Во сне и наяву

Глава 20

Настроение Янси, и так неважное, стало еще хуже, когда он, войдя в свою спальню, обнаружил, что Сара отправилась спать к себе в комнату и закрыла дверь, соединяющую их спальни. Причем дверь была не только плотно закрыта, но и заперта! Он хмуро уставился на запертую дверь, потом, тихо выругавшись, бросился на свою постель, на свою очень пустую постель! Конечно, он мог выломать дверь, но сейчас пребывал совсем не в том настроении, когда хотелось бы выяснять отношения со строптивой женой.

Янси торопливо разделся догола и забрался под одеяло.

Он лежал на прохладных простынях, из которых еще не выветрился терпкий запах любви, смешанный с ароматом сладких духов Сары, и вспоминал прошлую ночь. Определенная часть его тела тут же напряглась. Да, сейчас он был не в настроении выяснять отношения с отвергнувшей его супругой, но плохое настроение не помешало бы ему заняться с ней любовью, черт бы ее побрал!

Хотя Янси и не был тонким психологом, он прекрасно догадывался, что заставило Сару запереться в своей комнате.

Во всем была виновата эта болтливая сучонка Энн, чтоб ей провалиться! Эту дрянь хлебом не корми, дай только возможность устроить какую-нибудь пакость и испортить людям настроение! От острого желания задушить Энн у него зачесались руки. Он был уверен, что именно миссис Шеллдрейк виновата в его теперешнем одиночестве. Если бы не она, он бы сейчас лежал не один, а в объятиях молодой красавицы жены. Янси нахмурился и вдруг подумал: а может, в его нынешнем положении виновата не только Энн? Конечно, он мог, и был обязан, дать ей достойный отпор во время разговора у фонтана. Но, черт побери, как он должен был это делать?

Сказать этой стерве, что она чудовищно ошибается, что ее Слова смешны и глупы, что «Дом голубки» не имеет никакого отношения к его женитьбе на Саре, что он просто воспользовался удобным предлогом, чтобы заставить ее выйти за него замуж? И что его сейчас совсем не беспокоит, будут ли у них с Сарой дети? Сказать, что до тех пор, пока Сара продолжает быть его женой, делить с ним постель и находиться в его объятиях, плевать он хотел на все остальное? Это он должен был ей сказать, чтобы успокоить Сару? Конечно, нет, черт возьми!

Янси невесело усмехнулся. О Господи! Похоже, Сара уже успела подчинить его своей воле. Видно, эта девчонка околдовала его. Стоит ей поманить его пальчиком, и он готов сделать все, что она хочет. Нет, он должен быть сейчас вдвойне осторожен и ни в коем случае не давать ей в руки оружия против себя!

По крайней мере, холодно рассудил Янси, в «Голубке», кроме них двоих и его людей, больше никого не будет. Без миссис Шеллдрейк, источника всех неприятностей и бед, Янси надеялся быстро наладить отношения с женой. В этом он не сомневался ни минуты. Что же касается интриганки Энн…

Стоило Янси подумать об Энн Шеллдрейк, как он вновь стал мрачен. Новость о романе между Энн и Хайрамом Барнеллом оказалась для него не очень приятным откровением.

Он был удовлетворен тем, что велел Эстебану поручить своим людям незаметно присматривать за Сарой. Если бы не эта предосторожность, он никогда бы не узнал об отношениях между Энн и Хайрамом. Янси уже хорошо изучил свою супругу и был уверен, что она никогда не расскажет о тайном свидании на берегу ручья. К счастью, парень, которому было поручено следить за сеньорой, когда та выходила за ворота, не испытывал таких же, как она, угрызений совести и без малейших колебаний рассказал Янси о пылкой встрече любовников у ручья. Этот роман сейчас был очень некстати и только усложнял и без того непростое положение, в котором они все очутились.

Интересно, догадывается ли старина Том о том, что происходит у него под самым носом? Из отдельных холодных реплик Шеллдрейка, которые он отпускал в адрес жены сегодня вечером, было ясно, что и Том неплохо изучил свою завистливую и коварную супругу. Следовательно, нельзя исключать возможности, что бедняга Том знает об измене своей жены.

Том Шеллдрейк всегда нравился Янси. Янси считал его добрым и порядочным человеком, приятным собеседником, но по ряду причин между ними так и не завязалась дружба.

Если Том все же знает о романе жены, то решил ли он простить Энн супружескую неверность? Какой бы невероятной ни показалась эта мысль, ее ни в коем случае нельзя отбрасывать как невозможную. Не исключено, что война не ограничилась покалеченной рукой и оставила на теле Шеллдрейка и другие, не менее тяжелые раны. А что, если сейчас он уже не может выполнять супружеские обязанности, стыдится своего бессилия и поэтому решил не обращать внимания на роман Энн с другим мужчиной?

Сложившаяся ситуация тревожила Янси не столько из-за факта неверности Энн и обиды за Тома, сколько из-за опасности, которую в себе таила.

Янси заявил Саре, будто ему наплевать на то, кто убил Маргарет, но, честно говоря, это была не правда. Он очень хотел найти убийцу, который, совершив одно убийство, может убить еще кого-то. И хотя Янси никогда не задавался целью во что бы то ни стало узнать, почему была убита Маргарет, он догадывался, что причиной смерти мачехи могли быть ее многочисленные романы и измены. Во всяком случае, сыграли немаловажную роль в трагедии. И если Энн шла той же дорогой, что и сестра… Он нахмурился и покачал головой. Ему чертовски не хотелось опять найти труп женщины у себя на ранчо!

Янси понял, что едва ли ему удастся быстро уснуть в эту ночь. Он встал и на ощупь зажег лампу на прикроватном столике. Мягкий золотистый свет залил большую комнату. Он натянул брюки, рассеянно зажег тонкую длинную сигару и вышел в маленький внутренний дворик.

Кантрелл сел на скамью и неторопливо втягивал в себя дым, вслушиваясь в ночную тишину, нарушаемую лишь кваканьем лягушек и жужжанием насекомых. Сидя в темноте, он вдыхал аромат жасмина, но у него было не то расположение духа, чтобы наслаждаться мирными ночными звуками и ароматами.

Янси глубоко затянулся, но даже не испытал привычного удовольствия от запаха дорогого табака. Сейчас ему хотелось совсем другого — вдохнуть сладкий запах Сары, почувствовать на своем языке вкус ее кожи, глубоко погрузиться в нее и слиться воедино! Но он был реалистом и понимал, что этой ночью Сары ему не видать. Не желая тратить даром время, Янси задумался над тем, что же ему делать с Энн и Хайрамом Барнеллом. Ситуация была явно взрывоопасной, и он, конечно, совсем не хочет дождаться взрыва.

Придется взять Барнелла с собой в «Голубку», в конце концов решил он с тяжелым вздохом. Если Энн останется в «Солнечном ранчо», а Хайрам уедет в «Голубку», то им волей-неволей придется по крайней мере на какое-то время прекратить тайные рандеву. Конечно, это не самое лучшее решение проблемы, но Янси еще не был готов предъявить влюбленной парочке ультиматум. К тому же ему сейчас и не очень хотелось раскрывать перед ними свои карты. Пусть думают, что об их романе никто не знает.

Очень тревожило Кантрелла и то обстоятельство, что не далее как несколько недель назад Хайрам умолял Сару выйти за него замуж! Интересно, а когда у него начался роман с Энн?

И как долго он длится? Ему никак не удавалось избавиться от неприятной мысли, что дело значительно серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Прежде чем поговорить с влюбленными начистоту и предъявить им ультиматум, он должен как можно больше узнать об их замыслах.

Янси сразу же отказался от мысли выгнать Хайрама Барнелла, поскольку этот шаг мог только ускорить кризис, чего он старался сейчас избежать любыми путями.

Янси с нетерпением ждал переезда в «Дом голубки» еще и потому, что там Сара будет принадлежать ему одному. Его нетерпение стало особенно сильным после коварного выпада Энн.

Конечно, решение захватить с собой Барнелла далось ему нелегко. Губы Кантрелла раздвинулись в невеселой ухмылке. Надо только, чтобы Хайрам держался как можно дальше от Сары.

Загрузить его работой, чтобы у него не оставалось свободного времени на ухаживания за Сарой. Поселить же этого любвеобильного управляющего надо не в главном доме, а с ковбоями в лагере! Мистер Барнелл ничем не отличается от остальных его людей, и относиться к нему он будет так же, как к прочим работникам!

Янси решил, что нашел из создавшегося положения временный выход, пусть и не самый лучший, но все же. Он загасил сигару и вернулся в дом. Чувствуя удовлетворение от принятого решения, Янси вновь улегся в постель. Настроение у него несколько улучшилось. Теперь ему оставалось только найти способ, как добиться расположения гордой жены и заставить ее вернуться в его постель.., или на худой конец хотя бы уговорить ее пустить его в свою. Если ему удастся сделать это, то ничто не сможет омрачить его счастье Саре тоже не спалось в эту ночь. Девушка металась по кровати, изнемогая от желания вернуться к мужу и вновь очутиться в его страстных объятиях. Немедленно сделать это ей мешала только мысль, что первый шаг к примирению — за Янси. Янси должен подтвердить, что «Дом голубки» не имеет никакого отношения к их браку. Сара лежала и уныло разглядывала шелковый полог. Она уже умерила свои желания и даже была готова не требовать от супруга признаний в любви. Сейчас ее вполне удовлетворили бы слова Янси, что жениться на ней его заставило вовсе не желание вернуть земли предков.

Сара печально вздохнула и в который раз с тех пор, как легла в постель, перевернулась на другой бок.

Янси уже давно вошел в свою комнату. Затаив дыхание, Сара прислушивалась к его шагам. Вот они приблизились к двери, соединяющей их спальни. Она села в кровати и с надеждой принялась ждать, как он поступит, когда обнаружит, что дверь заперта. Не прошло и минуты, как вновь послышались шаги. Только на этот раз они удалялись от двери. Сара почувствовала и облегчение, и обиду. Облегчение было вызвано мыслью, что ей не придется смотреть ему в глаза. Быстрота же, с которой он смирился с поражением, разозлила гордячку. По злой иронии судьбы поведение мужа доказывало худшие опасения Сары — она ему безразлична.

Если бы он решительно потребовал, чтобы она пустила его к себе в постель, Сара попыталась бы прогнать сомнения или хотя бы на время заглушила их. Она с трудом подавила рыдание и зарылась головой в подушку, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Конечно же, печально думала Сара, Янси посчитал, что вчера ночью и сегодня после обеда не только выполнил, но и перевыполнил свои супружеские обязанности и теперь ему нет нужды беспокоиться о каком-то там долге и заниматься с ней любовью.

Несчастная Сара лежала и придумывала самые разнообразные и все до единого глупые способы мести. Это продолжалось совсем недолго, поскольку она быстро поняла, что все равно никак не сможет отомстить мужу. Разве что оказаться бесплодной и не родить ему наследников, сердито подумала девушка… И она вновь заметалась в постели, желая одного — забыться.

Под утро ее наконец сморил неспокойный сон. И тут же раздался громкий стук в дверь. Сара протерла глаза, убрала с лица растрепанные волосы и вскочила с постели. Еще не проснувшись и слегка пошатываясь, она направилась к двери. Со сна она не помнила о событиях вчерашнего вечера и подумала, что Янси хочет сообщить ей что-то важное. Она быстро повернула ключ в замке и распахнула дверь.

В тусклых лучах восходящего солнца, робко пробивавшихся в комнату, Сара увидела мужа. Янси, весь в черном, стоял на пороге. Его сурово поблескивающие золотисто-карие глаза и крепко сжатые губы сразу же напомнили ей о неприятных событиях вчерашнего вечера.

Зеленые глаза Сары тут же воинственно сверкнули.

— В чем дело? — холодно осведомилась она.

Янси стоял на пороге и не сводил с нее взгляда. Его взбесило, что она выглядела такой свежей и отдохнувшей.

Несомненно, она крепко спала, в то время как он проворочался всю ночь и встал утром совершенно разбитый.

Ее красота и соблазнительно просвечивающее через ночную сорочку тело не улучшали его настроение. Изумрудные глаза Сары воинственно сверкали, золотисто-каштановые волосы в беспорядке рассыпались по плечам, упругие груди натягивали мягкую ткань сорочки. Янси пришлось приложить все силы, чтобы побороть желание тут же приласкать эти маленькие твердые мячики.

Янси Кантрелл не спал всю ночь, однако так и не решил, как ему вести себя с Сарой. Собственно, он понял, что придется выбросить белый флаг. Он собрался сказать, что «Дом голубки» не имеет никакого отношения к его желанию жениться на ней. И только сейчас, когда она открыла дверь, до него дошло, что, если он заведет разговор на эту опасную тему, ему придется углубиться в детали, обсуждать которые он боялся. С другой стороны, ему очень хотелось помириться. Он нерешительно стоял на пороге и не знал, что дальше делать.

Господи, да ведь он только что едва не совершил страшную ошибку! Если бы он вовремя не взял себя в руки, то раскрыл бы ей свои самые сокровенные мысли и чувства, как последний влюбившийся по уши идиот!

Чтобы не позволить себе сделать эту и многие другие глупости, Янси решил найти убежище в изображении холодного гнева. Он насмешливо улыбнулся и буркнул:

— Я уезжаю до вечера. Думаю, ты не хочешь, чтобы слуги узнали о нашей размолвке. Поэтому я и решил разбудить тебя так рано. Отопри эту проклятую дверь после моего отъезда, чтобы Мария ничего не заподозрила. — Янси не рискнул долго оставаться в обществе жены. Он боялся, что не выдержит и сделает что-нибудь такое, о чем они впоследствии пожалеют.

Хотя он и не очень-то верил, что когда-нибудь пожалеет о том, что занимался с ней любовью. Не произнеся больше ни слова, Янси резко повернулся и быстро ушел прочь.

Сара горестно смотрела вслед мужу. Она никак не могла заставить себя поверить, что, помимо указания отпереть дверь, ему нечего сказать ей. Янси не предпринял никаких шагов к примирению, а ведь она так ждала от него хоть каких-то действий. У нее даже сложилось впечатление, что ему наплевать на вчерашнюю ссору! Если ей нужны новые доказательства его прохладного отношения, того, как мало она для него значит, то вот оно — иное и придумать трудно. Как же так случилось, что отношения между ними, еще вчера вечером бывшие безоблачными, резко изменились? — с горечью спросила себя Сара.

Чуть не плача от обиды, она вошла в комнату мужа и легла на постель, которая еще хранила тепло его тела. Так она рассчитывала хоть как-то восстановить порванную нить, связывавшую их. Простыни еще хранили его присутствие, его терпкий мужской запах. Сара с наслаждением вдохнула воздух, обругав себя последней дурой и сентиментальной маленькой идиоткой. Впрочем, решила она, хватит заниматься всякой ерундой… Пора вставать.

Несколько следующих дней отношения между Сарой и Янси не претерпели никаких изменений. В присутствии посторонних они создавали видимость теплых супружеских чувств, но стоило им остаться наедине, как Сара тут же уходила к себе и громко хлопала дверью. В тишине еще долго звучал скрежет поворачиваемого в замке ключа. Янси тоже не предпринимал никаких попыток что-либо изменить. Он даже ни разу не поинтересовался у жены, почему она ведет себя так вызывающе. Кантрелл просто делал вид, будто ничего не происходит. Сара часто с горечью думала, что он ведет себя так, словно все это не имеет к нему никакого отношения.

Сара не раз старалась беспристрастно разобраться в сложившейся ситуации'. Правильно ли она поступала, запирая дверь? Может, лучше было бы все-таки отважиться на решительный разговор и потребовать, чтобы он опроверг утверждения Энн Шеллдрейк? Сама же она пока отказывалась признавать за собой какую-либо вину в ссоре.

В понедельник рано вечером Сара сидела в уютном дворике, попасть в который можно было только через комнату Янси. Она устала от такой жизни и сейчас в который уже раз пыталась найти выход из тупика.

В последнее время ее все чаще стала посещать мысль, что она была несправедлива к Янси. Обвиняя его в непостоянстве и равнодушии, она сама была не намного лучше его. То таяла в его объятиях и беспрекословно выполняла любые его желания, то без всяких объяснений запирала дверь перед самым его носом! Девушка невесело улыбнулась.

Может, она все же слишком сильно отреагировала на слова Энн и спокойную реакцию на них Янси?

Черт побери, с отчаянием подумала Сара. Но если бы Янси сказал в тот вечер хотя бы слово в защиту их любви, ничего бы этого не случилось. Если бы Сара была уверена в нем, в том, что он женился на ней не только ради «Дома голубки», она не обратила бы никакого внимания на слова Энн. Они бы никогда не оставили такой глубокой раны в ее сердце! Нет, Янси виноват в их размолвке, упрямо твердила себе Сара. И если ему не нравится, что она запирается в своей комнате, то мог бы и сказать об этом, а не молчать, не делать вид, будто ничего не происходит! Если она ему небезразлична, то он давно мог сделать хоть какие-то шаги к примирению! Если же она ничего для него не значит…

Словно прочитав мысли Сары, во дворик неторопливо вышел Янси с загадочным выражением на смуглом лице. Он окинул жену равнодушным взглядом и холодно спросил:

— Все собрала?

Сара удивленно посмотрела на супруга и с печальным вздохом отметила про себя, что сердце ее, как и раньше, начинает биться быстрее всякий раз, когда она видит его.

— Что.., собрала? — переспросила она. — О чем ты говоришь?

Не сводя с ее лица пристального взгляда, Кантрелл беспечно пожал плечами.

— О нашей поездке в «Голубку». Надеюсь, ты не забыла, что мы едем в «Дом голубки»?

— Знаешь, сейчас мне что-то уже расхотелось туда ехать, — неуверенно пожала она плечами. На ее открытом лице, как в зеркале, отразилась охватившая ее растерянность.. «Голубка»?

Неужели после того, что произошло между ними несколько дней назад, он по-прежнему хочет взять ее с собой?

— Почему же расхотелось? Если мне не изменяет память, ты все еще моя жена. Или я не прав? — вкрадчиво поинтересовался Янси. — По-моему, я тебя не раз предупреждал, что завтра мы выезжаем в «Дом голубки».

Сара беспомощно кивнула. Она никак не могла отвести взгляд от мерцающих глубин его золотисто-карих глаз. Янси не очень весело улыбнулся и сказал, не давая ей времени придумать какой-нибудь предлог, чтобы отказаться от поездки:

— Ну и прекрасно! Если ты до сих пор не собралась, то мой тебе совет: вызови Марию и немедленно начинай сборы.

Выезжаем завтра на рассвете Я не хочу, чтобы ты путешествовала по самой жаре.

Он отвернулся, собираясь уйти в дом, но Сара остановила его. Собравшись с духом, она неожиданно выпалила;

— Почему ты женился на мне?

Янси замер. Казалось, он превратился в каменную статую.

Потом медленно повернулся и пристально посмотрел на жену.

Кантрелл долго смотрел на нее, и по его непроницаемому лицу нельзя было понять, о чем он думает. Сара обругала себя за несдержанность и пожалела, что находится сейчас здесь, в «Солнечном ранчо», рядом с этим несносным мужчиной, а не где-то на другом конце света!

— Почему я женился на тебе? — повторил ее вопрос Кантрелл. — А разве ты сама не знаешь, дорогая? Мне казалось, что ты давно обо всем догадалась!

Встревоженная хмурым выражением его лица, Сара тем не менее решила проявить твердость и не отступать.

— Нет, не догадалась, — твердо произнесла она. — Если бы догадалась, то не спрашивала бы… Так почему ты на мне женился, Янси?

И тут напряжение, копившееся последние дни, вырвалось на поверхность в яростной вспышке гнева. Янси не помнил себя таким взбешенным. Он схватил Сару за плечи и сильно встряхнул, как куклу.

— Может быть, ты сама мне расскажешь, зачем я на тебе женился? — вне себя от ярости вскричал он.

Сара судорожно сглотнула подступивший к горлу ком и испуганно пробормотала:

— Я не могу… Я не знаю… Откуда же мне знать, если ты все время прячешь свои чувства. Я никогда не могу понять, о чем ты думаешь.

