Влюбленный наставник

Глава 17

— Леди Маргарет!

— Добрый вечер, Агата.

Поприветствовав пожилую женщину улыбкой, Мэгги испытала некоторое облегчение. Ей с трудом удалось уговорить швейцара позвать хозяйку заведения, когда тот наотрез отказался впустить ее в помещение. Мэгги пришлось проявить максимум высокомерия, на которое она только была способна, и с величественной надменностью потребовать, чтобы мадам Дюбарри вызвали к ней.

«По крайней мере, — довольно подумала она, — маскировка оказалась удачной. Совершенно очевидно, что человек этот принял меня за простолюдинку».

— Так проходите же… Боже мой! Проходите! — воскликнула Агата, в то же время окидывая сердитым взглядом изумленного швейцара. — В будущем не смейте оставлять эту женщину на лестнице, Ральф. Здесь ей всегда рады.

— Да, мадам, — пробормотал мужчина и, окончательно сбитый с толку, перевел взгляд на Мэгги, словно пытаясь вспомнить ее. Она же тем временем вошла, виновато ему улыбнувшись, ибо понимала, что все дело было в ее одежде. Слуг вообще не удостаивали особым вниманием. Тот факт, что она дошла сюда невредимой, являлся лишним тому доказательством.

— Какой невероятный сюрприз! — ликовала мадам Дюбарри, взяв Мэгги под руку и направляясь с ней по коридору к своей личной гостиной. — Я о вас и не слышала с тех пор, как вы беседовали с моими девочками.

— Ах, видите ли…

— Кстати говоря, — перебила ее Агата, не дослушав невнятных объяснений Маргарет. — Простите мне то недоразумение с Френсисом. Когда вы без особого почтения отозвались о нем в нашей беседе, мне показалось, это не затронет вас так глубоко. Иначе я ни за что не совершила бы столь непозволительной ошибки. Я не беспокоилась до того момента, пока вы не исчезли не попрощавшись, а потом решила, что вы, видимо, все же испытываете к нему определенную привязанность, и то, что вы увидели, причинило вам боль.

Мэгги хотела было возразить своей приятельнице и заверить ее, что дело вовсе не в этом, однако мадам Дюбарри продолжала:

— На следующий день я пошла к вашему дому — разумеется, переодетой, — но ваш слуга сообщил мне, что вас нет. А потом от вас не было ни слуху ни духу, и тогда я уже начала думать, что вы на меня обиделись.

Женщина замолчала и, вопросительно глядя на Мэгги, усадила ее в одно из кресел у камина, а сама заняла соседнее.

Усевшись, Мэгги поспешила заверить Агату, что вовсе не держит на нее обиды, а уж тем более нисколько не уязвлена или расстроена чем-то увиденным. Она рассказала о том, как лорд Рэмзи похитил ее, приняв за леди Икс, и отвез в свое поместье с благородной целью перевоспитать. Рассказала и о своем возвращении в Лондон и о том, что ей с тех пор пришлось пережить.

Прекрасно зная, что владелицу публичного дома мало чем можно удивить или шокировать, Мэгги, иногда смущаясь и краснея, но не упустив ни единой подробности, рассказала ей все без утайки.

Агата слушала ее с живым интересом, то и дело разражаясь хохотом, а иногда закатывала глаза и что-то снисходительно бормотала.

Когда же Мэгги наконец закончила, поначалу воцарилась тишина, а затем Агата бурно вздохнула и сказала:

— Так, значит, вы влюблены. Не можете представить, как я за вас рада. Мне непременно надо поведать леди Икс о том, как вас приняли за нее — ей будет над чем посмеяться.

— Вы уверены? — встревоженно спросила Мэгги. Дюбарри с улыбкой кивнула:

— Ну разумеется. Невероятная история. Такую невинную девушку, как вы, принять за…

— Нет, я не об этом, — перебила Мэгги. — Я говорю о любви. Вы уверены, что я влюблена?

Удивленно приподняв брови, Агата чуть подалась назад и спросила:

— А разве нет?

