Влюбиться на максимум (СИ)

Глава 69

Каникулы пролетели и снова учёба. Мать её…

От предложения директора торжественного представления на первом уроке перед новоиспечёнными одноклассниками я вежливо отказалась. Явлюсь как снег на голову.

Третий этаж, кабинет физики.

Открыть дверь с ноги или культурно войти?

Калинин утром попросил вести себя прилично. Не хочет краснеть перед директором своего бывшего лицея из-за меня.

Ах, да… Батя сказал, что теперь за все мои косяки Дэй ответственность несёт. Решил жениться — бери и разгребай за мной говно. Это не просто слова. Это цитата.

Надо купить лопату побольше.

Открываю дверь и вхожу, сразу попадая под прицел любопытных глаз.

Да какого хрена! Вот попадос!

За второй партой третьего ряда сидит Кряква и таращит на меня глаза.

После того, как я её о стену отксерокопировала, она свалила из колледжа. Мои родители в качестве компенсации оплатили ей учёбу здесь.

А теперь мы снова в одном классе.

Пипец…

— Ну чего в дверях встала? Задом двигай! — слышу чей-то упрёк в спину. И голос знакомый.

Поворот.

Толстый?

Он тоже с удивлением хлопает глазами.

— Макс? Вот так встреча!

— Да не то слово! Второй раз за пару минут охреневаю…

Лев Толстов (родители точно идиоты) года полтора назад пришёл в наш спортцентр, после переезда семьи в город. Боксёр с хорошими перспективами. Кандидат в мастера спорта. Если пойдёт в профессиональный бокс, может хороших результатов добиться. Из-за крепкой комплекции уже сейчас в среднем весе выступает.

Только мы не ладим с первого дня. Он сразу стал ко мне задираться, подкалывать и подшучивать. Пришлось осадить. Неожиданно и жёстко: ударом ноги в голову. Толстый в глухой нокаут с вывихом челюсти, а я на разборки к Филипчуку. Но парень оказался не слабак и сказал, что сам нарвался. Порадовал…

— Ты к нам на ПМЖ? — лыбится.

— Вроде как…

— Тогда садись со мной. Свободных мест только два — у меня и Боброва, — кивает на чахлого очкарика.

Проходит по проходу к последней парте второго ряда. Я иду следом, но задерживаюсь у парты Селезневой.

— Как дела, пернатая? Фэйс айди тебя уже узнаёт или циферки вводишь? — наклоняюсь и шепчу у уха.

— Да пошла ты! — шипит в ответ.

— Ты не скалься, а то мажоры узнают, что ты тут из благотворительности учишься, — дёргаю бровями. — Они люмпенов не любят.

— Сука!

— Взаимно. Кстати… — сажусь на парту рядом с ней, беру её ручку и начинаю щёлкать. — Что это ты компроматом не воспользовалась? Такой шанс был.

Лизка прячет глаза и поджимает раздражённо губы.

— Потеряла… Вместе с телефоном.

— Да, ладно! — восторженно громко. — И даже в облако не сбросила?

По глазам понимаю — нет.

— Ну и лохушка ты, Кряква, — сжимаю в кулаке ручку, она с хрустом разваливается на части. Высыпаю на стол. — Извини…

Прохожу к парте Толстова и занимаю место. Сразу же рядом нарисовывается какая-то цыпа с розовыми волосами и пирсингом в носу.

Взять бы тебя за это кольцо и…

— Так это ты та новенькая, которая в старой школе стриптиз устроила? — жуёт во весь рот так, что слова теряют своё правильное звучание.

Толстов приподнимает от удивления брови.

— Завидуешь? — бросаю на неё ленивый взгляд, доставая из сумки учебные принадлежности.

— А про потрахушки с учителем тоже правда?

— А вот это уже не твоё собачье дело, — рыкаю на неё.

— Коваль, исчезни! Доебаться не до кого? — встревает Лев.

Она обиженно скрипнула зубами и свалила.

А Толстый здесь авторитет.

— Это что? — показывает глазами на кольцо.

