Глава 8

Вскоре Настя узнала о том, что женится Никита Шилов. Еще несколько недель назад известие такого рода могло произвести на нее впечатление взорвавшейся бомбы, но сейчас она восприняла новость с абсолютно философским спокойствием. Поначалу в сердце что-то шевельнулось, но, скорее, это было сожаление о попросту растраченной любви. Сколько времени, сил, нежности было отдано, сколько надежд было с этим связано, какие перемены произошли из-за того, что между Анастасией Глазуновой и Никитой Шиловым были очень близкие отношения.

А в результате все закончилось самой банальной изменой… Впрочем, можно ли было называть это именно так с формальной точки зрения. Ведь они так и не поженились.

Да, похоже, что ему нужна другая. Такая, как его будущая супруга Надя Шабалина — тихая, простая, скромная, ни на что не претендующая, готовая относиться к своему супругу с обожанием, готовая исполнять любое его желание, готовая неотлучно находиться при нем, готовая пожертвовать ради него всем, что было в ее жизни. Впрочем, на что еще она могла рассчитывать? Выйти замуж для Нади было пределом мечтаний. Да и Никита нашел ту женщину, которая не будет вызывать у него раздражение своей излишней самостоятельностью и желанием строить свою жизнь в соответствии с собственными представлениями о ней.

Анастасия даже пришла в ЗАГС, хотя невеста была явно против этого. И все-таки Насте хотелось перекинуться с Никитой хотя бы парой слов. Возможность для этого предоставилась, когда новобрачные после росписи выпили по традиционному бокалу шампанского, после чего друзья и родственники стали поздравлять Никиту и Надежду.

Никита сам отвел Анастасию в сторону.

— Что ты здесь делаешь? — без особой радости спросил он.

— Зашла посмотреть на тебя. Ты очень хорошо выглядишь.

— Спасибо. Как твои дела?

— Хорошо. Я все время занята.

— А вот Надя уволилась с работы.

— Что ж, я думаю, теперь у нее появится не менее увлекательное занятие.

— Да, она мне очень помогает.

— Я рада за вас обоих.

На большее у них не хватило времени. Надежда подошла к Никите, теперь уже ее мужу, и взяла его под руку, ревниво посмотрев на свою бывшую подругу.

— Привет, Настя.

— Привет. Я… я вот хотела поздравить Никиту. Извините, что пришла, мне не хотелось испортить вам праздник.

— Я тоже рад был тебя видеть, — крикнул ей вслед Шилов.

Надежда тут же утащила его в компанию.

Анастасия медленно шла по улицам, не чувствуя ровным счетом ничего, кроме огромной пустоты в душе. Что ж, наверное, так и должно было случиться. Пусть они будут счастливы вместе…


Но на этом черная полоса в жизни Анастасии Глазуновой не закончилась. После того, что произошло, она, конечно, не могла дольше оставаться на прежнем рабочем месте. Настя подала заявление об уходе по собственному желанию. Разумеется, никто ее особо не задерживал.

Она собирала свои вещи, когда к ней подошли несколько девчонок, работавших в соседних кабинетах. Они вручили Насте скромный конвертик.

— Держи.

— Что это?

— Это мы для тебя собрали.

— Пособие по безработице? — усмехнулась Анастасия, раздумывая над тем, принимать деньги или отказаться.

— Бери, бери, это от всей души. Не бог весть что, но если захочешь напиться, то этого вполне хватит. И не отказывайся, пожалуйста. Честное слово, мы делаем это от чистого сердца.

Настя повертела конверт в руках и положила его вместе со своими вещами в картонную коробку.

— Спасибо, девчонки.

— Чем собираешься заняться?

Анастасия грустно улыбнулась.

— Буду ходить по ресторанам, кино, театрам, вспомню о своих прежних занятиях. Может, еще смогу кому-нибудь понравиться. Поработаю манекенщицей. Париж, Нью-Йорк… Все это, конечно, не так интересно, как работать секретаршей, но что поделаешь — другого выхода нет.