Мэгги закусила губу, а Агата всплеснула руками:

— Так вот что вас терзает?! Увидев вас, я сразу поняла, что с вами что-то не так. Но я думала, дело во Френсисе или…

— Я никогда прежде не была влюблена, — вновь прервала ее Мэгги. — Я не уверена, что испытываемое мною чувство — любовь. А если это все же она, то что мне делать?

— Давайте попробуем ответить на эти вопросы по очереди, — сочувственно предложила мадам Дюбарри. — Для начала разберемся, любовь ли это. Что вы почувствовали, впервые повстречав лорда Рэмзи?

— Страх, — честно ответила Мэгги. — Ведь он же похитил меня.

Мадам Дюбарри усмехнулась:

— Судя по тому, что вы рассказали, страх этот вы преодолели в себе довольно скоро.

Мэгги пожала плечами:

— Я узнала, что он был другом моего брата. Он объяснил…

— И вы поверили ему? — с улыбкой спросила женщина.

Мэгги растерянно замолчала.

— Дорогая, я знаю вас со времени смерти вашего брата и имела счастье добиться вашего доверия. Во всех ваших приключениях в качестве Г.В. Кларка вы выказывали хорошее чутье. Вы редко принимали чьи-то слова за чистую монету. У вас была масса источников получения различного рода сведений, однако вы не писали просто так обо всех слухах и сплетнях, а всегда проводили собственное расследование, прежде чем о чем-либо поведать.

— Ну разумеется. А как же иначе? Люди ведь постоянно лгут.

— Итак?.. Вы пытались проверить утверждения лорда Рэмзи о том, что он якобы друг вашего покойного брата? Пытались убедиться в том, что он и правда действует из лучших побуждений?

— Нет. Я попыталась сбежать, — ответила Мэгги.

— Да, попытались, — терпеливо кивнула Агата, — но хотя бы потом вы пробовали навести справки об истинности его объяснений?

Внезапно Мэгги обнаружила, что вопрос этот вызывает в ней протест. В конце-то концов, она и без того достаточно знает о Джеймсе.

— Мне не пришлось этого делать. Джеральд часто писал о них обоих. Писал и о Джеймсе, и о лорде Маллине.

— Ах, так вы слышали их имена еще прежде, чем повстречали?

— Да.

— И что же вы слышали? Что говорил о них Джеральд?

Мэгги улыбнулась:

— О, много всего. Упоминал о том, что Джеймс всегда обожал чтение и вечно сидел, уткнувшись носом в книгу, из-за чего над ним постоянно подшучивали остальные. В письмах Джеральд также говорил о том, что Джеймс очень умен и, несомненно, человек чести. А еще Джеральд рассказывал, как они проходили через разграбленные деревни и Джеймс постоянно раздавал голодным людям свои запасы съестного.

— Поэтому-то вам и понравился лорд Рэмзи, что вы прониклись к нему уважением еще до того, как встретились с ним?

— Да, наверное, вы правы, — подумав, согласилась с ней Мэгги.

— А потом он вас похитил, и вы на него рассердились, — усмехнулась хозяйка заведения. — И в то же время общение с ним и даже возникавшие между вами словесные перепалки доставляли вам удовольствие.

— Да.

— Ну а во время поцелуя? В тот, первый раз?

Мэгги поерзала в кресле и покраснела:

— Я… я почувствовала… Откровенно говоря, если бы вы спросили у меня мое имя после поцелуя Джеймса, я отнюдь не уверена, что смогла бы вам ответить. В одном его прикосновении столько страсти… не говоря уж о его поцелуях.

— Понимаю. Он вам нравится, вы испытываете к нему уважение и даже физическое влечение, так почему же вы несчастливы, выходя за него?

Несколько секунд Мэгги задумчиво молчала, затем вздохнула:

— Я не хочу, чтобы он женился на мне только для того, чтобы сохранить лицо. Он может потом пожалеть об этом, а я не хочу, чтобы он был несчастлив.

— Это любовь, дорогая моя, — мягко произнесла Агата. — Вы больше печетесь о его благе, нежели о своем собственном.

Мэгги коротко поразмыслила над ее словами, затем возразила:

— Я вовсе не столь бескорыстна, Агата. Я хочу, чтобы вы поняли, — я пекусь о его благе, но и мне тоже было бы в тягость жить с человеком, любя его, но зная, что он не питает ко мне взаимных чувств.

