Влюбленный лжец

Глава 35

Элла

Pain — Nessa Barrett

Я врываюсь в дверь своего дома в колледже, и слезы все еще текут по моему лицу, пока я бегу в свою спальню. Телефона у меня по-прежнему нет, поэтому я хватаю свой планшет, чтобы позвонить брату. Я уже не знаю, что творится у меня в голове. Я не знаю, что я чувствую.

Все, что я знаю, — это то, что я не хочу ничего чувствовать.

— Привет, Эль… Что случилось?

Его серьезное лицо появляется на моем экране. Я даже не заметила, что нажала на видеозвонок.

— Ты знаешь, с каким человеком ты связался, чтобы убить отца? — кричу я, совершенно выйдя из себя.

Его лицо меняется, и он оглядывается вокруг.

— О боже, — кричу я, с трудом переводя дыхание. — Это правда. Ты сделал это.

Я вижу, как он идет, потом открывает и закрывает дверь. Он в каком-то офисе.

— Где ты? — спрашивает он меня. — Я приду прямо сейчас.

— Я не хочу, чтобы ты приходил, — выплевываю я. — Я не хочу быть рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты знал, кто на самом деле твой лучший друг.

— Элла, пожалуйста, успокойся. Ты не хуже меня знаешь, что это нужно было сделать.

— Жаль, что ты выбрал для этого лживого ублюдка. Это ведь он убедил тебя, не так ли? Убийство, Люк. Убийство.

— Я доверяю Крису свою жизнь, — сурово отвечает он.

— А мою? — Я фыркаю. — Ты ничего не знаешь об этом человеке.

— Элла, пожалуйста, успокойся. Ты у себя дома? — Я вижу, как он встает. — Я уже в пути. Мы можем поговорить.

— Мы встречались. В старших классах. Он когда-нибудь говорил тебе об этом? Я знаю, что нет. Он заставил меня влюбиться в него. Он контролировал меня. Он трахал меня за твоей спиной, пока ты уговаривал всех своих друзей не подходить ко мне.

Несколько секунд на его лице ничего не отражается. Затем его дыхание учащается, ноздри раздуваются.

— Ты все это выдумываешь, чтобы меня позлить?

— Я чертовски хочу. Я не поступила в Джульярд из-за него!

— Вы с Крисом встречались за моей спиной?

— Я хотела тебе сказать. Но не сказала. Потому что он трус и лжец. Он все еще преследует меня, ты знал об этом? Ты был его лучшим другом. Он сказал тебе, что он изменяет Меган со мной? Он сказал тебе, что никогда не называл твое имя в Круге, потому что хотел, чтобы я стала инициатором, чтобы он мог использовать меня как Афродиту? Этому человеку ты доверяешь свою жизнь. Тот самый, который наполнил мою голову ложью, чтобы продолжать контролировать меня, а мое сердце — надеждой, чтобы держать меня рядом.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, а затем зажимает его, щелкнув зубами. Я наблюдаю, как темнеют его глаза и сжимается челюсть. И тут из ниоткуда через всю комнату летит его телефон. Я вижу лишь размытое изображение и слышу треск, после чего все вокруг становится черным.

Я бросаю свой планшет на кровать, и крик отчаяния вырывается из моих легких. Он длится до тех пор, пока я не задыхаюсь и страдание не заполняет мое тело вместо воздуха. Горло болит, во рту ощущается вкус крови. Мне хочется содрать с себя кожу, вырваться из тела, чтобы моя душа не страдала так сильно.

Я никогда не чувствовала такого предательства, такой душевной боли. Одно дело, когда он порвал со мной, чтобы жить дальше, и я была достаточно глупа, чтобы оставаться рядом, чтобы он причинял мне боль и манипулировал мной… но до такой степени? Этого обмана я не переживу.

Неужели это все, на что я способна? Ложь и схемы?

Я толкаю дверь в ванную комнату и падаю на колени перед тумбой под раковиной.

Неужели я чего-то стою только потому, что являюсь глупой, невежественной девчонкой, которой можно управлять?

Я тянусь к коробке с бритвами, и мои руки судорожно сжимают пластик, в который они завернуты.

Меня всегда окружали только мужчины, которые так или иначе эксплуатировали меня. И когда я хочу спрятаться от одного из них, то оказываюсь в объятиях другого, который еще хуже.

Улыбка появляется на моем лице, когда я наконец зажимаю лезвие между пальцами. Я даже не знаю, когда избавился от джинсов. На мне только белый кардиган на полу в ванной, и я испытываю странное удовлетворение от того, что скоро он пропитается кровью.

Я буду лежать в нем и чувствовать медный привкус в комнате. И буду терпеть боль, когда закрою глаза.