Кантрелл опустил руки на ее бедра и крепко прижал к себе.

Почувствовав его возбуждение, Сара судорожно вздохнула.

— Может, ты и сейчас скажешь, что я прячу свои чувства, моя милая?.. — мрачно улыбнулся Янси. — Что же касается того, что происходит у меня в голове, то я могу тебе рассказать, о чем я думаю в последние дни. Сейчас мне больше всего на свете хотелось бы вернуть тот вечер, когда ты заперлась у себя в комнате! Мне хочется войти к тебе, сорвать с тебя всю одежду и проверить, такое ли сладкое у тебя тело, каким я его помню…

Сара с трудом освободилась от рук мужа и, сжав кулаки, сердито посмотрела на него:

— Я говорю не об этом, и ты прекрасно понимаешь.

Янси скрестил руки на груди и прислонился к двери.

— Не об этом? А о чем же еще можно говорить? Разве ты не вбила в свою красивую головку, что меня интересует в тебе только твое маленькое потрясающее тело? Или, вернее, — безжалостно добавил он, — не само тело, а то, что оно может мне дать! Я имею в виду ребенка, который унаследует «Дом голубки». Ведь, по-твоему, это единственная причина, заставившая меня жениться на тебе. Я прав? Какие еще причины могли у меня быть?

Сара не сводила с него изумленного взгляда. На ее белом как мел лице зеленели огромные озера глаз. Неожиданно Янси охватила такая жалость к ней, что он едва тут же не извинился за свои грубые и жестокие слова. Он почувствовал ее обиду, и его сердце сжалось от боли. Но он был слишком зол на нее, чтобы отказываться от выбранной тактики, какой бы жестокой она ни была. Он по-настоящему разозлился на Сару за то, что она могла так принизить отношения между ними. Сейчас он весь дрожал от ярости и не мог говорить спокойно. Он хотел обидеть ее, причинить боль, заставить почувствовать хотя бы малую часть той боли, которую ему пришлось испытать за несколько последних мучительных дней. И хотя в глубине души ему было стыдно за свою грубость и жестокость, упрямство не позволяло ему отступить.

Саре показалось, что больше она вытерпеть не в силах. Слышать эти несправедливые обвинения из его уст — это последняя капля, переполнившая чашу ее терпения.

Сердце заныло от боли и обиды, будто его сжали тисками, к горлу подкатил горький комок безысходности и поражения. Девушка отвела глаза от его хмурого лица и тупо пробормотала:

— По-моему, продолжать разговор на эту тему бессмысленно. — Она отвернулась и добавила с холодной вежливостью:

— Извини меня, пожалуйста. Если ты настаиваешь на поездке в «Голубку», то мне нужно идти собираться. Я позову Марию, и мы немедленно начнем готовиться к отъезду.

Рука Янси, быстрая как молния, остановила собравшуюся уходить Сару. Он рывком прижал ее к себе и поцеловал со всей накопившейся за дни ссоры яростью и досадой. Только тогда, когда им стало нечем дышать, Кантрелл оторвался от ее губ.

— О да, я настаиваю на этой поездке!.. И вот еще что, Сара, — прорычал он, яростно сверкая золотисто-карими глазами, — учти, в «Голубке» тебе придется спать в моей постели!

Запомни, нас больше никогда не будет разделять запертая дверь!

Ты меня слышишь, никогда!

Сара угрюмо посмотрела на мужа и с вызовом спросила:

— Ты хочешь собрать все ключи и спрятать их?

— Соберу, если понадобится! — рявкнул Кантрелл.

— О, думаю, что понадобится, поверь мне… Я очень рада, что хоть в чем-то наши мнения совпадают.

Они долго стояли, гневно глядя друг на друга. Никто не желал уступать. Наконец Янси грубо оттолкнул ее и побежал к дому.

Сара с оцепенением смотрела ему вслед. Постепенно чувство блаженства, охватившее ее во время поцелуя, прошло, и ее охватила необъяснимая беспечность. На душе стало спокойно и необыкновенно легко. Она подумала, что только что пережила самые трудные минуты в своей жизни и теперь может двигаться вперед… Наверное, это странное спокойствие пришло потому, что у нее отпали последние сомнения в мотивах для брака. Наконец Сара узнала правду. Янси Кантрелл женился на ней только для того, чтобы она родила ему ребенка, которому достанется «Дом голубки»! Ну что же, замечательно! Несмотря ни на что, она подарит ему наследника, но больше он от нее ничего не получит!

С этим яростным обещанием в душе Сара вошла в дом и в бешенстве дернула шнурок с колокольчиком. Хорошо, она поедет в «Голубку», она родит ему ребенка и при первой же возможности вырвет у Янси печень и изжарит на его глазах! От этой кровожадной мысли Саре сразу стало легче. Думая о страшной мести, которую она ему приготовила, Сара с улыбкой на устах стала доставать из шкафа одежду.

В тот вечер Сара была не единственным человеком на ранчо, кто хотел жестоко отомстить Янси Кантреллу. Энн Шеллдрейк была в такой ярости, что не только бы вырезала и зажарила печень Янси, но и скормила бы ее собакам!

Энн и Хайрам договорились встретиться опять у ручья, в зарослях тополей и ив, когда на землю опустятся сумерки. Ручей весело бежал неподалеку от маленького домика, который Шеллдрейкам подарил Янси и в который они скоро должны были переселиться. Проходя мимо дома, Энн, бросив на него несколько испуганных взглядов, заторопилась на условленное место.

Молодой ковбой, пользовавшийся полным доверием Барнелла, час назад принес записку. Из нее Энн узнала, что Янси велел Хайраму собираться в дорогу. На следующий день он должен был отправиться в «Дом голубки». Сначала миссис Шеллдрейк пришла в ярость, но сейчас немного успокоилась.

Однако когда она пришла к ручью, ее голубые глаза все еще угрожающе сверкали. Барнелл нетерпеливо ждал возлюбленную в тени деревьев в сгущающихся сумерках. Энн бросилась в его объятия, они страстно поцеловались. С трудом оторвавшись от него, Энн гневно воскликнула:

— Что нам теперь делать, Хайрам? Я не перенесу разлуки!

Чертов Янси, чтоб ему провалиться! Зачем он хочет взять тебя с собой?

Барнелл, рассеянно гладивший ее плечи, мягко возразил:

— Не знаю, дорогая, но подозреваю, что он что-то пронюхал о нашей любви.

— Но как? — По лицу Энн пробежала тень страха. — Это невозможно, ведь мы были так осторожны!

— Это его земля, — пожал плечами Барнелл. — Нас окружают люди, которые ради него готовы пойти на все! Я уверен, что он знает обо всем, что происходит на ранчо…

Он сделал паузу, словно хотел собраться с мыслями. И в это мгновение где-то совсем рядом громко хрустнула ветка. Влюбленные вздрогнули и испуганно посмотрели туда, откуда донесся звук. Они долго вглядывались в сумерки, но так и не увидели ничего подозрительного.

Через какое-то время вновь послышался треск, только теперь значительно дальше. Когда из ручья выбежала одна из многочисленных бездомных собак, живущих в деревне, Энн и Хайрам с облегчением перевели дух. Собака отряхнула с себя воду и неторопливо потрусила в сторону деревни. Барнелл хотел что-то сказать, но Энн быстро закрыла ему рот рукой.

Несмотря на то что они увидели собаку и, казалось бы, могли успокоиться, она никак не могла избавиться от тревожного ощущения, что за ними кто-то подсматривает. Энн Шеллдрейк напряженно ждала. Не услышав ничего подозрительного, она постепенно тоже успокоилась.

Наконец она тихонько рассмеялась чуть хрипловатым от испуга смехом.

— Прости, — извинилась Энн. — У меня нервы напряжены до предела. Том в последнее время ведет себя как-то странно. Что, если он вдруг…

— Думаешь, он нас подозревает? — прервал ее Хайрам, не скрывая тревоги. Помолчав, он неуверенно спросил:

— Тебе не кажется, что нам следует избавиться от него раньше, чем мы планировали?

Энн отрицательно покачала белокурой головой я решительно ответила:

— Нет, не думаю. Том не догадывается, что происходит.

Мне пока еще рано становиться безутешной вдовой, но он все равно в последнее время здорово изменился. — Она передернула плечами, как бы прогоняя тревожные мысли. — Давай забудем о моем муже. Лучше расскажи, что ты придумал, чтобы вырвать Сару из цепких лап Янси, пока он не сделал ее беременной и не разрушил все наши планы.

— А может, мы напрасно беспокоимся, — задумчиво протянул Барнелл. — Какая разница, кто будет отцом ее ребенка:

Янси или я.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко бросила Энн. — Ты должен стать мужем Сары и отцом ее ребенка, если мы хотим получить «Дом голубки»!

Барнелл ухмыльнулся, и его зубы блеснули в сумерках.

— Ну сама подумай, Энн. Какая в этом необходимость?

Главное, чтобы я был мужем Сары, а будут у нее дети или их не будет, не имеет никакого значения.

Энн нахмурилась и пристально посмотрела на любовника.

— Но если у Сары не будет ребенка, какой тебе смысл жениться на ней? К тому же, — мстительно добавила она, — тебе никогда не стать ее мужем, пока будет жив Янси! Она сможет стать твоей женой только после того, как станет вдовой!

Неожиданно по красивому лицу Энн пробежала тень. Она с любовью посмотрела на собеседника.

— Конечно, ты прав! — с восторгом воскликнула Энн. — Он женился на ней и, соответственно, сделал ее своей наследницей. После его смерти Саре будет принадлежать все; и «Солнечное ранчо», и серебряные рудники в Мексике, и деньги!

Зачем нам довольствоваться одной «Голубкой», если мы можем получить все! — Она наградила его пылким поцелуем. — Как ты умен, мой дорогой! Ну просто гений!

— Я рад, что ты так думаешь, — пробормотал польщенный Хайрам, отвечая на поцелуй. — Конечно, намного легче убить Янси, чем мешать ему спать с Сарой. После его скоропостижной смерти я буду рядом и постараюсь утешить нашу убитую горем вдовушку. Только представь себе! Если все пойдет по нашему плану, то не пройдет и года, как я стану хозяином «Солнечного ранчо».

Энн весело захихикала, но спустя несколько секунд внезапно посерьезнела. Ее глаза жадно заблестели, и она взмолилась:

— Расскажи, что ты собираешься сделать с Янси. Когда и как ты его убьешь?

— Пока еще не решил, — задумчиво потер лицо ладонями Барнелл. — Ничего, торопиться нам некуда. Сейчас, когда можно не беспокоиться, что Сара забеременеет, у меня будет больше времени, чтобы придумать какой-нибудь способ сделать ее безутешной вдовой и отвести от себя подозрения. — Он усмехнулся и пожал плечами. — Знаешь, мне кажется, нам повезло, что Янси берет меня в «Дом голубки». По-моему, это самая большая наша удача за долгое время. Пока я буду в «Голубке», ты должна придумать, как избавиться от Тома. Что же до меня, то я постараюсь наладить отношения с Сарой и вернуть ее расположение. — Он помолчал и мстительно добавил:

— И еще поразмыслю над тем, как лучше убрать с дороги этого мерзавца Янси Кантрелла!

Глава 21

На рассвете Сара и Янси выехали в «Дом голубки», который находился часах в десяти неторопливой езды от ранчо. Во время поездки нужно было все же не терять бдительности, посматривать по сторонам, не покажутся ли индейцы. Янси с нетерпением ждал этой приятной для него поездки, но размолвка с женой и присутствие как всегда угрюмого Хайрама лишили путешествие прелести.

Кантрелл оседлал своего любимого коня, крупного жеребца желтой масти. Подождав, пока Сара сядет на Локуэлу, они тронулись в путь. Хайрам Барнелл на гнедом скоро догнал Сару и поскакал рядом. Бывший управляющий дружески улыбнулся девушке, чем вызвал недовольство Янси У него появилось желание тут же вышвырнуть наглеца из седла, но он лишь пробормотал что-то и пришпорил коня, возглавив процессию, выехавшую из ворот ранчо. Бартоломью, Танси и еще несколько слуг вместе с вещами Сары и припасами должны были отправиться в путь через несколько часов.

Несмотря на благие намерения держаться холодно и неприступно, Сара тоже с нетерпением ждала поездки в «Дом голубки». Маленькая процессия неторопливо двигалась вперед. Скоро путешественники, в которых проснулся дух искателей приключений, оставили далеко позади «Солнечное ранчо» и деревню.

Поначалу всадники ехали в напряженном молчании. Утреннюю тишину прерывали лишь поскрипывание кожаных седел да приглушенный стук копыт. Но едва дом и деревня скрылись из виду, Янси придержал коня, по равнялся с Сарой и поехал рядом с ней. Хотя девушка и старалась игнорировать присутствие мужа, она не могла не замечать взгляды, которые он бросал на нее.

В прохладном воздухе вдруг раздался заунывный вой волка. Сара вздрогнула, и глаза ее впились в лицо мужа. Она подумала, что до конца своих дней не сможет, наверное, слышать этот вой, не вспоминая те ужасные испытания, которые выпали на ее долю и которые наверняка закончились бы трагически, не появись тогда на горизонте Черный Всадник Сара заглянула в бездонные глубины золотисто-карих глаз, и ее неожиданно охватило головокружительное желание почувствовать сильные руки Янси, ощутить на своих губах его теплые губы…

Девушка разозлилась, на себя за эту мимолетную слабость, резко отвернулась, показав ему свой очаровательный, но такой холодный профиль. Прочитав мысли жены, Янси тихо рассмеялся, чем еще сильнее разозлил Сару. Она решительно повернулась к Барнеллу со словами:

— Ну что же, Хайрам, похоже, наконец мы отправились в «Дом голубки». Надеюсь, вы ждете встречи с ней с таким же нетерпением, как и я?

Бывший управляющий ответил с кривой ухмылочкой:

— Еще как жду! Ведь мы с вами строили такие грандиозные планы в отношении «Дома голубки», не так ли? Помните, мы хотели превратить старое, пришедшее в упадок ранчо в великолепное хозяйство по выращиванию крупного рогатого скота. — Он задумчиво посмотрел на Сару. — У меня тогда были большие надежды, что мы станем партнерами.., причем не только в работе. Я надеялся, что все пойдет по-другому, что вы… — Хайрам замолчал, но заметив, как Янси нахмурился, торопливо добавил:

— Хотя наша первая поездка в «Голубку» представлялась мне совсем не такой, я все равно с нетерпением жду встречи с ранчо.

Конечно, Хайрам сильно рисковал, но риск этот был просчитан. Он хотел напомнить Саре о старых планах относительно «Дома голубки». Принимая во внимание то, что последний серьезный разговор между ними состоялся еще до того, как она вышла замуж за Янси, Барнелл не был уверен, как сама Сара и ее супруг отреагируют на его напоминание. Он понимал, что его смелость может сослужить ему плохую службу, но шел на риск. Хайраму хотелось поскорее вернуть расположение Сары, и напоминание о добрых старых днях, когда они мечтали о светлом будущем в «Голубке», казалось ему не таким уж и плохим началом восстановления былых отношений.

Сара удивленно смотрела на своего бывшего управляющего, отказываясь верить своим ушам. Она не могла поверить в его смелость, нет, в наглость! Да как он посмел заговорить о прошлом и прозрачно намекнуть, что ее замужество изменило ее жизнь в худшую сторону? Внезапно на смену изумлению пришел гнев. Девушка прекрасно помнила, как он пылко целовал Энн Шеллдрейк у ручья, и понимала, что нежные чувства, которые он якобы испытывает к ней, являются самой откровенной и наглой ложью. Она вовремя прикусила язык, чтобы не обозвать Хайрама наглым и беспардонным лжецом, каковым он, по ее глубокому убеждению, и являлся. Сейчас, когда у нее открылись глаза и она видела его отвратительное коварство, Сара не собиралась больше вести себя как последняя дурочка и жалеть его! Он должен благодарить судьбу, которая оказалась к нему благосклонной. Конечно, Барнелл не догадывается об их с Янси ссоре и не знает, что она абсолютно ничего не значит для своего невыносимого супруга! Только благодаря этому обстоятельству ему и посчастливилось до поры избежать гневного отпора с ее стороны.

Сара с трудом выдавила из себя улыбку, сказав:

— Я рада, что вы наконец-то все поняли. Верно, прошлое не вернуть. Вы правильно сделали, что не позволили разочарованию в отношении «Голубки» взять верх и сохранили энтузиазм, с которым вы всегда относились к будущему ранчо. — Она бросила на мужа угрюмый взгляд из-под длинных ресниц. — Жизнь слишком коротка, чтобы долго переживать из-за каких-то неприятностей. Особенно это утверждение относится к тем неприятностям, повлиять на которые мы не в силах!

Янси процедил сквозь плотно стиснутые зубы:

— Дорогая, хочу тебя предупредить, что если ты немедленно не прекратишь этот разговор, то количество «неприятностей», которые ты призываешь поскорее забыть, значительно возрастет!

Гневная реакция Кантрелла обрадовала Сару. И солнце наконец-то взошло, залив багровый горизонт розовато-золотым светом. Из трех путешественников по крайней мере один испытывал чувство глубокого удовлетворения. На какое-то мгновение ей захотелось помучить его и продолжить этот опасный разговор, но и беглого взгляда на мужа оказалось достаточно, чтобы убедиться — ей лучше промолчать. Сара поняла: не надо дергать тигра за хвост, поскольку, кроме головокружительного страха, такое занятие может привести к непредсказуемым и печальным последствиям!

Несколько следующих миль всадники проехали в гробовом молчании, но после того как сумрак окончательно уступил место дню и теплое солнышко залило прерии своими золотистыми лучами, мрачное настроение путешественников несколько улучшилось. Постепенно они начали обмениваться краткими фразами, и вскоре Янси, который при желании мог быть очень интересным собеседником, да к тому же хотел вернуть расположение жены, из кожи вон лез, пытаясь завязать оживленную беседу. Он рассказывал Саре одну занимательную историю за другой — об окрестностях «Солнечного ранчо» и особенно о любимой им «Голубке».

Местность, по которой они ехали, могла показаться с первого взгляда идеально ровной. Куда бы ни бросала свой взгляд Сара, повсюду, до самого горизонта, лениво волновалось бескрайнее море высоких трав. Изредка прерии прерывались обширными участками земли, поросшими непроходимыми зарослями чапареля, мескитовыми деревьями и высокими, как башни, дикими грушами. По берегам редких ручьев с кристально чистой водой, через которые им приходилось переправляться, росли тополя, рожковые деревья и ивы. Но чем дальше путники отъезжали от «Солнечного ранчо», тем чаще у них на пути встречались маленькие холмики и неглубокие овраги, нарушающие монотонность гладких, как стол, прерий. Окрестности ранчо, как почти весь Техас, изобиловали дичью. Из-под копыт лошадей во все стороны разлетались большие стаи куропаток и диких индеек.

Сара упивалась неожиданным вниманием мужа и с восторгом слушала его рассказы о добрых старых временах, когда в Техасе начали появляться первые испанские поселения. Она любовалась красотами дикой природы, и время для нее летело птицей. Сара даже немного огорчилась, когда Янси внезапно остановил своего коня и сообщил:

— Это и есть «Дом голубки», дорогая!

На невысоком холме, расположенном перед ними, жадный взор девушки отыскал небольшое скопление зданий и построек. На таком расстоянии разглядеть что-либо было трудно, но по мере того, как они подъезжали все ближе и ближе, в глаза бросалась запущенность ранчо. Сердце девушки сжалось от жалости и печали.

Общего между «Солнечным ранчо» и «Домом голубки» было совсем немного. Разве что расположение вдоль извилистых ручьев да материал, из которого были построены дома, — обожженный на жарком техасском солнце саманный кирпич.

Большой дом «Голубки» окружали высокие крепкие стены.

Бойницы для пушек и ружей живо напомнили Саре о том, что они находятся на территории поселений индейцев. Кяманчи до сих пор время от времени совершали стремительные набеги на белых поселенцев, безжалостно убивая плантаторов и сжигая их жилища.