— А почему вы решили, что он не питает их? Мне, например, кажется, что он любит вас.

Мадам Дюбарри казалась слегка рассерженной. Глаза Мэгги расширились:

— Что заставляет вас так думать?

— Ну, милочка, если мужчина, конечно, не полный идиот, он должен понимать, что, занявшись с вами любовью в библиотеке своей тетки, он пошел на серьезный риск. А если в этот момент в соседней комнате находилось с полдюжины гостей, то скорее всего он просто хотел, чтобы вас застукали, или вы со мной не согласны? Ведь в этом случае венчание стало бы неминуемым…

Мэгги не испытала особого облегчения. Скорее наоборот — разочарование:

— Да, но во всем виновата я. Это ведь я соблазнила его. Сначала Агата так и прыснула, затем, увидев обиду на лице Мэгги, взяла ее за руку:

— Простите, дорогая. Мне не стоило смеяться, однако уверяю вас, простой поцелуй и обольщение — это немного разные вещи.

— Но…

— Нет, послушайте меня. В этих вопросах у меня огромный жизненный опыт, — сказала женщина. — Второй раз, в библиотеке леди Барлоу, это, возможно, и было обольщение. Но просто поцеловать — вовсе не означает соблазнить. Полагаю, в тот, самый первый раз лорд Рэмзи прекрасно знал, что он делает. И, вполне возможно, в глубине души он надеялся, что вас застанут.

— Надеялся, что нас застанут?! — воскликнула Мэгги, не веря своим ушам. — Но почему?!

— Возможно, он надеялся именно на то, что и происходит сейчас — что вы вынуждены будете пожениться. — Было видно, что Мэгги сомневается н услышанном, и мадам Дюбарри спросила:

— Сделай он вам сразу предложение, как бы мы ему ответили?

— Отказом.

— Почему?

— Потому что я бы не хотела, чтобы он женился на мне лишь для того, чтобы выполнить данную моему брату клятву.

— Разумеется, вы бы этого не хотели. И только недалекий мужчина не уловил бы хода ваших мыслей. Теперь вы поняли?

— Нет.

— Вы были лишены возможности отказать ему, — пояснила Агата. — И ему не пришлось ни выворачивать душу наизнанку, ни тем более подвергаться риску получить отказ.

— Вы хотите сказать, — пыталась понять Мэгги, — что лорд Рэмзи любит меня, но не готов в этом признаться?

— Я хочу сказать, что он мужчина. Возможно, он даже не понимает, что влюблен. Доведя дело до свадьбы подобным образом, он лишний раз продемонстрировал свою растерянность. Очень часто мужчинам кажется, что любовь делает их слабыми, что женщины, небезразличные им, имеют над ними некую власть.

— Но я не имею власти над ним, — вздохнула Мэгги. Агата лишь загадочно улыбнулась:

— Вот как? А как же прошлый вечер, когда ваши прикосновения напрочь заставили его забыть о сестре, которая приехала, чтобы познакомиться с вами?! — Румянец, выступивший на щеках Мэгги, похоже, сильно позабавил женщину. — Вы обладаете нешуточной властью над лордом Рэмзи. Как, впрочем, и он над вами.

— Но если он любит меня… Я хочу сказать, что любовь к нему вызывает во мне беспокойство. Я боюсь выходить за него. Боюсь, что все это ошибка. Моя неуверенность вызвана лишь тем, что я желаю ему счастья. Почему же не волнуется он? Он полон решимости жениться на мне.

Агата лишь отмахнулась:

— Ах, не беспокойтесь об этом, дитя мое. Ни одна женщина в мире по-настоящему не способна разгадать ход мыслей мужчины. Они просто реагируют на все не так, как мы.

Похоже, последний ответ дамы не до конца удовлетворил Мэгги, и Агата вздохнула:

— Ну да ладно. Если хотите моей полной откровенности, то мне кажется, вопрос еще и в уверенности.

— Уверенности? — растерянно повторила Мэгги.

