю горячего семени.

Когда Фиона вновь проснулась, еще одна свеча догорела до основания.

Лицом Фиона уткнулась в шею спящего Торна, а его руки и во сне продолжали сжимать ее грудь.

Стоило Фионе пошевелиться, как викинг тут же раскрыл глаза.

«А может быть, он и не спал вовсе? — подумала она. — Уж слишком быстро проснулся».

Пальцы Торна уже ласкали грудь Фионы, а затем скользнули вниз.

Фиона предоставила свободу своему телу, чувствуя, как оно с каждой секундой наполняется теплом, жаждой жизни и движения.

«Удивительно, каким нежным может быть мой муж!» — в который раз подумала Фиона.

Затем она вспомнила последние слова Торна, сказанные в момент их близости. Он назвал ее своей любимой.

С губ Фионы сорвался негромкий вздох.

— Скажи, ты помнишь, что говорил мне?

— Когда?

— Ну, когда мы… когда… Ну, в это самое время.

— О, в это время я мог много чего наговорить. Разве это запомнишь?

Фиона нахмурилась. Нет, все-таки эти мужчины на редкость бесчувственные.

— Ты называл меня любимой. Ты правда любишь меня, Торн? И от Роло ты меня забрал потому, что любишь, верно?

— Любовь… Это чужое для меня слово, незнакомое. У викингов нет времени на всякие нежности. Викинг женится для того, чтобы иметь детей, чтобы было кому следить за его домом. Ну, еще из политических соображений. Или из-за наследства. Мы, викинги, приучены заботиться о наших женах, но любить их… Да и женщинам нашим не до того. Наши жены часто сражаются рядом с нами и не хуже любого мужчины управляются с мечом и топориком. Развод у нас тоже дело простое. Если двое не подходят друг другу, они просто объявляют перед всеми, что отныне они больше не муж и жена. Женатые мужчины чувствуют себя достаточно свободно — почти у всех есть другие женщины, в основном из рабынь. Редко кто из жен возражает против этого.

— А вот мы, христиане, вступаем в брак один раз — и на всю жизнь! — воскликнула Фиона. — Случается, что поначалу люди не любят друг друга, но со временем ко всем супругам приходит это чувство. Не знаю, как там у вас, викингов, жены относятся к безобразиям своих мужей, но я ничего такого не потерплю.

— Ничего, понемногу и ты научишься жить по законам викингов.

Фиона подавила невольный вздох.

— Но мне не так-то легко будет сделать это, викинг. И в первую очередь из-за тебя.

— Как это?

— Ну сам посуди. Как я могу любить тебя, если ты настолько упрям, что не принимаешь мою любовь? Или не пытаешься вернуть ее.

Вопрос Фионы настолько озадачил Торна, что на время он даже потерял дар речи. Когда же способность говорить вернулась к нему, он спросил:

— Но кто сказал, что я должен любить тебя? Да и твоей любви я никогда не просил. Просто ты заманила меня на свой остров и украла мою душу. При чем тут любовь?

— Как же ты глуп, если до сих пор веришь во все это! Судьбу Бренн предсказал мне давно, как только я начала вообще что-то понимать. Разумеется, твое имя было мне неизвестно, но я твердо знала, что однажды на нашем острове появится викинг, предназначенный мне судьбой, и украдет меня. Я долго не хотела верить пророчеству Бренна — до того дня, когда все это произошло наяву.

— Ну, и как ты все это объяснишь? — спросил Торн, вновь начиная ласкать тело Фионы. — Что, это твой колдун заманил меня на остров своей песней?

Торн немного подумал и ответил сам себе:

— Нет. Это был не он. Не мужской голос слышал я тогда сквозь шум ветра и плеск волны… Скажи, а ты веришь в то, что мы с тобой предназначены друг другу судьбой? И почему это так?

— Потому, что это угодно господу. А может быть, еще тем древним кельтским богам, которых помнил Бренн. Бренн сказал, что наша с тобой любовь будет вечной, Торн… Вечной! А ты?

— Но я же женился на тебе, помнишь?

— Да, а потом объявил, что наш брак недействителен.

— Но ты же говоришь, что перед твоим богом мои слова не имеют силы.

