Влюбленная красавица

Глава 12

Тори пошла им навстречу.

— Мы с радостью проведем с вами время. Я всю неделю работаю и по воскресеньям стараюсь отдохнуть по полной программе.

— Ваша лейквилльская гостиница оставляет желать лучшего, — заметил мужчина.

— В самом деле? Впрочем, в скором времени у нас появится новая гостиница, и, судя по фирме-инвестору, кормить там должны хорошо.

— Вас послушаешь — ни дать ни взять член торговой палаты, — сказал с улыбкой мужчина.

— Почти так и есть. Я секретарь менеджера Общественного благотворительного клуба; видимо, все-таки работа определяет характер… Кроме того, я здешняя уроженка, и мне хотелось бы гордиться этим городом. О, вот идет моя тетя. Прошу вас, не обращайте внимания на то, что она говорит; она мастер давать всему на свете негативную оценку.

Сэдлик усмехнулся:

— Я встречал таких людей.

Миссис Томас подошла, с интересом выслушала представление новых знакомых и с энтузиазмом вступила в беседу.

— И мы платим налоги за такие вот места, — проговорила она. — Ничего нет, только лес, дурацкие печки и питьевые фонтаны.

— Вы не находите, что здесь можно очень хорошо провести время? — спросил Сэдлик.

— Наверняка еще немного, и из озера налетит туча комаров, — гнула свое тетя Ирма.

— Пейзаж восхитительный, — сказала Сара Сэдлик. — Вид гор на востоке такой прекрасный.

— Чтобы наслаждаться видом, деньги не обязательны.

Тори быстро переключила ее внимание на другой предмет:

— Может быть, наконец, поедим?

Они сели за стол.

Миссис Томас поднесла платок к губам.

— Я тут наткнулась на Агнессу Ньютон. Она узнала, что я сегодня буду здесь, и испекла банановый пирог со взбитыми сливками специально для меня.

Сэдлики переглянулись, а девушки разразились громким смехом.

— Тетя Ирма терпеть не может бананы, — объяснила Тереза, — но все упорно присылают к нам домой бананы в том или ином виде, например эту ужасную желатиновую смесь с банановым пюре.

— Она притворяется, будто любит их, чтобы никого не обидеть, — подхватила объяснение Тори.

— Я-то их очень даже люблю, — попробовала объяснить тетя Ирма. — Это они меня не любят.

Сэдлики сказали, что еще с того дня, как они выехали из дома, они не ели такой вкусной еды. А банановый пирог со взбитыми сливками оказался просто чудесным.

— Могу я предложить вам способ подружиться с бананами? — спросил мистер Сэдлик, и Тори одарила его взглядом чистого восхищения.

— О, они так трудно перевариваются.

— Как ни странно, их дают маленьким детям, — пробормотал Сэдлик. — Не исключено, что вам смог бы помочь ваш психиатр. Возможно, он сказал бы вам, что вы едите или собираетесь есть бананы в такие моменты, когда находитесь в состоянии стресса. Ассоциация мысли и аромата.

Миссис Томас с самым серьезным видом кивнула:

— Может, так оно и есть. Я ела банановый пирог со взбитыми сливками как раз в тот момент, когда зазвонил телефон и мне сообщили, что мой брат и его жена погибли, оставив Тори одну-одинешеньку.

Тори смутилась, но тетю остановить уже было невозможно, она оседлала своего любимого конька.

— Она пробыла инвалидом много месяцев. У нее ушло четыре года на то, чтобы заново научиться ходить.

— Целых четыре года страданий? — спросил он.

— Нет. — Тори покачала головой. — Я придумала игру. Каждый раз, когда доктора пытались подготовить меня к чему-то плохому, я все переворачивала с ног на голову и ожидала хорошего. Так у меня всегда было чем заняться. Я должна была поправиться, чтобы воспитывать Терезу.

— А я, — скорбно заявила Тереза, — была так занята, стараясь не обмануть ожиданий Тори, что у меня не было времени на неприятности.