— Именно. Женщина может быть влюблена, но если она боится, что тот, кого она любит, не отвечает ей взаимностью, а возможно, даже считает, что взаимности этой она не заслуживает, то может позволить ему уйти к другой. Мужчины же обладают куда большей уверенностью в себе, нежели женщины. Если мужчина влюбляется и ему кажется, что взаимности нет, он самого себя начинает уверять, что в силах вызвать в избраннице ответные чувства. Со временем. В этом вопросе мужчины сильнее нас. Все дело в том, насколько человек уверен в себе. Вы никогда не замечали, какими сильными всегда воображают себя мужчины, независимо от того, насколько они развиты физически, и от того, сколько денег у них в кошельке? В то же время зачастую прекраснейшие женщины считают себя некрасивыми.

Почувствовав, что и этот аргумент не убедил гостью, Агата покачала головой:

— Не ломайте себе голову. Просто поверьте мне. Лорд Рэмзи, возможно, еще слишком молод, чтобы отдавать себе отчет в подобных вещах, и все же он не из тех, кто бездумно кидается на первую очаровавшую его девушку. У него репутация человека достойного и порядочного. Вы же единственная, кто заставил его пойти против правил. Похоже, он будет невероятно счастлив жениться на вас, Мэгги. Я верю, что он любит вас. И настанет время, когда он скажет вам об этом.

Мэгги вздохнула и откинулась в кресле. Она не была уверена, что понимает некоторые мысли Агаты в отношении любви и, в частности, поведения лорда Рэмзи, она не была даже уверена, что согласна с ними, однако почувствовала, что некоторые из ее прежних сомнений уступили место надежде.

Она перевела разговор на другую тему.

Женщины с удовольствием еще немного побеседовали, и наконец Мэгги решила, что ей пора возвращаться в дом леди Барлоу. Они обе уже направлялись к парадному, когда Мэгги вспомнила о Мейси и о том, что случилось тем вечером в мужском клубе. Остановившись, Мэгги спросила, здесь ли девушка.

Агата хоть и казалась слегка озадаченной, тем не менее ответила незамедлительно и с готовностью:

— Да. Скорее всего она наверху, в своей комнате.

Мэгги кивнула, хотела спросить, нельзя ли позвать девушку вниз, но затем передумала:

— Как вы считаете, ничего, если я поднимусь и поговорю с ней?

Мадам Дюбарри удивилась еще больше, приподняла брови, но затем пожала плечами:

— Если желаете. Впрочем, я могла бы позвать ее вниз. Мэгги покачала головой; ей не хотелось разговаривать с Мейси в присутствии Агаты:

— Нет, нет. Я сама поднимусь к ней. Агата кивнула и пошла с ней к лестнице:

— Я вас провожу.

К большому облегчению Мэгги, Агата не осталась в комнате Мейси, когда девушка открыла дверь. Она оставила их наедине и пошла назад по коридору.

— Можно войти? — спросила Мэгги, улыбаясь девушке.

Пожав плечами, Мейси отошла в сторону, позволяя ей пройти:

— Можете, если вам угодно, мисс, только вот не знаю зачем. Я думала, с платьями мы все уладили.

— Это касается вовсе не платьев, — объяснила Мэгги, проходя в комнату. Девушка закрыла за ней дверь. — Я хотела объясниться относительно последней нашей встречи.

Мейси безучастно посмотрела на нее:

— Последней встречи?

— В клубе, — напомнила Мэгги, которую смутило явное непонимание на лице Мейси. — Я хотела объяснить, почему я ушла, не дождавшись тебя.

— Почему ушли?

Мэгги пришла в полнейшее замешательство. Все говорило о том, что девушка и правда не понимает, о чем идет речь!

— Да, объяснить, почему я исчезла из клуба после того, как ты заперла меня в той комнате, — пояснила она.

Мейси покачала головой:

— Понятия не имею, о чем вы. Я вас не видела с того вечера, когда вы вылезли в окно.

— Что? — воскликнула Мэгги, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. Пришел ее черед изумляться. — Но ты ведь прислала мне письмо. Насчет платьев. Сообщала, что вопрос улажен.

— Да, — кивнула Мейси, и Мэгги ощутила некоторое облегчение. — В нем ты упомянула о мужском клубе и предложила встретиться…

Мэгги не договорила, ибо девушка уже качала головой:

— Ни о каком клубе я не упоминала.