— Верно. Но я смогу быть твоей женой, только если ты будешь любить меня.

Затянувшийся разговор о никому не нужных пустяках надоел Торну.

— Я никогда не оставлю тебя одну. Этого достаточно?

— Нет.

— Я обращаюсь с тобой как с женой, а не как с рабыней или наложницей. Тебе и этого мало? И потом, как распознать — это любовь или просто очередное колдовство? Говорит ли мне об этом мое сердце или я окутан волшебным туманом?

— А у тебя есть сердце? — окончательно рассердившись, спросила Фиона.

— Думаю, что есть, и оно раскрыто перед тобой.

— Я пока что вижу только твою похоть, а страсть и любовь — совершенно различные чувства. Торн. Одной страсти мне недостаточно.

— Достаточно, — ответил Торн и навалился на Фиону. — Я тебе дал так много, как не давал еще ни одной женщине. Я хочу тебя, и ты нужна мне так, как никто и никогда не был нужен. Я привез тебя сюда и хочу владеть тобою.

С этими словами он раскинул ноги Фионы и вонзил свое орудие на всю глубину. Плоть Фионы облегла его словно тугая кожаная перчатка, и Торн застонал от наслаждения.

— Ну почему… ты… такой… упрямый? — в такт его движениям еле выговорила Фиона, сотрясаясь всем телом от мощных толчков Торна.

— А зачем… тебе… любовь, если у тебя… есть… я? — ответил Торн и тут же отключился, потому что нарастающая в глубине его тела волна неудержимо повлекла за собой.

— Потому что без любви все, чем мы занимаемся, не имеет смысла, — прошептала Фиона, уже сгорая в том же огне.

На рассвете первым проснулся Торн. Когда он заводился, очнулась и Фиона. Только теперь она вспомнила про свое обещание, данное вчера Тире. Впрочем, для такого разговора до этой минуты у нее все равно не было времени. Но откладывать больше нельзя, пока Ульм не забил Тиру до полусмерти.

— Торн, я должна тебе кое-что сказать насчет Тиры.

Торн зажег новую свечу и укрепил ее возле кровати.

— А я думал, что ты еще поспишь. Может, это подождет немного? Что такого Тира натворила? А если ты о прошлом, то между мной и Тирой давно ничего нет.

Она была моей любовницей, но еще до того, как я узнал тебя.

— Тира ничего не натворила. Просто я хочу взять ее с собой на Мэн. Ведь она твоя рабыня, верно? Так что тебе и решать ее судьбу.

Торн подозрительно покосился на Фиону:

— С чего это вдруг такая забота о Тире?

— Ее изнасиловал Ульм. Без твоей защиты она тут вовсе пропадет. Пойдет по рукам, и с нею станет спать любой, кому не лень.

Торн пожал плечами:

— Ну и что? Обычное дело. Многие викинги жестоки в постели. Но Тира скоро научится правильно вести себя с ними. Привыкнет.

Лицо Фионы вспыхнуло от гнева.

— Как ты смеешь так говорить! Ведь Тира — беззащитная женщина! И ты готов бросить ее здесь на растерзание? В конце концов Тира — твоя собственность. Что же ты бросаешь свое добро на забаву другим?

— Это ты моя собственность, — буркнул Торн. — И тебя я здесь не забуду, не сомневайся.

«Вот глупец! — подумала Фиона. — Перед богом мы давно уже муж и жена, а не хозяин и рабыня».

— Как же мне дальше жить с мужчиной, в котором нет любви? — горестно вздохнула она.

— А мне — с ведьмой, укравшей мою душу? — лукаво улыбнулся Торн. — Так тебе хочется, чтобы я взял Тиру с собой?

— Очень хочется. Она приглянулась Арену, а он — ей.

— Ну, если так… Хорошо, пусть едет.

Лицо Фионы просветлело.

— Ах, Торн, спасибо тебе!

— Но только с одним условием, разумеется.

— С каким? — настороженно спросила Фиона.

— Я сделаю это для тебя, но только в том случае, если ты обещаешь всегда оставаться со мной.

— Как твоя жена?

