Вкус любви

Пролог

Бамс.

Плечо Аманды пронзила резкая боль, когда бейсбольная бита обрушилась на тренажер, но проклятая беговая дорожка даже не шелохнулась. Черное металлическое чудовище продолжало издеваться над ней, как оно делало все последние два, года. Ее проклятие.

Символ неудовлетворенности мужа ее телом.

Ее фиаско как женщины.

Она снова замахнулась и изо всех сил ударила тренажер, выплескивая бурлившие внутри злость и отчаяние.

Бамс.

На этот раз удар отозвался такой сильной болью в руке, что у нее непроизвольно разжались пальцы и она выронила свое оружие.

— Нет. Тебе не победить!

На одно жуткое мгновение она представила себя со стороны: сумасшедшую женщину в туфлях на каблуках, в элегантном платье а-ля Жаклин[1], колотящую бейсбольной битой спортивный снаряд и вдобавок орущую на него, словно это живое существо.

Ей было все равно. Эта куча прессованного металла была ей так же ненавистна, как и то, во что она позволила себе превратиться. Аманда наклонилась и вновь схватила биту чуть дрожащей рукой. Диссонирующая с ее настроением мелодичная трель звонка заставила ее остановиться на замахе.

Аманда повернулась и зашагала к парадной двери роскошной южнокалифорнийской виллы, которую она никогда не считала своим домом. Солнечные лучи отражались от полированного паркетного пола с ослепительным блеском, резавшим покрасневшие от слез глаза.

Аманда не хотела принимать посетителей. Даже не знала, сможет ли. Наверное, кому-то понадобился Ланс. Сегодня суббота — день гольфа. Обычно ее муж проводил этот день в обществе загорелых и подтянутых деловых партнеров на одном из многих престижных частных полей для гольфа, разбросанных по побережью южной Калифорнии. Однако сегодня Ланс занят другим делом.

Что она и хотела объявить кому бы то ни было за дверью.

Хорошую услугу окажет она своему неверному мужу, если заявит его посетителю, чем в действительности занята эта лживая грязная свинья.

В полукруглом дверном окошечке виднелась копна взъерошенных рыжих волос. Джиллиан. Слава Богу. С Джиллиан Аманда могла общаться. Джилл поймет. Она, возможно, попросит и ей дать биту.

Аманда распахнула дверь. От хлынувшего внутрь потока солнечного света у нее замелькали перед глазами черные пятна.

— Привет, Джилл.

— Аманда! Что случилось? — Джиллиан ворвалась в дом с присущей ей стремительностью. Ее блестящее оранжевое платье по яркости вполне могло соперничать с полуденным солнцем. — Я пришла пригласить тебя прогуляться по аллее, но ты выглядишь так, будто соревнуешься с Тэмми Фэй[2], или как там ее, за титул «Мисс Домохозяйка».

Аманда провела рукой по мокрому разгоряченному лицу.

— Я думаю, больше подошла бы Лорена Боббит[3].

— Что этот сукин сын еще натворил?

Аманда едва не рассмеялась. Едва, потому что она просто не смогла. Джиллиан была единственной из ее знакомых, кто считал Ланса далеко не идеальным мужем.

— Ты намекаешь на то, что у него уже вошло в привычку доставать меня? — Что в общем-то было недалеко от истины.

Ярко накрашенные губы Джиллиан презрительно скривились.

— Он просто ничтожество с апломбом. Он не поймет, что женщина по-настоящему сексуальна, даже если она встанет перед ним на колени и предложит отсосать.

Унижение и злость охватили Аманду, которая вспомнила, что однажды поступила именно так — и была отвергнута. Из пересохшего горла вырвался всхлип, и она почувствовала, что у нее подогнулись колени. Сухие крепкие руки обхватили ее, не дав осесть на пол.

— Пойдем, дорогая. — На Аманду успокаивающе подействовали знакомый аромат духов и голос подруги. — Пошли на кухню, нальем тебе что-нибудь выпить. Ты выглядишь несколько шокированной.