— Нет, упоминала, — настаивала Мэгги. — А потом мы встретились около клуба, и…

— Похоже, вы не в своем уме, — раздраженно перебила ее Мейси. — Я ничего не знаю ни о каком клубе, и уж тем более я нигде с вами не встречалась.

— Но…

— Полагаю, вам следует уйти, — внезапно решила Мейси, глядя на нее как на сумасшедшую.

Мэгги открыла было рот, намереваясь что-то сказать, однако, увидев в глазах собеседницы сердитый блеск, решила, что уйти, наверное, действительно будет лучше всего. Мейси, очевидно, не была расположена к длительной беседе — судя по всему, она боялась неприятностей. Но эти неприятности могли угрожать ей лишь в том случае, если атаковавший Маргарет преступник со шрамом являлся ее сообщником. Эта мысль заставила Мэгги вспомнить, что убийца отпер дверь своим ключом. Она слышала скрежет в замке. От кого, кроме Мейси, он мог получить этот ключ?

Прищурившись, Мэгги взглянула на Мейси и тут же решила рассказать обо всем Джеймсу, чтобы тот, в свою очередь, передал информацию мистеру Джонстону. А тот уж докопается до истины. Решив тем не менее, что на данный момент разумнее всего будет удалиться, Мэгги вышла из комнаты, не произнеся более ни слова.

Когда она оказалась в холле, Агаты там не было. Мэгги не хотелось уходить, не попрощавшись с ней, но внезапно у нее возникло чуть ли не паническое желание поскорее вернуться в дом леди Барлоу. Ей вдруг стало решительно не по себе.

Поспешив к лестнице, она сбежала по ней вниз и сразу направилась к парадной двери.

Пробормотав лакею, открывшему ее перед ней, слова благодарности, Мэгги вышла на улицу и быстро пошла по тротуару, с каждым шагом прибавляя темп. Поскорее добраться до особняка леди Барлоу и увидеть Джеймса стало почти безумной, пульсировавшей в ее голове мыслью. В спешке Мэгги не заметила ни кареты, поравнявшейся с ней, ни шагов, словно эхо отражавших ее собственные. А потом уже было поздно. Она как раз переходила дорогу на первом же перекрестке, когда карета вдруг резко свернула, остановившись перед ней. Дверца распахнулась, и в тот же миг чьи-то руки схватили ее сзади и запихнули внутрь.

Поначалу Мэгги слишком растерялась, чтобы что-либо предпринять. Затем она услышала крик бежавшего по ее пятам человека. Она попыталась сопротивляться, но сразу же получила удар по голове. Больше она ничего не помнила.

Джеймс поймал себя на том, что невероятно торопится, выходя из кареты и направляясь к парадному входу дома своей тетки. Недовольный собственным нетерпением, он сердито поджал губы. На протяжении последнего часа, принимая проведенные в доме Мэгги ремонтные работы, он был крайне несдержан и рассеян. Хотя, если быть до конца честным, то всю сдержанность свою он утратил еще тем вечером, когда их застали в библиотеке. В первый раз.

Вздохнув, Джеймс остановился и постучал в парадную дверь набалдашником своей трости. Причин для дурного расположения духа у него хватало. Во-первых, он был не очень доволен явным отсутствием энтузиазма у Мэгги в связи с их скорым бракосочетанием. Это весьма больно ударяло по его самолюбию. Однако с настроением своей невесты он надеялся смириться, уверяя себя, что причина тому — страх потери собственной независимости, которой она обладала со времени смерти брата. Но все тревоги ее останутся позади, когда она поймет, что он не намерен лишать ее самостоятельности и тем самым покушаться на ее независимость. Это было бы глупо; сила духа — вот главное качество, восхищавшее Джеймса в его невесте.