К стенам, окружающим большой дом, прижимались с десяток маленьких домиков и хозяйственных построек. Несмотря на новые тростниковые крыши, у этих строений был такой жалкий и заброшенный вид, что Сара совсем приуныла. Ее взгляд не радовали ни участки обработанной земли, ни фруктовые деревья. «Дом голубки» был Богом забытым клочком земли, затерявшимся среди бескрайних равнин Техаса. И хотя она видела повсюду множество следов напряженной работы людей, сумевших немало сделать за те несколько дней, которые они провели здесь, было очевидно, что для полного восстановления ранчо потребуется очень много времени, сил и денег.

На территорию деревни нагло вторглись кактусы и мескитовые деревья. Правда, большая часть колючих кустов в непосредственной близости от домов была вырвана, сложена в большие кучи и приготовлена для сжигания, но повсюду, куда бы Сара ни бросила свой огорченный взор, был непочатый край работы: срочно ремонтировать разрушенные загоны для скота, сгнившие и покосившиеся от времени и непогоды амбары, приводить в божеский вид дома.

Когда маленькая процессия приблизилась к деревушке, путников встретили знакомое кудахтанье кур, писк цыплят и громкое блеяние коз. Сара тяжело вздохнула, сказав себе: для того чтобы сделать из «Голубки» более или менее сносное ранчо, понадобится целое состояние. И конечно, у нее таких денег нет. Невесело улыбнувшись, она подумала: черт бы побрал Янси, а ведь он снова оказался прав!

Большой дом «Голубки» напоминал скорее неприступную крепость, чем жилище. Люди Янси немало потрудились, чтобы сделать его пригодным для обитания. Девушка приветливо улыбалась смуглым мексиканцам, которые старались протолкнуться поближе к сеньору и сеньоре. От их улыбок и искренней радости мрачное настроение вдруг исчезло. Она велела себе довольствоваться тем, что есть, и не мечтать о чуде. В конце концов, рассудительно напомнила себе Сара, если бы она прибыла в «Голубку» с первой группой и нашла тут полнейшее запустение, ей было бы нелегко заставить себя поверить в реальность, казалось бы, невыполнимой задачи — восстановить ранчо. Задача эта стала бы еще труднее, если бы она решилась приехать сюда, как и собиралась, одна. Тогда в случае неминуемой неудачи не только она, но и все обитатели «Магнолиевой рощи» остались бы без гроша в кармане.

Сара поежилась от мрачной картины, которую нарисовало ее пылкое воображение. Какое счастье, что она появилась здесь только со своими дикими фантазиями, а не с полным фургоном пожитков. Подумав так, она возблагодарила Бога за то, что он не дал ей совершить подобную ошибку. И улыбнулась своим мыслям.

Помогая супруге спешиться, Янси в который раз поразился неотразимости ее ангельской улыбки. Его руки, обнимающие тонкую талию Сары, непроизвольно напряглись.

— Ты не разочарована? — хриплым голосом поинтересовался он, с удовольствием чувствуя, как ее стройное тело медленно скользит вниз, касаясь его.

Когда их взгляды встретились, Сара увидела в золотисто-карих глазах мужа откровенное желание, и от волнения и возбуждения у нее захватило дух.

— Нет, — неторопливо покачала головой девушка. — Я не разочарована.

Янси позабыл обо всем на свете, кроме женщины, которую он держал за талию. Не замечая и не обращая внимания на окружающих их людей, он осторожно обнял супругу и нежно поцеловал.

Веселые крики смуглых мексиканцев заставили их очнуться.

Янси и Сара сразу вспомнили, что за ними сейчас с огромным интересом наблюдают многочисленные зрители, и Янси, оторвавшись от губ жены, прошептал с неестественной улыбкой:

— Добро пожаловать в «Дом голубки», mi esposa! Надеюсь, ты найдешь здесь настоящее счастье.

Затем еще несколько минут все обменивались приветствиями. Янси выслушал краткий отчет о том, как продвигается работа и выполняются его распоряжения. Постепенно люди начали расходиться и возвращаться к работе. Последним собрался уходить Эстебан, предварительно условившись с Янси о разговоре. После того как он, надев сомбреро, собрался уходить, Янси вдруг вспомнил о Хайраме Барнелле.

Не убирая руку с талии Сары, Кантрелл медленно повернулся к бывшему управляющему «Магнолиевой рощи», который во время шумной встречи хозяев все еще сидел в седле, и пристально посмотрел на него. В глазах Янси сверкнула сталь.

— Эстебан, — задержал Янси старшего ковбоя, — минутку. — Когда мексиканец остановился и повернулся к ним, Янси сказал звенящим голосом. — Проводи, пожалуйста, Хайрама к загонам и покажи ему, что он должен делать. — Смерив Барнелла холодным взглядом, он добавил:

— Можете не распаковывать вещи, мистер Барнелл. Работать и спать будете вместе с остальными рабочими. — Янси не смог удержаться от мстительной улыбки. — Здесь у нас, боюсь, условия суровые, не то что в «Солнечном ранчо». Постелью вам будет служить земля.

Поскольку ничего лучше предложить не могу, то уверен, вы не будете на меня в обиде.

Взбешенный Хайрам, с трудом сдержавшись, закусил нижнюю губу. Однако он быстро обуздал свой гнев, коротко кивнул и, не сказав ни слова, развернул лошадь и последовал за Эстебаном. Янси молча наблюдал за ним, похоже, от мистера Барнелла можно ожидать неприятностей.

Внезапная боль в руке заставила его вернуться к реальности. Янси взглянул на Сару — это она больно ущипнула его. В изумрудно-зеленых глазах жены полыхал воинственный блеск.

Он понял, что все достижения поездки и поцелуя сведены на нет холодным отношением к Барнеллу.

— Ты поступил очень подло и низко! — с негодованием воскликнула девушка. — Ты не имеешь права обращаться с ним так высокомерно! Хайрам много лет проработал управляющим у твоего отца и вместе с ним ушел на войну. Я уверена, что он заслуживает лучшего обращения. Ты был с ним неоправданно груб! Как ты мог заставить его спать на земле, словно простого крестьянина? Как тебе не стыдно! — Сара вошла в роль страстной обличительницы. — Хайрам не какой-то бродяга, которому ты милостиво соизволил бросить кусок со своего барского стола… О Господи, ведь мы с ним столько пережили, он стал почти членом семьи!

— Только не моей! — невозмутимо возразил Кантрелл. — Я еще не забыл, что не так давно он строил на твой счет далеко идущие планы! — Он сурово посмотрел на жену и добавил:

— Этот тип постоянно крутится под ногами, и мне бы не хотелось, чтобы ты размышляла, какой стала бы твоя жизнь, выйди ты за него замуж.

От возмущения Сара на несколько секунд лишилась дара речи.

— Да как ты смеешь! Как будто я!.. — Девушка поперхнулась словами. В праведном гневе она надменно вздернула подбородок и с достоинством произнесла; — Пожалуйста, покажи, где моя комната. Боюсь, нам больше не о чем разговаривать.

К ее величайшему изумлению, Кантрелл не вспылил.

— Дорогая, прости меня, — извинился он. — Я зря намекнул на то, что ты нарушила свои брачные клятвы. Для этого ты чересчур честна и благородна. — С завораживающим блеском в золотисто-карих глазах и покаянной улыбкой на устах Янси спросил с хрипотцой:

— Простила?

«Ну где же справедливость?» — с отчаянием подумала Сара.

Она рассердилась на него, но стоило ему улыбнуться и ласково посмотреть на нее, как она тут же готова все забыть и все простить! Но ведь он же извинился. Ей стоило большого труда не дать своему гневу погаснуть окончательно.

— Ты этого не заслуживаешь, — неуверенно ответила она.

Янси с широкой улыбкой обнял жену и вновь поцеловал.

Пока Сара приходила в себя от пылкого поцелуя, он быстро подхватил ее на руки и внес в прохладный дом. Потом, опустив на пол, широко развел руки и сказал:

— Ваш дом ждет вас, мадам!

Несмотря на признаки запустения, «Дом голубки» был довольно уютной усадьбой. Комнат в доме, правда, было значительно меньше, чем в «Солнечном ранчо», и они оказались не такими просторными, но обладали каким-то грубоватым очарованием, покорившим Сару. Конечно, призналась она себе, его успели подремонтировать и тщательно отмыть от грязи, а для придания большего уюта из «Солнечного ранчо» даже привезли кое-что из мебели. Каменный пол устилал красивый золотисто-синий ковер ручной работы, на стене висел прекрасный гобелен, а в главной sala стояли несколько уютных кресел, обтянутых красновато-коричневой кожей.

Янси, положив руку на талию Сары, повел жену по ее новым владениям. Она с первого взгляда влюбилась в «Голубку». Ей понравились не заставленные мебелью комнаты, от которых оставалось впечатление простора. Вся обстановка была более простой и деревенской, чем в «Солнечном ранчо». Сара очень любила ранчо, но в «Голубке» было нечто свое, особенное… Дом обладал каким-то притягательным уютом, простотой и отсутствием величия — все успокаивало душу и радовало глаз. Здесь она чувствовала себя свободнее и легче, забывала о поколении высокомерных испанских грандов, некогда живших в «Солнечном ранчо». Предки Янси, приехавшие из Испании, построившие дом и поселившиеся в «Голубке», были бесстрашными искателями приключений. Эти энергичные мужчины и женщины обладали особым складом ума и даром предвидения. Сара отождествляла себя с обитателями «Голубки» и с самим домом, который олицетворял собой немое свидетельство победы их разума и воли над враждебными силами природы и злой стихией команчей, все еще рыскающих в окрестностях.

Небольшой внутренний дворик, посреди которого росла грациозная плакучая ива, дающая прохладную тень, и где находился маленький фонтан, преподнес ей очередной приятный сюрприз.

Одна из стен дома была сплошь увита желтыми розами, наполняющими теплый воздух своим благоуханием. Сара заметила несколько глиняных горшков с алыми и белыми геранями, которые стояли у залитого солнцем основания стены. В тени ивы, приглашая к себе, стоял маленький черный железный столик с двумя стульями, на которых лежали алые подушки. Саре захотелось задержаться в этом уютном уголке, чтобы насладиться спокойствием и красотой старинного дома.

В отличие от «Солнечного ранчо» в «Голубке» не было элегантных арочных переходов. Почти все комнаты выходили в центральный двор, ничем не отличающийся от двориков большинства испанских домов. В таких двориках обычно собирались члены семьи, здесь они проводили большую часть своего свободного времени. Сара одобряла эту прекрасную традицию, — каким же очаровательным был этот дворик и все, что в нем находилось!

Янси улыбнулся, взглянув на радостное лицо Сары.

— Нравится?

— Еще как! — с восторгом воскликнула она. — Настоящий оазис, скрытый от внешнего мира.

Губы Янси вновь тронула довольная улыбка, он огляделся по сторонам. Саре показалось, что в мыслях он где-то далеко.

— Я хорошо помню, что моя мать очень любила этот дворик, — задумчиво проговорил он. — Они просиживали с отцом часами за этим столиком, смеялись и болтали, а я ползал у их ног. Когда Сэм уехал, мать часто сидела за столиком и писала длинные письма или читала мне вслух письма, которые он присылал ей. По-моему, она прочитала мне почти все его письма. Хотя наверняка и пропускала некоторые места, чтобы оградить мои невинные уши от недоступной мне тогда правды жизни.

— Наверное, твоя мать и Сэм сильно любили друг друга, — неуверенно начала Сара. Янси редко говорил о родителях, и ей не хотелось прерывать его воспоминания. Но она не могла и промолчать, оставив его слова без комментариев.

— О, поначалу я был уверен в том, что они любили друг друга, — кивнул Янси, с вызовом взглянув на нее. — Но это было до того, как Энди и мой дед заставили их расстаться.

— Но как они могли заставить их расстаться? — удивленно воскликнула Сара. — Если твои родители по-настоящему любили друг друга, их никто не мог разлучить!

— Энди презирал мою мать! — фыркнул Янси. — Хотя в ее жилах текла более благородная, чем у него самого, кровь, он всегда называл ее «жадной шлюхой» и обвиняя отца в том, что, женившись на ней, Сэм запятнал фамилию Кантреллов! — Он нахмурился. — Я согласен похвалить этого старого мерзавца лишь за одно — за прямоту и честность. Он никогда не скрывал своих чувств и открыто говорил о ненависти к моей матери и осуждал их брак. Ужасная, по его мнению, женитьба Сэма не давала ему покоя до последних мгновений его жизни. Я уверен, что Энди умер, проклиная мою мать и скорее всего меня вместе с ней.

— Но почему Сэм ничего не предпринял, чтобы защитить вас? Как он мог спокойно смотреть на то, как Энди разлучает его с твоей матерью?

Янси тяжело вздохнул и нетерпеливо потер затылок. Он обычно не любил говорить о родителях и о прошлом и при обычных обстоятельствах уже давно перевел бы разговор на другую тему. Но ему казалось, что Саре важно понять, каковы были отношения его родителей, знать, какие чувства он испытывал к Сэму и как он относился и относится к любви…

— Сэм был бессилен против своего отца, — вяло пожал он плечами. — Он не мог с ним бороться, у него просто не было ни единого шанса победить. Энди воспитал сына в беспрекословном повиновении. Мне кажется, что Сэм лишь раз в жизни ослушался отца — когда сбежал с моей матерью и тайно обвенчался. Я часто с удивлением спрашиваю себя, как он мог набраться такой смелости. Ведь этот поступок совсем не вязался с его характером! — Кантрелл пристально смотрел на маленький фонтан, но Сара понимала, что он не видит его. Сейчас он не видел ничего, кроме далекого прошлого. Она прислушалась к успокаивающему звуку журчащей воды. Янси вдруг вновь нарушил молчание:

— Сэм был мягким человеком, он предпочитал не бороться с событиями, а плыть по течению. Ты прекрасно знаешь его слабый характер. Сколько я его помню, он всегда выбирал путь наименьшего сопротивления. Энди постоянно настраивал его против моей матери. Он требовал от него сыновней покорности, и Сэм не мог пропускать эти требования мимо ушей. Все кончилось тем, что Сэм не устоял перед напором отца и сдался. Поэтому неудивительно, что мои родители, как бы сильно они ни любили друг друга вначале, в конце концов расстались. — Янси вновь нахмурился и, пожав плечами, заявил напрямик:

— Хотя Энди Кантрелл и был моим дедом, я считаю его эгоистичным и очень упрямым деспотом, привыкшим все делать по-своему, ломать людей и заставлять их выполнять его желания! Для того чтобы бороться с ним, нужен был человек с куда более сильным характером. Вдобавок ко всему старый дьявол был еще и чертовски умен. Он хитро воспользовался сыновней преданностью Сэма, все время требовал, чтобы тот приехал в «Магнолиевую рощу», и каждый раз врал с три короба о какой-то очень важной работе, которую может сделать только Сэм и никто другой. Сэм долго терпел, но в конце концов понял, что ему легче смириться с поражением и выполнить требование Энди, чем бороться с ним.

— Но разве твоя мать не могла?.. — недоверчиво пробормотала Сара, не сводя с него изумленного взгляда.

— Чего не могла моя мать? — Неожиданно в голосе Янси послышались холодные нотки. — Бороться со свекром за любовь своего мужа? — Он покачал головой и угрюмо проворчал:

— Если бы Сэм был мужчиной, я хочу сказать — настоящим мужчиной, и не позволил бы Энди помыкать собой, ей бы никогда не понадобилось бороться за его любовь! Она не должна была ни просить, чтобы он любил ее, ни бороться за это! Любовь — естественное чувство между супругами. — Неожиданно лицо Янси Кантрелла расслабилось, и он как-то устало признался:

— Но дело было не только в Сэме и Энди, моя мать была одержима своими демонами! Ее отец, дон Армандо, тоже возражал против замужества. Правда, со временем он смирился, но все-таки до самой смерти старался разрушить этот брак, всячески пытался настроить дочь против Сэма и подорвать ее любовь к нему. Они оба были хороши. Энди изо всех сил обрабатывал Сэма, а Армандо — Маделину. Так что их брак оказался обречен с самого начала. Расставание было неизбежно. Я очень сомневаюсь, что они смогли бы жить вместе, даже если бы моя мать пережила Энди. Их любви был нанесен непоправимый удар.

Сара задумчиво оглядела очаровательный дворик и постаралась представить, какие чувства должна была испытывать Маделина, выйдя замуж за любимого мужчину, зная, что он тоже любит ее, и тем не менее постоянно терпя поражения в сражениях с отцом мужа и вечно выслушивая упреки от своего отца! А Сэм.., ему ведь тоже было несладко! Какие чувства испытывал Сэм Кантрелл? Сара не сомневалась в том, что он любил мать Янси. Она была уверена, что он любил Маделину так, как не любил ни одну другую женщину. Но вот Янси не верил в любовь отца…

Взглянув на мужа, она вдруг спросила:

— По-моему, ты во всем винишь Сэма, да?

Янси снял шляпу, бросил на столик и устало провел рукой по волосам.

— Нет, не виню. Я не виню Сэма и не испытываю к нему ненависти.., я никогда не испытывал к нему ненависти. Возможно, в молодости я злился на него за то, что он оказался таким слабаком и не стал на защиту меня и матери, но ненависть.., нет, ее не было никогда. Думаю, что по-своему Сэм любил и меня. Я взрослел, становился умнее и вскоре понял, что он не мог защитить нас даже при всем своем желании, просто не мог быть сильным. — Красивый рот Янси горестно сжался. — Даже после того, как он женился на Маргарет, я не испытывал к нему ненависти. Что отрицать, он причинил мне сильную боль! Был небольшой промежуток времени, когда меня переполняла такая ярость, что я даже думал порой, что ненавижу его, но это была не ненависть, а элементарная злость и обида. Он был моим отцом, и этим все сказано… Я любил его.

Сара попыталась поймать взгляд мужа. То, что она прочла в его глазах, убедило ее в его полной искренности.

Да, Янси действительно любил отца.

— Но если ты любил его, то почему же не ответил ни на одно письмо Сэма? — спокойно спросила Сара. Она старалась говорить сдержанно, но в ее голосе слышались нотки обвинения. — Умирая, Сэм умолял тебя приехать. Он очень хотел повидаться с тобой в последний раз перед смертью, но ты так и не соизволил сделать это! Ты говоришь, что любил Сэма, но тем не менее не выполнил его единственную просьбу. Ты не приехал в «Магнолиевую рощу» и не находился рядом с умирающим отцом!

— О чем ты говоришь, черт побери? — нахмурился Янси. — Единственное письмо, которое я получил за все эти годы из Техаса, привез помощник адвоката Сэма. Я не получил от отца ни единого письма!

— Но.., но Сэм писал тебе… — растерялась Сара. — Несколько раз писал. — Увидев на лице мужа недоверие, она горячо воскликнула:

— Говорю тебе, я собственными глазами видела эти письма! И не только видела, но и писала некоторые из них под его диктовку!

— Я не получил ни одного! — упрямо стоял на своем Янси Кантрелл. Он больно схватил ее за руку. — Неужели ты считаешь меня способным на такое свинство? Неужели ты считаешь, что если бы я получил хотя бы одно письмо от Сэма, если бы я знал, что он умирает и хочет повидаться перед смертью, то проигнорировал бы его просьбу? Господи, как ты можешь так плохо думать обо мне, Сара? Вижу, ты совсем невысокого обо мне мнения…

Сара с сомнением посмотрела на мужа. В словах Янси прозвучали такая искренняя обида, такой гнев, что она вконец растерялась и сейчас уже не знала, что и думать об этом загадочном деле.

Услышав тяжелый вздох жены, Янси обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаз.

— Честное слово, я не получил ни одного письма от Сэма, — проговорил он, четко и медленно выговаривая каждое слово. — Если бы я имел от него весточку, то преодолел бы огонь, воду и медные трубы, чтобы повидаться с ним перед смертью… И прежде чем мы закончим разговор на неприятную для меня тему о родителях, пожалуйста, запомни, я не таков, как мой отец. Я не слабый человек. Меня непросто заставить свернуть с намеченного пути, и я никогда и никому не позволю вбить клин между нами!

