Влюбленные враги

Глава 3

На следующий день, проходя мимо гаража, судя по всему недавно пристроенного к ферринфилдским конюшням, Каприсия снова увидела Ричарда Винтертона. Он склонился над открытым необъятных размеров капотом, который принадлежал сверкающему «Ягуару». Машина занимала почти весь гараж. К своему удивлению, Каприсия отметила, что конюшни в поместье вовсе не переоборудовали под другие цели, как ей показалось вначале; они остались нетронутыми, а гараж был совершенно новым. Это означало, что по мере надобности деньги в Ферринфилде тратили вполне свободно и щедро.

— Доброе утро. — Каприсия остановилась в широком дверном проеме, пристально глядя на Винтертона.

Сегодня утром она надела бледно-розовый свитер и светлые бриджи. На Ричарде Винтертоне были хорошо сшитый твидовый спортивный пиджак и вельветовые брюки. При взгляде на этого господина ни у кого не возникли бы сомнения, что он-то и есть настоящий хозяин Ферринфилда.

Мистер Винтертон выглядел на удивление бодрым и энергичным человеком, если принять во внимание вчерашний рассказ таксиста об его образе жизни.

Правда, приглядевшись повнимательнее, при ясном свете утра Каприсия заметила у, него круги под глазами и слегка опущенные вниз уголки четко очерченных губ… правильнее сказать, чувственных губ, отчего и улыбка носила отпечаток чувственности.

Он оторвал взгляд от мотора и теперь, улыбаясь, смотрел на нее. Затем прикоснулся к воображаемому козырьку фуражки.

— Доброе утро, мисс Воган, очаровательная хозяйка нашего замка. Судя по всему, вы уже полностью вошли в роль.

Это было сказано с холодной насмешкой. Каприсия ничего не ответила и постаралась не заметить взгляда, которым он окинул ее с головы до ног.

— Надеюсь, вы готовитесь к отъезду, — сказала она тоже холодным и насмешливым тоном. — Какая красивая машина, неужели она ваша или вы наняли ее для перевозки вещей?

Глаза его мрачно сверкнули, словно она сказала нечто особенно обидное для него.

— Машина действительно моя, — ответил Винтертон с легкой досадой. — Вас это, должно быть, удивляет? Спешу сразу же вас разуверить — я вовсе не готовлюсь к отъезду, еще вчера вы были предупреждены о том, что это не входит в мои намерения.

Теперь ее глаза сердито блеснули.

— Тогда пора бы уже начать готовиться. И лучше бы вам покинуть этот дом до обеда, так как я не намерена продолжать питаться в своей комнате.

Каприсия только что позавтракала в спальне, и сердце ее обрадованно подпрыгнуло, когда она увидела его осматривающим свою машину. Несмотря на вчерашнее дерзкое заявление Ричарда, она не могла всерьез поверить, как это человек способен жить в доме, где его присутствие было не только нежелательным, но и, согласно завещанию прежнего владельца, противозаконным.

Он медленно и аккуратно опустил крышку капота, провел по его сияющей поверхности желтой замшевой тряпкой, которую достал из кармашка, прикрепленного с внутренней стороны дверцы, затем убрал ее на место, так же неторопливо пересек гараж и остановился в двух шагах от Каприсии.

— Мисс Воган, — начал он спокойным и даже дружелюбным голосом, хотя глаза его смотрели мрачно и у рта залегла жесткая складка. — Мисс Каприсия Воган, пора нам с вами выяснить дело до конца. Вы сейчас здесь потому, что ваш двоюродный дедушка не вписал меня в свое завещание, но вовсе не потому, что он вписал туда вас. Вот ваш отец, тот, возможно, имел бы некоторые призрачные основания предъявить свои права… однако вы, по моему убеждению, не имеете их вовсе. Лошадница из захолустья, до вчерашнего дня не имевшая ни малейшего представления, как выглядит Англия…

— Как вы смеете называть меня лошадницей! В самом деле, это было даже смешно: стройная, чуть пониже среднего роста, с изящными руками и маленькими ножками, обутыми в модные коричневые туфельки, Каприсия выглядела необычайно женственно. Единственной деталью, говорившей о ее привычке к общению с лошадьми, были старые бриджи для верховой езды. Несмотря на то что они успели выцвести, по всем признакам было видно, что некогда их шил первоклассный портной.

Винтертон как раз на них и кивнул.

— Вы, видимо, решили ознакомиться с конюшнями, но, увы, нашли их безнадежно пустующими. Когда у меня возникает желание прокатиться верхом, я одалживаю лошадь у своей приятельницы — нашей ближайшей соседки. Она-то ничуть не лошадница, ни в малейшей степени… говорю это вам заранее, на случай, если вы с ней встретитесь.

