Влюбить генерала, или Купидоновы трудности

Глава 17. Известие

Лес Забвения простирался далеко-далеко за горизонт, привлекая небесного генерала своей нетронутой красотой, опасностью и непередаваемым спокойствием окружающего бытия. Вода широким ручьем текла по порогам медленно, размеренно, еле слышно журча, услаждая слух редкого путника. Насекомые стрекотали в одним им известном ритме. Пение птиц доносилось издалека. Шум листвы расслаблял и убаюкивал мерным шелестом.

Шан-и-Дан любил это место всей душой, каждой клеточкой своего тела. Ведь только здесь он мог приобрести необходимый покой, собраться с мыслями, отдохнуть от дворцовой суеты, от придворных интриг и лицемерия, уже вошедшего в привычку его сановников, наложниц и даже стражников. Многие из них считались приближенными генерала, вот только сам небожитель держал всех на расстоянии и уже много лет ни с кем не сближался, чтобы не создавать проблем ни себе, ни окружающим его людям. Он никому не позволял заглянуть за нерушимую стену, возведенную в одночасье в глубине души после смерти Луо Шинь.

Каким же наивным он был ранее!

Почему подпустил близко к сердцу одну из своих наложниц? Почему соизволил позвать ее замуж? О чем он только думал?

Но главное, почему он согласился дать Луо пожизненную клятву верности, покидая дворец, чтобы сразиться с мятежниками на южном континенте Торакса?

Чем он думал в тот роковой день?

Чем?..

Душа его была не на месте в тот день, сердце разрывалось на кусочки от невыносимой тревоги, заполнялось тоской и апатией, стоило лишь покинуть главные ворота дворца. Его личного прибежища. Его родового гнезда. Он хотел забрать Луо с собой. Как знал, что во дворце затаился предатель, готовый пойти на все, лишь бы не допустить свадьбы небесного генерала. А всему виной род и-Данов, третий по значимости в великой Империи Пояса Ориона после императора Лувана и рода Снежных Фениксов с планеты Альпакса, в два раза превосходящей по численности Торакс. По густоте населения, правда, уступающую планете генерала Шана. Из-за чего два рода небесных генералов часто враждовали друг с другом. Снежные Фениксы на протяжении многих лет пытались переманить жителей его планеты, обещая благодать и золотые горы каждому желающему уйти от своего господина, покинуть плодородный Торакс, радующий взор одним лишь видом зеленых прерий Восточного континента. Вот только мало кому известно из жителей этой планеты, что большая часть Альпаксы непригодна для возделывания, потому что иссушена знойными бурями, порождаемыми космическим ветром. Ближайшее светило на исходе третьей фазы своего жизненного цикла уничтожало все живое на близко расположенных планетах, в том числе земли Снежных Фениксов. Вот уже две сотни лет жители Альпаксы встречали слово «снег» только в названии правящего планетой клана небожителей.

Другое дело Торакс с его плодородными землями, гигантскими рисовыми плантациями, зелеными горами и речными джунглями в низинах холмистой местности.

Гордый за свою родину Шан пригляделся к естественному рисунку, искривившему ствол тысячелетнего дерева. Зеленые кусочки мха окружили маленькое дупло, из которого испуганно показался полосатый грызун. Взгляды двух живых существ встретились на миг, но этого хватило, чтобы генерал вдруг вспомнил о поведении новенькой служанки, прибывшей якобы с Земли.

Он в малейших деталях припомнил ее испуганный до невменяемости взгляд. Он словно заново ощутил на коже жжение из-за царапин ее острых ногтей. И ведь всякому придворному известно, кто бы ни причинил боль генералу Шану – участь его будет предрешена в считаные часы, если не мгновения. Ей повезло, что в комнате не было свидетелей, которые бы немедля затребовали свершения суда над смутьянкой.

Никому не дозволялось применять силу против генерала, ежели чтобы проститься с жизнью. Едва Шан подумал об этом, тяжелая боль легла на сердце массивным камнем, мешая вдохнуть полной грудью. Такое состояние стало для последнего представителя рода и-Данов самой настоящей новостью. Он уже отвык от подобного волнения. Он давно ничего не испытывал по отношению к кому-либо.

Тревога – вот как называлось это чувство, с которым он никак не мог расстаться, едва покинул праздничный зал и оставил Виталину одну.

Перед последующем мероприятием возложения венков он ясно дал понять личной охране и всем придворным, что она для него абсолютно ничего не значит. Что к ней следует относиться как к обычной служанке. Он намеренно не выделял ее из общего числа приближенных, чтобы ситуация не повторилась, как с Луо Шинь.

Но почему же тогда душа его была не на месте? Почему он так сильно переживал? Почему ему было трудно дышать в лесу Забвения, там, где он всегда находил покой и умиротворение?

Ответ на все эти вопросы пришел в следующий миг. За спиной генерала послышался знакомый шорох. Гонец остановился на почтительном расстоянии. Упав на колени, он спешно отчитался:

– Господин, не велите казнить.

– Что случилось? – спокойно отозвался Шан.

Его взгляд был прикован к стволу тысячелетнего дерева, а мысли унеслись далеко вперед, к собственному дворцу.

– Ваша новая служанка, она… умерла.