Я разрезаю первую линию, тем же обычным щипком, что и поверхностную рану. Ничего особенного, просто короткий выброс боли. Но я наконец-то могу сделать полный вдох. И я делаю это снова, пополняя коллекцию тонких белых шрамов на бедре.

Из меня вырывается стон облегчения. Мне слишком хорошо, чтобы не заплакать, и я позволяю слезам упасть, когда мои губы раздвигаются.

Моя грудь наконец-то расширяется, когда я нажимаю на нее глубже, и я откидываю голову назад, вскрикивая, когда мое сознание облегчается. У меня легкое головокружение, когда я снова смотрю вниз на свое правое бедро, и я нажимаю кончиками пальцев на три новых пореза. Глубокий порез вызывает у меня волну головокружения, а живот скручивает.

Мне это нравится.

Поэтому я делаю еще один, такой же глубокий.

Четыре. Я ухмыляюсь. Это рекорд. Ощущения просто райские.

— Элла.

Я вскрикиваю, когда мое тело сотрясается с такой силой, что моя задница отрывается от пола и падает обратно.

Глаза Криса расширены, его взгляд устремлен на мою ногу, на стекающую кровь и на белые рукава. Я не слышала, как он вошел. Все, что я могла слышать, — это ровный стук моего сердца, когда прекрасная боль проносилась сквозь меня.

— Элла, детка…

Его лицо бледнеет, когда на него обрушивается реальность.

Упав передо мной на колени, он выхватывает лезвие из моей руки.

— Что ты делаешь? — прохрипел он.

Он прижимает руку к моей ноге, и я начинаю дрожать от стыда. Это мое. Мой секрет, мой механизм преодоления. И никто не должен об этом знать. Странное хихиканье покидает меня, и я смотрю мимо него.

Мир словно теряет цвет и звук, когда я диссоциирую. Я знаю, что я здесь, но моей души нет.

— Не надо, — сурово говорит он. — Вернись.

Откуда он вообще знает?

— Как ты могла так поступить со мной? Как я мог поверить тебе, когда ты дала мне это глупое оправдание, — умоляет он, его голос так отчаянно требует понимания. Он целует меня в лоб.

— Вернись.

Мои щеки. Мои губы. — Когда это началось? В школе у тебя не было таких шрамов.

Как он мог так поступить со мной?

— Я не знаю, — повторяю я шепотом. — Это началось после разрыва. Или, может быть, когда все стало хуже с моим отцом. Вечеринки. Я тупая. Он говорил, что я такая глупая. Я глупая. Я не знаю… Я ненавижу тебя.

Я медленно моргаю, силы уже не так велики. Голова кружится.

— Я все знаю, — прохрипела я. — Все.

— Сладкая. — Когда я открываю глаза, он стоит передо мной, его черная рубашка исчезла. — Ты ничего не знаешь.

— Я знаю, что ты сделал, — говорю я, задыхаясь. Ничто не реально, не так ли? Ничто не кажется реальным.

Мой взгляд останавливается на клинке, который он держит в руках. — Отдай его.

Оно направляется к его животу.

— Что… Крис!

Меня возвращают к реальности, как будто кто-то только что вылил ведро холодной воды.

Он порезался.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает он, в его мягком тоне слышится мучение.

— Когда? — Пока он говорит, он режет себя снова.

И еще раз.

— Мне нужно понять, — объясняет он, как будто ничего не чувствует. — Если я пойму, я смогу остановить это. Помоги мне.

Я качаю головой, из моего рта вырываются рыдания. — Я сама этого не понимаю. Остановись. Прекрати причинять себе боль.

— Когда ты это делаешь?

— Я не знаю.

— Когда это было в последний раз?

— Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю, — кричу я, слезы текут по моим щекам и шее, смачивая грудь, а мой хриплый голос продолжает умолять. — Пожалуйста, остановись.

— Нет. — Он делает это снова, и кровь стекает по его прессу. — Если тебе больно, то больно мне. А если ты истекаешь кровью, я истекаю кровью.

— Ты сломал меня. Ты сломал нас. Остановись! — кричу я.

— Ты ничего не знаешь о том, почему я сделал то, что сделал… Я должен был.

— Нет. Ты мог бы быть честным. Ты мог бы… ты мог бы… остановись!

На его животе появляется еще одна линия, на которой будет шрам. Меня тошнит от этого зрелища, в груди щемит от отчаяния, что нужно это прекратить. Остановить все.

— Послушай меня, — говорит он низким, почти угрожающим голосом. — Ты не хотела, чтобы я возвращался, и я предупреждал тебя. Нет абсолютно ничего, и я имею в виду ничего, что я не сделал бы, чтобы вернуть тебя.

И он снова режет себя.

— Я истеку кровью, если понадобится. Я разрушу все твое будущее. Я буду тащить тебя, пиная и крича, но чего я не сделаю, так это не позволю тебе уйти от меня.