— Так, значит, наша ближайшая соседка — женщина?

Ей страшно захотелось швырнуть чем-нибудь ему в голову — с таким возмутительным спокойствием он беспардонно оскорблял ее в собственном гараже.

— Об этом можно было догадаться после того, о чем я слышала вчера. Если вы решите одолжить что-нибудь, скорее всего обратитесь к женщинам. Таксист, который вез меня сюда, предупредил, вы питаете к ним слабость, и я готова этому верить…

Он резко схватил ее за руку, и она сморщилась, так как его пальцы сильно сдавили ей запястье, но голос Ричарда прозвучал тихо и вкрадчиво:

— Он в самом деле это сказал? Ну расскажите мне еще что-нибудь о вашем таксисте… и о прочих его разоблачениях по моему адресу. Расскажите, моя маленькая австралиечка, почему вы так жаждете моей крови, и вместо того чтобы вежливо спросить, по какой причине я живу здесь, вы приказываете мне выметаться, словно я взломщик, посягнувший на чужую собственность? Разве на вашей родине не принято прежде выяснить суть дела? Или вы там в Австралии до сих пор не оставили привычку охотиться за скальпами?

— Не знаю, что вы имеете в виду, говоря о моей родине. — Ей наконец удалось высвободить руку. — Я потомственная англичанка.

— Меня удивляет то, что вы гордитесь этим. Ваши манеры отнюдь не похожи на принятые здесь.

Каприсия вспыхнула от негодования.

— А кто вы такой, чтобы учить меня манерам? Вы вчера вели себя со мной просто по-хулигански! Разве не вы натравили на меня свою собаку…

— Я только позволил ей познакомиться с вами…

— Вам еще повезло, что она меня несильно помяла. Если бы я не была знакома с собачьими повадками, могла быть…

В его взгляде промелькнуло что-то вроде невольного уважения.

— Да, вы неплохо отреагировали на их знаки внимания. В действительности они совершенно безобидны, хотя у многих создается впечатление, что это какие-то людоеды… Однако вернемся к вашему другу-таксисту.

Лицо его стало необычайно мрачным, а в глазах появилось испугавшее ее злобное выражение. Каприсии захотелось повернуться и броситься бегом назад, к дому.

— Так что еще он сказал вам про меня? Что, по его мнению, он обо мне знает?

Она невольно попятилась к распахнутой двери гаража.

— Шофер жаловался, что вы натравили на него собак, когда он приезжал сюда однажды. Вы не имели никакого права так поступать…

— А, помню. — Винтертон ядовито усмехнулся. — Он привез сюда… одного человека, с которым у меня не было никакого желания встречаться, и я избавился от обоих. Я рад, если они поняли, что я умею оградить себя от незваных гостей.

Его слова дали Каприсии новый повод к атаке.

— Но это не ваш дом. Вы не имеете права прогонять гостей, которые сюда приезжают… тем более таким способом, — возразила она решительно. — Откуда вы знаете, может, они хотели повидать моего дедушку Джоша?

— Двоюродного дедушку, — поправил он ее. — В то время он никого не был в состоянии принимать. Кроме того, посетитель — а не посетители — шел не к нему.

— Понятно.

— В самом деле? — Он насмешливо взглянул на нее. — Интересно, что именно вам понятно? Вам выпала неожиданная удача, и вот вы явились сюда отдавать команды направо и налево. Но я хочу, чтобы одну вещь вы поняли совершенно ясно! Я не признаю за вами права обретаться здесь! Да, вы приходитесь родственницей Джошу, но я не считаю, что этого достаточно. Для меня вы — самозванка. Да-да, самозванка. Это вам понятно? Вы даже ни разу не видели Джошуа Вогана, а если бы и приехали сюда, пока он был еще жив, сомневаюсь, чтобы он оставил вам хоть что-нибудь. Он вовсе не был добреньким дедушкой, и вы вряд ли сумели бы с ним ужиться. Характер у него был тяжелый, и весьма. Кто хотел поладить со стариком, должен был очень постараться. При одной мысли о необходимости такого усилия вы только еще выше подняли бы свой и без того вздернутый носик, вот в чем я совершенно уверен и почему решительно возражаю против вашего появления здесь. Оно лишь внесло разлад в вашу и нашу жизнь. Я хорошо знал Джошуа, ладил с ним лучше, чем кто бы то ни было, и не могу согласиться с тем, что вся его собственность переходит теперь к вам, абсолютно постороннему человеку, самому постороннему из всех, кто когда-либо переступал порог Ферринфилда.