Торн молчал так долго, что Фиона стала уже сомневаться в том, что он вообще ответит. Однако он наконец произнес:

— Хорошо. Оставайся со мной как жена, если тебе это так уж важно. Мы можем даже еще раз обвенчаться. Ты моя, Фиона. И никому, кроме меня, ты никогда не достанешься. Когда я вспоминаю про Роло, я готов убить его.

— Странные вы существа, мужчины, — задумчиво протянула Фиона. — Все истолковываете на свой лад. Боюсь, что мне никогда не удастся убедить тебя в том, что роао не спал со мною. А венчаться еще раз незачем. Я никогда не переставала быть твоей женой. Наша христианская религия не признает развод на словах.

Торн запрокинул голову и расхохотался.

— Тогда все в порядке. Ты остаешься навсегда в моей постели, а я постараюсь забыть о том, что ты была любовницей Роло.

Фиона вздохнула и с отчаянием посмотрела на Торна. Он пошел к двери, коротко кинув на прощание:

— Я должен идти. Сегодня мы провожаем в Валгаллу отца. Все готово. Осталось лишь зажечь погребальные факелы и выпустить его ладью в открытое море. Отец отправится в Валгаллу так, как и подобает славному викингу. А назавтра мы поднимем паруса — и вперед на Мэн. Все ион сокровища уже погружены на пять драккаров. Нужно спешить. Если мы не отплывем завтра, мы можем застрять здесь до будущей весны. Вряд ли тебе понравится сидеть всю зиму взаперти в этой спальне.

— К утру я буду готова, — сказала Фиона. — А Тире ты сам скажешь?

— Да, скажу, когда буду проходить через зал.

Он подошел уже к самой двери, когда услышал за спиной:

— Торн.

Викинг остановился, затем медленно обернулся назад.

— Да?

— Если ты еще раз скажешь мне хоть слово про Роло, я сделаю с тобой то же, что и с ним.

— Что именно? — удивленно спросил Торн.

В ответ Фиона ласково улыбнулась и сказала вкрадчиво:

— Как что? Лишу тебя мужской силы.

Над водой еще стелился легкий утренний туман, когда пять ладей-драккаров со ста пятьюдесятью викингами на борту отошли от причала и, влекомые течением и легким попутным ветром, двинулись по глади фьорда к выходу в открытое море. На борту были несметные сокровища, принадлежавшие великому и страшному викингу по имени Торн Безжалостный.

Фиона плыла вместе с Торном, все на той же «Птице Одина», под знакомым парусиновым тентом. Фиона вновь свернулась под ним калачиком — все было как прежде, только рядом с нею больше не было старого верного Бренна.

Тянуло сыростью и холодом, и Фиона поплотнее укуталась в медвежью шкуру, но и сквозь нее пронизывало дыхание морского ветра. Сегодня с утра Фиона чувствовала себя разбитой и больной, но приписывала свое состояние естественному волнению — ведь она возвращалась домой.

«Как хорошо будет вновь увидеть отца», — подумала она.

Фиона тихонько попросила бога, чтобы все на острове было тихо и ладно и чтобы те люди, которых оставил там Торн, отплывая домой, оказались добрыми правителями, при которых ее землякам жилось спокойно и легко.

Ближе к полудню Фиона с удивлением ощутила начинающуюся морскую болезнь. Никогда прежде ее не укачивало на море. И путешествие в страну викингов она перенесла легко.

Она посмотрела на волны за бортом, сглотнула подступивший к горлу горький комок и, чтобы отвлечься, стала думать о том, какое будущее ожидает ее с мужчиной, который страстно хочет ее, но при этом отказывается признаться, что любит. Правда, в глубине души Фиона была уверена, что Торн по-настоящему любит ее. Она чувствовала это в каждом его вздохе, в каждом взгляде.

«Наступит время, и он сам все поймет», — решила она.

На третий день плавания Фиона сидела и грелась под лучами летнего солнца на палубе драккара, наблюдая, как режет волны острый нос ладьи и бегут от него за корму пенные полосы. Внезапное волнение охватило ее, и Фиона поняла, что у нее вновь начинается видение. Солнечный свет померк в ее глазах, и из темноты понемногу начали проступать какие-то тени. Еще немного, и Фиона увидела вооруженных пришельцев — датчан, которые с боевым криком сбегали с холма к дому Торна. Вот Торольф — растерянный и злой. Все это было похоже на ту битву, которая явилась Фионе в лесном видении. Но сейчас Торн не мог успеть на помощь!