Девчонки засмеялись.

— А если серьезно?

— А если серьезно — что ж, поищу себе какую-нибудь работу. Но теперь уже буду поумнее. И вы тоже не работайте слишком много. Счастливо!

Выходя из здания, она столкнулась с Евгением Бронниковым. Он только что подъехал на своем серебристом «мерседесе» и, запахнув пальто, шагал навстречу. Увидев друг друга, они замерли.

Насте не хотелось встречаться с ним, и поэтому она решительно повернула в сторону, намереваясь уйти. Но в это время какой-то молодой человек, проходивший мимо, задел Настю плечом, и она уронила картонную коробку со своими вещами, которую держала в руках. Книги, тетради, бумаги рассыпались по тротуару. Бронников тут же бросился на помощь Анастасии, чтобы собрать их.

— Я пытался найти тебя, но ты исчезла. Никто даже не знает, где ты теперь живешь, — стал объяснять он, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— О, Господи, — не глядя на него, пробормотала Анастасия, — хоть ты-то оставь меня в покое.

— Я только об одном хотел узнать. То, что было между нами — это по-настоящему или тоже..?

Она вскинула на него полные слез глаза.

— Что — тоже? Обман, да? Ты думаешь, я прикидывалась, изображала страсть в постели только для того, чтобы обмануть тебя? Для чего, по-твоему, мне это нужно было? Расскажи.

— Я не знаю… Не думай, что я хочу тебя обидеть. Мне просто нужно во всем разобраться. Ты же понимаешь — после того, что сказала Татьяна…

— А что она сказала? Да, я ее секретарша, точнее, была ее секретаршей. Если б ты это узнал, ты бы со мной даже разговаривать не стал. Да, у меня нет экономического образования, да, я недоучившаяся актриса, да, да, да! Что ты еще хочешь услышать? Между прочим, вспомни собственное поведение. Когда ты встретил меня на этом приеме, напоил и затащил к себе в койку, ты же не знал, кто я такая, и знать не хотел. Разве я уже тогда была для тебя деловым партнером? Ничего подобного.

— Между прочим, я тоже не снимаю с себя вины, но у меня есть смягчающие обстоятельства. Во-первых, в ту ночь между нами ничего не произошло, во-вторых, мне, действительно, было все равно, кто ты — секретарша или директор фирмы.

— Да? И ты можешь в этом поклясться?

Они не заметили, как из остановившейся у подъезда машины вышла, опираясь на трость, Татьяна Воронина. Ее правая нога по-прежнему была в гипсе. Подойдя к Евгению и Анастасии, которые, присев на корточки на тротуаре, обменивались взаимными упреками, она насмешливо слушала их разговор.

— Так кто кого обманул первым — я тебя или ты меня?

— Я не искал никакой выгоды.

— Честно? Ты можешь поклясться?

Воронина не выдержала и рассмеялась.

— Опять украла что-нибудь?

Сверкнув глазами, Настя отчетливо проговорила:

— Я не воровка.

— А это что за документы?

— Это мои вещи.

— Насколько я успела с тобой познакомиться, у тебя очень широкое толкование слова «мои».

Насте пришлось проглотить обиду.

— Нет, на сей раз это мои вещи. Слушай. Татьяна, ты можешь обманывать кого угодно. Можешь обманывать всех вокруг, даже родных отца с матерью, но мы-то с тобой знаем, что произошло на самом деле.

Из черного «мерседеса», который подкатил к подъезду, вышел президент «Аргоса» Кондратьев. Очевидно, у них должно было состояться подписание документов по намечавшейся сделке. Обычно самым подходящим местом в подобных случаях является нейтральная территория.

Кондратьев остановился у входа, наблюдая за разговором двух женщин, точнее, за их перебранкой.

— Ты всех их обманываешь, а со мной не смей так разговаривать! Я тебе не вокзальная шлюха и не базарная воровка!