— Ax так! — воскликнула она, задохнувшись от волнения. Ее поразила и испугала его внезапная злость, неприкрытая враждебность лично к ней. С минуту Каприсия растерянно молчала, не находя нужных слов, чтобы защитить себя и свои права. Она сумела лишь снова ответить встречными обвинениями:

— Если вы были таким хорошим другом моему деду, как утверждаете, почему же он не оставил деньги вам? Или хотя бы не разрешил вам жить в доме? Он мог бы завещать вам этот дом, если бы захотел, а всех остальных просто не вписывал в завещание. Но он этого не сделал. Даже супруги Билль — он писал о них, как о верных и старательных слугах, — и те были в нем упомянуты. Часть денег он оставил благотворительным организациям, разные суммы — одному-двум старым друзьям, даже доктору! Но вы… о вас там нет ни слова. Несмотря на то что вы были единственным человеком, который сумел с ним поладить!

Он схватил ее за плечо и слегка встряхнул.

— Вы сомневаетесь в моих словах? — Краска негодования бросилась ему в лицо. — Как вы смеете?

И снова ее удивило яростное выражение его глаз.

— А если и так, — произнесла она медленно, словно готовясь провести опасный опыт, — что тогда вы со мной сделаете? Собаки у вас не злые…

На миг его пальцы сильно сжали ее плечо, а затем резко отпустили его.

— Ничего, — ответил он презрительно и повернулся к ней спиной. Винтертон снова подошел к своей машине и провел пальцем по сверкающей поверхности капота. Затем посмотрел на Каприсию.

— Но я все же не советовал бы вам злить меня. — Он сделал ударение на последнем слове. Каприсия слегка улыбнулась.

— Вас нетрудно разозлить, мистер Винтер-тон, — заметила она. — Такое сложилось у меня впечатление.

Он равнодушно взглянул на нее.

— Меня не особенно заботят ваши впечатления, — небрежно и безразлично произнес Ричард Винтертон. — Усвойте по меньшей мере — я не уеду отсюда… до тех пор, пока сам этого не захочу. Я считаю, что имею полное право жить в Ферринфилде, и вам придется с этим мириться, если только вы не решите выселить меня, прибегнув к властям. Я думаю, ваш поверенный посоветует вам договориться со мной по-хорошему. По всей вероятности, он даже предпочтет, чтобы вы не упоминали обо мне вовсе. Знаю я старика Крэбтри: Ричард Винтертон давно у него как кость в горле по причине, в которую я вас посвящать не собираюсь. По той самой причине, если вы все же решите избавиться от меня, вам не стоит рассчитывать на его помощь и тратить на это время.

— Но я хочу, чтобы вы ушли! — Каприсия выговорила это почти с отчаянием, даже невольно всплеснула руками. — Вы для меня чужой человек, и я не могу позволить вам жить в доме, который по праву принадлежит мне.

— Ерунда, — хладнокровно произнес он, — дом так велик, что мы с вами можем вообще в нем не встретиться.

— А что об этом скажут соседи?

Впервые с начала разговора ее вопрос искренне развеселил его, и на лице мистера Винтертона появилась довольная улыбка.

— Что они скажут? — Он как бы в предвкушении грядущего удовольствия хмыкнул. — Если наше совместное проживание продлится в течение зимы, это будет самой пикантной новостью сезона.

— Значит, вы намереваетесь не покидать дома до наступления зимы?

— Разве я не сказал, что собираюсь остаться здесь на неопределенное время?

— Все равно, — произнесла она твердо, собрав всю свою решимость, — я не разрешаю вам оставаться здесь ни на зиму, ни на осень.

— Вот как?

По его тону она поняла, что он опять начинает злиться, и внутренне приготовилась к отпору.

— Будьте добры упаковать ваши вещи, мистер Винтертон, — произнесла она вежливо, — и покинуть Ферринфилд в течение двадцати четырех часов. Двадцать четыре часа я могу вам дать, но не более того…

Он достал из пачки еще одну сигарету и не торопясь закурил, облокотившись на приоткрытую дверцу автомобиля.

— Должен вам сказать, что поражен вашим великодушием, — заметил он.

— Двадцать четыре часа. — Она вызывающе вскинула подбородок. — Великодушно это или нет. Вы думаете, будто я как раз лишена этого качества, пусть так, тем более не могу позволить вам остаться хотя бы минутой дольше.

Он медленно покачал головой.

— Ничего не выйдет, милая моя островитяночка. Я не уеду.

— Тогда я попрошу вмешаться мистера Крэбтри.