Фиона закричала. Торн прибежал немедленно, а гребцы, сидевшие на веслах, вздрогнули и посмотрели на Фиону со страхом и удивлением. Глаза Фионы были подернуты дымкой. Она сидела на палубе и мерно, как маятник, раскачивалась из стороны в сторону.

Торн опустился перед нею на колени, схватил за руку.

— Что с тобой? Что случилось? Ты испугала всех нас.

Фиона медленно возвращалась к реальности. Раскрыла глаза, непонимающе посмотрела по сторонам, затем негромко, раздельно проговорила:

— Мы должны вернуться.

— Что? Да ты с ума сошла! Мы уже три дня как в открытом море!

— Торольфу нужна твоя помощь. Пришельцы. Датчане. Они громят твой дом. Поверь мне. Торн. Мне не зачем лгать, ты знаешь.

Торн серьезно посмотрел на Фиону:

— Да, ты не станешь лгать. Расскажи, что ты видела.

— Я уже сказала. Я мало что смогла рассмотреть.

— И ты хочешь, чтобы мы вернулись? Это после того, как Торольф едва не отрубил тебе голову?

— Торольф — твой брат. Ты любишь его. Ты должен идти на помощь и спасти его.

Торн поднял голову и прокричал что-то на своем языке. Сначала головной драккар, а за ним и четыре остальных переставили паруса, круто развернулись и направились назад, в порт, который оставили всего три дня тому назад. Паруса поймали попутный ветер, и пятерка ладей быстро заскользила по спокойной глади моря.

Еще через три дня они пришвартовались в знакомой гавани Кепинга. Первым, кого они увидели на пирсе, был Ульм. Голова перевязана, и при ходьбе он сильно приволакивал правую ногу. Изумленно уставясь на Торна и его людей, Ульм растерянно объяснил, что живет сейчас здесь, в прибрежной деревне. Он издалека увидел паруса драккаров Торна.

— На поместье напали три дня тому назад, — рассказывал Ульм. — Датчан было больше, и они напали внезапно. Торольф попал к ним в плен. Датчане требуют большой выкуп. К конунгу послан человек с донесением, но вряд ли конунг тряхнет казну и заплатит из своих сундуков.

— Где сейчас датчане? — спросил Торн. — Что с домом?

— Дома больше нет, — хрипло ответил Ульм. — Сожжен дотла. А датчане… Они расположились лагерем на берегу фьорда и ждут ответа. Захватили всех рабов Торольфа, его сокровищницу, но им все мало. Они и меня послали сюда, в деревню, чтобы я уговорил здешних крестьян заплатить за Торольфа. Да только где им взять столько денег? Вот тогда мы и послали гонца к конунгу.

— А много их, этих датчан?

— Воинов сто пятьдесят, не меньше, — ответил Ульм. — Они прошли в фьорд под покровом ночи и напали на нас неожиданно, на заре. Да, мы уже предупредили Роло. Что ни говори, а он наш сосед. Датчане не остановятся. Они пойдут, чтобы захватить соседнюю землю, а это как раз владения Роло. Если соседние ярлы не объединятся, мы хлебнем немало горя.

— Роло — наш союзник, — хмуро согласился Торн. — И потому мы должны забыть о наших разногласиях. Он должен прийти на помощь нам, чтобы спасти свою собственную землю.

Ульм искоса взглянул на Фиону и спросил:

— А почему вы решили вернуться? Неужели эта ведьма снова предупредила вас?

— Я здесь, и этого достаточно, — ответил Торн. — А Фиону оставь в покое. Не будем терять времени. Я со своими людьми отправляюсь в поместье Роло. Будем думать, как освободить Торольфа. Ты сможешь пойти с нами?

— Конечно. До тех пор, пока у меня есть хоть одна рука, способная держать меч, и одна нога, чтобы опираться на землю, я останусь в строю и буду драться.