Сара до сих пор с глубокой болью вспоминала слова Энн, послужившие причиной их последней ссоры.

— Я тебе верю.., но наша ситуация как небо от земли отличается от той, в какой были твои родители, — с тяжелым вздохом произнесла она. — Мы не любим друг друга, в этом-то вся разница. А жениться на мне тебя заставили сугубо деловые соображения, разве не так? Так что, согласись, любовью тут и не пахнет!

Ноздри Янси затрепетали от гнева, глаза яростно сверкнули.

— Как же ты все-таки глупа! — хрипло проговорил он. — Ничего не видишь дальше своего носа. А я-то думал, что женщины намного умнее мужчин в сердечных делах. Боюсь, к тебе это не относится. Ты настолько околдована завещанием Сэма, что больше ничего не видишь вокруг. — Он грубо схватил ее за плечи и потряс, как тряпичную куклу. — Знаешь, бывают минуты, когда мне очень хочется свернуть твою очаровательную шейку! — Слова вылетали из его рта, как пули. — Деловые соображения, как ты говоришь, не имеют никакого отношения к нашему браку! Если бы я был практичным человеком, то оставил бы тебя на ужин волкам и считал бы, что мне очень повезло!

Рот Сары сам собой открылся от изумления. Что-то в его глазах, в его голосе вернуло ей надежду, что еще не все потеряно. Ни на миг не отводя взгляда от его хмурого лица, она собралась с духом и выпалила:

— Ты хочешь сказать, что женился на мне не из-за «Дома голубки»? — Она судорожно сглотнула. — Ты говоришь, что у тебя были другие причины для того, чтобы жениться на мне?

С нежной улыбкой Янси Кантрелл прижал ее к себе и поцеловал. Только после того как по ее жилам бешеным потоком помчалась разгоряченная кровь, после того как она потеряла способность здраво мыслить, обвила его шею руками и страстно прижалась к нему, Янси поднял голову и взглянул на ее потрясенное лицо. Он тут же он нагнулся к ней, легко коснулся губами ее губ и проворчал:

— А ты как думала, черт побери!

Глава 22

Ошеломленная столь неожиданным признанием, Сара не сопротивлялась, когда Янси подхватил ее на руки и понес в дом. Она запомнила лишь белые стены комнаты, красновато-синий ковер, нарушающий их белую монотонность, старомодную массивную испанскую кровать, потемневшую от времени, и манящую мягкость пуховой перины, куда ее осторожно положил муж. Он лег рядом, потом очутился сверху. Его руки продолжали ласкать ее тело, даже когда он раздевал ее.

Кантрелл осыпал жену бесчисленными поцелуями. От этих голодных яростных поцелуев у нее перехватило дух и явилось страстное желание быть любимой. Желание оказалось настолько сильным, что в голове начали путаться мысли. Сара принялась неуклюже раздевать его. Когда ее руки освободились от этой еще непривычной для нее работы и обрели свободу, чтобы блуждать по мускулистому телу, она удовлетворенно вздохнула. Ей казалось, что она никогда не насытится им. Сначала ее пальцы приласкали лицо мужа, потом перешли на широкую спину, опустились ниже — на твердые ягодицы и, наконец, отважились исследовать гладкую мускулистую грудь.

Стоило ее тонким пальчикам дразняще прикоснуться к его соскам, как Янси вздрогнул и застонал. Его руки, охватывающие бедра Сары, напряглись. Желание овладеть ею было таким сильным, что вызывало острую, почти нестерпимую боль и требовало немедленного утоления. Он напрягся каждой жилкой, и ему показалось, что если он немедленно не возьмет ее сладкое тело, то тут же умрет от неудовлетворенной страсти.

Он находился во власти жгучего желания, которое накапливалось в нем несколько последних дней. Шелковистая кожа Сары, ее волнующий запах и тихие стоны, вызываемые его ласками, сводили Янси с ума.

Сара испытывала не менее сильное желание. Запирая дверь своей спальни, она лишала наслаждений не только мужа, но и себя. В то самое мгновение, когда он легко, как пушинку, подхватил ее на руки, она оказалась во власти предательской жажды. Сара ничего не могла с собой поделать, она хотела его. Хотела почувствовать, как он входит в нее, хотела ощутить его внутри себя. Хотела почувствовать ладони Янси на своих грудях, насладиться прикосновением его горячих губ к своим губам. С нетерпением ждала, когда Янси погрузится в самые ее глубины. Она вся горела от желания поскорее испытать вновь фантастическое наслаждение, подарить которое ей могла только любовь мужа.

Наконец рука Янси скользнула между ее ног, пальцы осторожно раздвинули податливые влажные складки. Сара застонала от наслаждения, раздвинула ноги как можно шире и вся выгнулась навстречу его ласкам.

Янси почувствовал, что она готова принять его. Он боялся, что в любую секунду может не выдержать этого нечеловеческого напряжения. Янси тут же перекатился на спину, захватив с собой легкое тело жены. Слегка напуганная Сара, оказавшись сверху, недоуменно смотрела на мужа, не зная, что делать. С глазами, пылающими от дикого желания, Кантрелл прошептал:

— На этот раз ты будешь главной, все будет зависеть от тебя. Ты вознесешь нас обоих в рай…

Зеленые глаза Сары изумленно расширились, когда он легко поднял ее, посадил так, что ее бедра находились по обеим сторонам его бедер, и медленно опустил на свой огромный и твердый, как железо, стержень. Она вся задрожала от непередаваемых словами восхитительных ощущений. Выражение блаженства на лице Янси усиливало ее наслаждение. На этом худощавом смуглом лице, как в зеркале, отразились восторг и наслаждение, когда Сара приняла его целиком, всего. Не понимая, как она, такая маленькая и хрупкая, может принять его огромный жезл, и желая помочь ему, Сара сама бросилась вниз.

Она опустилась до самого основания его плоти, и из горла Янси вырвался стон… Она замерла, боясь шелохнуться. Потом попробовала слегка пошевелиться и вся задрожала от неземного наслаждения. Через нее пробежали волны сказочного удовольствия. Янси вновь обхватил бедра жены руками и заставил сначала приподняться, а потом опуститься обратно. Движения оказались такими простыми и приносили такое наслаждение, что Сара вся задрожала от ликования.

Она посмотрела на супруга затуманенными страстью глазами и увидела на его губах напряженную улыбку.

— Теперь попробуй сама делать так, как я показал, — попросил он. — Скоро ты приведешь нас обоих в рай.

Сара сделала так, как он просил. Ее стройные бедра слегка приподнялись, затем опустились, и пышущий жаром стержень Янси вновь полностью погрузился в нее. Ощущения были настолько фантастические, что их невозможно было выразить словами, и скоро она уже больше не могла терпеть эту мучительно-сладкую пытку.

Руки Янси переместились на груди Сары. Большие пальцы нежно потерли набухшие соски, и она задвигалась быстрее, Янси приподнимался, чтобы встретить бурный натиск ее бедер и громко стонал от наслаждения после каждого толчка в ее влажную теплоту. Неожиданно он весь задрожал и яростно набросился на ее теплый рот. Нежные соски Сары слегка касались его широкой мускулистой груди. Он прильнул губами к ее губам и начал повторять языком резкие движения нижней части тела.

Сара не нуждалась в приглашении и столь же страстно ответила на поцелуй. Ее язык, горячий, как огонь, переплелся в дикой пляске с его языком. Сара хотела, чтобы эта головокружительная скачка длилась вечно. Это была самая сладкая и мучительная пытка на земле. И они вместе наслаждались ею до тех пор, пока их не охватил неописуемый восторг…

Руки Янси неожиданно обхватили ее бедра и направили движения. После того как первая волна поразительного удовольствия пронеслась через ее тело, Сара откинула голову назад и громко вскрикнула от ликования и наслаждения. Тогда и только тогда Янси позволил переполнявшему его дикому желанию, которое он с огромным трудом сдерживал до этой минуты, вырваться на волю. И в это же самое мгновение он достиг экстаза, отголоски которого потрясли и Сару.

Ошеломленная силой своего освобождения, Сара упала на бурно вздымающуюся грудь мужа. Она слышала, как гулко стучит его сердце, и это лихорадочное биение усилило ее наслаждение. Секунды медленно переходили в минуты, а они продолжали неподвижно лежать, не желая нарушать очарование сладкого мгновения. Щека Сары покоилась на груди Янси, он ласково гладил ее узкую спину и бедра.

Губами Янси рассеянно водил по золотисто-каштановым локонам Сары. Наконец она зашевелилась, медленно сползла с него и легла рядом. Ее пальцы тут же очутились у него на груди и принялись играть короткими жесткими завитками.

Янси нежно прижал к себе любимую. Сара, которой так много хотелось сейчас ему сказать, неожиданно обнаружила, что погружается в сладкую дремоту. Не прошло и пяти минут, как она крепко спала.

Через несколько минут после того как она уснула, Янси, окончательно придя в себя, принялся изучать ее лицо. И внезапно его поразила странная мысль. Он с удивлением обнаружил, что сейчас безумно рад тому странному браку, который Сэм заключил с Сарой. Если бы Сэм не решился сделать столь рискованный шаг, с помощью которого надеялся обезопасить ее будущее, сердцем этой потрясающей девушки мог бы завладеть какой-нибудь другой мужчина. И тогда сейчас, такая ошеломительно сладкая и красивая, она лежала бы не рядом с ним, а, возможно, в чьей-нибудь чужой постели. Янси нахмурился, подумал вдруг, что Сэм мог жениться на Саре вовсе не для того, чтобы обезопасить будущее племянницы. Вообще-то у него могли возникнуть и другие причины для столь странной женитьбы. Ну, скажем.., он хотел, чтобы сердце девушки оставалось свободным до возвращения сына.

Янси вновь нахмурился и покачал головой. Мысль показалась ему безнадежно запутанной и невероятно странной. Но ведь она, признался он себе, могла прийти и в голову его отца, безнадежного романтика, терзаемого угрызениями совести.

Янси широко зевнул, закрыл глаза и крепче обнял Сару. Смешно, подумал он, засыпая, как он мог вообще додуматься до того, что Сэм женился на Саре, чтобы сберечь ее для него?

Сара проснулась первой. Несколько минут она неподвижно лежала, наслаждаясь близостью теплого расслабленного тела мужа.

Даже во сне Янси крепко обнимал ее, защищая от опасностей и тревог. Сара сонно улыбнулась. О, как же она любила этого невыносимого Янси Кантрелла! И ее не останавливало даже то, что хуже Янси мужчины на земле не отыскать.

Отдохнувшая после сна Сара, голова которой не была сейчас затуманена страстью задумалась над словами, произнесенными Янси во дворе. Она хотела разбудить его и попросить объяснить, что он имел в виду, но постеснялась сделать это. Он ведь так и не произнес слов любви, не сказал, почему настоял на женитьбе. И хотя Сара не могла отрицать того, что его поведение и поступки доказывают его сильные и глубокие чувства к ней, она так хотела услышать от него три простых коротких слова: «Я тебя люблю».

Наконец-то Сара могла убедить себя в том, что желание Янси получить «Дом голубки» было по крайней мере не единственной причиной, заставившей его жениться на ней. Однако она все еще отказывалась верить в то, что Янси любит ее.

Конечно, она ни капельки, ни секунды не сомневалась, что он хочет ее… То, что какой-то час назад произошло в этой самой постели, являлось несомненным доказательством силы его желания! Но Сара не была еще уверена, что будила в нем какие-то высокие и вечные чувства, которые были глубже физического желания. Он необыкновенно добр и внимателен к ней, изъявляет горячее желание выполнять ее капризы, защищает и заботится о ее безопасности и благосостоянии, но ведь точно так же вел бы себя и хозяин дорогой породистой кобылы, необходимой ему для разведения чистокровного потомства!

Сара слегка повернула голову и посмотрела на высокомерное даже во сне лицо мужа. Она печально вздохнула и подумала, что и теперь его лицо оставалось непроницаемым. Оно всегда будет скрывать его мысли и чувства — до тех пор, пока сам Янси не решит снять с него маску. Янси прятался за воздвигнутой им же самим стеной и лишь время от времени позволял себе делать маленькие интригующие намеки о своих истинных настроениях и побуждениях. Сара спросила себя, а доведется ли ей вообще когда-нибудь узнать, что же скрывается за его таинственным и равнодушным взглядом. Она снова взглянула на мужа, и ей отчаянно захотелось разбудить его и потребовать ответа на вопрос: какие же чувства он испытывает к ней? Но нет! Ее испугала и остановила мысль, что этот ответ может не устроить ее. Губы Сары скорбно поджались.

Чего она боится? Очень сомнительно, что ей удастся вообще добиться от него однозначного ответа на этот не дающий ей покоя вопрос! Янси, черт бы его подрал, обладал противнейшей привычкой, которая часто выводила ее из себя, — отвечать на вопрос вопросом!

Часы, стоящие на камине, неожиданно пробили три часа.

Янси проснулся и резко сел в кровати.

— Cristo! Я и понятия не имел, что уже так поздно! — Он спрыгнул с кровати, торопливо собрал с пола одежду и, крепко поцеловав супругу, хрипло бросил на прощание:

— Мне очень не хочется оставлять тебя, дорогая, но я договорился в два часа встретиться с Эстебаном и уже опаздываю на целый час!

Янси выскочил из комнаты, не дав Саре времени спросить, когда он вернется. Поскольку она уже выспалась и оставаться в постели дольше было бессмысленно, Сара тоже собрала вещи, журя чересчур страстных мужей, которые разбрасывают одежду жен по всей комнате! Сара быстро оделась, счастливо улыбаясь.

Когда Янси принес ее в эту комнату, у нее не было времени толком разглядеть ее. Да тогда ей, честно говоря, было не до этого! Сейчас же, когда рядом не было Янси и он не владел всем ее вниманием и мыслями, Сара с любопытством оглядела спальню. Просторная комната была обставлена простой, но элегантной мебелью. Другого выхода, кроме того, через который они вошли, не было. Сара внимательно посмотрела на дверь и, увидев, что в ней нет замка, нахмурилась. Она не сомневалась, что находится в хозяйской спальне, а в «Доме голубки», конечно, нет другой спальни, где бы владелица ранчо могла отдохнуть от мужа. И запереться от него!

Направляясь на встречу с Эстебаном, Янси думал о том же, что и Сара, и по лицу его блуждала довольная улыбка. Когда он вошел в маленькую sala, расположенную в задней части дома, где он договорился встретиться со своим старшим ковбоем, он все еще улыбался. Когда же он увидел, что, несмотря на опоздание, Эстебан по-прежнему терпеливо ждет его, он заулыбался еще приветливее. Поздоровавшись с Чавесом, он извинился за опоздание. Усевшись в темно-зеленые кожаные кресла, стоявшие перед массивным столом из красного дерева, украшенным резьбой, они заговорили о деле.

Эстебан без обиняков заявил:

— Я выяснил, откуда взялась змея, сеньор. По крайней мере я точно знаю, что это одна и та же змея.

— Откуда? — резко спросил Янси Кантрелл, всю беспечность которого сразу же как рукой сняло.

— Знаете Гильермо, сына Лупе, кузена Марии? — спокойно спросил Эстебан и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил; — Примерно две недели назад Гильермо играл с деревенскими мальчишками в лесу. Они нашли большую змею.

Вы ведь помните, какая громадная она была? Никто из ребят не видел такой большой гремучей гадины. Они поймали ее, сунули в мешок и принесли домой.

— Так это была змея Гильермо? — изумленно пробормотал Янси. Он недоверчиво смотрел на своего главного помощника, отказываясь верить своим ушам. Никто из его людей не мог желать вреда Саре. — Ты хочешь сказать, что это Гильермо подложил гремучую змею в кровать сеньоре?

Эстебан энергично замотал головой.

— Сеньор, как вы могли такое подумать? Нет, нет и еще раз нет! Гильермо никогда не причинит вреда ни вам, ни сеньоре! Никогда!

Янси смущенно отвел взгляд в сторону.

— Конечно, я знаю это… Прости, сам не понимаю, как такая идиотская мысль могла прийти мне в голову. Расскажи, что же произошло.

— Честно говоря, я и сам не знаю, что же произошло. Все дело в том, что отчасти я виноват в случившемся. Мария рассказала мне о находке мальчишки, но у меня это совсем вылетело из головы. И я не пошел к нему, чтобы спросить, где сейчас его змея. Я вообще забыл, что Гильермо нашел ее. Навел справки, как вы велели, но ничего не узнал. Переговорил со всеми слугами на ранчо и с жителями деревни, но никто не видел, чтобы кто-то из трех гринго выходил из деревни. Сам не понимаю, как я мог забыть о Гильермо. Я совсем запамятовал о гадине, и мне поэтому нечего было вам докладывать, — сокрушенно вздохнул Эстебан. — Я был уверен, что подвел вас. И только вчера, после возвращения на ранчо за новыми припасами для «Дома голубки», я заглянул к Лупе. На глаза попался Гильермо, и я обратил внимание на то, что у него какой-то мрачный вид. Я поинтересовался, в чем дело. Парень ответил, что змея исчезла. Кто-то открыл крышку бочки и выпустил ее. Возможно, даже украли. — Уголки губ Эстебана печально опустились. — Простите меня, сеньор. Сам не пойму, как это могло вылететь у меня из головы. Я обязан был вспомнить о ней и собственноручно проверить, по-прежнему ли тварь находится в бочке, но я этого не сделал. — Он виновато посмотрел на хозяина. — Я хотел рассказать вам все это еще вчера, но вы уехали на весь день, а я должен был вернуться в «Голубку» с припасами. Мне очень жаль, что мы потеряли столько времени даром.

Янси отмахнулся от извинений Эстебана:

— Не извиняйся, все в порядке. Ты хорошо потрудился. Узнал еще что-нибудь?

— Совсем немного, сеньор, — пожал плечами Эстебан Чавес. — Гильермо обнаружил пропажу змеи в утро вашей свадьбы. Парень хорошо запомнил день. Еще бы, ведь это был грандиозный праздник для всех жителей ранчо!

На лице Янси появилось задумчивое выражение, золотисто-карие глаза угрожающе блеснули.

— Не выяснил, гринго знали о змее? — спросил он.

— Знали, сеньор, — кивнул Эстебан. — Все трое знали. — Он заколебался, потом честно признался:

— Все гости знали, в том числе и Бартоломью с Танси. На следующий день после приезда их провели по деревне. Я спросил Гильермо, показывал ли он им змею? Он сказал, что показывал. Все видели эту страшную тварь. Гильермо рассказал, что белокурая гринго закричала и подпрыгнула от страха, когда он поднял крышку и показал змею.

— Лупе с семьей живет в том же самом доме, что и раньше? В первом справа от ворот?

— Si! — Словно желая закончить мысль Янси, Эстебан добавил:

— Любой из них мог легко тайком выйти за ворота и, оглушив змею, сунуть ее в мешок или коробку и принести в дом. На все это ушло бы совсем мало времени, каких-нибудь несколько минут…

— И еще минуту, чтобы отнести ее в комнату Сары.

— Si, сеньор, — кивнул Эстебан. — Все дело заняло бы считанные минуты.

Янси вскочил с кресла и сделал несколько быстрых шагов. Повернувшись спиной к Эстебану, он надолго замолчал.

— Не могу представить, чтобы кто-то хотел убить Сару или хотя бы причинить ей вред, — наконец прервал он молчание и оглянулся через плечо на своего старшего ковбоя. — Ты поручил кому-нибудь присматривать за ней здесь?

— Мальчику в доме, — кивнул Эстебан, — и двум ковбоям за его стенами.

— Bueno! По крайней мере здесь у нас под ногами не будут путаться Шеллдрейки, а уж с Хайрамом Барнеллом я как-нибудь справлюсь! — проговорил Янси Кантрелл, вновь усаживаясь в кресло.

Эстебан смутился. От Янси не укрылось его замешательство. Он прищурил глаза и поинтересовался:

— В чем дело, Эстебан? Говори же!