— Прекрасно. Он с удовольствием приедет, пообедает за ваш счет, а потом распрощается, так и не оказав помощи, на которую вы рассчитывали. Дорожные расходы, старание помочь — все придется оплачивать вам. В конце года подобные услуги составят впечатляющий счет, который он непременно предъявит. Конечно, если такой способ траты денег вас устраивает, дело хозяйское, тут я умолкаю.

— Разумеется, это мое дело, и мне не жаль денег, если только это поможет избавиться от вас!

— Благодарю. — Он поклонился ей с преувеличенной вежливостью. — У вас просто завидные манеры, на редкость очаровательные.

Она вспыхнула и отвернулась.

— Вы сами ставите меня в безвыходное положение, — проговорила она, стараясь оправдать свою грубость. — Какими бы ни были мои манеры, ваши просто возмутительны. Оставляю вас поразмыслить над собственным невезением.

Она быстро пошла к выходу, давая понять, что решение ее окончательное и на уступки идти она не собирается. Он шагнул за ней следом.

— Каприсия! — Это прозвучало почти вкрадчиво.

Мисс Воган обернулась, возмущенно подняв брови: если ей не изменяет память, она не давала ему разрешения называть себя по имени.

— Какое-то время спустя я обязательно уеду отсюда, но только не сейчас. А пока придется привыкать — мне к вам, а вам ко мне.

Довольно фамильярно он снова положил ей руку па плечо. Повинуясь его жесту, она обернулась. Выражение лица мистера Винтертона показалось девушке крайне неприятным. Особенно не понравился Каприсии его оценивающий взгляд.

— Хм, — произнес он, — а вы довольно хорошенькая. На мой взгляд, вполне женственны, и слово «лошадница» вам, конечно же, не подходи г. Это было сказано некстати. В будущем, критикуя ваше поведение, придется мне осторожнее подбирать слова. Он прищурился.

— Так значит, я пользуюсь репутацией донжуана? Говорят, нет дыма без огня. Признаюсь, я вовсе не отшельник, и такие вот нежные создания не оставляют меня равнодушным, особенно если они в состоянии немного улучшить настроение… Раз уж нам с вами так или иначе придется познакомиться поближе, почему бы не начать прямо сейчас?

И не успела она сообразить что к чему, как он нагнулся и поцеловал ее в губы, уверенно и властно. У Каприсии перехватило дыхание, она не сразу поняла — случившееся простить невозможно. Он поцеловал ее так небрежно, словно она была женщиной легкого поведения, знакомой ему уже много лет.

Яростное негодование, охватившее Каприсию, зажгло ее щеки ярким румянцем. Глаза юной особы не смогли бы вспыхнуть сильнее, зажженные непримиримым гневом.

— Прав же был дедушка, вычеркнув вас из завещания — И тыльной стороной маленькой ладони она резко ударит его по губам.

Его глаза вспыхнули не менее ярко, чем ее.

— Это было неразумно, — произнес он негромко, — очень неразумно.

Каприсия выбежала из гаража, ничего перед собой не видя, и он не сделал больше попытки удержать ее. Мистер Винтертон проводил девушку взглядом, и этому взгляду было далеко до приязненного.

Забравшись в свою комнату, Каприсия хотела сначала запереться на ключ. Но она была все же слишком рассудительна, чтобы прибегать к подобным экстравагантным мерам, если только не собиралась просидеть в своей комнате до отъезда Ричарда Винтертона из Ферринфилда. А устраивать подобную демонстрацию на час или около того не имело смысла. Кроме того, она обещала миссис Билль осмотреть вместе с ней дом, теперь уже была половина одиннадцатого. Получасовое затворничество в спальне, заполненное переживаниями, принесет мало пользы ее положению хозяйки дома. Если она и вправду здесь хозяйка, следует взять себя в руки и вести себя так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего, словно Ричарда д'Арси Винтертона просто не существует, а есть всего лишь мелкая досадливая помеха. Заниматься своими делами, не обращая на него ни малейшего внимания. Так она снова сможет уважать себя и полностью выбросить этого человека из головы.

Встревоженная миссис Билль уже ждала в холле. Вытирая передником со щеки след мыльной пены, она проговорила с некоторым смущением.

— Сегодня у нас стирка, к тому же по утрам заходит булочник! Вы уж извините, мисс Воган, я подумала, лучше бы нам обойти дом до полудня и начать немножко пораньше. Я не настолько доверяю прачке, чтобы позволить ей одной собирать грязное белье, да и выстиранное нуждается в проверке. А булочник никогда не помнит, какой хлеб мы обычно берем. Вы не против, мисс? — Она просяще взглянула на Каприсию.

— Ну конечно же нет, миссис Билль. Глядя на горестное лицо жены сторожа, Каприсия даже забыла, что имеет более веский повод для огорчения, и ее проблемы гораздо серьезнее, чем стремление миссис Билль управляться с прачкой, булочником, угодить новой хозяйке, сделать еще множество домашних дел — и все за одно утро.

