Я даже успела слегка задремать, покачиваясь в теплых объятиях Брана, и мне снились белые дома в окружении пышных садов, широкие светлые улицы, торговая площадь у самого моря, по которому скользили пузатые корабли под разноцветными парусами.
Великий дракон оказался правителем многих земель, а тут, в глухой степи, очутился то ли из отчаяния, то ли по придури урдакеновской крови. Засуха и правда обрушилась на его страну, и советники раскопали в записях древний ритуал, о котором почти все позабыли. Кроме разве что жителей мелкой деревни, которые всем кагалом увязались вслед за своим повелителем.
— Довольно забавное приключение, — сказал Бран, прижимая меня теснее.
Его губы то и дело касались моей шеи, ладони гладили талию, и я даже не пыталась втягивать живот. Кажется, в этом мире только мужчины хвастались прессом, и все мои округлости приводили дракона в чистый восторг.
А Бран — это, как выяснилось, нечто вроде преходящего титула, который доставался главному в их землях. И Урдакен в свое время был Браном, и Драхан, и все остальные драконы.
— Это значит вроде Главный Баран, — улыбнулся он. — Который ведет свое стадо.
— Но ты же дракон, — нахмурилась я. — При чем тут овцы? У вас есть легенды о драконах?
— Зачем нам легенды о драконах, если мы — вот они, вполне себе реальные и живые, — ответил Бран. — Но вообще-то да. Бог-отец, превратившись в барана, сражался с крылатым змеем и поверг его ниц своими золотыми копытами.
— То есть дракон — воплощение зла? — задумалась я.
— Нет, — категорично возразил Бран. — Я очень добрый. Давай лучше еще расскажу тебе, что есть хорошего в нашем мире. Вот что ты любишь в твоем?
— Шоколад, — ответила я.
Я утешала себя мыслью, что наверняка уже похудела на мясе да похлебках, но сладкого хотелось ужасно.
— Погоди, — осенило меня, и я медленно повторила: — Я люблю шоколад.
Слово звучало иначе, по-кочевницки. А значит, шоколад был в этом мире! Вот диеты не было, а шоколада наверняка завались!
— Какой тебе больше нравится? — невозмутимо поинтересовался Бран. — Я тебе купальни с шоколадом сделаю.
Меня захватило новое открытие, и я принялась рыться в кочевницком языке, находя в нем все больше и больше прекрасного. Тут тебе и кофе, и массаж, и красная рыба. Суши не было, но все ингредиенты нашлись. Интернет, увы, неизвестен. Да и в целом мир мощно отставал от нашего. Зато в нем тоже была туалетная бумага!
— Разве не главное — то, что происходит между нами? — ревниво спросил Бран, а его ладони, нагло заскользив вверх, обхватили мою грудь. — Это ведь магия, Настя! Наша любовь дарит дождь, а значит — саму жизнь.
Я пока не успела осмыслить произошедшее и, по правде сказать, не чувствовала в себе ни магии, ни волшебных сил. Но факт оставался фактом — мы с Браном занялись любовью, и теперь над степью моросил бодрый дождик, поливая выгоревшую траву.
— Останься со мной, — прошептал Бран как змей-искуситель, целуя меня в шею и лаская мою грудь. — У нас будет много прекрасных ночей. Я буду так тебя любить, Настя, что тут все смоет…
Наверное, я бы даже начала сомневаться, если бы не седло. К вечеру с непривычки у меня все болело, и с коня я буквально свалилась. Бран подхватил меня на руки и отнес к белому истоку.
Он находился в стороне от русла реки — маленький ручеек, рождающийся в корнях толстого дерева, чьи пожелтевшие листья усыпали все вокруг. Тонкая струйка петляла по рыжей траве, и вода в истоке была белой, как молоко.
— Молоко богини-матери, — торжественно произнес Кызылбек, стукнув клюкой по земле. — Она осерчала на своих детей, но мы поднесем ей богатые дары, и она нас простит. Великий дракон, — обратился он к Брану. — Ты попросишь, чтобы сезон дождей длился дольше обычного?