Потом Сэдлик спросил Терезу, жили ли они в то время с их тетей, и Тереза сказала, что нет. Она находилась на попечении государства во время госпитализации сестры и жила в детском доме. Это был хороший детский дом, но они хотели вернуться в Лейквилль. Как только Тори поправилась настолько, что пересела в кресло-каталку, она прошла бизнес-курс и поначалу работала в больничном офисе.

— Как только она смогла танцевать, мы решили, что можем пойти на риск жить с тетей Ирмой. Она, конечно, хорошая и особенно хороша для тех, кто учится вырабатывать полезную привычку ощущать счастье.

— Счастье как привычка, — проговорил Сэдлик и задумчиво посмотрел на свою дочь.

Миссис Томас ушла, чтобы вернуть опустевшую жестяную форму для пирога своей подруге. Тори отказалась от помощи в сборе посуды, и Тереза отвела остальных к простым деревянным скамеечкам в тени.

Приехал Дэн.

Тереза и Сэдлик с дочерью сидели и с некоторого расстояния наблюдали за тем, как Тори обслуживает Дэна, который выглядел довольно невеселым и серьезным.

— Похоже, этот молодой человек не выработал в себе привычку вашей сестры, — заметил Сэдлик.

— Вот подождите, скоро он начнет хохотать, — принялась защищать Дэна Тереза.

— Ваша сестра — любительница пошутить? Она скажет что-то смешное?

— О нет. — Тереза была удивлена.

— Объясните мне. — Тонюсенькая ручка Сары легла на запястье Терезы.

— Ну, я попробую. Она говорит, что обладает способностью видеть вещи в их истинной перспективе, то есть относительно всего прочего. Посмотрите вон на тот холмик. Предположим, вам надо на него забраться, а вы как раз устали. Если вы не посмотрите вокруг и не увидите, что рядом полно холмов, которые гораздо выше этого, вы можете подумать, будто ваш пригорок — самый высокий и крутой в мире и, может быть, вы так никогда и не доберетесь до вершины. И тогда вы потерпите поражение еще до того, как что-то предпримете.

У Сары, казалось, такая мысль вызвала неприятие.

— Вы хотите сказать, что вид людей, которым хуже, чем вам, вызывает у вас счастье?

Тереза сокрушенно взглянула на Сэдлика:

— О нет, вовсе нет.

— Вы имеете в виду, что она всегда во всем видит светлую сторону?

Тогда Тереза рассказала им инцидент с Марией Делани, и Сэдлик кивнул.

— Она не поддается гневу, возмущению или пораженческим настроениям, — задумчиво проговорил он. — Она находит время на то, чтобы проанализировать ситуацию и найти решение.

— И она сделала из этого такую устоявшуюся привычку, — с готовностью добавила Тереза, — что и не замечает, как делает это. Я имею в виду: вместо того, чтобы ходить по кругу, мусоля все злоключения, которые она испытала, она незамедлительно начинает искать выход, который принесет ей благо.

Для иллюстрации она поведала о предложении открыть торговлю подарками, полагая, что Тори не знает, что ей об этом известно.

— И вот мне нужно найти хорошую работу в ту же минуту, как закончатся выпускные экзамены в школе. Если я заработаю денег на весь гардероб, необходимый мне для колледжа, у сестры появится уверенность в том, что я способна сама позаботиться о себе.

— Хмм, — сказал Сэдлик, — вы, девочки, посидите да поболтайте. А я хочу осмотреть это налоговое бремя, которое упомянула ваша тетя. — И, улыбаясь, он удалился в глубину парковых красот.

Через какое-то время Дэн разыскал его и извинился за то, что не познакомился с ним сразу.

— Я был в не очень хорошем расположении духа, — грустно признался он и упомянул обед, на котором ему пришлось присутствовать.

— Стало быть, вы не считаете, что празднества являются благом для вашего города?

— Для определенной группы коммерсантов они действительно выгодны. Для других же, и я в их числе, это лишь головная боль. Я думаю, — серьезно продолжил он, — что праздники могут получиться хорошо, когда они организованы в честь какого-либо памятного события. Возьмите праздник Четвертого июля.

— Но во что мы его превратили? — спросил Сэдлик. — Для среднего гражданина Четвертое июля означает дополнительный выходной, и мы надеемся, что он придется на пятницу или понедельник, так, чтобы получился длинный уик-энд.