Ее щеки до сих пор были неестественно красны, и миссис Билль с любопытством взглянула на них, однако воздержалась от каких-либо замечаний.

— Лучше начать с первого этажа, — предложила она, торопливо направляясь к обитой зеленой байкой двери, ведущей в кухонные помещения. — Я прошлась по комнатам с тряпкой, но времени на более тщательную уборку еще не сумела выкроить.

Слова ее подтверждались самым печальным образом. Большинство комнат были очень красивы, встречалась редкая, ценная мебель старинной работы, но трудно было ожидать от одной служанки способности вести такое большое хозяйство, как Ферринфилд, безупречным образом. Муж ее, по всей видимости, мало чем помогал супруге в работе по дому, поскольку отвечал за огромный сад. Пока они переходили из комнаты в комнату, Каприсия старалась, как могла, успокоить миссис Билль насчет состояния дома. Она отметила про себя, что необходимо как можно скорее найти ей помощницу. Правда, в такой глуши это может оказаться нелегко, но нужно хотя бы попытаться отыскать еще пару рук, чтобы облегчить жизнь бедной миссис Билль.

Пока еще Каприсия не знала, как собирается обустраивать дом, что вообще с ним будет делать, но он ей принадлежал; и сейчас казалось самым правильным пожить в нем и присмотреться, насколько Англия придется ей по вкусу.

К тому времени, так они осмотрели три четверти внутренних покоев, Каприсия поняла, что интерьеры дома ей нравятся так же, как и его внешний облик. Некоторые резные панели поразили ее своей красотой и превосходным состоянием. На убранстве каждой комнаты лежал отпечаток глубокой старины. Ей пришло в голову, что такому дому следует найти какое-нибудь необыкновенное применение, но сейчас она не могла еще придумать, какое именно.

Ей очень понравились детская, хоть в ней уже давно не звучали голоса детей, и великолепная парадная спальня, где она задержалась, трогая выцветшие портьеры и любуясь витыми столбиками в изголовье огромной кровати под пологом.

Миссис Билль сообщила ей, что в этой спальне почивал Джошуа Воган в свои молодые годы, но уже много лет комната стоит запертой, и никто не переступает ее порога.

В так называемой Желтой гостиной Каприсия обнаружила изящную мебель восемнадцатого века и хрустальную люстру необычайной красоты, закутанную в голландское полотно. Она стянула чехол с пианино, к которому, как видно, не прикасались уже многие десятилетия, и пробежалась пальцами по клавишам.

Часть дома, занимаемая Ричардом Винтертоном, осталась неосмотренной. Кроме библиотеки, которую он выбрал для отдыха вместе со своими собаками, мистер Винтертон расположился еще в ряде комнат западного крыла. В этом старом доме с ограниченным числом ванных комнат ему принадлежала лучшая.

Осмотр был окончен, и миссис Билль с явным облегчением удалилась, справившись перед тем, собирается ли Каприсия обедать сегодня в столовой или предпочтет и на этот раз совершить трапезу у себя в комнате. Вопрос сопровождался выразительным и сочувственным взглядом, и Каприсия сразу поняла его значение: будет ли Ричард Винтертон торжествовать победу или все же у мисс Воган хватит сил утвердиться в собственном доме?

Но Каприсия уже приняла решение. Ее не заставят отсиживаться в спальне, как на островке спасения. Она позаботится о том, чтобы все комнаты дома носили на себе отпечаток ее индивидуальности — все жилые комнаты. И начнет она со столовой.

Столовая была длинной и полутемной, с низким потолком. День за днем, вечер за вечером Винтертон по-хозяйски воцарялся во главе большого обеденного стола, а миссис Билль прислуживала ему. Он усаживался в резное кресло из черного дерева, и блюда ему подавали на самой дорогой посуде, а напитки он пил только из тончайших хрустальных бокалов.

Все это рассказала Каприсии миссис Билль, смахивая тем временем пыль с мебели уголком своего передника и торопливо наводя блеск на этом конце стола все тем же подручным материалом.

— Мистер Винтертон любит все самое изысканное, — объясняла она, занимаясь столом и позабыв о том, что мистер Винтертон уже больше не являлся почетным гостем, и даже не имел права находиться в доме. — В молодости покойный мистер Воган тоже любил пороскошествовать, но тут ему далеко до мистера Винтертона.

— Ax вот как, — произнесла Каприсия, наблюдая за суетливыми движениями ее рук. Миссис Билль кивнула.