Мексиканец заерзал в кресле, почесал затылок и пожал плечами.

— Я не хотел говорить вам об этом, но Шеллдрейки здесь! — выпалил он.

Следующие несколько минут Эстебан Чавес с открытым от восхищения ртом слушал смачные ругательства, которыми Кантрелл осыпал Тома и его супругу. Запас крепких словечек оказался большим и закончился не скоро. Но в конце концов даже изобретательный ум Янси был уже не в состоянии придумывать все более изощренную брань в адрес Шеллдрейков и их родителей. Даже богатое воображение Янси иссякло, суля страшные кары, которые ждут супругов в недалеком будущем.

Заметив, что начал повторяться, Янси наконец замолчал.

— Когда они приехали? — устало спросил он.

— Полчаса назад, со всеми остальными. Белокурая гринго пожаловалась на скуку в «Солнечном ранчо», когда все уехали оттуда. Она посетовала, что ей даже не с кем там поговорить.

Еще она захотела снова повидать «Голубку», взглянуть на перемены, которые произошли на ранчо. — Эстебан презрительно хмыкнул. — Она быстро поумерила свой восторг, когда увидела, что работа здесь только началась и что ей придется жить в маленькой, скудно обставленной комнатушке с мужем. — Улыбка его стала шире. — Танси предложила ей вернуться в «Солнечное ранчо», если госпоже не нравится комната, и намекнула, что сюда ее никто не приглашал. По-моему, эта женщина не очень нравится Танси.

— Танси не одинока в своей неприязни к Энн, — сухо согласился Янси. — Сомневаюсь, что Энн Шеллдрейк вообще кому-то может нравиться. Многие, в том числе и я, не стали бы возражать, если бы миссис Шеллдрейк присоединилась к своей сестрице в аду!

Когда несколькими минутами позже Янси вернулся к себе, он еще не решил, как поступить с Шеллдрейками. Он был в такой ярости, что его первым желанием было посадить Тома и Энн на лошадей и насильно вывезти их подальше отсюда… И отправить с ними еще и Хайрама Барнелла! Однако он сомневался, что это решит все проблемы.

Когда Янси Кантрелл вошел в комнату, Танси и Сара распаковывали вещи. Услышав звук открываемой двери, Сара оторвалась от работы. По выражению ее лица он сразу догадался, что жена уже услышала неприятную новость.

На этот раз и на лице Янси можно было прочитать все, что он думает о приезде Шеллдрейков.

— Ты слышал, что у нас гости? — спросила Сара, мило сморщив носик.

— Слышал, — хмуро кивнул Янси, — но пока еще не решил, кого из них задушить первым!

— Не стоит… — рассмеялась Танси. — Хотя эта женщина такая противная, хитрая и жадная. Она только и делает, что устраивает всем пакости! — Служанка задумалась на секунду, затем сказала:

— В ловкости плести интриги с ней могла бы поспорить разве что ее сестра!.. Но вот мистера Тома мне жаль.

Она веревки из него вьет, а он, бедняга, похоже, не в силах бороться с женушкой. — Она посмотрела на Янси. — Мистер Том не хотел ехать в «Голубку». Он очень смутился, когда она стала настаивать на поездке, и попытался отговорить ее. По-моему, он тут ни при чем.

— Что ты с ними будешь делать? Отправишь назад? — с надеждой спросила Сара, не сводя огромных зеленых глаз с лица мужа.

Янси, привычно сунув большие пальцы за пояс и широко расставив ноги, пристально смотрел на Сару.

«Интересно, а как бы она поступила на моем месте?» — мысленно спрашивал он себя.

— А что, по-твоему, я должен сделать? — поинтересовался он.

Сара поджала губы.

— Я бы хотела, чтобы ты немедленно отослал их обратно в «Солнечное ранчо», — прямо ответила она, — но, боюсь, сделать это будет нелегко. Уверена, что поездка, какой бы короткой и легкой она ни была, сильно утомила Тома. Танси сказала, что он не хотел ехать в «Голубку» и, наверное, очень стесняется их поступка. Мне бы не хотелось еще больше унижать его.

— Ты хочешь, чтобы они остались? — удивленно приподнял брови Янси.

— Да, — с несчастным видом кивнула Сара. — Но только ненадолго. Может, подождем день-другой, а потом вежливо намекнем, что им будет намного удобнее в «Солнечном ранчо».

Танси фыркнула и, взяв несколько предметов туалета Сары, положила их в ящик комода. С шумом задвинув его, она многозначительно взглянула на Сару.

— Послушай меня, мисси! Провалиться мне на этом месте, если эта мегера не затевает очередную пакость! Сюда ее заставили приехать какие-то неизвестные причины, а не желание вновь увидеть «Голубку». Только не рассказывай мне, что она приехала сюда потому, что не может без тебя жить.

Сара решилась было возразить, но Янси вмешался в разговор и холодно сказал:

— Я согласен с Танси. По-моему, Энн замышляет что-то плохое. Но чтобы узнать, что именно у нее на уме, нам придется разрешить им остаться чуть дольше, чем на один-два дня.

— Сколько они здесь пробудут? — тревожно воскликнула Сара. Она не скрывала, что не в восторге от идеи жить с Шеллдрейками в одном доме.

— Только до тех пор, пока я не выясню, какие козни собралась на этот раз подстроить Энн и кто ее жертва. — Немного поколебавшись, он добавил:

— Сара, запомни: «Голубка» — твой дом. Если ты настаиваешь на их отъезде, я вышвырну их отсюда сию же минуту!

Предложение мужа застало Сару врасплох. Она переспросила с хитрой усмешкой:

— Значит, «Голубка» — мой дом и мы можем вышвырнуть их сию же минуту, да? — Встретившись с прямым взглядом мужа, она недоверчиво покачала головой. — Но ведь мы не вышвырнем их, не так ли?

— Твой дом, тебе и решать, — повторил Янси.

Сара помолчала и пожала плечами.

— Ладно, пусть поживут какое-то время… — Лицо ее осветила улыбка. — Остается утешаться мыслью, что я могу прогнать их в любую минуту.

Несмотря на неожиданный приезд Шеллдрейков и так до конца и не прояснившуюся ситуацию между ней и Янси, следующие несколько дней Сара пребывала в прекрасном расположении духа. Она любила своего мужа! Она была в восторге от «Голубки»! И ее радовали изменения, которые происходили у нее на глазах.

За день Сара успевала побывать везде. Она наблюдала, как настилают крышу на амбаре, восстанавливают полуразвалившиеся загоны для скота, ездила смотреть, как отлавливают мустангов и лонгхорнов, слушала истории о былых поездках в «Голубку», которые рассказывали Мария и Танси, готовя еду в большой старомодной кухне. Везде, куда бы она ни приходила, Сара, к своему восторгу и удовольствию, видела, что новая жизнь все прочнее утверждается на старом ранчо. Но самое главное — у нее был ее любимый супруг!..

Сара каждый день выезжала на несколько часов в прерии со своим замечательным мужем, который предпочитал лично руководить работой своих ковбоев. Иногда они проводили в прерии почти целый день, уезжая на рассвете и возвращаясь домой в багровых сумерках. Бывали вечера, когда после ухода Шеллдрейков они подолгу засиживались за столом, за которым много лет назад любили посидеть родители Янси, и мирно беседовали. Говорили об обычных вещах — о ранчо и о работе, которую надеялись довести до конца. Но самыми лучшими часами, краснея от стыда, признавалась себе Сара, были ночные. Они были восхитительны — ночи, которые она проводила в объятиях мужа. Янси учил ее давать полную свободу своей чувственности и постигать бездонные глубины возбуждающей плотской любви, которой занимался с ней.

Сердце Сары переполняло чувство к мужу, и ее так и подмывало заговорить о любви. Много раз по ночам, когда Янси доводил ее до экстаза, она громко вскрикивала, но слова «Я люблю тебя» так и оставались непроизнесенными. Кантрелл ни разу не обронил слова «любовь», как не заговаривал и о причинах, побудивших его жениться на ней, он держал свои чувства в тайне. Но Сару, как это ни странно, такое положение дел вполне устраивало.

Конечно, у нее не было никакого опыта в сердечных делах, но она обладала здравым смыслом и интуицией, что было большой редкостью для красивой молодой женщины. И здравый смысл подсказывал Саре, что Янси не мог бы так страстно каждую ночь заниматься с ней любовью, не мог бы испытывать такого удовольствия от ее общества и ежеминутно дарить ей взгляды, от которых у нее перехватывало дыхание и взволнованно колотилось сердце, не мог бы обращаться с ней с такой согревающей душу заботой и вниманием, так ласково поддразнивать ее, если бы за всем этим не скрывались более глубокие, чем простая физическая страсть, чувства.

Да, Янси до сих пор не признался ей в любви, но Сара была уверена, что это вопрос времени. «Он обязательно произнесет волшебные слова», — уверенно говорила она себе. И не сомневалась, что ждать ей осталось недолго!

В эти дни ничто не омрачало счастья молодой хозяйки «Дома голубки». Все складывалось как нельзя лучше. Бартоломью и Танси быстро устроились в новом месте и были довольны жизнью здесь. И даже Энн Шеллдрейк старалась побольше молчать и не изводила Сару своими постоянными ехидными намеками.

Янси подобрел к Барнеллу и был с ним подчеркнуто вежлив. Он выделил Хайраму один из новых домиков в деревне, которые росли как грибы после дождя, и бывший управляющий «Магнолиевой рощи» жил там, когда возвращался из полевого лагеря. К удивлению Сары, Янси настолько сменил гнев на милость, что время от времени даже приглашал Барнелла в дом на ужин. Сара была довольна жизнью и встречала каждый новый день с радостной улыбкой и весело блестящими глазами.

После пяти недель безмятежной жизни Сара чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Она не ходила, а буквально летала по воздуху. Глаза ее всегда весело смеялись, а на нежных губах играла мечтательная улыбка.

Июль выдался жарким, но в августе солнце, словно желая отомстить людям, залило землю опаляющим жаром. Янси попросил Сару оставаться дома, когда отправлялся в прерии на весь день. Он пообещал брать ее с собой в короткие поездки, а для того чтобы хоть как-то смягчить удар, подарил жене пылкий поцелуй и пообещал как можно больше времени проводить с ней.

Во вторую среду августа Янси Кантрелл уехал из дома до вечера. Бесцельно пробродив по ранчо и деревне почти весь день, Сара отправилась к уютному домику, в котором временно поселились Танси и Бартоломью. Бартоломью уехал вместе с Янси рано утром, и Танси, как и Сара, осталась одна.

Сара заглянула в открытую дверь и увидела темнокожую служанку в уютном кресле-качалке. Танси раскачивалась в ней и с довольным видом потягивала из высокого стакана лимонад.

Перед наступлением вечера жара и влажность были особенно нестерпимы. Танси жестом пригласила гостью войти, показала на мягкий стул, стоящий рядом с креслом-качалкой, и протянула ей стакан с лимонадом. Сара с удовольствием приняла освежающий напиток. Несколько минут они просидели молча, наслаждаясь кисловатым, с ароматом лимона напитком и прохладой, царящей в маленьком доме.

Сара вспомнила, сколько им пришлось пережить за прошедшие годы, и мечтательно заметила:

— Правда здесь совсем не так, как в «Магнолиевой роще»?..

Мерно раскачиваясь в кресле, Танси пробормотала;

— О Господи, конечно, ты права! Здесь все другое. Вчера вечером мы с Бартоломью как раз говорили о том, как сильно все изменилось за последнее время. Кто бы мог подумать еще каких-то два месяца назад, что ты выйдешь замуж за мастера Янси и что мы все очутимся в «Доме голубки»! — Танси как бы в удивлении покачала головой. — Жизнь — неожиданная , штука, это точно!

Женщины еще несколько минут вспоминали прошлое, изредка улыбаясь своим словам. Когда же говорили о грустном, а таких воспоминаний тоже было немало, то становились серьезными и печальными. «Да, неприятных воспоминаний больше, чем приятных, — с грустным вздохом подумала Сара. — Убийство Маргарет… Долгие страшные годы войны… Ужасные раны Сэма и его мучительная смерть…»

Потягивая лимонад, Сара старалась прогнать неприятные воспоминания, но не смогла избавиться от мысли о том, какой была бы ее жизнь, не будь Маргарет убита! Она подумала о Маргарет, беспокойно зашевелилась и импульсивно выпалила:

— Ты никогда не спрашивала себя, какой была бы наша жизнь, если бы Маргарет не убили в ту ночь?

Танси сделала большой глоток лимонада, прежде чем ответить.

— Не думай об этой ужасной женщине! Она заслужила то, что с ней случилось! Я до сих пор не могу поверить, что она хотела отправить моего Бартоломью собирать хлопок! — Танси отпила еще глоток, и ее глаза заблестели от гнева. — Кроме сестрички, которая постоянно плетет интриги и делает всем пакости, мне не доводилось встречать другой подобной женщины, существа, которому бы так нравилось приносить людям несчастье! Подумать только, ведь она наслаждалась каждой такой минутой! Не знаю, как ты, а я рада, что Маргарет умерла! И сестрица ничуть не лучше ее! Я много раз думала: вот бы кто-нибудь взял испанский кинжал, да и заколол ее так же, как Маргарет!

Сара замерла. Несмотря на удушающую жару ей внезапно стало очень холодно, и она отвела глаза, стараясь не встречаться взглядом с Танси. У нее закружилась голова, и ее сразу замутило. Все знали, что Маргарет закололи. Это ни для кого не было секретом, но никто все эти долгие годы не знал, что орудием убийства был красивый испанский кинжал! Серебряный кинжал, который принадлежал Бартоломью Андерсону и к которому Танси, боготворившая мужа, имела легкий доступ… Неужели, с ужасом подумала Сара, Танси настолько сильно любила Бартоломью, что решилась ради него пойти на убийство?

Глава 23

Сара торопливо попрощалась и вернулась в дом, но долго еще слова Танси оглушительным эхом звучали у нее в ушах. Она не верила, просто отказывалась поверить в то, что Танси могла убить Маргарет. Но с другой стороны, откуда негритянка знала об испанском кинжале? А может, Маргарет убила не Танси, а Бартоломью, а она все это видела и поэтому знала о кинжале?

Сару не устраивало ни одно из этих объяснений. Она понимала, что любовь и уважение к Бартоломью и Танси требуют немедленно исключить их из числа подозреваемых. Если так будет продолжаться и дальше, мрачно подумала Сара, то скоро она поверит в то, что какой-то бродяга забрался в дом, украл серебряный кинжал Бартоломью, случайно встретил Маргарет в беседке и так же случайно убил ее!

Сара вздохнула. Во дворик вошел вернувшийся Янси. По лицу супруги он сразу догадался: случилось что-то плохое. Кантрелл нахмурился. Черт побери, что стряслось? Утром, когда он уезжал, Сара была так довольна жизнью, с ее лица не сходила счастливая улыбка, а теперь он находит убитую горем женщину. Если к этому вновь приложила свою руку Энн Шеллдрейк… Мысленно обещая злополучной Энн самые страшные кары, он пересек двор и остановился перед женой.

— Если хочешь, я выгоню ее, — проворчал Кантрелл вместо приветствия. — Может, нам повезет, и она станет добычей кровожадных команчей.

Сара была так занята своими невеселыми мыслями, что не заметила, как Янси подошел к ней. Она испуганно вздрогнула, когда услышала его голос. Слова Танси о кинжале по-прежнему звучали у нее в ушах. Не сразу сообразив, о чем идет речь, Сара с недоумением воззрилась на мужа.

— Ты хочешь отдать Танси на растерзание команчам? — не веря своим ушам, уточнила она, — Танси? — удивленно воскликнул Янси, глядя на изумленную Сару. — О Господи, конечно, нет! При чем тут Танси?

Что она натворила? У тебя такой вид, будто ты просто убита горем.

Не видя причин держать в тайне разговор с Танси, Сара пояснила:

— Танси ничего не натворила… — Она умолкла и подумала, что если Танси действительно убила Маргарет, то все-таки кое-что натворила. Поэтому она поправилась:

— Может, Танси кое-что и натворила, но в данный момент меня больше беспокоят не ее поступки, а ее слова. — Она бросила на Янси неуверенный взгляд, глубоко вздохнула и торопливо сказала, словно боялась, что у нее не хватит смелости сделать это:

— Танси знает, что Маргарет была убита кинжалом Бартоломью! — Она тут же поняла, что это не совсем правда, и честно добавила:

— Правда, она не сказала, что это кинжал Бартоломью. Она только сказала, что Маргарет закололи красивым испанским кинжалом. Но кому он еще может принадлежать, если не Бартоломью Андерсону?

На смуглом лице Янси Кантрелла не дрогнул ни один мускул. Он не удивился и не выразил ужаса, услышав ее слова, а спокойно уселся на стул, вытянув длинные ноги. Затем сдвинул широкополую черную шляпу на затылок и невозмутимо предложил:

— Начни-ка ты лучше с самого начала, хорошо? Выкладывай, что тут у вас стряслось? Я хочу знать все подробности.

Сара рассказала о своем визите к Танси и о том, что она узнала из разговора со служанкой. Закончив свой рассказ, она с надеждой посмотрела на Янси и разочарованно вздохнула.

Ее муж оставался таким же спокойным и невозмутимым, как и несколько минут назад, когда она только начинала свое ужасное повествование.

— Неужели это тебе не кажется подозрительным? — озабоченно спросила она. — Сам посуди, откуда Танси может знать о кинжале, если не видела его в груди Маргарет.

— В том, что она видела кинжал, еще нет ничего ужасного, — беспечно пожал плечами Янси. Увидев изумление на лице Сары, он поспешил объяснить:

— Понимаешь, Танси могла увидеть кинжал, но это еще не означает, что она убила Маргарет или как-то замешана в убийстве. Слуги всегда встают намного раньше других обитателей дома. Она могла встать на заре, найти труп раньше тебя и просто промолчать об увиденном. — Лицо Кантрелла посуровело. — Допустим, Танси знала, что Маргарет любит назначать своим ухажерам свидания в беседке. Предположим, она встает рано утром. идет туда, чтобы навести порядок, и находит там труп хозяйки.

Сара тут же ухватилась за это объяснение, как утопающий за соломинку.

— О! — радостно воскликнула она. — А мне эта мысль даже не приходила в голову.

— А сейчас, когда она пришла к тебе в голову, — проговорил Янси, лениво растягивая слова, — предлагаю забыть о словах Танси и об убийстве Маргарет и переключить свое внимание на соскучившегося супруга. — На лице его появилась сладострастная улыбка. — Наверное, ты забыла, что в последний раз я целовал тебя целых двенадцать часов назад.

Сара мгновенно забыла о Танси и Маргарет и с радостной улыбкой вскочила со стула. Она подошла к мужу, смахнула шляпу с его головы и, когда сомбреро упало на каменные плиты, наградила Янси поистине целомудренным поцелуем.

— Вот! — проворковала она. — Теперь доволен?

Глаза Янси потемнели от желания. С каким-то нечленораздельным звуком, напоминающим то ли ворчание, то ли стон, он усадил ее к себе на колени и быстро нашел ее губы. Сара обняла супруга за шею. Несколько минут во дворике слышны были лишь негромкое журчание фонтана да тихие вздохи влюбленных. Лицо Янси побледнело от страстного желания. Когда он наконец оторвался от губ Сары, ее губы порозовели и слег ка вспухли.

— Я никогда не буду доволен! — хрипло пробормотал он. — Никогда! — Одной рукой Кантрелл обнял ее за плечи, другую подсунул под колени. Встав со стула, спросил напрямик:

— Meсячные еще не закончились? Прошло ведь уже целых пять дней.

Дорогая, я умираю от голода, я так хочу тебя!

Несмотря на откровение их любовных утех, на то, что в прошлом месяце она, краснея и бледнея от смущения, уже попросила мужа немного подождать, объяснив, что у нее женское нездоровье, Сара до сих пор стеснялась обсуждать с ним свои проблемы.