Вот уж не думала Фиона, что когда-нибудь вновь окажется в этих стенах. Она была уверена, что покинула дом Роло навсегда. Однако судьба опять привела ее сюда, в это место, где отвратительные воспоминания вновь нахлынули на нее.

Роло, увидев Фиону, тоже не выразил радости. У него, очевидно, тоже были живы в памяти те дни, когда он перестал быть мужчиной. Роло хмуро посмотрел на вошедшую в дом Фиону и потом старался ее просто не замечать. Фиона растворилась среди слуг, стала помогать накрывать на стол. Работы хватало: ведь в дом неожиданно нагрянула в гости целая армия — сто пятьдесят молодых голодных викингов.

Хотя встреча Торна и Роло прошла холодно, они вскоре смогли справиться с собой и стали разрабатывать план совместных действий. Надо было прежде всего объединить свои силы. Этим объединенным отрядом Торн предложил обрушиться на лагерь датчан, выбрав самое подходящее для того время — на рассвете. Оба они — и Роло, и Торн — сошлись на том, что о выкупе не может быть и речи. На это они не пойдут никогда. Они добудут свободу Торольфу в бою, но не станут покупать ее у этих презренных пришельцев. Таков закон викингов, и они не отступят от него. А бог войны Тор им непременно поможет!

На этом военный совет закончился. Торн и Роло направились к своим людям, чтобы объяснить им задачу.

А Фиона тем временем сидела на скамеечке в зале, поджидая мужа. Наконец он вошел, и тут же возле него оказалась Бретта. Она подошла к Торну как ни в чем не бывало и шепнула ему что-то на ухо. В сердце Фионы шевельнулась ревность. Когда же наконец эта рыжая оставит в покое ее мужа?

Правда, к чести Торна нужно сказать, что он выслушал Бретту совершенно равнодушно и отослал ее прочь небрежным жестом руки. Затем увидел сидящую в зале Фиону и поспешил к ней, мгновенно забыв о женщине с рыжими волосами, которая совсем недавно пыталась отравить его.

— Все готово, — воскликнул Торн, садясь на скамейку рядом с Фионой. — Правда, мне не очень-то по нраву то, что ты останешься на какое-то время здесь, в этом доме, вместе с Бреттой. Но я уверен, что ты суме ешь сама постоять за себя. Только помни, — Торн взял Фиону за руку и заглянул ей в глаза, — ты моя. Если меня убьют, Арен отвезет тебя домой, на Мэн. Такой приказ от меня он уже получил. Запомни: если меня убьют, ты должна будешь вернуться домой. Я не хочу, чтобы ты осталась здесь и досталась Роло.

Торн помолчал, затем напряженно спросил:

— Скажи, ты не чувствуешь мою близкую смерть, Фиона?

Она покачала головой:

— Обо всем, что я вижу, я рассказываю тебе. А вижу я только то, что мне позволено увидеть. Я не могу вызывать видения по моему желанию.

Торн схватил Фиону за руку и потащил за собой.

— Пойдем. Я хочу поговорить с тобой перед битвой с глазу на глаз.

Фиона пошла следом за Торном, затылком чувствуя пристальный взгляд Бретты, которая не спускала с них горящих глаз до тех пор, пока они не вышли за дверь. Торн и Фиона прошли мимо спящих прямо на траве воинов и оказались в саду, окружавшем дом. Отойдя немного. Торн остановился, прислонился спиной к дереву и обнял Фиону.

— О чем ты хотел поговорить? — спросила она.

Серп луны выглянул из-за туч, и в его серебристом свете Фиона увидела знакомый огонек страсти, полыхнувший в глазах Торна.

— Торн, я… — Она не договорила, потому что Торн закрыл ее рот своими губами.

Поцелуй был долгим, страстным, и Фиона ощутила волну желания, горячо прокатившуюся по ее телу. Она застонала, не прерывая поцелуя, и ладони Торна нетерпеливо принялись гладить все ее тело — плечи, грудь, потом опустились на талию, на бедра.

Бешеная страсть Торна передалась Фионе. Тело ее запылало, дыхание стало глубоким и быстрым, сердце готово было выскочить из груди.