— Обедает он чаще один, конечно, но всегда перед тем переодевается в смокинг. А если к нему приходят гости, он любит, чтобы на столе горели свечи. Он говорит, что это создает атмосферу.

Каприсия заглянула в буфет. Он был заставлен тяжелыми викторианскими сервизами из серебра.

Несомненно, Винтертон угощал за обедом своих гостей крепкими напитками — в углу она заметила шкафчик более или менее современного вида, годящийся только для одной цели. Миссис Билль проследила за ее взглядом и кивнула, подтверждая догадку Каприсии.

— Он принадлежит лично мистеру Винтертону, — сказала женщина.

Каприсия решительно распахнула дверцу шкафа. Ее нисколько не удивило то, что внутри он был заполнен до отказа. Кажется, здесь были представлены все виды алкогольных напитков, какие ей только известны, а многие бутылки она видела впервые. Девушка с беспокойством вспомнила намеки таксиста — даже не намеки, а откровенное утверждение. У Ричарда Винтертона два недостатка: он не прочь выпить… и питает слабость к противоположному полу. Так, кажется, сказал таксист. С последним она вполне уже была готова согласиться, но в первое верить очень не хотелось. Жить в одном доме, пусть даже короткое время, с человеком, склонным к пьянству, весьма неприятно, даже страшновато.

Она перевела взгляд на миссис Билль.

— Это правда, что мистер Винтертон любит выпить? — задала она вопрос, который рано или поздно все равно надо было выяснить. Каприсия почувствовала облегчение, увидев, что миссис Билль удивилась, а затем задумалась.

— Все зависит от того, что вы подразумеваете под этим словом, мисс, — ответила она. — Мой Тим, к примеру, за один присест может одолеть пинту пива. Каждый вечер в здешнем погребке он выпивает пинты две. Может и больше, если бы ему это было по карману. Но мистер Винтер-тон как-никак джентльмен и выпивает только дома. За ужином я откупориваю ему бутылку портвейна. Когда же у него гости, они, конечно, пьют все больше коктейли. А вечером, перед тем как лечь спать, он любит пропустить рюмочку коньяку в библиотеке, а то и две.

Увы, сбывались худшие опасения Каприсии. Она постаралась не показать миссис Билль охватившей ее тревоги. Девушка знала, что австралийцы пользуются репутацией людей пьющих, но ей самой никогда подобные персонажи не попадались. Наверное, до сих пор просто везло, а вот теперь удача, как видно, изменила.

Тут она вспомнила свое только что принятое решение.

— Во-первых, я хочу, чтобы этот шкаф совсем убрали из столовой, . — сказала она, вскидывая голову и распрямляя плечи, чтобы усилить впечатление от своего заявления. — Это нужно сделать к завтрашнему дню. Когда мистер Винтер-тон уедет отсюда, он сможет забрать свою собственность с собой.

Миссис Билль посмотрела на нее с плохо скрытым любопытством.

— Так, значит, мистер Винтертон уезжает? — Судя по всему, она никак не могла поверить, что такая вещь возможна. — Вот не думала, что вам удастся убедить его, мисс, — призналась она. — Мне казалось, это будет очень нелегко.

Каприсия поджала губы.

— Мне и было нелегко, миссис Билль. Но все же он уезжает.

Миссис Билль потрясенно смотрела на нее, но взгляд пожилой женщины был по-прежнему напряженным. Каприсия решила, что она все еще не может поверить в близкий отъезд мистера Винтертона, и добавила, что тот покинет дом на этой неделе. Если же он не успеет собраться, то уж на следующей неделе съедет непременно. Лицо миссис Билль замерло, и она повторила свой вопрос:

— Вы будете сегодня обедать здесь вместе с мистером Винтертоном, мисс?

Каприсия вздернула подбородок.

— Разумеется, — ответила она. Миссис Билль пристально посмотрела на нее светлыми, будто выцветшими, глазами.

— И… ужинать?

— Отныне я буду и завтракать, и обедать, и ужинать в этой комнате, вне зависимости от того, где предпочитает питаться мистер Винтертон, — отчетливо произнесла Каприсия. — Да, и еще… — она указала на черное резное кресло, стоящее во главе стола. — Как законная хозяйка дома, я хотела бы занять подобающее мне место. Будьте добры приборы для мистера Винтертона ставить на другой конец стола.

От неожиданности миссис Билль даже приоткрыла рот.

— Хорошо, мисс Воган, — проговорила она неуверенно. Потом, словно для того, чтобы проверить, правильно ли она расслышала, жена сторожа добавила:

— Конечно, мисс Воган, если таково ваше решение.

