Влюбить генерала, или Купидоновы трудности

Глава 19. Дважды не считается!

Умирать дважды не есть хорошо, умирать дважды не есть здорово, умирать дважды как минимум обидно, как максимум очень позорно, вам так не кажется? Нет?

А мне да! Еще как!

Поэтому когда я вновь открыла глаза, лежа на каменном столе в беседке на опушке леса, то могла бы рвать и метать, но вместо этого изумленно уставилась на журчащий по левую сторону ручеек, тоненький-тоненький, толщиной с две мои руки в самой широкой ее части.

Посмотрела на деревья, произрастающие поблизости, и не смолчала.

– Что за… – удивилась я.

Звуки леса ударили по ушам, ошеломляя с новой силой. Вот, кажется, защебетала громкая птица, какой-нибудь ревун. Послышался стук дятла и стрекот насекомых.

Я непроизвольно повернула голову, ощутив на себе чей-то взгляд, и увидела его, небесного генерала, в легком шоке, ну, или сильно удивленного.

О, да… Как я его понимаю. Сама еще до конца не осознала произошедшее. Но об этом потом. Как-нибудь переварю без вреда для здоровья. Это я умею. Меня другое волнует, почему я здесь, а не во дворце? И что это за беседка? Усыпальница, что ли? Он меня решил похоронить?

– Ты… – изрек его рот. – Так ты жива?..

Округлость его глаз умиляла, конечно, но я все равно не откажусь от идеи о серпентарии. Хоть и придется подыскивать ему невесту-змеюку в ускоренном темпе.

– А разве нет? – ответила вопросом на вопрос. Так еще и пощупала себя за плечи и локти, приличия ради. Села, свесив ноги. – Вроде все на месте. И одежду никто не снял.

Кинула хитрый взгляд на одного тугодума. Шан по-прежнему стоял возле ближайшего дерева и пялился на меня, как на диковинное животное.

– Но как? В тебе не было жизни, я это видел, душа покинула тело…

– Как покинула, так и вернулась, – проворчала я. – И вообще, где я и что происходит?

Кивнув каким-то своим думам, Иданушка устремился в мою сторону.

– Ну-ка, пойдем, мне нужно кое-что проверить.

– Э… – оглянуться не успела, а он вновь подхватил меня на руки и мы исчезли из этого места.

Миг. И Шан стоит со мной на руках возле косого лесного домика, выстроенного на сваях.

– Учитель! – позвал он громко. – Учитель, вы здесь?.. Учитель!

– Может, отпустишь? – попросила я, чувствуя, как на меня накатывает раздражение. Ведь долго терпеть мужские прикосновения я так и не научилась. Та, первая ночь не в счет, я просто отрубилась от усталости после погони за сумеречным конем.

Но Шан не отпускал. А вместо этого честно ответил:

– Не хочу.

И сказал он это так: мол, молчи, женщина, и терпи.

– А я не хочу, чтобы меня держали на руках.

Но генерал упорствовал и не отпускал, а вместо ответа еще громче крикнул:

– Учитель!

– Эхе-кха-кха… – Из глубины дома наконец послышался громкий кашель. – Чего кричишь, Дан? Я уже прилег, а тут ты.

– Учитель… – тише позвал генерал. В этот миг он показался мне маленьким мальчиком. Будто школьником каким. Не ожидала увидеть его с этой стороны. И вообще, подождите:

– А как мы тут очутились? – задалась запоздалым вопросом я.

Шан нахмурился, вновь превращаясь в самого настоящего старика.

– Это Дири нас перенесла по моей просьбе, – нехотя признался он, удерживая меня на руках.

– Хм.

– Ну чего вы там расшумелись-то… – вместе с ворчанием из-за щербатой двери, поросшей мхом, показалось морщинистое лицо и часть туловища столетнего старца в сером балахоне, прихваченного на поясе плетеным кожаным шнурком.