Воронина решила соблюсти приличия и не устраивать обыкновенный женский скандал.

— Давай останемся в рамках приличий.

Но Анастасия распалялась все больше и больше.

— О каких приличиях ты говоришь? Что это такое вообще? Что, оболгать человека, распять его за то, что он, по твоим понятиям, стоит ниже тебя — это приличия? А как же твои слова о том, что мы «будем работать вместе», что «мы будем сотрудничать»? Неужели теперь в этом мире все решают только деньги и связи?

— Хорошо, мы можем помириться.

— Может быть, ты предложишь мне снова вернуться в твою приемную? Нет уж! С такой лживой стервой, как ты, я работать не намерена.

Растерявшийся Бронников во время этой словесной перепалки собирал Настины вещи. Наконец, он вручил ей коробку.

— А теперь уйди с моей дороги, костлявая жопа! — напоследок заявила Анастасия. — Знать тебя не желаю!

Потом она повернулась к Бронникову.

— А если ты, Женечка, думаешь, что я трахалась с тобой в постели только для того, чтобы провернуть эту авантюру, то мне тебя жалко!

— Боже мой, — притворно ужаснулась Воронина, — да ты ни перед чем не останавливаешься.

Только после этого она заметила стоявшего позади Кондратьева.

— О, вы уже здесь? Что ж, не будем задерживаться. Пойдемте. Евгений, ты тоже поторопись, у нас мало времени.

Но Бронников с неожиданной не только для окружающих, но, наверное, и самого себя твердостью покачал головой.

— Нет, я никуда не пойду без нее.

— Евгений? — ошеломленно воззрилась на него Воронина.

— Ты что, хочешь, чтобы у нас все сорвалось? — возмутился Кондратьев.

— Нет, я хочу, чтобы все было правильно. Вся предстоящая договоренность — это целиком заслуга Анастасии. Я хочу, чтобы она присутствовала на подписании договора.

— А по-моему, ты это делаешь потому, что переспал с ней, — не особенно заботясь о приличиях, заявил Кондратьев.

— Ничего подобного, — заявил Бронников, — я знаю, что нам нужна именно она. И мои личные отношения с ней не имеют к этому никакого отношения.

— Ладно, это неважно, — махнул рукой Кондратьев. — Ты идешь с нами или нет?

Бронников медлил с ответом, и Настя подумала, что он уже сдался. Однако она ошиблась.

— Нет.

Ситуация приобретала угрожающий характер. Воронина даже шагнула навстречу Бронникову.

— Евгений, я прощаю тебя. Оставь ее и иди с нами.

— Нет, Татьяна, мне очень жаль…

— Тебе, действительно, будет очень жаль, — раздраженно бросила она и первая вошла в здание.

Кондратьев только успел взяться за дверную ручку, как Анастасия с торжествующим видом заявила:

— А вы спросите ее, какая опасность грозит вашей сделке?

Кондратьев замер и изумленно повернулся к Насте.

— Что? Какая опасность?

— Взгляните на это, — Настя достала из сумочки газету, одна из заметок в которой была обведена карандашом.

— Прочтите.

Воронина, которая снова почувствовала для себя угрозу, с немыслимой для хромоножки быстротой выскочила на улицу и выхватила из руки Насти газету.

— Что за чепуха? «Владимир Асс собирается работать ведущим в ночном клубе «Полет». Ночной клуб покупает ему квартиру». Что это за чушь? Что за бред? Какой еще Владимир Асс? Причем тут ночной клуб? Какое отношение вся эта чепуха имеет к нашей сделке? И вообще, что это за газетенка? «Джокер»? Да это просто сплетни, которые гуляют по московской тусовке. Идемте, Владимир Константинович.

— Нет, нет, подождите. Как вас? Анастасия, объясните мне, что все это значит.