Мощные руки Торна внезапно подняли Фиону вверх.

— Обхвати меня ногами за талию, — хрипло сказал Торн, задирая ей платье, — Я хочу тебя. Сейчас. Огонь битвы уже пылает в моей крови, и ты единственная женщина, которая может усмирить это пламя.

Фиона обняла шею Торна и повисла на нем, крепко держась руками. Ноги ее уже лежали на его бедрах. Когда Фиона опустилась вниз, их обнаженные тела соприкоснулись.

— Ты правда уверен в том, что именно я та единственная женщина, которая нужна тебе? — спросила Фиона. — Разве Бретта не предлагала тебе себя?

Торн со стоном вошел в Фиону — глубоко и сильно.

— Бретта пыталась убить меня, — с трудом проговорил он. — Я больше не желаю знать ее. Ты — моя страсть, Фиона. Я не хочу другой женщины, кроме тебя.

Торн целовал ее губы и грудь. Вскоре тело Фионы затрепетало, чувствуя приближение блаженства, и вот уже она перенеслась за грань реальности.

Только теперь, доставив наслаждение Фионе, Торн дал волю своей собственной страсти.

Когда все закончилось, Фиона посмотрела на Торна со страхом и отчаянием. Что, если он и в самом деле погибнет в сегодняшней битве? Как она будет жить без него? Да и сможет ли она теперь прожить без него?

Фионе очень хотелось заглянуть в будущее, и она попыталась вызвать видение, но оно не шло к ней. Что толку в этом даре, если она не может пользоваться им по своему желанию?

Фиона досадливо мотнула головой. Торн опустил ее на землю и поправил на ней платье.

— Пора, — коротко сказал он и поднял голову вверх, чтобы посмотреть, насколько высоко стоит в небе серп луны.

— Будь осторожен, Торн, умоляю, береги себя! В ответ Торн криво усмехнулся:

— Осторожен? С чего это вдруг такая забота? Или ты наконец убедилась в том, что я как любовник лучше, чем Роло?

— Черт тебя побери, Торн! Я и сама не знаю, почему так беспокоюсь о тебе, — устало откликнулась Фиона. — Может быть, мне просто жаль тебя — глупого и упрямого. А может быть, я жалею сейчас саму себя. Мне что-то не по себе.

Торн обхватил Фиону за плечи, заглянул в глубокие озера ее глаз.

— Правду, Фиона! Скажи мне правду! Тебе на самом деле небезразлично, что будет со мною?

Фиона с трудом перевела дыхание:

— Да. Для меня это важно. Мы всегда будем вместе, хочешь — верь тому, не хочешь — не верь. И еще знай: ты единственный мужчина, с которым я была близка. Только ты один спал со мной.

Она хотела было сказать: «Ты единственный, кто притрагивался ко мне», но это было бы неправдой. Ведь Роло тоже касался ее, хотя это и было ей отвратительно.

Торн нахмурился:

— Я никогда не просил твоей любви. Я просто не знаю, что такое любовь и что с ней делать. Но твоя забота трогает меня. Никогда еще я не чувствовал себя так странно.

— Правда? — просияла в ответ Фиона.

— Правда. И знаешь, мне все больше и больше нравится быть околдованным.

— Ты веришь в то, что Роло никогда не был моим любовником? Веришь теперь?

— Оставим это, Фиона. Не задавай вопросов, на которые ты все равно не получишь ответа. Я по-прежнему хочу тебя, и этого достаточно. Когда я вхожу в тебя и ты охватываешь меня, все остальное становится неважным. Но если я думаю о том, что на моем месте может оказаться другой мужчина, кровь застилает мне глаза.

— Ты любишь меня, Торн, — ласково сказала Фиона. — И, клянусь, наступит день, когда ты и сам это поймешь. Бренн говорил, что такой день непременно придет, и теперь я тоже в это верю. Нужно просто набраться терпения и ждать. Я буду ждать. А ты поскорее возвращайся ко мне, мой викинг.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Торна в губы. Потом повернулась и пошла к дому.

Торн не пытался остановить ее. Он просто притронулся пальцами к своим губам и улыбнулся.