Вот и сейчас она целомудренно покраснела и робко прошептала:

— Закончились. Сегодня нам можно спать вместе.

Заметив смущение жены, Янси ухмыльнулся. Он поцеловал ее в нос и сказал:

— Bueno! Пока никто не вошел и не помешал нам, я просто обязан показать тебе, как сильно скучал по твоему маленькому сладкому телу эти бесконечно долгие ночи!

Едва дверь в их комнату закрылась, он очень убедительно, к великому удовольствию Сары, показал, как сильно скучал по ней…

Утолив свою страсть, они долго нежились в постели. Счастливая Сара, лежа в объятиях супруга, рассеянно водила пальчиками по жесткой поросли на его груди.

— Мне без тебя здесь было так одиноко, — призналась Сара. — Может, ты все-таки разрешишь ездить с тобой в полевой лагерь? — Она приподнялась на локте и улыбнулась. — Обещаю, что я не растаю на солнце, как Снежная Королева из сказки. Если устану от жары, то немедленно дам тебе знать.

Честное слово!

— Бартоломью несколько раз уже прямо намекал мне, что моя работоспособность здорово увеличится, если мне удастся думать только о работе, — усмехнулся Кантрелл, — а не о зеленоглазой маленькой девчонке, оставшейся в доме. Поэтому я и сам собирался тебе предложить ездить со мной в прерии, несмотря на жаркое солнце.

Сара счастливо улыбнулась и крепко поцеловала его в губы.

Янси ответил на поцелуй с такой же страстью, и прошло немало секунд, прежде чем она смогла продолжить разговор.

— Бартоломью очень умный человек, — задыхающимся голосом проговорила она.

Сощурившись, Янси пристально разглядывал ее.

— Гмм.., согласен, но по этой части он мне и в подметки не годится. Я намного умнее его, поскольку женился на тебе!

Сара бросила на мужа насмешливый взгляд. Янси рассмеялся, снова обнял ее и поцеловал. Поцелуй привел к неизбежным ласкам, а ласки — к очередному путешествию в страну сладкого экстаза, который рождали их сливающиеся в любви тела.

В тот вечер Янси и Сара так и не вышли из своей комнаты. Они даже не пришли на ужин, но это ничуть не удивило обитателей ранчо. Энн Шеллдрейк не скрывала зависти и злости, зато темные глаза Марии, которая обслуживала ее и Тома за столом, были полны счастья и радости.

После того как Шеллдрейки отправились спать, Мария улыбнулась про себя, нагрузила маленький поднос вкусной едой и напитками и поставила его у двери в комнату Янси и Сары.

Летом следующего года, она не сомневалась, на ранчо будет звенеть детский голосок. Причем первый из многих других, а уж она-то знала толк в этих делах.

На следующее утро Сара села на Локуэлу и вместе с мужем отправилась в полевой лагерь. Янси оседлал большого черного жеребца. Сара думала о возможности появления ребенка, но эти мысли рождали в ней смешанные чувства. Да и не была уверена, как Мария, что это произойдет так уж скоро.

Ей не давал покоя тот факт, что у нее только что закончились вторые после свадьбы месячные. Она боялась, что может оказаться бесплодной. И вдобавок к ее тревогам оставалась досадная проблема, связанная с завещанием Сэма и причинами, которые заставили Янси жениться на ней. Сердце ныло от мысли, что именно желание получить ребенка, которому достанется «Дом голубки», и заставляло Янси так часто и так страстно заниматься с ней любовью. Она любила мужа и верила, что и он ее любит, несмотря на упорное нежелание говорить о любви. Сара просто обязана верить, что Янси тоже любит ее и что скоро наступит день, когда он признается в своей любви.

Ей только хотелось надеяться, что произойдет это до того, как она забеременеет. Если, конечно, она вообще когда-нибудь забеременеет…

Сара, наверное, слишком глубоко задумалась и прошептала что-то такое, что заставило Янси бросить на нее удивленный взгляд и вопросительно поднять черные брови. Она улыбнулась, прогнала невеселые мысли и радостно воскликнула:

— Правда замечательное утро?! А тебе нравится это время — еще прохладно и впереди ждет новый день?..

— Так это приятное утро заставило тебя тяжело вздыхать?

— сухо поинтересовался Янси. — Поэтому у тебя такой печальный вид?

Сара улыбнулась. Как она могла забыть, что у нее такой проницательный муж, от которого ну ничего нельзя скрыть?

Стараясь не встречаться с ним взглядом, она пробормотала:

— Конечно, нет! Просто я кое о чем подумала.

— О чем же?

Упорное желание Янси узнать ее мысли почему-то разозлило Сару. Верно, она его жена, и это обстоятельство давало ему определенные права, но, по мнению Сары, положение супруга не давало ему права стремиться проникнуть в ее мысли! Разве не позволено ей иметь от него какую-то, пусть даже очень маленькую тайну?

— Пустяки, сущая ерунда, поскольку я уже и сама забыла, о чем думала, — проворчала Сара, пожимая плечами.

Янси бросил на нее внимательный взгляд из-под широких полей своей черной шляпы, и Сара, как всегда, не смогла ничего прочитать в его непроницаемом взгляде.

— Ты что-то скрываешь от меня, Сара? — спокойно спросил Кантрелл после долгого молчания.

Сара хотела сердито ответить, что у нее нет от него никаких секретов, что это он всегда скрывает свои мысли и чувства.., но неожиданно вспомнила Хайрама и Энн. После того тайного свидания у ручья в «Солнечном ранчо» прошло уже несколько недель, а она все никак не могла решить, стоит ли рассказывать ему об этом. Сара глубоко вздохнула и, собравшись с духом, быстро заговорила:

— Наверное, это не мое дело.., вернее, не наше дело.., но известно ли тебе, что Хайрам Барнелл любит Энн Шеллдрейк?

Знаешь ли ты, что у них любовные отношения?

К изумлению Сары, ее слова не только не удивили, но даже развеселили Янси. Он давно ждал, когда она расскажет ему о свидании Хайрама и Энн. Этим признанием она лишь доказала свое полное доверие мужу. Больше всего Янси хотелось, чтобы между ними не существовало никаких секретов.

Когда Сара наконец рассказала свою тайну, на душе у него стало тепло и радостно.

— Я давно ждал, — сказал он, — когда же ты наконец решишься рассказать мне о них.

— Так ты знал об их романе? — удивилась Сара.

Янси понял, что проговорился, и нахмурился. Внезапно до него дошло, что несколько следующих минут могут оказаться для него не очень приятными. Сара едва ли обрадуется, когда узнает, что кто-то по его приказу следил за каждым ее шагом с того самого дня, когда она нашла у себя в кровати гремучую змею. Ему оставалось надеяться, что Сара поймет тонкую разницу между словами «следить» и «шпионить».

Кантрелл откашлялся и смущенно пробормотал:

— Э.., ну как тебе сказать… Вечером в тот самый день, когда ты нашла у себя в кровати змею, я велел Эстебану… приставить к тебе человека… — Он снова откашлялся и, заметив на лице Сары какие-то признаки понимания, смущенно поежился. — Вернее, даже не одного, а нескольких человек, чтобы они.., как бы это сказать?., присматривали за тобой. — Убежденный в правильности своего решения, он заговорил более твердым голосом:

— Мне не хотелось, чтобы тебя подстерегали другие неприятные сюрпризы. В ходе.., наблюдения за тобой я и узнал о романе между Хайрамом и Энн.

Дыхание Сары участилось, и он с беспокойством понял, что это первые признаки вспышки гнева.

— Ты велел своим людям шпионить за мной? — дрожащим от гнева голосом воскликнула девушка.

— Не шпионить, дорогая, а только присматривать, — не сдавался Янси, понимая, что он не мог поступить иначе. — Для твоей же безопасности.

— Прекрасно! Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде, если я посмотрю на это с другой стороны! — резко возразила Сара. Ее зеленые глаза сверкали от ярости и обиды. Янси сжал поводья, но промолчал. Прежде чем пришпорить Локуэлу, Сара бросила мужу:

— Когда к человеку приставляют кого-то для защиты, то этот человек знает, что его охраняют. А если не знает, то это уже самое возмутительное шпионство и больше ничего.

Сара пустила кобылу в галоп и поскакала к лагерю, до которого оставалось рукой подать. Янси уныло смотрел вслед жене. Он не ответил на гневные упреки Сары, поскольку понимал, что формально она права. Кантрелл задумчиво потер подбородок и решил, что не мешало бы все-таки извиниться, хотя и не чувствовал за собой особой вины.

Теперь снова придется долго лебезить и просить Прощения, мрачно подумал он, но тут же усмехнулся. Да, наверняка придется подхалимничать, но в последнее время ему стало даже нравиться задабривать жену. Он так любил видеть на ее лице радостную, улыбку, убеждаться, что она довольна жизнью. И ради того, чтобы увидеть лучезарную улыбку на лице Сары, он готов пойти на любое унижение!

Несмотря на заросли чапареля, окружающие полевой лагерь ковбоев, найти его было нетрудно. Эстебан разбил лагерь в этом месте не только из-за близости ручья, берега которого густо поросли ивами и тополями, но и из-за глубоких оврагов с крутыми склонами неподалеку. В одном месте они соединялись, образуя природный загон, выбраться из которого животным было невозможно. У входа в ловушку поставили ворота.

Ковбои гнали ничего не подозревающих лонгхорнов и мустангов в сторону оврагов. Потом ворота неожиданно закрывались, и животные оказывались в капкане. Поблизости спешно сооружались деревянные загоны, куда предстояло загонять лонгхорнов и мустангов для отбора и кастрации.

В тени ив и акаций у ручья стояло несколько фургонов, а рядом с ними виднелось с пару десятков палаток. На крепкой веревке из сыромятной кожи, натянутой между двумя деревьями, висело с полдюжины седел.

Сара подъехала к лагерю, в котором уже кипела жизнь.

Быстро двигались ковбои, перебрасываясь репликами, люди готовились к новому рабочему дню. Громко ревели быки и ржали лошади. В прохладном утреннем воздухе пахло дымком, свежесваренным кофе и жареным беконом.

Сара глубоко вздохнула и с удовольствием огляделась по сторонам. Ей нравилось бывать в полевом лагере. Она соскочила с Локуэлы, привязала кобылу вместе с другими лошадьми и сердито подумала, что не позволит Янси испортить ей удовольствие от посещения лагеря! И как только он мог додуматься до того, чтобы шпионить за ней!

Не обращая внимания на Кантрелла, неторопливо въехавшего на территорию лагеря, Сара окинула лагерь внимательным взглядом и заметила около одного из костров пьющего кофе Хайрама Барнелла. Она хмуро посмотрела на Янси и с широкой улыбкой решительно двинулась к своему бывшему управляющему.

Если Хайрама и удивила ее ослепительная улыбка, то он не подал виду. После приезда в «Дом голубки» Сара чаще всего обращалась с ним сухо, с подчеркнутой вежливостью. Барнелл встал при ее приближении.

— Доброе утро, Хайрам! — приветливо поздоровалась Сара, подойдя к костру. — Как ваши дела?

Хайрам, ответив на ее приветствие, кивнул на огромный кофейник, стоявший на огне.

— Может быть, кофе? — предложил он. — Немного крепковат, зато только что заварен.

Сара взяла у него кружку, подула на темно-коричневую дымящуюся жидкость и весело сказала:

— В последние дни у нас как-то совсем не было времени, чтобы поговорить… Как вам нравится работа в «Голубке»?

— Знаете, даже больше, чем я рассчитывал, — серьезно ответил Хайрам. — Возиться со скотом совсем не то что выращивать хлопок, чем я занимался всю жизнь. Я сам удивился, когда обнаружил, что мне по душе этот изнурительный труд.

По крайней мере работы здесь непочатый край!

— О, я знаю, знаю! — с пониманием кивнула Сара. — Раньше, когда мы строили планы в «Магнолиевой роще», все казалось так просто. Правда? Ни вы, ни тем более я даже не представляли, как много здесь тяжелой физической работы, от которой не разгибается спина, но которую необходимо выполнять. — Заметив краешком глаза приближающегося мужа, Сара подарила собеседнику ослепительную улыбку и прощебетала:

— Но пока все идет просто замечательно, вы не находите? — Она вовремя прикусила язык, едва не выпалив: «Как раз так, как мы с вами планировали в „Магнолиевой роще“!»

Хайрам растерянно мигал, купаясь в ее обаянии. «Что произошло»? — сразу насторожился он. В последние дни Сара, несомненно, сторонилась его, как зачумленного, но сегодня утром… И только тут он заметил Янси Кантрелла. Увидев его хмурое лицо, Барнелл мгновенно догадался, что придумала Сара. Похоже, в раю для влюбленных очередная ссора, подумал он и злорадно ухмыльнулся. Кажется, удача наконец повернулась к нему лицом. Может, благодаря счастливому стечению обстоятельств он сумеет вернуть расположение Сары, а затем… Хайрам Барнелл улыбнулся Саре и как бы между делом сообщил:

— Сегодня утром мы загоняем очередную партию лонгхорнов. Если хотите, я могу взять вас с собой.

Янси подошел совсем близко к костру и услышал последние слова Барнелла. Естественно, они не улучшили его мрачного настроения, и он еще больше нахмурился. Уж слишком обворожительно Сара улыбалась этому мерзавцу. "Всем своим видом его жена показывала, что ей нравится беседовать с Хайрамом. Костер Хайрама находился на самом краю лагеря, и остальные ковбои не слышали, о чем они тут беседуют. Янси буквально задрожал от злости.

Откуда эта задушевная атмосфера, в которой протекает их беседа? А недавняя ссора по дороге в лагерь только подлила масла в огонь. И тут он с неожиданным испугом понял, что ярость, охватившая его, не что иное, как элементарная ревность! Ведь Сара была его женой, черт побери! И он не собирался разрешать ей строить глазки другому мужчине, да еще такому типу, как Хайрам Барнелл!

Сара только открыла рот, чтобы принять приглашение Барнелла, но в разговор вмешался Янси.

— Это очень мило с вашей стороны, Барнелл, — холодно проговорил он. — Думаю, моей супруге понравится загонять лонгхорнов, но ни на минуту не сомневаюсь, что со мной делать это ей понравится куда больше, нежели с вами! Нам, к сожалению, скоро придется уезжать, поэтому, боюсь, сеньора отклонит ваше любезное приглашение.

Янси сделал вид, что не заметил шумного негодующего вздоха жены, так же как и испепеляющего взгляда, которым она его наградила. Кантрелл взял жестяную кружку, стоящую у огня, и налил себе кофе. Потом, бросив насмешливый взгляд на Сару, он вкрадчиво поинтересовался:

— Разве я не прав, дорогая?

Сейчас Саре больше всего на свете хотелось выплеснуть кофе в это надменное лицо и заорать, что он не прав.

Но заметив снующих вокруг ковбоев, тайком наблюдающих за ними и с интересом прислушивающихся к слишком уж оживленному разговору, она сообразила, что не должна бросать вызов Янси при всех. С трудом поборов гнев, Сара пробормотала:

— Прав, дорогой! Прав…

Желая, чтобы последнее слово все же осталось за ней, Сара подарила Хайраму Барнеллу обворожительную улыбку и проговорила хрипловатым от волнения голосом:

— Но это вовсе не означает, что мы не сможем участвовать в загоне вместе с вами как-нибудь в другой раз, Хайрам.

Надеюсь, в мой следующий приезд в лагерь у меня найдется для этого время.

Хайрам дотронулся двумя пальцами до шляпы и, заметив опасный блеск в золотисто-карих глазах Кантрелла, поставил кружку и торопливо сказал:

— Как вам угодно, мэм. Я всегда в вашем распоряжении.

А сейчас, боюсь, мне тоже пора. — Хайрам прекрасно понимал, что одно дело — заигрывать с Сарой и совсем другое — провоцировать на скандал ее мужа. Поспешно распрощавшись, он пошел к лошадям.

Янси наблюдал поверх кружки за тем, как Хайрам Барнелл оседлал лошадь и присоединился к группе ковбоев, выезжающих из лагеря. На короткое время Янси и Сара остались одни. Кантрелл сурово посмотрел на супругу и проворчал:

— На твоем месте я бы не стал поощрять его заигрывания.

Не забывай, пожалуйста, что он уже соблазнил одну замужнюю женщину! Хотя, думаю, у него не хватит пороха сделать то же самое и со второй, но я был бы тебе признателен, если бы ты перестала кокетничать с мистером Барнеллом!

Сара глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки, и побыстрее успокоиться. Дрожа от гнева, она наградила Янси испепеляющим взглядом и резко проговорила:

— Угораздило же меня повстречаться с таким высокомерным и несносным человеком! — Не сдержавшись, она неосмотрительно добавила:

— Если бы ты только знал, как часто я кляну судьбу за то, что она свела нас! Но еще больше ругаю себя за то, что вышла за тебя замуж! Порой спрашиваю себя, зачем я это сделала, и не могу найти ответа.

Кантрелл обиженно поджал губы и ответил не менее резким тоном:

— Насколько я помню, у тебя не было особого выбора!

Хотя так оно и было на самом деле, в данную минуту с его губ слетели не самые осмотрительные слова. Едва это случилось, Янси тут же понял свою ошибку. Он выбрал не совсем удачное время напоминать Саре о том, как заставил ее выйти за себя замуж. Во всем виноват его язык, язык без костей, с раскаянием подумал Кантрелл. Только самый последний дурак мог в подобную минуту сказать такой гордой женщине, как Сара, столь обидные слова!

Ее глаза угрожающе вспыхнули.

— Большое тебе спасибо за то, что напомнил мне об этом радостном факте! — вне себя от ярости выпалила она. — А то, знаешь ли, я уже начала забывать, какой же ты бессовестный мерзавец! Еще раз — спасибо! Больше, — горячо заключила она, — я такую ошибку никогда не повторю.

Янси был в ужасе от быстроты, с какой на глазах разрушались их сердечные, доверительные отношения, установившиеся в последние недели. Все взаимопонимание исчезло как дым. Он лихорадочно искал способ, как вернуть те счастливые мгновения, которые у них были до начала злополучного разговора. И так и не найдя выхода из создавшегося тупика, растерянно пробормотал:

— Господи, Сара, да что же с нами происходит? Я никогда… Я…

— С нами не происходит ничего необычного. Не понимаю, что тебя так удивляет? Мы оба прекрасно знаем, почему ты заставил меня выйти за тебя замуж. — Голос Сары дрожал от подступивших слез, но глаза оставались сухими. — Поделом мне, сама во всем виновата. Не нужно было, пусть даже на короткое время, забывать об этом!

Ее слова кололи, как удары шпаги, в самое сердце. Янси уже собирался подойти к жене и ласково обнять ее. Сильное желание прижать Сару к себе и убедить в том, что у него и в мыслях не было шпионить за ней, что сделал он это только для того, чтобы защитить ее от неизвестной опасности, взяло верх над всеми другими мыслями и желаниями. Но в этот момент к ним подошел Бартоломью. Не догадываясь о том, что они ссорятся, он весело поздоровался:

— Привет! Когда вы приехали? Я вас и не заметил!.. Янси, мы сейчас отправляемся загонять лонгхорнов, и твоя помощь будет очень кстати. — Бартоломью очень шли бриджи, заправленные в сапоги, и запыленное черное сомбреро. Он улыбнулся Саре, словно хотел поддразнить ее, и поинтересовался:

— Приехала посмотреть, как работает красавчик муж, Сара?

И Янси, и Сара дружно повернулись, уставившись на него.

— Нет! — одновременно ответили они резко.

Только тут дворецкий догадался, что прервал семейную ссору.

— Э, тогда извините… — смущенно пробормотал он, повернулся и быстро пошел к одному из больших загонов, в котором мычали коровы и ревели быки.

Все еще сердитая и обиженная, Сара зло бросила Янси:

— Я тебя не задерживаю! Бартоломью прав, твоя помощь придется им кстати… Если хочешь знать, то мне сейчас все равно, увидимся ли мы когда-нибудь или вовсе не увидимся!