В отношении того, что ощущала Аманда, слово «шокированная» было самым мягким из определений.

— Он был в своем офисе. Он был голым, Джилл. Я так давно не видела его таким, что не сразу узнала. — Ее попытка пошутить прозвучала скорее как вопль израненной души. Она закашлялась и, восстановив дыхание, попыталась продолжить: — Он был не один.

— Я вообще-то догадалась об этом потому, как ты расстроена. Не могла же я подумать, что ты так трясешься и так бледна только из-за того, что он онанировал, глядя на разворот «Плейбоя».

Слова Джилл наконец-то рассмешили Аманду. Всего один приглушенный смешок, но это было лучше, чем плакать на протяжении двух часов, отчего у нее саднило горло.

— Кто же это была? Новая любовница?

Такой простой вопрос: кто это была? И сразу нахлынули воспоминания. Как она входит в его шикарную юридическую контору. В помещении стоит тишина, и только из-за двери его кабинета доносятся какие-то звуки. Эти звуки притягивают ее как магнитом. Она совершенно бесшумно, едва дыша, шагает по мягкому ковру и с каждым шагом старается дышать все тише. Вот она берегся за холодную дверную ручку. Мучительно медленно поворачивает ее. Дверь бесшумно открывается внутрь, и ее глазам предстает картина, от которой кровь стынет в жилах.

— Нет. Не помощница его. — Аманда вдруг остановилась, вынудив остановиться и Джиллиан. Она прислонилась к белой стене, почувствовав вдруг необходимость на что-то опереться. — Он был с…

Аманда сделала глубокий вдох. Джиллиан напряженно молчала, ожидая продолжения.

Аманда прикрыла глаза, пытаясь отогнать стоявшую перед глазами картину, но она проступала еще отчетливее в ее воображении.

— Он стоял там, голый. — Она пошла по второму кругу. — Он был не один.

Джиллиан не стала напоминать ей, что это она уже говорила, и Аманда была благодарна ей за это.

— Он обнимал женщину. Она стояла у стены. Он б-был в ней. Стоя. Я не знаю, кто она. — Аманда не знала, сможет ли рассказать все до конца. — З-за ним стоял мужчина, но он не просто стоял. Ланс… Ланс… — Она не могла выговорить это. Не могла дать точное описание действия, которым занималась эта похотливая троица. Не могла назвать того мужчину, который совокуплялся с ее мужем.

Она не хотела даже думать об этом. Ее воротило от этого двойного предательства.

— Их обоих? Он трахал их обоих?

Аманда открыла глаза, услышав восклицание Джиллиан, и всмотрелась в ее лицо, на котором было написано то же потрясение, что испытывала она сама.

— Да. Ну, Ланс занимался этим с женщиной, а тот мужчина делал то же самое с ним. — Ее мутило даже от того, что она просто рассказывала об этом, и она чувствовала, как к горлу подступает тошнота.

Джиллиан последовала за ринувшейся в туалет Амандой, и после того как рвотные потуги прекратились, подала ей стакан воды, сопровождая все свои действия непрерывным потоком ругательств.

— И что же ты сделала? — На этот раз она понизила голос до шепота.

— Они были слишком увлечены своим занятием и не заметили меня. Ну я и улизнула.

— Он не знает, что ты видела его?

Аманда покачала головой, цепляясь аккуратно уложенными волосами за стену и чувствуя, как выбившиеся из прически длинные пряди падают на плечи.

— А бита зачем?

Аманда поджала губы.

— Пыталась расколотить беговую дорожку, но бесполезно. Эта чертова штуковина не поддается разрушению.

Джиллиан издала один из своих выразительных звуков, на которые была так горазда.

— Дорогуша, у тебя стала проявляться склонность к насилию. Боюсь, как бы ты не начала загачивать ножи.

Аманда состроила гримасу:

— Лучше я развалю беговую дорожку. Не идти же в тюрьму из-за этого.