— Кольцо всевластия… Надо мной…

— Я думал твоя помолвка — гон. Весь центр гудит…

— А ты ревнуешь? — смеюсь.

— Чего? — возмущается.

А у самого глазки забегали. Пару раз у меня мелькала в голове мысль — неспроста он ко мне докапывается.

— Ничего…

— Держи, — прыгает рядом со мной на подоконник в рекреации Толстов и подаёт протеиновый батончик.

— Спасибо… К чему такой благородный подгон? — беру подношение.

— Ты в столовой не была.

— Просто родители пока за питание деньги не перевели. А таскать с собой я не привыкла.

— Слышал про твои проблемы с желудком, тебе голодать нельзя.

— Толстый, откуда такая забота? Справки про меня наводишь… Ты ж меня терпеть не мог. Вроде как… Что изменилось?

— Я разве говорил, что ненавижу тебя? — заглядывает в глаза.

В его серо-зеленых какое-то странное тепло.

— Нет. Но…

— Вот и не надо мне приписывать свои домыслы, — спрыгнул на пол и пошёл в сторону класса.

Первый день в лицее прошёл относительно спокойно. Программа только немного другая по некоторым предметам, но не страшно, я быстро перестроюсь. С этим проблем нет.

Выйдя на улицу взгляд, сразу же поймал Калинина, который стоял, прислонившись к моей машине, которую отец отдал ему, пока не прошёл его суд. Мне больше не доверяет.

— Как первый день в новой школе? — обнял и поцеловал в губы.

— Нормально, — пожала плечами. — На нас смотрят, да?

— Во все глаза, — выглянул из-за моего плеча.

Глазеют все, кто был в школьном дворе.

— Пока, Макс! — бросил на ходу Толстов, проходя мимо.

— Пока… — посмотрела в след.

— Это кто? — зазвучали нотки ревности в голосе Гордея.

— Мой одноклассник. Сидим за одной партой. Я есть хочу. Осталась без обеда. Заедем куда-нибудь?

— Почему без обеда?

— Отец не оплатил питание пока.

— Не порядок. Идём. Я оплачу, — взял за руку и потянул к зданию.

— Дэй, не надо. Завтра он переведёт…

— Ты моя невеста и я несу ответственность за тебя, в том числе и финансовую. Это его слова, между прочим.

Быстро оплачивает счета в бухгалтерии. Мы едем обедать, а потом мне на тренировку.

— Макс, ну что ты с ней церемонишься? Лупи её давай! — подбадривают парни, наблюдая за нашим спаррингом с Мезенцевой.

Гадина становится хитрее и наблюдательнее, уже знает все мои ходы и фишки. Биться с ней с каждым разом сложнее и сложнее. Иногда мне кажется, что скоро я лягу под неё. А это позор. Я всегда бьюсь до последнего, пока силы не закончатся.

Филипчук останавливает бой:

— Хватит! Изматываете только друг друга.

Он любитель красивых и коротких схваток, а мы затянули.

— Что, уже не получается? — довольно скалится Мезенцева, обходя меня.

— Просто я сегодня не в форме.

— Ну-ну…

Последнее время я постоянно не в форме. С меня будто кто-то силы выкачивает. К концу дня я ноги еле волочу. Пропала внутренняя злость и агрессия, на которой я всегда подзаряжалась. Теперь понимаю, почему профессионалам сексом запрещают заниматься.

Опять чёртова тошнота. В душевой запихиваю голову под кран с холодной водой, чтобы полегчало.

Приходит облегчение…

Смотрю на себя в зеркало.

Да твою ж мать!

Снова кровавые сопли. Торопливо сворачиваю ком из бумажных полотенец и прикладываю к носу.

— Я вроде тебе в нос не била, — входит Мезенцева и смотрит с испугом.

Знает, что за такое она может в следующий раз хорошенько отхватить. Я злопамятная.

— Вали отсюда! И чтоб Филипчуку ни слова. А то я тебе сама такое обеспечу.

У нас соревнования через неделю, тренер узнает, не допустит.