— Во-первых, Владимир Асс — это один из основных ведущих на радио «Классик». Можно без преувеличения сказать, что его голос — это визитная карточка радио. Он пользуется огромной популярностью. Если Владимир Асс уйдет с радио «Классик», то они могут потерять большую часть аудитории. Во-вторых, как вы сами знаете, сплетни и слухи в нашей стране часто оказываются куда более надежной информацией, чем официальная. Особенно это относится к сфере шоу-бизнеса. Такая незначительная, по мнению нашей уважаемой Татьяны Дмитриевны, чепуха может дорого стоить тем, кто собирается вкладывать деньги в радио «Классик». Если уйдет такой человек, как Владимир Асс, то вполне может оказаться, что за ним уйдут и остальные. Тогда радиостанция превратится в набор аппаратуры, и не более того.

— Ерунда, — отрезала Воронина, — идемте, Владимир Константинович.

Она уверенно зашагала по вестибюлю, но Кондратьев отнюдь не собирался следовать ее примеру. Он захлопнул дверь с наружной стороны.

— Это нужно обсудить, — сказал он.

— Вот именно, — улыбнулся Бронников, — и я говорю о том же самом. Здесь нужна Анастасия. Выкладывай, Настя. Расскажи все с самого начала.

— Все получилось очень быстро, — говорила она. — После того, как я узнала о том, что вы собираетесь купить телекомпанию, мне на глаза попалась газета с новостями из светской жизни. Там была фотография из какого-то ночного клуба, из тех, что сейчас один за другим открываются в Москве. Я увидела фотографию вашей дочки рядом с Ксенией Стриж, которая работает на радио «Европа плюс». Это была совершенно элементарная идея. Я сразу же подумала о том, что у фирмы «Аргос» может быть свое радио. Сначала мне даже показалось, что его можно будет именно так и назвать — радио «Аргос». Но потом я решила, что, наверное, все-таки лучше оставить старое название, каким бы оно ни было. Впрочем, здесь еще остается поле для размышлений. Ведь вы пока не подписали договор?

— Нет.

— Это всего лишь один из вариантов.

— Теперь мне все понятно, — кивнул Кондратьев. — Что ж, ваше объяснение выглядит убедительно.

Из подъехавшей к подъезду машины вышел директор радио «Классик» Ратоборский. Кондратьев тепло поздоровался с ним и тут же отвел в сторону.

Из-за двери снова выглянула Воронина, на лице которой было написано крайнее нетерпение.

— Владимир Константинович, у нас совершенно нет времени. Сергей Павлович уже здесь, мое руководство тоже ждет.

— Татьяна Дмитриевна, у меня есть к вам вопрос.

— Да, я слушаю.

— Вы не могли бы рассказать нам, как у вас появилась идея относительно радио «Классик»?

— Все очень просто. В Москве с каждым днем все больше и больше УКВ-станций, их аудитория растет.

— Но ведь нас поначалу интересовала только крупная телевизионная студия или целый канал, ни о чем другом не было и речи.

— Наверное, это было неосознанно, какой-то импульс… — уверенность Ворониной стала исчезать.

— А что вас подтолкнуло к этому импульсу?

— Мне нужно проверить свои записи, я сейчас точно не помню. Знаете, так много всего произошло за последнее время…

— И все-таки, — настаивал Кондратьев. — Ведь об этом ничего не писали, никакой информации не было?

— Очевидно… идея летала в воздухе.

— Это как-то неубедительно звучит.

Воронина с надеждой посмотрела на Бронникова.

— Женя, помоги мне вспомнить.

Он отрицательно покачал головой.

— Я не имею к этому ровным счетом никакого отношения.

Лицо Ворониной стало покрываться пятнами.

— Владимир Константинович, разве сейчас это имеет какое-нибудь особенное значение? Я просто не могу вспомнить, когда у меня конкретно появилась эта мысль, вот и все.

— А для меня это имеет значение, — голос Кондратьева звучал, как приговор. — На вашем месте, Татьяна Дмитриевна, я бы сейчас отправился на свое рабочее место и бросил на него последний взгляд.

— Почему? — сдавленно выговорила Воронина.