Джиллиан кивнула, тряхнув копной рыжих волос:

— Вот это правильный подход.

В следующее мгновение Джиллиан схватила Аманду за руку и потащила к гаражу.

— Пошли. Готова спорить, что даже у Ланса есть электрическая отвертка. У всех мужчин она есть. Даже у тех, кто не может отличить плоскую отвертку от крестообразной. Это как символ определенного статуса или что-то в этом роде.

— А ты знаешь, как с ней обращаться?

— Конечно. Я с семнадцати лет веду самостоятельную жизнь. Я даже знаю, как пользоваться тросом для удаления пробки в унитазе.

Аманда не стала комментировать такую своеобразную осведомленность.

Десятью минутами позже каждая из них держала в руке по электрической отвертке. У мужа Аманды, который, как справедливо предположила Джиллиан, не имел даже представления, как ими пользоваться, была не одна, а целых три электрических отвертки, причем разных моделей. Аманде не потребовалось много времени, чтобы под руководством искушенной подруги освоить этот нехитрый инструмент. Вскоре жужжание работающих на аккумуляторах моторчиков перемежалось только звуком царапанья металла о металл. Спустя некоторое время разобранная беговая дорожка лежала на полу вокруг них. Они занялись лесенкой, а потом ухитрились демонтировать даже пневматический силовой тренажер.

Аманда снова включила свою отвертку, и та зажужжала, работая вхолостую.

— Это своего рода терапия. Хорошо бы разобраться таким же образом и с пленками по аэробике.

Джилл усмехнулась:

— Ну с ними-то как раз можно разделаться с помощью бейсбольной биты.

Получилось, но Аманда все еще не была удовлетворена. Ей хотелось большего. Два года замужества, потраченных на гестаповские истязания себя диетой и упражнениями, взывали к отмщению. Она уронила биту и отерла пот со лба.

— Этого недостаточно.

В глазах Джиллиан промелькнуло выражение, пугавшее всех, кто знал ее с тех пор, как она научилась говорить.

— Пойдем.

Аманда последовала за ней в комнату отдыха, где ее взгляд остановился на занимавшем полстены гигантском телевизионном экране, последней и самой любимой игрушке Ланса. Она повернула голову и встретилась взглядом с Джиллиан. В глубине зеленых глаз Джилл читалось то же желание, что и у нее самой. На это у них ушло гораздо больше времени, чем при демонтаже беговой дорожки, и им пришлось отпрыгивать в сторону, когда тяжелый экран рухнул на пол, разлетевшись на куски. Как ни странно, Аманда почувствовала себя значительно лучше.

Они обе стояли и смотрели на остатки чрезвычайно дорогого оборудования, а потом Джиллиан подняла голову:

— Что-нибудь еще?

Аманда думала об этом. Она могла найти еще несколько предметов, потеря которых досадила бы ее мужу, но яростная жажда разрушения уже, похоже, прошла.

— Нет. Я просто хочу упаковать свои вещи и убраться отсюда.

С большим облегчением она осознала, что ей больше не придется выслушивать критику и чувствовать себя отверженной. Она устала от постоянного ощущения собственной неполноценности.

Может быть, ее женские прелести были выражены заметнее, чем у тонких девчонок с мальчишескими фигурами, которых трахал ее муж. Может быть, она была слишком бледной для южнокалифорнийской красавицы, слишком мала ростом, слишком грудастой, слишком объемистой в бедрах, слишком выпуклой во всем, но кто сказал, что женщину определяет ее сексуальная привлекательность?

Она была на хорошем счету в компании «Икстант корпорейшн». Тратить время, энергию и эмоции ради карьеры имело больше смысла, чем расходовать эти ценные ресурсы на такое ничтожество, как ее муж, или любого другого мужчину.

Ясно одно: она больше никогда не повторит свою ошибку, не подпадет под власть мужчины и не допустит, чтобы он причинял ей боль.