Янси понял, что супруга сейчас находится в таком состоянии, что убедить ее в чем-то невозможно. Надеясь, что со временем гнев Сары поутихнет и она сможет более спокойно и здраво взглянуть на все, Янси решил, что разумнее всего оставить ее в покое. Он пожал плечами и проговорил, насупившись:

— Замечательно! Именно так я и поступлю! Поеду загонять лонгхорнов, а ты развлекайся как знаешь!

Сквозь слезы Сара смотрела, как муж вскочил на коня и выехал из лагеря. Она с трудом сдержала рыдания и уже начала раскаиваться, коря себя за несдержанность. Опять эмоции взяли верх над рассудком, и она наговорила ему кучу гадостей.

Сара оскорбила супруга и сейчас была готова пожертвовать всем на свете, лишь бы вернуть обратно те обидные, несправедливые слова, но было уже поздно. С тяжелым сердцем она двинулась к выходу из лагеря, еле передвигая ноги.

Сейчас лагерь практически опустел. В нем остались только несколько стариков поваров. Остальные либо ушли в загоны, либо отправились на лов лонгхорнов. Не зная, чем занять время, Сара решила пойти к загонам и взглянуть, что там происходит.

Подойдя к одному из больших загонов, она принялась наблюдать за работой, опасной, пыльной и кровавой. Смотрела, что там ковбои делают с быками, но ничего не видела. Все ее мысли были заняты очередной внезапной ссорой с мужем. Сейчас она была уверена, что слишком эмоционально отреагировала на новость. Подумаешь, велел своим людям присматривать за ней! Она должна радоваться, что Янси беспокоится о ней, хочет защитить от беды. Конечно, лучше бы он предупредил ее об охране, но и так можно с пониманием отнестись к причинам, выдвинутым Янси. Ведь он привык распоряжаться и командовать и ни с кем никогда не советуется! Заигрывание с Хайрамом Барнеллом, печально подумала Сара, не только не привело к желаемому эффекту, но, наоборот, все ухудшило. В тот миг, когда она победно улыбнулась Хайраму, Сара уже знала, что Янси придет в ярость. Она понимала, что хотела отомстить мужу, намеренно провоцировала его. Поэтому можно было без особого труда предвидеть его реакцию. Но все равно слова Янси обидели ее. Они вернули всю ее былую боль и обиду. Она вновь почувствовала себя беспомощной. Поэтому и не сдержалась и наговорила глупостей, о которых сейчас так жалела.

Сара стояла, поставив одну ногу на нижнее ограждение загона, слепо смотрела перед собой и печально вздыхала. Конечно, она в очередной раз перегнула палку, и теперь расхлебывать кашу придется ей самой. Сара вновь тяжело вздохнула.

Во всем виноват ее длинный язык! Неужели она никогда не научится думать, прежде чем сказать?

Это был плохой день и для Янси, и для Сары. Оба чувствовали себя виноватыми и вместе с тем обиженными. Супруги избегали друг друга, хотя и мучились от этого. Они бросали друг на друга взгляды украдкой, но никто не хотел первым сделать шаг к примирению. Оба жаждали помириться, но гордость не позволяла извиняться!

День уже клонился к вечеру, когда Янси решил помочь своим ковбоям выгнать из зарослей чапареля еще нескольких лонгхорнов. Проезжая мимо Сары, он с трудом совладал с желанием остановить лошадь и поцеловать ее в надежде, что поцелуй принесет примирение. Сара тоже видела, что он вновь уезжает из лагеря. Она с трудом сдержалась, чтобы не крикнуть вдогонку: «Будь осторожен!»

Сара осталась у загонов, она наблюдала, как ковбои отбирают лучших быков. Но скоро ей это наскучило, и она отправилась бесцельно бродить по опустевшему лагерю. Думая об их размолвке, она решила, что должна первой сделать шаг к примирению. Сара печально улыбнулась. Янси очень упрямый человек, и он, конечно, будет дуться на нее. Ну и что ж, она ведь сама виновата. Это она вышла из себя и наговорила ему Кучу обидных слов. Поэтому оливковую ветвь мира должна протянуть именно она. Только бы он не сломал эту ветвь и не бросил ей в лицо!

Взглянув на солнце, низко нависшее над горизонтом, Сара увидела, что день близится к вечеру. Скоро вернется Янси, и у нее будет возможность загладить свою вину. А ночью, когда они окажутся наедине в своей комнате, она докажет ему свою покорность! По ее телу пробежала дрожь легкого возбуждения, и она решила не ждать его в лагере, а выехать навстречу.

— Сара быстро вскочила на Локуэлу и тронулась в путь. Она проехала несколько сотен футов и остановила лошадь у зарослей чапареля, решив подождать его возвращения здесь. Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как она услышала громкие крики, свист и улюлюканье ковбоев. Судя по оглушительному треску кустов сквозь заросли продирались несколько очень крупных быков. С легким испугом всадница покрепче схватилась за поводья Локуэлы.

Через несколько секунд с полдесятка лонгхорнов стремительно выскочили из колючих зарослей всего в каких-то пятидесяти футах от того места, где она ждала Янси. От неожиданности и испуга у нее перехватило дыхание. Быки были огромными, их маленькие глазки яростно сверкали. Все были темно-коричневого цвета, но Сара заметила среди них одного чалого и одного черного. Солнце сверкало на длинных изогнутых рогах, таких острых, что легко могли вспороть брюхо лошади. Лонгхорны выбежали из зарослей чапареля и остановились на мгновение, решая, куда бежать дальше. Сара решила помочь ковбоям погнать их к болотам и пришпорила Локуэлу. Оглянувшись через плечо, она увидела Янси, который опередил остальных ковбоев и находился ближе всех к лонгхорнам. Он мчался вперед, со свистом вращая над головой лассо, Эстебан и Бартоломью заехали по краям маленького стада, втроем они гнали быков в ловушку. Взгляд Сары был прикован к высокому всаднику в черном, который мчался на большом черном коне.

На какую-то долю секунды взгляды Янси и Сары встретились, и сердце ее радостно запело, когда он неожиданно улыбнулся ей. От счастья у нее едва не замерло сердце. Сара как-то потерянно улыбнулась и стала смотреть на быков. Ее волновал последний этап загона. Ей нравилось скакать с головокружительной скоростью по прериям за испуганными ревущими быками, которые мчались к болотам, еще не догадываясь, что там, впереди, их ждет ловушка.

Вдруг огромный черный бык с безумными глазами и раздувающимися ноздрями оторвался от собратьев и, вместо того чтобы нестись к загону, помчался обратно в кусты. Янси резко развернул лошадь и бросил лассо, намереваясь остановить беглеца и не дать ему скрыться в густых зарослях.

От страха сердце у Сары прыгнуло к горлу. Она остановила Локуэлу и смотрела, как Янси, слившись с черным конем, похожий на мифического кентавра, мчится за черным быком. В воздухе громко просвистело лассо. Бросок оказался точным, и петля из сыромятной веревки опустилась на огромные острые рога.

Янси тут же резко остановил коня. Когда лонгхорн тоже остановился и скрылся в клубах пыли, лассо натянулось. Через какое-то мгновение бык выскочил из пыли и с оглушительным ревом, напоминающим раскаты грома, стремительно бросился на своего преследователя. Но Янси уже пришпорил коня и мчался прочь. Теперь они поменялись ролями. Взбешенный бык со сверкающими на солнце огромными загнутыми рогами гнался за всадником на черном коне. Сара испуганно следила за погоней — ей казалось, что маленькие глазки животного кровожадно блестят, торжествуя победу.

Янси на всем скаку пытался отвязать от седла конец лассо, но никак не мог справиться с узлом.

Эстебан и Бартоломью уже поняли, в какое опасное положение попал хозяин, но находились слишком далеко от него, чтобы отвлечь внимание лонгхорна на себя. Видя, что помощи мужу ждать неоткуда, Сара помчалась навстречу опасности.

И туг Сара услышала какой-то резкий звук, который на мгновение заглушил даже стук копыт. Она с ужасом увидела, как конь Янси споткнулся на скаку и рухнул на землю. Поднявшиеся в воздух клубы пыли тут же скрыли от ее глаз происходящее. Когда через несколько секунд пыль осела, Сара с ужасом увидела, что Янси беспомощно лежит под лошадью и не может выбраться.

Черный жеребец придавил одну ногу Янси, второй ногой всадник продолжал яростно пришпоривать коня, но животное почему-то отказывалось не только вставать, но даже шевелиться.

Обнаружив, что добыча внезапно куда-то исчезла, бык остановился как вкопанный, громко фыркая и роя землю копытом.

Бартоломью и Эстебан, лошади которых были намного быстрее Локуэлы, приближались к роковому месту, но все еще находились слишком далеко, чтобы помешать лонгхорну, который в любую секунду мог понять, что добыча никуда не делась, броситься на Кантрелла и растоптать его или поднять на рога.

Сара, громко крича, пришпорила Локуэлу. А бык в тот же миг, опустив массивную голову, бросился в атаку. Сара инстинктивно хотела отвернуться, чтобы не видеть кровавого кошмара, который неминуемо разыграется у нее на глазах, но упрямо не отводила взгляда от мужа. А черная громадина неумолимо надвигалась на Янси. «Господи, не дай этому свершиться; — взмолилась Сара, пришпоривая кобылу. — Останови, останови же рассвирепевшего быка! Не дай Янси умереть!»

Янси Кантрелл беспомощно лежал, прижатый к земле конем. Он был бессилен, ему оставалось только лежать и ждать, когда острые рога, как пушинку, подбросят его высоко в воздух. «Нет, Янси должен что-нибудь придумать, — лихорадочно размышляла Сара, — он не сдастся и не станет покорно ждать смерти! Он найдет выход…»

Но ни мольбы Сары, ни Локуэла, буквально летящая по воздуху, не могли остановить быка, готового растоптать своего недавнего преследователя. Лонгхорна мог остановить только револьвер Янси, который он всегда носил на боку… Сара ликующе вскрикнула, заметив, как он быстро сунул руку к поясу, будто только сейчас вспомнил об оружии. Кантрелл выхватил револьвер, хладнокровно прицелился и спустил курок. Прогремел выстрел. Сара видела, что пуля угодила точно в цель. Однако черный лонгхорн лишь замотал огромной годовой, но не остановился. Прогремел второй выстрел. Рассвирепевший бык вновь сердито потряс головой и продолжал свой бег. У Сары промелькнула страшная мысль, что в огромное животное вселилась нечистая сила и его невозможно остановить! Когда бык находился в нескольких футах от лошади, Янси выстрелил третий раз. Лонгхорн взревел и, сделав по инерции несколько неуверенных шагов, рухнул на лежащих на земле коня и наездника.

Все это произошло в считанные минуты. Но Саре, бешено пришпоривающей Локуэлу, казалось, что время остановилось.

Она боялась, что ей понадобятся часы, чтобы добраться до мужа.

Первыми к Янси подскакали Эстебан с Бартоломью. Они уже соскочили с лошадей и склонились над неподвижным телом Кантрелла, когда Сара наконец остановила Локуэлу. Она спрыгнула с лошади и бросилась к мужу, но Эстебан схватил ее за руку.

— Сеньора! — остановил он ее. — Не надо.., подождите!

Горе, которое Сара увидела в его черных глазах, открыло ей жестокую правду. Она вскрикнула, отказываясь верить в случившееся, и вырвала руку.

— Нет! — закричала она. — Этого не может быть! Он не умер! Нет!..

Не обращая внимания на неподвижного быка, огромные рога которого были нацелены вверх, Сара упала на землю рядом с Янси и нежно уложила его голову к себе на колени. Дрожащими пальцами она гладила любимое лицо и прижималась губами к его губам. Янси был нем. Борясь со слезами, она пристально вглядывалась в, него. С виска, куда угодил рог падающего и уже мертвого быка, стекала тоненькая струйка крови.

Глава 24

— Не смей умирать! — кричала Сара, и по щекам ее градом катились слезы. Она изо всех сил прижала Янси к своей груди и поцеловала в щеку. — Ты не заслуживаешь моей любви, высокомерный негодяй, но я ничего не могу с собой поделать! Я люблю тебя, Янси! Ты должен жить, ты не можешь умереть! — Но Кантрелл ничего не слышал. Он лежал, не подавая признаков жизни. Обезумев от горя, Сара яростно трясла мужа. В ее голосе смешались гнев и горе. — О, Янси, не умирай! Ты не можешь уйти от меня! Ведь я люблю тебя!

Слышишь, я люблю тебя! О Господи! — взмолилась она. — Пожалуйста, ну пожалуйста, не дай ему умереть! — Не обращая .внимания на Бартоломью и Эстебана, беспомощно застывших рядом, она осыпала поцелуями бледное лицо супруга. — О, Янси, я тебя умоляю: не умирай! Я люблю тебя! Люблю тебя!

Не в силах остановиться, Сара повторяла, как заклинание, признание в любви. Снова и снова она твердила: «Я люблю тебя! Я люблю тебя!», как будто верила в волшебную силу этих простых слов, будто только они могли вернуть жизнь в неподвижное тело. Эстебан и Бартоломью молчали, не смея вторгаться в ее боль, в ее горе. Они были настолько потрясены трагедией, что, казалось, лишились дара речи.

Бартоломью, словно не веря своим глазам, в горестном изумлении смотрел на белое как мел лицо племянника. Темнокожий дворецкий первым заметил слабые проблески жизни на лице Янси. Когда длинные черные ресницы Кантрелла едва заметно затрепетали, он вздрогнул и, как тисками, сжал руку Эстебана. Мексиканец испуганно посмотрел на Бартоломью, и тот молча показал рукой, боясь, что ему померещилось. Но нет, он не ошибся! Ресницы снова затрепетали, только на этот раз сильнее. Янси Кантрелл был жив!

Охваченная горем, Сара ничего не видела. Она в каком-то страшном оцепенении качала Янси, осыпала поцелуями дорогое лицо и нараспев повторяла слова любви:

— Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!..

Сара самозабвенно погрузилась в свой наполненный горем мир и даже не заметила, как глаза Янси открылись и рука медленно потянулась к пряди золотисто-каштановых волос, выбившейся из всегда аккуратной прически Сары. И только когда он легонько дернул ее за волосы, Сара, взглянув в золотисто-карие глаза мужа, увидела в них то, чего не видела раньше.

Кантрелл слабо улыбнулся.

— Дорогая, если бы я знал.., что нужно угодить на рога лонгхорна.., чтобы ты сказала о любви, — пробормотал он. — Черт побери, я бы сделал это раньше…

Сара вскочила на ноги.

— Больно! — вскрикнул Янси, ударившись головой о землю. С трудом он спросил, потирая ушибленное место:

— Что тут происходит?

— Ты до смерти напугал меня! — воскликнула Сара. — Ведь я думала, что ты умер! Никогда не смей больше так жестоко со мной поступать! Ты меня слышишь? Никогда! Если ты еще хотя бы раз выкинешь что-нибудь подобное, клянусь, клянусь… — Она замолчала.

Янси виновато взглянул на жену:

— Si, querida. Клянусь, это было в первый и последний раз. Я больше никогда не стану поступать столь низменным образом.

Не в силах сдержать своих чувств, Сара вновь опустилась на землю рядом с мужем, осыпая его бледное лицо градом поцелуев.

— Ох, Янси, — воскликнула она, — если бы ты знал, как я испугалась! Я бы не вынесла твоей смерти! Я люблю тебя, отвратительное ты чудовище!

У Янси вдруг закружилась голова, все поплыло перед его глазами. Он прошептал:

— И я люблю тебя, дорогая! Я люблю тебя сильнее, чем ты даже думаешь… — И с этими словами Янси снова потерял сознание.

Сара вскрикнула от страха и подхватила мужа. Она прижала его к груди, но на этот раз догадалась, что он не умер, а просто потерял сознание. Она подняла голову и с надеждой взглянула на Бартоломью и Эстебана, стоявших рядом.

Бартоломью, опустившись на колени, внимательно осмотрел племянника.

— Ничего страшного, моя дорогая, не беспокойся, — успокоил он Сару. — Он еще легко отделался. Всего лишь сотрясение, да и то несильное. Рог только слегка скользнул по виску, не причинив большого вреда. Сейчас ему требуется полный покой. Вот увидишь, он быстро придет в себя. — Бартоломью с улыбкой посмотрел на озабоченное лицо Сары и пошутил:

— Конечно, какое-то время у него будет здорово раскалываться голова, но не думаю, что тебе предстоит в ближайшем будущем стать вдовой.

Вокруг них собрались встревоженные ковбои. Вскоре к ним присоединился и Хайрам Барнелл, который вместе с группой всадников выгнал из зарослей чапареля еще нескольких лонгхорнов. Они поняли, что произошло нечто ужасное, и, мигом забыв о быках, присоединились к остальным. На лицах застыла тревога. Хайрам выехал из кустов на несколько секунд позже остальных и с непроницаемым лицом остановился вместе с другими ковбоями около Янси и Сары. Мексиканцы принялись оттаскивать тушу быка и лошадь в сторону. И только после того как они перевернули коня Янси, стало ясно, почему сильный жеребец неожиданно споткнулся и рухнул как подкошенный.

Хмурый Бартоломью долго сидел на корточках перед мертвой лошадью. Наконец он встал и мрачно сообщил;

— Это не был несчастный случай! В лошадь стреляли. Кто-то всадил ей в голову пулю!

Сара вздрогнула, по рядам ковбоев пролетел гневный шепот. Послышались взволнованные возгласы:

— Кто мог это сделать?

— Все так любили хозяина!

— У кого могла подняться на него рука?

— Любили или не любили, — негромко проговорил Бартоломью, — но кто-то очень хотел, чтобы с Янси произошел несчастный случай! Кто-то хотел, чтобы он умер!

Сара пристально посмотрела на дворецкого и хрипло спросила:

— Но кто? Кто мог желать Янси смерти? И почему?

Тот обвел взглядом лица ковбоев, стоявших рядом, и его глаза на мгновение задержались на лице Хайрама Барнелла.

Он пожал плечами и пробормотал:

— Сейчас не время и не место рассуждать об этом. Его нужно побыстрее отвезти домой.

Сара не стала возражать. Ковбои быстро сколотили носилки и привязали их к лошадям. Янси осторожно положили на носилки, и процессия медленно тронулась в путь.

Саре было не до того, чтобы задумываться над последними словами мужа, которые он произнес перед тем, как вновь потерять сознание. Она ни на миг не отводила озабоченного взгляда от лица Янси. Когда он временами приходил в себя и удивленно оглядывался по сторонам, все в душе у нее пело от радости. Когда же Янси вновь закрывал глаза и неподвижно замирал, ее сердце сжимала чья-то безжалостная холодная рука.

Но вот наконец впереди показался «Дом голубки». Янси сразу же уложили в постель. Рану на виске промыли и забинтовали. Сейчас он, казалось, спокойно спит. Сара сидела на стуле около кровати, по-прежнему не сводя с него озабоченного взгляда. Она с улыбкой вспомнила слабые протесты Янси, когда Бартоломью и Эстебан раздевали его, укладывая на кровать. Мужчин тут же сменили Мария и Танси, которые немедленно занялись раной. Конечно, Янси был уязвлен до глубины души, подумала Сара. Ее сильному и высокомерному мужу наверняка не нравилось быть таким беспомощным!

Сейчас Сара уже не боялась, что он умрет, однако все еще не могла успокоиться окончательно. Успокоится она только тогда, когда он снова станет самим собой — надменным и невыносимым! Сара давно знала, что любит его, но не отдавала себе отчета в глубине своего чувства. Она поняла, что не сможет без него жить только тогда, когда он лежал, неподвижный и мертвенно-бледный, на земле. Сара на всю жизнь запомнит эти кошмарные минуты! Она никогда не забудет ужаса, который охватил ее, когда она подумала, что Янси мертв. Ее переполняла любовь к мужу. Она протянула руку и нежно погладила его лицо у белоснежной повязки.

Смуглая рука Янси сжала пальцы вздрогнувшей от неожиданности Сары. Он поднес их к губам и по очереди поцеловал кончики каждого пальца.

— Все ушли? — шепотом спросил Кантрелл, не открывая глаз. — Можно просыпаться?