— Потому что вы видите его в последний раз. Ваша профессиональная непригодность для меня совершенно очевидна. И уж будьте уверены, я постараюсь сделать так, чтобы вас из этой компании выгнали пинком под зад. Мне говорили, что раньше вы, кажется, занимались недвижимостью? Я думаю, что вам как раз самое время посидеть где-нибудь в коммерческом ларьке.

— Но, Владимир Константинович, это просто недоразумение. Я могу все объяснить.

— А по-моему, не можете. Я только что пытался добиться от вас внятного ответа, но так ничего и не услышал. Жаль, что ваш шеф, Виктор Александрович Стропарев, не знал, какой товар ему подсунули.

— Нет, но вы не можете меня уволить… — растерянно проговорила Воронина.

— Могу и сделаю это, — тоном, не оставляющим никаких сомнений, заявил Кондратьев. — Так что, уберите свою… — он повернулся к Насте, — как вы это назвали?

— Костлявую жопу.

— Вот именно, костлявую жопу с дороги. Чтобы я вас больше не видел.

Лицо Ворониной стало похожим на трагическую маску.

— Я прошу прощения, но вы не можете разговаривать со мной в таком тоне, — дрожащим голосом сказала Татьяна.

Гордо подняв голову, она удалилась.

Кондратьев проводил ее насмешливым взглядом и повернулся к Анастасии.

— Почему вы нам раньше обо всем не рассказали — на том самом совещании?

— Мне бы все равно никто не поверил. Можно менять правила игры, когда ты уже чего-то добился. А если ты только начинаешь, то приходится подчиняться общепринятым нормам.

Она опустила глаза.

— Иногда обстоятельства вынуждают тебя ловчить, но поверьте, это отнюдь не в моих правилах. Просто я не люблю людей, которые ничем не заслужили того места, которое занимают.

Кондратьев одобрительно хлопнул Бронникова по плечу.

— А ты молодец, нашел мне такую девчонку! У нее же огонь в глазах горит! Мне таких людей не хватает. Послушай, Анастасия, а ты не хочешь каждый день приходить на работу в компанию «Аргос»? Я думаю, что для тебя там найдется неплохое рабочее место.

Помня правило о том, что не следует бросаться на слишком жирную наживку, какой бы голодной ты ни была, Анастасия уклончиво ответила:

— Я подумаю.

— Что ж, хорошо. Только думай быстрее. У нас сейчас такие дела разворачиваются! Нам как раз нужен человек, хорошо разбирающийся в средствах массовой информации. Но заранее предупреждаю — это будет тяжелая напряженная работа. У нас на фирме существует правило: если человек отдает всего себя общему делу, то он получает достойное вознаграждение.

Настя улыбнулась.

— Я согласна.

Кондратьев протянул ей руку.

— Добро пожаловать в «Аргос»! Сергей Павлович, Евгений Вячеславович, мы отправляемся к нам. В машине обсудим, что нам делать с вашим ведущим. Как его фамилия?

— Асс, — подсказала Анастасия.

— Владимир Константинович, — сказал Бронников, — у меня своя машина, мы присоединимся к вам на Тверской.

Когда Кондратьев и Ратоборский уехали, Евгений прямо здесь, на улице, обнял и поцеловал Анастасию. При этом она снова выронила коробку со своими вещами.

— Какой ты неловкий, — прошептала она.

— Это справедливо. Но я постараюсь исправиться…

В тот же вечер Настя перебралась в квартиру Евгения.


Было свежее прохладное ноябрьское утро, когда Анастасия вошла в просторный вестибюль высотного здания на Тверской. Оказавшись на пятом этаже, где располагался офис компании «Аргос», она открыла уже знакомую ей дверь.

— Меня зовут Анастасия Глазунова, — сказала она секретарше.

— Да, я уже знаю о вас, Анастасия… э… Павловна.

«Странно, — подумала Анастасия, — с чего это вдруг такой почет?»