Из примечательного: лысая голова и седые брови, свисающие тоненькими ниточками по вискам, белоснежная узкая борода длиной в четверть метра, заплетенная в аккуратную косу, квадратные ухоженные усы. Вот о цвете глаз рассказать ничего не могу, потому что старик щурился, словно стоял с закрытыми глазами.

– А, так ты ко мне по этому вопросу, да? – Старик кивнул в мою сторону. – Что ж, даю тебе мое благословление. Иди с миром. Хороший выбор. И пусть дети ваши будут крепкими и здоровыми.

– Я не о том, – раздраженно буркнул Шан. – Учитель, я хочу узнать все о Дири.

– Мне казалось, я уже рассказал тебе все что знал. – Настала очередь старика хмуриться, но только слегка.

А я не удержалась и начала брыкаться.

– Пусти, говорю, у меня уже спина затекла!

– Чему я тебя учил, Шан? – Старик осуждающе покачал головой. – Нельзя хватать любую девицу и принуждать ее силой. Иначе не видеть тебе благодати…

– Учитель! – перебил его генерал. – Я уже давно не маленький. И вопрос у меня другого свойства…

Показалось ли, но Шан смутился. Щеки его порозовели. Вроде бы. Или всему виной закатные розовые лучики, пробивающиеся сквозь кроны деревьев? Мол, игра освещения.

– Ну давай, – сжалился старик. Открыл дверь пошире, но только для того, чтобы выйти наружу. В руках он держал деревянную, лакированную, с длинным мундштуком трубку, которая к тому же уже дымилась.

– Так-то ты спал, да? – проворчал генерал. И наконец опустил меня на землю. Но лишь для того, чтобы указать на деревянный выступ дома, некоторое подобие лавочки. – Садись.

Что ж, ладно. Это все же лучше, чем на руках. Послушалась. А заодно попыталась привести мысли в порядок. Из слов богинь получается, оракул пытался меня устранить, хотел припугнуть, отправил на лестницу по пути к пространственной щели под названием дитя Ригеля. Вот момент с сестрой я не поняла. Его зовут Хен, а ее… Хена! Да, точно, вспомнила! Та самая наложница генерала. Ах вот как?..

– Смотри, – генерал отодвинул рукав и, пользуясь моей задумчивостью, снял со своего запястья браслет и надел его мне на руку. – Видишь?

– Ну да, девочка – одаренная циньлу, – прищурившись, проронил старец. А я наконец опомнилась.

– Э, подождите, но Дири же меня… – и тут я умолкла, припоминая слова Геры о том, что сила мне подчинилась прямо перед тем, как душа моя покинула тело.

– Но я ранее не чувствовал в ней никаких способностей, – упорствовал генерал. – И вы всегда говорили, что циньлу рождаются, а не становятся.

– Да, я так говорил. Но что я еще говорил? – задал задачку старик. И не дожидаясь слов ученика, сам же и ответил: – Что все люди ошибаются, даже небожители. Что из любого правила есть исключение, что…

– Так она исключение из правила? – Генерал кивнул, видимо, приняв это оправдание на веру.

– Не думаю, – начал было старик, – что в ее случае хоть какое-либо правило уместно, Шан. Научись смотреть не только головой, но и сердцем. Доверься интуиции. И тогда ты сможешь видеть вещи, далекие от твоего взора, ты сможешь понимать то, что разум твой не сможет постичь никогда, ты сможешь…

Поток мудрости старика был немилосердно прерван несносным генералом.

– Я все это помню. Я лишь хочу понять, почему она не умерла? Почему ожила у меня на глазах?!

Афродита была права в его определении. Вот уж точно несносный! Нет бы, порадовался моему воскрешению, а он вопросами мучает.

– Хм… – Учитель Шана сощурился пуще прежнего, когда повернул голову в мою сторону. – Сдается мне, здесь вмешалось провидение. Колесо Сути отвергло ее душу и вернуло в тело. Иначе объяснить это я не могу.