Он задыхается, его мышцы напрягаются, пресс напрягается, когда он собирается сделать еще один рывок. Остановившись, он смотрит на меня, лежащую на полу.

— Если тебе больно, то и мне больно, — повторяет он более спокойным голосом. Затем он опускается передо мной на колени и кладет руку мне на щеку. — Почему ты это сделала?

— Моя жизнь рушится, — сокрушенно всхлипываю я.

Вытерев слезы большим пальцем, он подносит другую руку к моему лицу и повторяет процедуру.

— Позволь мне собрать ее обратно. Пожалуйста. Пожалуйста, я умоляю тебя. Позволь мне собрать осколки.

— Не осталось никаких кусочков, Крис. Все пропало. Больше нечего исправлять, и это все твоя вина.

— Тогда построим новую жизнь со мной. Давай построим наш собственный мир. Ты будешь солнцем, а я буду греться в твоем свете. Будь воздухом, и я буду вдыхать тебя. Дай мне жизнь, дай мне цель. Будь моим всем. Я знаю… — Он глубоко вдыхает, вбирая в себя все. — Я знаю, что хочу многого. Я знаю, что тебе будет трудно отказаться от контроля, но я также знаю, что ты можешь стать тем, кем ты должна быть на самом деле. Я не художник, не поэт. Я не художник, который изобразит тебя в прекрасном виде. Единственное, что я могу сделать, — это придать тебе форму богини, которой ты являешься.

Он нажимает на мой затылок, притягивая меня к своей груди. — Дыши, сладкая. Дыши для меня, пожалуйста.

Это кажется невозможным. Но потом, прижавшись ухом к его горячей коже, я слышу стук его сердца. Он делает еще один вдох, и я чувствую, как оно успокаивается.

— Как я, — тихо говорит он. — Как я.

Я слежу за тем, как расширяется, сжимается и опадает его грудная клетка. Я делаю то же самое, подражая ему.

— Еще раз.

Вдох.

— Молодец. Посмотри на себя, детка. — Он гладит мои волосы. — Ты такая хорошая девочка для меня.

Я киваю, прижимаясь к его груди. — Я больше так не буду.

Он отстраняет меня, заглядывая в мои глаза. Он уловил ложь. Я вижу это. — Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.

Еще больше слез катится по моим щекам. Я чувствую, что меня разрывает на части. — Я не знаю, что делать.

— В следующий раз, когда ты сделаешь шаг к тому, чтобы навредить себе, позвони мне. Неважно, в какое время суток. Неважно, где ты, с кем ты, что ты планируешь делать. Если думаешь, что будет больно, звони.

Он целует мои губы, жестко и неистово.

— Ты чувствуешь это? — рычит он, прижимаясь ко мне. Мне кажется, что мое тело живет только в тех местах, где он прикасается ко мне.

— То, что ты чувствуешь, когда я обнимаю тебя. Это важно. Вот на чем нужно сосредоточиться.

Он прижимает руку к моему сердцу, и оно бьется ровнее. — И это.

Он снова целует меня. Грубо, как будто для того, чтобы удержать меня в настоящем.

— Где же остальное? Покажи мне, детка.

Я отодвигаюсь в сторону, показывая шкаф за собой, и открываю дверцу. Вместо того чтобы дать ему что-нибудь, я прижимаю к груди коробку со ста бритвенными лезвиями.

— Не смотри, — всхлипываю я, но это больше похоже на крик. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо.

Он отстраняет мои руки. — Все в порядке. Я не буду тебя осуждать.

— Я не знаю, почему, — повторяю я. — Я не знаю, почему я это делаю.

И это правда. Все, что я знаю, — это то, что это происходит, и это приятно, но мой разум никогда не бывает достаточно ясным, чтобы понять, что происходит.

— Я понимаю. — Он берет у меня коробку, и когда я осмеливаюсь посмотреть на него, его лицо бледнее, чем я когда-либо видела, но он все равно дарит мне маленькую, ободряющую улыбку. — Все наладится.

Я думала, что покачаю головой и не соглашусь с ним, но поймала себя на том, что киваю, и отчаянная мольба покидает мои легкие, — Ты обещаешь?

Он прикусывает дрожащую нижнюю губу, делая глубокий вдох через нос. — Я обещаю, что буду рядом, чтобы сделать все лучше.

Облегчение, которое нахлынуло на меня, как волна, оказалось недолгим.

— Убирайся к чертовой матери от моей сестры, пока я не вышиб тебе мозги.

Я тебя люблю

Если для того, чтобы исправить ситуацию, мне потребуется время до самой смерти, я буду неустанно трудиться каждый день своей жизни. Все, чего я хочу, — это увидеть твои прекрасные глаза, сияющие любовью, прежде чем я закрою свои на веки вечные.