— Вот ключ от вашего кабинета, пятьсот сороковой. Прямо, почти до самого конца коридора и направо.

Жаль, что рядом с ней сейчас не было Жени. Пару дней назад Бронников отправился в командировку и пока еще не вернулся. Что ж, придется обживаться на новом месте без него.

Настя прошла по коридору до кабинета под номером пятьсот сорок. Чуть ниже висела табличка: «Начальник отдела по связям с общественностью». Дверь оказалась открыта. Настя вошла внутрь. Судя по всему, это был не сам кабинет, а приемная. Здесь стоял единственный стол с компьютером, телефоном и телефаксом. Еще за одной дверью, распахнутой настежь, был сам кабинет — светлый, просторный, уютный: черная кожаная мебель, широкий рабочий стол, невысокие шкафы для документов, жалюзи на окнах.

За столом, повернувшись на вращающемся кресле спиной к двери, сидела какая-то темноволосая женщина, очевидно, начальник отдела. Она оживленно разговаривала по телефону. Настя решила пока не беспокоить ее, занявшись своими делами. Она сняла плащ, поставила на стол приемной свои вещи и стала потихоньку разбирать их.

Через пару минут из кабинета вышла та самая пышноволосая брюнетка, которая разговаривала по телефону.

— О, я не знала, что вы уже пришли, — почему-то смутилась она, глядя на Анастасию. — Меня зовут Рудницкая. Наталья Васильевна.

Она подошла к Насте и протянула ей руку.

— Анастасия… — после некоторых раздумий Настя добавила: — Павловна. Но лучше звать меня просто Анастасия.

— Я предпочитаю на «вы».

Настя никак не могла взять в толк, почему Рудницкая, которая по внешнему виду была лет на десять старше ее, так смущается и краснеет. Махнув рукой в сторону кабинета, она принялась объяснять:

— Я просто… мне нужно было позвонить, и вот я…

— Такое бывает, — неопределенно ответила Анастасия, не зная, какой ответ от нее хотят услышать.

— Э… может быть, кофе?

— Да, конечно. Вы только скажите, где кофеварка, и я сделаю.

— Нет, нет, я сейчас. Э… вам какой? Со сливками, с сахаром, просто черный?

— Со сливками и с сахаром, — сказала Анастасия, удивляясь такой вежливости.

Рудницкая исчезла в коридоре, а Настя уселась за стол, привыкая к новому рабочему месту.

Спустя полминуты Рудницкая вернулась, держа в руке чашку свежего дымящегося кофе. Она с удивлением посмотрела на Анастасию и осторожно сказала:

— Анастасия э… Павловна, ваш стол вон там, — при этом она показала на стол в кабинете.

— Но я так понимаю, что секретарша сидит здесь.

— Совершенно верно, я сижу здесь. А там кабинет начальника отдела.

— Я не понимаю, а кто же сидит здесь?

— Я сижу здесь. Я — секретарша, — сказала Рудницкая, — а вы — начальник отдела.

Настя в полном недоумении покинула приемную и вошла в свой кабинет. Здесь было уютно и пахло недавним ремонтом.

— В десять часов у вас встреча с вице-президентом, в одиннадцать — с начальником отдела инвестиций, в час дня — обед с президентом. Информация в памяти компьютера. Если вы захотите более подробно ознакомиться с расписанием, я вам все покажу.

— Вы так свободно расположились в этом кресле, разговаривая по телефону, что я подумала — это ваш кабинет, — сказала Настя, улыбаясь.

Рудницкая снова смутилась и покраснела.

— Извините, что так получилось. Обещаю, что этого больше не повторится.

— Ладно, все нормально. И, пожалуйста, называйте меня просто Анастасией. Я думаю, что мы сработаемся.

Рудницкая вышла из кабинета.

— Я буду в приемной. Если что-нибудь понадобится, вызовете меня по селектору.

Когда дверь за ней закрылась, Настя сняла трубку и набрала номер.

— Это ты, Маргарита? Угадай, где я сейчас!

Загрузка...