– Тогда, значит, у нее есть какое-то предназначение, которое она должна выполнить до того, как колесо Сути примет ее душу? – после слов генерала на меня уставились оба.

А я невольно покраснела от столь пристального интереса сразу с двух сторон. Ведь Шан сидел сейчас по левую руку от меня, старик по правую. М-да, ситуация.

– Не смотрите на меня, я ничего не знаю.

Старик хмыкнул, но, что радовало, промолчал и опровергать мои слова не стал. А вместо этого взял мундштук от курительной трубки в рот и выпустил тонкую струйку дыма.

– Занимательно, занимательно, – констатировал учитель Шана. И в очередной раз благословил: – Идите с миром, дети. Зла в ней я не чую, только лошадиную порцию вредности, впрочем, в этом с тобой она не сравнится, Дан. Как был, так и остаешься упертым ослом. Мир меняется, а ты нет.

– Учитель!

– Я сказал все, что вижу. А теперь, простите, сон меня ждет. – С этими словами старик бодренько поднялся с лавочки и намылился обратно в поросший мхом лесной домик в два этажа. Неплохо он тут устроился, лес, водичка журчит, птички поют, красота…

Когда же за учителем после нескольких ступенек наконец скрипнула дверь, Шан-и-Дан громко вздохнул и протянул руку.

– Я хочу забрать браслет, – пояснил он. – Ты должна сама его снять и передать мне.

– А что если я этого не сделаю? – Я пошла на сущую провокацию, глядя на платиновое драгоценное изделие – полукруглый ободок с белым искрящимся камнем, больше похожим на продолговатой формы кошачий глаз, инкрустированный в самом центре.

– Я тебя поцелую, – выдал этот гад. Моя реакция была соответствующей. Послушно стянула браслет и протянула его генералу. Вот уж не нужно меня целовать. Увольте. И одного раза хватило.

Шан хмыкнул и принял у меня свою вещь.

– Что ж, время уже позднее, – он кивнул вверх, наверняка имел ввиду закатные лучи, – пора возвращаться во дворец, потому что ночью здесь небезопасно таким, как ты.

– А таким, как ты? – спросила я зачем-то.

В уме тотчас возникло воспоминание о способностях небожителей создавать миры, и я подивилась собственной наглости, с которой прибыла и с порога начала права качать, будто одна здесь главная. Вот и генералушка это почувствовал, потому что вместо ответа указал на мое своеволие:

– Не припомню, чтобы я позволял тебе обращаться ко мне столь фамильярно.

– Поняла, исправлюсь, – выжала из себя, зарубая на носу впредь всегда на него «выкать». – Так мне теперь обращаться к вам, господин? Мистер? Сэр? Боярин? Или еще по какой-то удлиненной уважительной форме?

Вообще-то я была предельно серьезна и даже не думала шутить. Но Шан-и-Дан расхохотался. Громко и от души. А когда наконец отсмеялся и умолк, поджав губы, беззлобно бросил:

– Господина будет достаточно, Виталина.

– Можно просто Вита, – ляпнула я не подумав. Обычно подобное обращение позволяла немногим. А тут… Захотелось отчего-то услышать свое укороченное имя из его уст.

– Что ж, Вита – красивое имя, – задумчиво произнес Шан. – Но и Виталина мне тоже нравится.

Не знаю, стоила ли подобная малость, чтобы так радоваться. Но после его слов тепло разлилось в душе, а улыбка отразилась на губах сама собой.

– Идем, Вита, уже поздно. – Генерал протянул мне руку с браслетом, наверняка чтобы вместе поучаствовать в очередном фокусе, который он недавно продемонстрировал, перемещая нас сюда. Поэтому бояться уже поздно. Уверенно коснулась его ладони, и мы вновь исчезли.

Кто бы сомневался.