Хоть он и настоял на том, чтобы статьи для «Дейли экспресс» она писать перестала, однако это было необходимой мерой. Проклятые статьи подвергали ее жизнь опасности, и хотя Джеймс надеялся, что рано или поздно преследовавшего ее человека со шрамом схватят, наверняка он был не единственным, кто желал зла Г.В. Кларку. Нет, занятие Мэгги становилось все опаснее, а Джеймс был уверен, что гордость не позволила бы ей расстаться со своим ремеслом до свадьбы, не расставь он сразу все точки над i. Теперь лишь гордыня могла подвигнуть ее к ослушанию. Ранее она призналась ему: чтобы добыть материал для очередной темы, ей приходилось идти на множество ухищрений. Из ее объяснений Джеймс понял, что она вовсе не питает к этому занятию чрезмерной страсти. Она была Г.В. Кларком всего несколько месяцев и занялась этим лишь потому, что ей катастрофически не хватало денег после смерти Джеральда.

Второй причиной плохого настроения Джеймса являлись его усилия по возможности избегать Мэгги, дабы сдерживать в себе навязчивое желание сорвать с нее одежду. Джеймс любил и уважал свою дорогую тетушку Вивиан. Эта женщина вырастила и воспитала его, и теперь он прилагал неимоверные усилия к тому, чтобы соответствовать внушенным ею племяннику принципам поведения истинного джентльмена. Однако оставаться наедине с Мэгги — особенно при том ее поведении, как это было в последний раз в библиотеке, — оказалось просто выше его сил. Почти не прилагая к тому усилий, она сводила на нет всю его сдержанность. О том, что он джентльмен, он забывал почти сразу. Даже и теперь ему не терпелось вновь увидеть ее, вновь войти в нее, вновь прижаться к ее сочным губам, касаться ее округлых грудей и…

Чувствуя, что тело его начинает реагировать на возникающие в голове образы, Джеймс сердито отбросил эти мысли и постарался сконцентрироваться на более насущных вопросах, однако все рассуждения его носили скорее защитный характер. Время, прошедшее с момента их последней близости, уходило у него либо на возрождение ее в памяти, либо на размышления о том, что он сделает с ней в следующий раз. Конечно же, мысли эти не могли не осложнять ему жизнь, пока он следил за ремонтом дома Мэгги и решал, что делать с прислугой.

При мысли о слугах Уэнтуортов Джеймс улыбнулся. С ними он проводил больше времени, чем с самой Мэгги. Большинство ее слуг помогало ремонтировать дом, и Джеймс успел хорошо узнать этих людей. Достаточно хорошо, чтобы понять — та бесконечная привязанность, какую Мэгги испытывала к ним, возвращалась к ней сторицей. Все слуга в доме прекрасно знали, чего стоило Мэгги их содержание, и в благодарность каждый из них целиком и полностью отдавал ей свою преданность и усердие. Джеймс успел уже понять, что без них Мэгги будет несчастлива, а потому принял для себя решение: где бы ни жила его будущая жена, все ее слуги всегда должны находиться рядом, и его задача — позаботиться об этом, чего бы это ни стоило. Не важно, что у него и без того полный штат прислуги. Значит, он еще возрастет, только и всего.

— Милорд!

Джеймс очнулся от своих мыслей и поднял глаза на открывшего ему дверь Микса. На лице лакея при виде хозяина выразилось явное облегчение, что, в свою очередь, встревожило Джеймса.

— Добрый вечер, Микс, — поздоровался он, переступая порог.

— Добрый вечер, милорд. Леди Барлоу ожидает в гостиной. — Слуга принял у него шляпу, плащ и трость, кивнув в сторону вышеназванной комнаты, и чувство тревоги охватило Джеймса уже не на шутку. Не став ни о чем спрашивать Микса, он направился в гостиную.

— Джеймс!

Леди Барлоу с тревогой посмотрела на вошедшего племянника.

Джеймс расширил глаза от удивления, не понимая причины столь взволнованного приветствия, но все же с улыбкой осведомился:

— В чем дело?

— Мэгги пропала.

Ответ упал в тишину комнаты словно камень, брошенный в реку.

Улыбка мигом исчезла с побелевшего как полотно лица Джеймса.

— Что?!

— Она исчезла. Мэгги сказала, что хочет прилечь перед обедом, но мне понадобилось обсудить с ней, что она предпочла бы видеть на свадебном столе, и я пошла посмотреть, не проснулась ли она, и… — Женщина покачала головой: — Ее не было в комнате.

— А где находился Джек? — резко спросил Джеймс. — Он должен был ее охранять.