— Вообще-то желание загадает Настя, — вздохнул Бран и пытливо посмотрел на меня. — Я надеюсь, оно порадует мое сердце.
— Ведьма? — ахнул Кызылбек, вцепившись в клюку обеими руками. — Ты отдашь желание ей?!
— Я хочу вернуться домой, — ответила я.
Кызылбек захлопнул рот, подергал себя за бороденку и кивнул.
— Тогда ладно, — сказал он. — Пойду, подготовлю все к ритуалу.
Он поковылял прочь, а Бран притянул меня к себе и поцеловал.
— Если останешься, твои книги будут во всех библиотеках мира, — пообещал он. — В кожаном переплете, с картинками.
— Историю про Изабеллу придется переписывать, — улыбнулась я. — По крайней мере, финал.
— А какой финал будет у нас, Настя? — спросил Бран. — Давай — и жили они долго и счастливо, и каждую ночь над их домом бушевала гроза?
Я спрятала лицо у него на груди, и червячок сомнений все же проник в мою душу. А может, остаться?
Кочевники вовсю готовились к ритуалу: вычистили площадку возле ручья, утыкали ее факелами по периметру, Кызылбек принялся рисовать клюкой знаки, а ко мне подошла Джейна.
— Мне не понравилось, как закончилась история Изабеллы, — без предисловий заявила она. — Где свадьба? Где платье? Какие у Изабеллы с Оргханом родятся дети? Кто будет первым: девочка или мальчик? На ком женится друг Оргхана, бравый капитан? Его тоже надо обязательно женить! Такой мужчина не должен грустить вдовцом. Ему бы подошла служанка Изабеллы.
Все понятно: дизлайк, отписка.
— Брат Изабеллы так и не получил по заслугам, — напомнила Аиша, тоже подойдя ко мне. — Так не делается, Настя.
— Мы требуем продолжения, — заявила Гюльда, выступив из-за моей спины.
— Да нормально все, — заверила Пинара. — Давай лучше новую историю. Только желательно с героиней погорячее. Чтоб не тянула дракона за яйца.
Я покачала головой.
— Я возвращаюсь домой.
Небо хмурилось, и на душе у меня тоже было пасмурно. Я забуду это все. Спишу на яркий и правдоподобный сон. Перечитала книжек, переработалась, вот кукушечка и полетела. Я стану повторять себе это снова и снова, пока не поверю. Вот только на брекеты опять придется копить.
И все будет просто и понятно: спокойные дни и тихие ночи, ровные зубы и лишний вес. Буду жить без всякой там магии. Оставив женщин, я пошла к барану — попрощаться. Он вскинул рогатую голову, как будто узнал меня.
— Привет, Антоша, — потрепала я его по кудрявой башке. — Даже не знаю, что и сказать. Видишь — дождик пошел. Это все наша с драконом бурная ночь.
Баран смотрел на меня не мигая, и я рассказала ему о нашем с Браном договоре, о коварных попытках дракона оставить меня в этом мире и о том, как я победила. Отчего же радости так и нет?
— Может, забрать тебя с собой? — предложила я, гладя барана.
Стану местной достопримечательностью, городской сумасшедшей. Куплю Антону модный ошейник с колокольчиком и безопасные насадки на рога.
— Хотя у нас тебе вряд ли понравится, — признала я. — Кругом машины, приличному барану и травы поесть негде. Но с другой стороны, тебе выбирать не приходится.
— Время, ведьма, — скомандовал Кызылбек, отвязывая Антона от колышка.
Баран уперся копытцами, упрямо наклонил голову, но старик потащил его за собой. Тучи разошлись как занавес театра, и в небе вспыхнули звезды, собравшись в кольцо.
— Настя, — Бран шагнул ко мне, сосредоточенный и серьезный.
Посопел, как огнедышащий дракон. Впрочем, почему — как?
— Ты огнедышащий? — спросила я, и Бран уставился на меня недоуменно, как баран. — Я ведь даже не знаю, как тебя зовут! — воскликнула я. — Это все сплошное помешательство! Ну какая мне степь? Какая магия? Может, дождь вообще пошел просто так! Смотри, тучи расходятся.