Каприсия поднялась наверх, в свою комнату, решив привести себя в порядок перед обедом. Она сняла свитер и бриджи и надела светлое кремовое платье из мягкой шерсти, которое купила на знаменитом базаре в Порт-Саиде, затем с особой тщательностью наложила косметику. Она и сама не знала, почему вдруг почувствовала желание предстать в наилучшем виде, она сказала себе, что в этой ситуации необходимо выглядеть, как подобает истинной хозяйке поместья, особенно когда приходится иметь дело с таким субъектом, каков Ричард Винтертон. Этим утром он назвал ее лошадницей, и хотя она знала, что прозвище ей совсем не подходит, все же испытывала неприятное чувство. Она намеревалась показать мистеру Винтертону — австралийка не уступит в изяществе ни одной из его знакомых английских леди. А может, даже и превзойдет их. Каприсию воспитывал отец, не жалевший сил и расходов, чтобы побаловать дочку, обращался с ней так, будто она была хрупкой диковинкой, доверенной его попечению. Несмотря на то что они не особенно были богаты, он постарался обеспечить ей все преимущества, которые имеют дети в состоятельных семьях. Это означало немалое самопожертвование с его стороны, ему приходилось ограничивать себя во многом, но зато его единственная дочь училась в лучших учебных заведениях и успела побывать в Европе.

Каприсия происходила из старинного английского рода, и отец постарался воспитать ее настоящей англичанкой. Он, разумеется, не предполагал, что в один прекрасный день она унаследует Ферринфилд и станет владелицей приличного состояния, но Каприсия считала себя обязанной отцу, чувствуя себя как дома в стране, которую он любил, где родился и вырос.

Она мечтала, как только будет время, съездить в школу, где когда-то учился отец, побывать в тех местах, о которых он любил ей рассказывать.

Но сперва надо было обжиться в новом доме, упрочить свое положение и справиться с человеком, уже доказавшим, что это довольно трудно. Для того чтобы выполнить столь сложную задачу, следовало сразу поставить себя должным образом, не дать ему выбить у себя почву из-под ног, помнить — спор вообще вещь довольно вульгарная, а вступать в бесплодный спор — значит чувствовать себя недостаточно уверенно.

Она призналась себе, именно уверенности ей часто не хватает, но Ричард Винтертон не должен догадываться об этом. Если он уже догадался, необходимо во что бы то ни стало изменить его мнение, показать, что она стоит большего уважения. Пусть еще хотя бы раз он посмеет сделать то, что сегодня утром, тогда она не просто вызовет своего поверенного. Она пошлет за полицией, чтобы обеспечить себе право выгнать его силой, если это окажется необходимо! И никогда, никогда она больше не позволит ему пальцем прикоснуться к себе. Нужно дать понять: с такой девушкой, как она, ведут себя по-другому. Она просто кипела при мысли о том, что не может должным образом наказать мистера Винтертона за его поступок этим утром, и в то же время до смешного волновалась, думая о предстоящей за обедом встрече с ним. Каприсия представляла поднятые брови и ледяной взгляд Ричарда, когда он увидит — его место занято и отныне она собирается сидеть в резном кресле во главе стола.

Но оказалось, призывать на помощь все свое мужество и, входя в столовую, принимать хладнокровный и равнодушный вид вовсе не было необходимости, так как там никого, кроме Каприсии, не было. Появившаяся с супницей в руках миссис Билль сообщила, мистер Винтертон сегодня обедает со своим другом в Ферчестере, ближайшем от Ферринфилда городе.

Когда миссис Билль передавала эти сведения новой хозяйке, на лице ее было написано явное облегчение. Каприсия догадалась, что оно основано на знании характера мистера Винтертона. Миссис Билль предвидела возможное поведение этого господина за столом и была рада, что он не обедает дома.

Итак, на какое-то время в Ферринфилде воцарилось спокойствие, все словесные баталии были отложены до вечерней трапезы, если, конечно, мисс Воган соизволит принять в ней участие. Миссис Билль с надеждой в голосе осведомилась, не предпочтет ли мисс Воган, как и предыдущим вечером, уютно отужинать в своей комнате, на что Каприсия решительно ответила — она уже ясно выразила свое желание с нынешнего дня питаться только в столовой, специально предназначенной для этой цели. Мисс Воган не из тех, кому нравится есть в спальне.

Беспокойно гремя тарелками на сервировочном столике, миссис Билль пробормотала, что мистер Винтертон иногда пропускает завтрак. В ее голосе промелькнула слабая надежда, что, может быть, теперь, когда в доме появилась мисс Воган, он и вовсе станет обходиться без оного.

Каприсия, помешивая в тарелке суп, ответила сухо, что люди, выпивающие бутылку портвейна за ужином и двойную порцию коньяка перед сном, вряд ли могут рассчитывать на хороший аппетит утром.