— Он сидел прямо там. Не отходил от двери ни на секунду. Говорит, что был снаружи с того момента, как она вошла. Должно быть, она выбралась через окно. Иного способа я не вижу. Слуги обыскали весь дом, но она как в воду канула.

— В воду канула? — повторил оторопевший Джеймс.

— Да. Я велела Миксу отправить слуг к тебе и мистеру Джонстону, чтобы они известили вас.

— Меня не было дома. Я только что вернулся с… Я не получил сообщения, — коротко ответил Джеймс.

— Я его получил.

Леди Барлоу и Джеймс одновременно обернулись к двери, и Джонстон с мрачным выражением лица сделал шаг вперед.

— Я уже отправил нескольких человек на ее поиски, — продолжал Джонстон и, переведя взгляд на леди Барлоу, добавил: — Но если бы вы назвали нам несколько возможных мест ее пребывания, продолжать поиски было бы проще. Не говорила ли леди Маргарет кому-либо из прислуги о своем намерении куда-то пойти? Вы всех опросили?

— Да. Никто понятия не имеет, где она может быть.

Какое-то время все молчали, затем Джеймс с горечью произнес:

— Она ведь обещала мне — обещала после того инцидента в клубе, — что одна больше никуда не пойдет.

Джонстон сочувственно поморщился:

— Может, она и не одна. Кто-нибудь еще исчез? Вдруг леди Барлоу воскликнула:

— Бэнкс!

— Бэнкс? — переспросил Джеймс. Его тетя кивнула.

— Микс сказал мне, что не может найти его. А еще я вспомнила, что когда мы с Мэгги возвращались из Рэмзи в Лондон, она рассказывала, что Бэнкс часто сопровождал ее во время ее журналистских расследований.

— Она больше этим не занимается, — отрезал Джеймс. — Г.В. Кларк ушел на покой.

Прежде чем леди Барлоу ему ответила, в дверях гостиной появился Микс с отчетливым выражением тревоги на лице.

— В чем дело, Микс? — спросила она.

— Мальчик, миледи. У двери. Уверяет, что у него послание для его светлости.

Размышлял Джеймс недолго. Думая — вернее, надеясь, — что послание от Мэгги, он поспешил в холл. У парадной двери, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоял мальчик лет пяти или, может, шести.

— Кто тебя послал, парень? — почти рявкнул Джеймс, нависнув над ребенком.

Глаза малыша расширились от страха, потом забегали, будто в поисках выхода.

— Ну? Ты что, онемел? От кого послание? — прорычал Джеймс.

— Я… Я…

Испуг отражался на маленьком лице. Затем мальчик захныкал:

— Я не помню.

— Что? Слушай, приятель, у меня нет времени на…

— Возможно, если бы вы не кричали на ребенка, память вернулась бы к нему. — Джонстон вышел из-за спины Джеймса. — Вы его напугали.

Отстранив рукой своего нанимателя, посыльный опустился на корточки перед бродяжкой и тепло ему улыбнулся:

— Не бойся его, приятель. Он просто очень переживает за свою леди. А теперь, если ты вспомнишь, что тебя просили передать, то получишь все это.

Джонстон сунул руку в карман и, достав оттуда блестящую монетку, повертел ею у носа мальчика. Бедняга проследил за движением его руки, затем взгляд его прояснился, и он воскликнул:

— Женщина! Тот человек велел передать вам, что он следовал за ней.

— Кто?

Мальчик нахмурился, наморщил лоб, будто стараясь вспомнить имя человека.

— Я не могу вспомнить. Такой высокий старик.

— Бэнкс? — резко спросил Джеймс.

— Точно, это его имя, сэр! — обрадовался мальчик. — Он сказал, что следил за леди, и велел сбегать за вами, и… — Мальчишка вдруг покраснел и смущенно признался: — Остальное не помню. Что-то про человека со шрамом.

Джеймс побледнел, но спросил:

— Можешь отвести нас к нему?

— Конечно, милорд.

— Молодец, парень.

Он вздохнул, потрепал мальчика по плечу и попел к двери. Кликнув своего кучера, всегда сидевшего на кухне, когда Джеймс навещал тетю и Мэгги, Джеймс бросился выручать невесту.