Видимо, у дракона закончились слова, потому что он притянул меня к себе и поцеловал так, что мои ноги, и без того неустойчивые после ночи любви и главное — дня езды, подкосились.
— Выбор за тобой, — глухо сказал Бран, оторвавшись от моих губ. — Я дал слово, я его сдержу. Ты права, Настя, любовь не терпит принуждения. А я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Если ты считаешь, что не найдешь счастья со мной, что ж…
— Давай, ведьма, пора, — Кызылбек схватил меня за руку и втолкнул в круг, где уже стоял несчастный Антон.
Дерево шумело пожелтевшими листьями, а белый ручей мерцал в темноте, точно млечный путь. Кочевники собрались вокруг, и блики света от огней дрожали на угрюмых лицах.
— Скажи хотя бы — мальчик или девочка? — требовательно прошептала Джейна. — Кто первым родился у Изабеллы?
— Двойня, — ляпнула я, и Джейна, ахнув, вцепилась в свои бусики.
А Кызылбек начал ритуал. Он завел заунывную песнь, в которой я едва разбирала слова — похоже, какое-то древнее наречие. Взяв бубен, принялся выстукивать ритм. Постепенно я втянулась, и ноги сами стали притоптывать в такт ударам. Кочевники тоже подхватили мелодию, подвывая и покачиваясь как трава на ветру. Один Бран стоял неподвижно, сверля меня взглядом, и его глаза горели точно факелы. А потом Кызылбек вложил мне в руку нож.
— Принеси жертву, ведьма, — потребовал он. — Красная кровь, белое молоко. Потом говори желание и…
Я сжала рукоять кинжала, не слыша, что там еще бормочет старый дурак, и посмотрела на барана. А он — на меня.
— Что? — переспросила я, еще не веря в такую очевидную подставу. — Я должна зарезать Антона?
Огни факелов взяли меня в кольцо, и я чувствовала себя как на арене цирка. Вот только выступать не собиралась.
— А можно мне другого барана? — неуверенно попросила я.
Какого-нибудь уродца, который и так при смерти.
— Это очень просто, ведьма, — едва сдерживая раздражение, сказал Кызылбек. — Одной рукой берешь за рог, вот так. Тянешь…
Он схватил Антона за рог, и баран запрокинул голову, с тоской глядя на звездное небо и словно прощаясь с жизнью.
— Второй чиркаешь, — продолжил Кызылбек, беря меня за запястье и подтягивая кинжал к беззащитному горлу барашка.
— А ну руки прочь от Антона! — разъярилась я и, высвободив руку, оттолкнула деда за ритуальный круг. — Вы что тут, совсем офонарели?
— Это древний обычай! — сердито выплюнул Кызылбек. — Иди домой, ведьма. Это не твой мир! Не твои ритуалы!
Возвращение домой, такое близкое, подернулось дымкой тумана.
— А если легонько кольнуть? — попыталась поторговаться я, глянув на барашка. — Или, допустим, состричь немножко шерстки и пустить по ручью. У него очень мягкая шерсть. Прямо золотое руно. Вот погладьте.
— Нужна кровь. Много крови, понимаешь? — терпеливо, как для слабоумной, повторил Кызылбек. — Она польет ритуальные знаки, соберется в желоб и смешается с белым ручьем.
— Богине нужна кровь? — засомневалась я. — Она же мать!
Бран молчал, неотрывно глядя на меня огненными глазами, но его губы тронула едва заметная улыбка.
— Ты знал! — возмутилась я, указав на него ножом. — Ты знал, что так будет!
— Я и не подозревал, что для тебя это проблема, — пожал он плечами. — Ты уплетала мясо без особых терзаний совести. Но ты совершенно права, Настя. Как можно убить такого прекрасного славного барашка? Он смотрит на тебя как на родную маму, взгляни! Сколько боли в его глазах, всепрощения, любви…
Я опустила взгляд на Антона и, шмыгнув, вытерла нос рукавом. Баран и правда не сводил с меня глаз. Понял, что у него появилась надежда?