Вторую половину дня Каприсия провела в доме. Чай ей принесли в Желтую гостиную, где она и выпила его в одиночестве.

Быстро опустились темные осенние сумерки, и наступил ненастный октябрьский вечер. Каприсия сидела в Желтой гостиной, углубившись в книгу, которую отыскала в библиотеке.

Описывались прелести жизни в загородных английских замках, окруженных цветущими садами, и ей захотелось побыстрее сделать что-нибудь с Ферринфилдом, чтобы он тоже заслужил право быть вставленным в подобную книгу. Ведь этот дом — прекрасный архитектурный памятник, не хватает только хорошего ремонта, чтобы ему снова заблистать во всей своей красе.

И в саду, конечно же, предстояло много работы — из того, что она успела увидеть, было ясно, в нем царило полное запустение.

Она прислушалась к пронзительному завыванию ветра за окном, придвинулась поближе к огню, который перед чаем развела в камине миссис Билль, и всей душой пожалела, что сейчас рядом с ней нет сестры или подруги. Они бы вместе коротали этот вечер посреди поблекшего великолепия Желтой гостиной и постарались бы ничего не значащим разговором развеять давящую тишину. Правда, тишина стояла только в комнате, в парке же, сгибая старые деревья и яростно кружа опавшие листья, бушевала настоящая буря.

В семь часов она поднялась к себе, приняла ванну и вновь переоделась, на этот раз в черное вечернее платье, оживив его строгость традиционной ниткой жемчуга. Она знала, что черное ей идет, а жемчуг подчеркивает необыкновенную нежность ее лица. Хоть она и выросла в Австралии на ферме, немногие английские девушки ее лет могли сравниться с ней чистотой и белизной кожи.

Когда Каприсия слегка краснела, оттенок ее щек напоминал о том, как выглядит алебастровая ваза, внутри которой горит розовый светильник.

Если же Каприсия подкрашивала длинные ресницы, они обращали на себя внимание, даже когда в комнате помимо нее находилось множество женщин. В отсутствие оных, случись в обществе мисс Воган хоть один мужчина, воздействие на него ее ресниц могло сказаться самым губительным образом.

Каприсию нельзя было назвать тщеславной, но она знала о впечатлении, производимом ее ресницами и цветом лица, и воспоминания об одной-двух нечаянных победах придало ей смелости, когда часы пробили восемь и пришла пора спускаться к ужину.

От нее исходил тонкий аромат духов, и только ладони были слегка влажными, когда, стискивая в одной руке платок, а другую судорожно сжимая, она пересекла безмолвный холл, направляясь к двери, которая вела в Желтую гостиную. Там Каприсия собиралась дожидаться приглашения к ужину.

Ее рука уже готова была отворить дверь, когда она сквозь щель заметила свет внизу. Каприсия и сама точно не знала, что ожидает увидеть в гостиной. Но только не то, что увидела. Миссис Билль упомянула днем, будто Ричард Винтертон очень редко заходит в Желтую гостиную, ведь это, по существу, дамская комната, однако она не удивилась бы, застав его там, стоявшего в небрежной позе у камина и выглядевшего весьма неуместно в этой изысканной комнате с бледно-желтыми портьерами и бескрайним желтым ковром.

Рот ее приоткрылся от изумления вовсе не потому, что он действительно стоял у камина, куря одну из своих сигарет с крепким запахом. На небольшом диванчике, обтянутом бледно-желтой парчой, у самого огня уютно расположилась молодая женщина, одетая в очень узкое, облегающее, как вторая кожа, платье, которое выставляло напоказ довольно пышную фигуру. Длинные ноги в узорчатых чулках лилового цвета, материя, сверкающая, словно змеиная чешуя, несколько рядов крупных бус, обнаженные руки, очень загорелые, как и густо накрашенное самоуверенное лицо, глубокий вырез на груди, с блестящей аппликацией в форме бабочки, казалось, выполненной прямо на теле, невероятная прическа, воздвигнутая из ярко-рыжих волос, — все это мисс Воган мгновенно оценила по достоинству.

Как только она вошла в комнату, незнакомка тут же встала и, широко улыбаясь, повернулась к ней.

— Привет, — произнесла она. — Ричард сказал, мне можно подъехать к ужину, но я хотела сначала убедиться, так ли это, чтобы не показаться нахальной, — все-таки дом-то ваш.

Она протянула маленькую смуглую руку, украшенную кольцом с огромным квадратным изумрудом.

— Меня зовут Салли, — произнесла она дружелюбно. — Салли Кэрфакс. Я содержу школу верховой езды. Если вам понадобится лошадь, могу одолжить в любое время.