Не проронив больше ни слова, генерал активировал браслет на запястье и призвал силу Дири для пространственного переноса.

Миг. И он очутился в круге переноса, там, куда путь простым смертным был всегда закрыт, там, где светился и мерцал маленький круглый шар, дитя Ригеля, чью силу небожители Торакса использовали для своих целей.

Неожиданно взору генерала предстала она, белая как мел Виталина, лежащая на вершине лестницы, прямо у его ног.

Так она попыталась улететь куда-то? Она столь отчаянно хотела добраться до Дири? И сила убила ее за это? Но зачем она это сделала?..

Бесчисленное множество вопросов ворвалось в голову Шана-и-Дана, когда он молча склонился к мертвой девушке. А душу его выворачивало от представшего взору зрелища, камень в груди с каждой секундой становился больше, грозясь лишить генерала дыхания. Маленькая частичка его сознания вопила и требовала действий, требовала сделать хоть что-то…

Но что и зачем? Она уже умерла, точно ведь умерла…

Опустившись на колени, Шан подрагивающими пальцами пощупал пульс и констатировал неизбежное.

Умерла.

Она не небожитель, и доступ к Дири ей закрыт. Она не обладает ци, она даже не циньлу, не из числа смертных, которые способны впитывать ци без вреда для здоровья. Она из другой планеты, и надумала использовать силу дитя Ригеля для каких-то корыстных целей?

Внизу у подножья лестницы пали ниц сразу несколько человек, едва генерал гневно посмотрел в их сторону.

– Что здесь произошло? – грозно спросил Шан-и-Дан. – Кто это допустил?

– Мой господин, ответ на этот вопрос знает только Хен, – ответствовал один из стражников, не отрывая головы от пола. – Мы застали здесь оракула, когда услышали громкий девичий крик.

– Ты?! – вознегодовал Шан.

Оракул служил ему верой и правдой столько лет, сколько ни один из придворных, за это и был одарен долголетием. Более того его сестра по имени Хена умоляла генерала сделать ее наложницей, лишь бы не выходить замуж на ненавистного ей господина из семьи торгашей, как желали того родители девушки. А ведь и-Дан согласился не раздумывая, потому что верил своему слуге и был к нему лоялен, откликаясь на «небольшую» просьбу взамен на долгие годы преданного служения. Но он не тронул Хену и пальцем. Он даже ни разу ее не посещал ни в спальне, ни на занятиях.

– Как ты посмел!.. – Взгляд небожителя испепелял. – Как ты посмел допустить сюда служанку? Ведь это ты ее привел, не так ли? Сама бы она никогда не смогла попасть в это место, открытое взору лишь немногим! Ты – мой придворный оракул, который ведает всеми делами дворца, связанными с Дири, как ты мог допустить ее сюда?

– Я… чувствовал в ней ци, – со слезами на глазах залепетал Хен. – Я думал, она циньлу… Я думал…

– Не ври мне! В ней нет ци! И ты это знаешь! Говори, зачем ты привел ее сюда?! – Шан-и-Дан злился.

Его гнев плескался во взгляде, прожигая окружающую действительность своей силой, силой Дири, которую потомки Нефритового Дракона умели подчинять.

– Скажи мне правду, зачем ты убил Виталину?! – гаркнул Шан, требуя честного ответа. Неожиданная догадка озарила его и ослепила своей невероятностью. – Так это ты тот предатель, который замешан в смерти Луо Шинь? Это ты привел убийцу во дворец? Переместил его сюда с помощью моей Дири?

– Нет! – оракул закричал, будто его резали на куски.

Сила Дири, подвластная небожителю, небесному генералу Шану, пришла в движение, она бурлила в нем неистовым потоком, а взгляд его стал прожигающим, потому что дитя Ригеля испепеляло всякого, вознамерившегося испытать свою судьбу, по-настоящему разозлить потомка Нефритового Дракона.

– Я… хотел лучшего будущего для моей Хены… я побоялся, что вы выберете служанку вместо моей сестры… Я хотел… проучить лаовайку, – оракул выжимал из себя слова через боль и страдания. Испепеляющий взгляд Шана обжигал кожу виновника, оставляя после себя красные волдыри. – Я не знал… что она ринется наверх как одержимая!..

Сказав такое, Хен взвыл, обливаясь слезами. Однако его горе не тронуло сердце безжалостного генерала. Он остался глух к страданиям оракула, но несколько секунд спустя закрыл глаза, уравновешивая душевное состояние.

Взволнованная, пульсирующая Дири в считанные мгновения уменьшилась в размере и стала, как прежде, круглым мерцающим шариком, висящим над постаментом, окольцованным множеством охранных иероглифов. Дитя Ригеля вернулось в изначальное состояние, продолжило питать энергией освещение дворца и прочие механизмы, создающие блага цивилизации.

Не говоря больше ни слова, генерал поднял холодное тело Виталины на руки, активировал браслет и исчез на месте, унося ее и свои странные чувства в чащу леса Забвения, подальше от людских глаз. Подальше от всего мира, подальше от Дири, сила которой и убила эту, по его мнению, глупенькую служанку.

Шану нужно было собраться с мыслями и выбрать место упокоения иномирянки, чтобы ничто и никто не потревожило душу Виталины, не помешало ее будущему перерождению согласно колесу Сути.