— Предлагаю компромисс, — сказал дракон. — Не хочешь резать барана? Не надо. На следующий год мы подберем тебе другого, страшненького. Если ты, конечно, захочешь… — добавил, уже не сдерживая коварной ухмылки.
Год? Ясно, что Бран надеется, что я передумаю. Но это и правда звучит как компромисс. Я смогу увидеть драконий мир, попутешествовать, вдохновиться на всю оставшуюся жизнь.
— Если ведьма не хочет загадывать желание, так пусть уйдет из круга и даст загадать другим, — пробухтел Кызылбек. — Мы зачем сюда тащились?
— Ты не расслышал? — с вызовом спросила я и, выступив перед бараном, обвела острием кинжала кочевников. — Антон со мной.
— Настя, — вздохнула Пинара. — Кого ты хочешь обмануть? Ты барана не смогла зарезать, а сейчас будешь в живых людей ножом тыкать. Не верю!
— Это еще неправдоподобнее чем внезапное падение Изабеллы, — кивнула Аиша.
— Отдай нож, ведьма! — сердито выпалил Кызылбек, шагнув в круг, но Бран схватил его за шиворот и оттащил от меня.
— Я хочу барана, — ответила я, опустив нож и взглянув дракону в глаза. — Ты сказал, я могу загадать желание. Вот оно. Пусть баран живет.
Сперва я решила, что удивление на лицах кочевников вызвано моей непроходимой тупостью. А потом увидела, как ритуальные знаки наполняются белой водой истока, который забил из-под корней дерева все сильнее. Круг, где стояли мы с Антоном, вспыхнул, и столб света вырос до самых звезд.
— Что происходит? — прошептала я.
Шерстка барана засияла, словно припорошенная звездной пылью. Рога засверкали золотом, кудряшки завились тугими колечками, и даже ресницы загнулись одна к одной, как будто Антон умудрился сходить на наращивание.
— Бэ-э-э, — сказал он и топнул копытом.
— Погоди, кажется, я поняла, — прошептала я.
— Что там поняла, ведьма? — возмущался Кызылбек. — Он просто блеет. Закончи ритуал и возвращайся домой!
А я вспоминала, как все было. Я погладила барана — и на небе появилось облачко, я принесла ему букет, который он с аппетитом сжевал, — выросла туча. А вчера я плакала и просила дождя!
— Это все из-за барана! — озарило меня. — Бран, то, что мы переспали, вообще ничего не значит!
— Для меня это значит очень многое, Настя, — возразил он.
— Да не в том смысле! — отмахнулась я. — Никакой магии нет!
Антон подскочил на месте и вдруг запрыгнул на ветку дерева, что росло над истоком. Переступил ножками и запрыгнул на следующую, точно кудрявая рогатая белка. А затем поскакал прямо по воздуху все выше и выше. Искры сыпались из-под копыт, и сияющий хвост потянулся за ним как за кометой. Кочевники дружно ахнули, запрокинув головы к небу. А баран вскоре превратился в крохотную точку и растаял среди звезд.
Я выронила кинжал и посмотрела на свои руки. Что-то происходило. Кожу как будто покалывало, но приятно. Мелкие веснушки, которых я успела хватануть под жгучим солнцем степи, исчезли, кожа разгладилась и побелела. Лак окончательно облез, и ногти засияли перламутром.
— Ведьма! — выдохнул кто-то из толпы, и его возглас подхватили другие.
— Настя, — Бран шагнул ко мне, провел ладонью по моим волосам, пропуская пряди между пальцами. Волосы стали ярко-синими, как только что после покраски.
— Что со мной? — прошептала я.
А потом в небе как будто открыли люки, и дождь хлынул с такой силой, что все бросились прятаться от воды. Ливень смывал ритуальные знаки, волна подхватила кинжал, унося его вниз по теченью, а белый исток забил фонтаном, обдав нас с драконом с головы до ног.