Дэн согласился, а затем пожал плечами:

— Как отметила моя невеста, мы увязли в этом фестивале. Сейчас наша работа заключается в том, чтобы проследить, дабы он был проведен как следует, так, чтобы город получил наибольшую пользу. Мы выживем.

Они еще немного поговорили о Лейквилле, после чего присоединились к остальной компании. Мистер Сэдлик сказал, что хотел бы отплатить добром за добро; он пробудет в Лейквилле еще несколько дней. Если бы ему подсказали хорошее место…

Они перечислили несколько приятных мест для обеда и добавили, что кафе «Озерное», что в зоне отдыха, откроется в следующие выходные. Но когда они сравнили даты, оказалось, что собраться вместе для них не представляется возможным.

— Ну, тогда в другой раз, — согласился Сэдлик.

Тереза, впрочем, собралась увидеться с Сарой до ее отъезда. Сара была тихой темноглазой девушкой, окруженной неким ореолом глубокой скорби.

— Поговорим о счастье, — сказала она вечером в понедельник в «Старой таверне». — Как человек может быть счастлив, если он несчастлив?

— Надо желать счастья в достаточной степени, чтобы потратить время на то, чтобы заработать его.

— Заработать? Считается, что оно прилетает, как птичка или ветерок.

— И так же быстро улетает? Это верно, если речь идет о радости, веселье, каких-то недолговременных эмоциях. Это прекрасные чувства, и они посещают счастливых людей чаще, чем остальных.

Тереза попробовала объяснить, что все дело в выборе.

— Возьмем Тори. Когда ей было семнадцать, с ней произошло нечто ужасное. Мои мать и отец погибли, а она стала инвалидом, казалось, на всю жизнь. Ей пришлось сражаться с горем и болью, с полнейшим отчаянием. Но у нее был выбор.

— Она не могла вернуть родителей назад, — вспыхнула Сара.

— Нет, но она могла воспринимать их уход с мужеством. Она могла лежать там, в больнице, в жалком состоянии, может быть, до конца своих дней или же могла поступить так, как поступила: она начала искать счастье в мелочах. Да, и она находила радостных мелочей все больше и больше и, наконец, выработала свою привычку.

Сара сидела с прямой спиной, ее черные глаза раскрылись невероятно широко.

— Если бы она ее не выработала, — сделала вывод Сара, — то по-прежнему была бы инвалидом, да? Я хочу сказать, если бы она не пыталась встать на ноги, то, может быть, и доктора не прилагали бы усилий вместе с ней. Но если бы… — начала она и тут же умолкла.

В тот вечер, когда смертельно уставшая Тори вернулась с официального собрания председателей комитета, она встретила Терезу, готовую доложить об ужине.

— С Сарой творится что-то неладное, — призналась та. — Думаю, это имеет какое-то отношение к ее матери, потому что она никогда о ней ничего не упоминает. Если бы ее не было в живых, она бы сказала о ней что-нибудь. И пару раз она едва не заговорила о ней, когда разговор шел о какой-то поездке; а потом на ее лице появилось странное выражение, и она быстро закрыла рот.

Мистер Сэдлик и Сара уехали из Лейквилля в среду утром.

Тори, приведшая в надлежащий вид доклады о работе комитетов, готовилась к большому собранию, назначенному на ближайший вечер, когда в кабинет влетел Креншоу, которого прямо-таки распирало от энергии.

— Тори, я хочу, чтобы вы самым тщательным образом проверили все отели и мотели к следующей неделе. Мы полагаем, Турнамэн-Сэдлик отправится в разведочную поездку. Мы хотим быть уверены в том, что он встретит нужных людей и увидит самые перспективные предприятия, то есть те, что нужно. Тори! — испуганно воскликнул он. — Вам плохо?

Турнамэн-Сэдлик, повторяла она про себя.

— Мистер Креншоу, хватайте ваше успокоительное. Он был здесь и уехал. Я угощала одного из самых богатых людей Америки. Я вытерла его подбородок бумажной салфеткой.