Сара нахмурилась и изумленно посмотрела на мужа. Он открыл глаза и улыбнулся.

— Дорогая, — тихо проговорил Янси, — иначе нам бы никогда не удалось остаться наедине! Если бы я не притворился, что сплю, они бы никогда не ушли.

У Сары радостно забилось сердце, но она посчитала своим долгом мягко пожурить хитреца:

— Как ты мог так поступить? Ведь все о тебе очень беспокоятся! Если бы ты знал, как ты всех нас напугал! Почему ты притворился, будто находишься без сознания? Неужели тебе ни капельки не стыдно?

Его глаза насмешливо сверкнули из-под густых черных ресниц, и он спросил с притворной обидой:

— Ты хочешь сказать, что не желаешь остаться со мной наедине? Неужели ты меня совсем не любишь?

— Да!.. Нет!.. — выпалила она, и ее лицо залил яркий румянец. Она вспомнила, что решила играть роль строгой жены, освободила руку и с притворной суровостью взглянула на него. — Ты не заслуживаешь того, чтобы тебя любили! — назидательно сказала Сара. — Я вот только никак не могу понять, почему твои люди обожают тебя? Наверное, перед ними ты притворяешься добрым и мягким, и бедняги даже не догадываются, какое ты на самом деле чудовище.

Слова жены, похоже, нисколько не обидели Янси. Он лукаво улыбнулся и схватил Сару за руки чуть выше локтей. Не давая ей опомниться, дернул вниз, и она упала к нему на грудь, смешно болтая свисающими с кровати ногами.

— Сара, маленькая ты моя глупышка! — нежно прошептал Кантрелл, почти касаясь губами ее губ. — Я обожаю тебя, даже когда ты ведешь себя как сварливая жена!

Он пылко поцеловал Сару, и у нее все поплыло перед глазами.

Вселенная кружилась вокруг Сары, для нее сейчас существовал только Янси, его теплые губы, прижимающиеся к ее губам, его руки, ласкающие ее тело, его сердце, ритмично бьющееся в груди. Она забыла о том, что решила быть строгой, и тут же страстно ответила на поцелуй. Когда он наконец оторвался от ее губ, Сара прошептала:

— О, Янси, я люблю тебя!

Он смахнул с ее лба непослушный локон и с нежной улыбкой признался:

— А ведь, знаешь, бывали минуты, когда я боялся, что ты так никогда и не произнесешь эти слова. В такие минуты я считал себя самым большим идиотом на всем белом свете и горько жалел, что решил вновь взглянуть на твое славное маленькое личико в ту ночь, когда вернулся в «Магнолиевую рощу». И зачем я только по уши влюбился в нее, упрекал я себя! В этой игре тебе принадлежала роль охотника, дорогая, и ты ни разу даже не намекнула, что испытываешь ко мне хоть какие-то нежные чувства. Вспомни, с каким упорством ты отказывалась выходить за меня замуж, вынуждала совершать отвратительные поступки, хотя я и не хотел этого делать. — Он бросил на нее притворно строгий взгляд, который противоречил нежности, переполняющей его потеплевшие глаза. — Тебе придется за многое отвечать, жена!

Сара мечтательно улыбнулась. Она провела пальцем по его губам и прошептала:

— Значит, во всем виновата только я, а ты был невинной овечкой? Ты-то сам хоть раз сказал, что любишь меня? Куда там! Единственное, что ты делал, это командовал и пользовался моей беспомощностью!

Кантрелл вновь поцеловал жену и спросил с хитрой улыбочкой:

— Неужели я был таким негодяем? Но ты ведь ни о чем не жалеешь, правда? В конце концов все ведь у нас наладилось.

Ты как считаешь?

Его неожиданная неуверенность в себе и забота о ней до глубины души тронули Сару. Она устроилась поудобнее, крепко прижалась к нему и пробормотала:

— Как я могу жалеть, что вышла за тебя замуж? Никогда!

Я никогда не буду жалеть, что полюбила тебя!

— Дорогая, — прошептал Янси, — я обожаю тебя!

Он крепко обнял Сару, и его губы снова нашли ее губы. В комнате воцарилась тишина, изредка прерываемая лишь тихими вздохами и едва слышным шепотом. Если бы несколько последующих минут рядом с влюбленными находился посторонний наблюдатель, он ничего не понял бы из тех редких слов, которыми они обменивались. Сладкие минуты летели, как птицы. Хотя Сара и Янси очень хотели друг друга, на этот раз они решили не сдаваться страсти. И в этой борьбе им помогало огромное удовольствие и восторг, которые они испытывали от простого осознания, что любят друг друга. Сейчас их поцелуи и ласки были почти целомудренными. Сара в одежде лежала поверх одеял, под которыми лежал обнаженный Янси, но они не думали об этом. От блаженства у Сары голова шла кругом. Сейчас она понимала, что нет ничего лучше и драгоценнее на земле, чем любить собственного мужа и знать, что он отвечает такой же страстной любовью!

Щека Сары покоилась на груди Янси, и она прислушивалась к ровному биению его сердца. Он по-хозяйски прижимал к себе жену. Они долго лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь своим счастьем, упиваясь чудным мгновением полного согласия и понимания. Все сомнения и неприятности были забыты, без всякого смущения и страха они наслаждались таинственным чудом любви.

В реальный мир Янси и Сару вернул негромкий стук в дверь.

В комнату заглянул Бартоломью. Он улыбнулся, увидев супругов на кровати. От его внимательного взгляда не укрылось чудесное исцеление Янси. Дворецкий с довольной улыбкой вошел в комнату и приблизился к кровати.

— Я все время спрашивал себя, сколько в твоей беспомощности притворства, а сколько настоящей слабости, — проговорил Андерсон вместо приветствия.

— Извини, что причинил тебе хлопоты, — усмехнулся Янси, взглянув на Сару, которая даже не шелохнулась, — но мне хотелось побыть наедине со своей очаровательной женой.

Нам столько нужно обсудить'..

Бартоломью с любовью смотрел на их лица, которые светились от счастья, — Насколько я понимаю, до вас наконец дошло то, что уже не один месяц очевидно для всех остальных?

С веселым смехом Сара села и лукаво парировала:

— Если бы кто-нибудь открыл нам глаза, мы бы поняли это намного раньше.

— И лишили нас удовольствия понаблюдать, как вы сами сделаете это открытие? — насмешливо поинтересовался Бартоломью.

Вдруг лицо дворецкого внезапно посерьезнело.

— Как ты все же себя чувствуешь? — спросил он племянника.

К этому времени Сара уже сидела на стуле рядом с кроватью. После вопроса Бартоломью по ее лицу пробежала тень тревоги. Она все еще держала мужа за руку, казалось, они не в силах оторваться друг от друга. Почувствовав, как она вся напряглась, Янси успокаивающе сжал ее пальцы.

— Не беспокойся, дорогая. Со мной все в порядке, — мягко произнес он и посмотрел на Бартоломью. — Голова, конечно, немного болит, но, кроме головной боли, никаких последствий встречи с быком не осталось.

Бартоломью кивнул, будто слова Янси подтвердили его диагноз. Он взял стул и поставил его у кровати племянника.

На лице дворецкого отразилась нешуточная тревога.

— То, что сегодня произошло с тобой, вовсе не несчастный случай, — сообщил он напрямик. — Твою лошадь подстрелили, и я уверен, что выстрел не был случайным. Кто-то хотел, чтобы все выглядело как несчастный случай. А на самом деле кому-то очень нужно, чтобы ты погиб.

Янси был без сознания, когда Бартоломью увидел в голове лошади пулевое ранение, и поэтому не мог знать о причинах несчастья. Но его, похоже, не удивили откровения дяди.

— Я так и знал, — задумчиво протянул он. — До сих пор не пойму, как жеребец мог споткнуться на ровном месте. Знаешь, я еще тогда обратил внимание, что он упал не так, как падает лошадь, когда ее нога попадает в ямку. Мне показалось, что он остановился как вкопанный и тут же рухнул на землю.

— Все так и было, — подтвердил его слова дворецкий. — И причиной внезапного падения была пуля, которая застряла у него в голове. Поэтому-то твой конь и рухнул замертво на всем скаку!

— Но кто это мог сделать? — задрожав от страха, спросила Сара, переводя взгляд с мужа на Бартоломью. — И почему?

Дядя и племянник обменялись понимающими взглядами.

— По-моему, — произнес Янси Кантрелл, — ответ на этот вопрос довольно очевиден…

Сара пристально посмотрела на Янси и подумала, что ему наверняка известно что-то такое, чего она не знает. Конечно, он ни на секунду не мог поверить, что его хотел убить кто-то из ковбоев. Об этом не могло быть и речи: любой из них с радостью отдал бы за него свою жизнь! Но за исключением Хайрама Барнелла поблизости в то время не было никого. Кроме Хайрама!.. Сара испуганно вздрогнула, когда подумала о бывшем управляющем «Магнолиевой рощи».

— Ты думаешь, это сделал Хайрам? — взволнованно спросила она мужа.

И когда Янси и Бартоломью даже не попытались что-то ответить ей, Саре стало не по себе. Честно говоря, Хайрам всегда был ей симпатичен, и она считала его своим другом. И если бы это произошло раньше, хотя бы несколько месяцев назад, она бы никогда не поверила, что он способен на что-то подобное. Но это было еще до того, как она узнала о его романе с Энн Шеллдрейк. Подумать только Барнелл горячо любил Энн и в то же самое время признавался в любви ей, Саре! Но даже несмотря на то что Сара перестала ему доверять, ей не хотелось верить, что он пытался сегодня коварно убить ее мужа.

С тяжелым вздохом Сара признала, что с Хайрама Барнелла все же нельзя снять страшных подозрений.

В комнате воцарилось тяжелое молчание.

— Но почему он это сделал? — обратилась Сара с вопросом к мужу. — Я думала, что отношения между вами наладились.

Последние дни ты был с ним вежлив и даже предупредителен, хотя мог бы и выгнать, даже поручил ему работу, о которой мы с ним давно договаривались. По-моему, Хайраму совершенно не на что жаловаться. Мне показалось, что он доволен жизнью в «Доме голубки». Зачем же ему убивать тебя? Какую бы выгоду он извлек для себя из твоей смерти?

Бартоломью молча смотрел в пол.

— Ту самую, какая ему была нужна все это время, — спокойно ответил Янси. — Тебя, Сара!

— Меня! — вскричала Сара, даже не пытаясь скрыть свое изумление и возмущение. — Что ты хочешь этим сказать?

Взгляды супругов скрестились.

— Только то, что после моей смерти ты станешь очень богатой, оставаясь очень красивой молодой вдовой. Если я умру, тебе достанется все мое имущество; огромное ранчо, бесчисленные стада рогатого скота и лошадей, серебряные рудники в Мексике.., короче, все, что у меня есть. — Кантрелл невесело улыбнулся. — Твои очаровательное лицо и роскошное тело не оставят равнодушным ни одного мужчину. А если прибавить к ним еще и большие деньги… — Увидев на лице супруги ужас, который говорил о том, что она наконец начала понимать коварный замысел Барнелла, Янси сделал многозначительную паузу. Затем спокойно продолжил:

— Так что вместе с огромным состоянием ты становишься совсем неотразимой.., особенно для мужчины, у которого ничего нет.

— Но я бы никогда… Я уже раз отклонила его предложение руки и сердца. К тому же, — с отчаянием добавила Сара, — Хайрам любит Энн Шеллдрейк. Даже если бы ему удалось уговорить меня выйти за него замуж, то едва ли он захотел бы связать со мной судьбу до конца своих дней.

Янси сощурил глаза и медленно покачал головой.

— А кто сказал, что он связал бы с тобой судьбу да конца своих дней? Если Барнелл способен на одно убийство, кто может поручиться, что через какое-то время с тобой не случится какой-нибудь трагический несчастный случай? После твоей смерти он стал бы богатым человеком, и никто не смог бы помешать ему жениться на женщине по его собственному выбору.

— Господи Боже мой! Янси, неужели ты на самом деле думаешь, что Хайрам способен на такую низость? Неужели он такой плохой человек? Неужели он собирался убить не только тебя, но и меня?

На этот вопрос ответил Бартоломью:

— Не знаю, входила ли в его планы твоя смерть, но я ни минуты не сомневаюсь в том, что сегодня мистер Барнелл подстрелил лошадь Янси в надежде, что его растопчет бык. И я также уверен, что он хотел убить Янси по той причине, что намеревался сделать тебя вдовой. На которой сам же и собирался потом жениться. И что бы ты ни говорила, тебе никогда не убедить меня в обратном. — Он робко посмотрел на Сару, как бы прося прощения за резкие слова. — Я знаю, что Хайрам всегда тебе нравился, но после смерти Сэма мы с Танси быстро его раскусили. Мы догадались, что он старается завоевать твою дружбу, преследуя корыстные цели. Ты этого не замечала, но мы-то с Танси все видели и сильно тревожились за тебя. В тебе Хайрам усматривал свою надежду на светлое будущее. Мне кажется, что даже твое замужество не заставило его успокоиться и отказаться от коварных планов. Сейчас у него на пути просто появилось дополнительное препятствие, которое он намерен преодолеть.

Саре нечего было возразить. Задрожав от страха и отвращения, она вдруг поняла, что согласна с каждым словом Бартоломью. Хотя она еще и не была внутренне готова согласиться с предположением Янси, что в дальнейшем и ее ждала такая же участь, как и его.

— Вы считаете, что это он убил Маргарет? — неожиданно спросила она.

Бартоломью Андерсон молча пожал плечами, а Янси сдержанно ответил:

— Не знаю. Убийцей может быть Хайрам Барнелл, так же, впрочем, как и еще с полдюжины человек!

Сара в растерянности потерла виски и воскликнула:

— Но согласитесь, насколько бы все упростилось, если бы Маргарет убил Хайрам! Неприятно, и это еще мягко сказано, думать, что среди наших людей затесался не только негодяй, запятнавший свою честь убийством Маргарет, но и другой подлец, который, если бы не твой револьвер, мог сегодня так хитро подстроить трагический несчастный случай!

— Не беспокойся, дорогая, — с улыбкой возразил Янси. — Меня убить намного труднее, чем Маргарет!

Сара посмотрела на мужа и возмущенно пожала плечами.

— Не вижу в этом ничего смешного! Как ты можешь шутить, ведь он пытался убить тебя!

Янси поцеловал ее пальцы.

— Знаю, дорогая, знаю, но, по-моему, нам можно пока перевести дух. Сомневаюсь, что у Барнелла хватит смелости в ближайшем будущем предпринять новую попытку расправиться со мной. Уверен, он не захочет навлекать на себя лишние подозрения. Скорее всего сегодня все произошло экспромтом. Едва ли он заранее тщательно разработал покушение на мою жизнь. Мне кажется, Хайрам просто решил воспользоваться случаем. Удастся — прекрасно, и он у цели! Не удастся — тоже ничего страшного, все еще впереди. Но попытка, к его огорчению, не удалась. Однако Барнелл ничего не потерял. По крайней мере дело, кажется, обстоит именно так.

— Мы с Эстебаном тоже уже обсудили сегодняшнее происшествие и пришли к тому же выводу, — кивнул Бартоломью. — Хайрам никак не мог знать, что ты будешь именно в этом месте и именно в эту минуту, да и то, что бык неожиданно развернулся и бросился на тебя, наверняка оказалось для него такой же неожиданностью, как и для всех остальных. Мы думаем, что он опередил своих товарищей и притаился в зарослях. Потом увидел, что происходит, сообразил, что его никто не видит, и решил воспользоваться подвернувшейся возможностью. Он подумал, что, если лошадь упадет на всем скаку, ты скорее всего свернешь себе шею. А если твоя шея все же останется целой и невредимой, то в запасе у него оставался рассвирепевший бык. Попытка не пытка, решил Хайрам и выстрелил в твою лошадь… Ну сами подумайте, почему же не попробовать, ведь он ничего не терял!

Сара судорожно сглотнула подступивший к горлу ком.

— Но что нам теперь делать? Наверняка мы знаем лишь то, что кто-то подстрелил лошадь Янси. Все остальное — наши домыслы и догадки. У нас нет доказательств того, что это сделал Хайрам. И в мысли его мы заглянуть не можем!.. Что же нам все-таки теперь делать? Может, отослать его обратно в «Солнечное ранчо»?

— Не знаю, — медленно протянул Янси Кантрелл. — Мне что-то не очень хочется, чтобы Хайрам прятался где-нибудь поблизости и ждал очередного удобного случая, чтобы расправиться со мной. Я бы предпочел, чтобы он находился рядом и мы могли наблюдать за ним, пока будем искать решение получше или получим более существенные доказательства.

Сара неохотно согласилась. Хотя ей было крайне неприятно, чтобы Хайрам Барнелл находился поблизости, но предложить другое решение она не могла.

— Ну как? — Янси вопросительно посмотрел на дворецкого. — Есть другие предложения?

Бартоломью согласился с ним, но без особой радости.

— Нет. Я, конечно, против того, чтобы мерзавец Барнелл думал, будто ему все сошло с рук, но другого выхода пока не вижу. Твое предложение, Янси, пожалуй, самое разумное. Сара права: пока у нас нет ничего, кроме подозрений. Надо ждать.

Пусть остается здесь, а мы с Эстебаном позаботимся о том, чтобы с него все двадцать четыре часа в сутки не спускали глаз. Он ни минуту не останется без наблюдения!

Несмотря на заверения Бартоломью, Саре было страшно: от одной мысли, что Хайрам Барнелл будет находиться так близко от Янси, по ее спине пробегал холодок. Она с трудом дождалась, когда Андерсон выйдет из комнаты и закроет за собой дверь, быстро обняла супруга за шею и вскричала:

— Не смей позволять ему убить тебя! Ты меня слышишь?

Не смей!

Янси улыбнулся и, крепко прижав к себе, поцеловал в щеку.

— Сара, я еще никого и никогда не любил так сильно, как люблю тебя. Ты вся моя жизнь, и я вовсе не горю желанием позволить Хайраму Барнеллу убить меня! Я постараюсь, чтобы у нас с тобой была долгая и счастливая семейная жизнь. И больше всего мне хочется сжимать тебя в своих объятиях и страстно любить до конца своих дней! А после того как я узнал чудесную новость, что и ты тоже любишь меня, жизнь обрела для меня новый смысл. Неужели ты думаешь, что я позволю чему-нибудь или кому-нибудь стать на пути к моему счастью и помешать наслаждаться твоей любовью? Я слишком долго ждал этой минуты и столько выстрадал, терзая себя вопросом, как ты ко мне относишься, чтобы позволить Хайраму отнять у меня твою любовь!

Единственное, что могла сделать Сара в ответ на такие слова, это горячо поцеловать мужа. Не прошло и минуты, и она радостно отметила про себя, что ему совсем не мешает рана. Она так и не поняла, как все произошло, но через какие-то минуты уже лежала обнаженная рядом с ним. Ее одежда в страшном беспорядке валялась на полу. Янси крепко прижал к себе жену. Он обладал волшебным даром лишать ее рассудка. В его объятиях она забывала обо всем на свете. Кроме любви. Ему с необыкновенной легкостью удавалось возбудить ее с помощью одного только взгляда, лег кого прикосновения, поцелуя, но сейчас все изменилось. Сейчас Сара знала, что за каждой лаской мужа, за каждым поцелуем и нежным словом, слетающим с его губ, стоит не просто физическое желание, а истинная любовь. Она знала это, и ее сердце пело от радости и счастья. Сбылась ее самая сокровенная мечта: Янси любит ее!

Ее руки заскользили по мускулистому телу Янси, и она с улыбкой прислушалась к его стонам. Сейчас Сара уже знала, где находятся на этом родном теле самые чувствительные места. Она испытывала совсем новое наслаждение от его сильного тела, удовлетворение от его жадных поцелуев. Ей приносила неописуемое блаженство мысль о том, что, когда он потребует ее тело, когда наконец глубоко войдет в нее и начнет яростно двигаться внутри, одно и то же чувство — любовь — приведет их к экстазу.

После утоления страсти Сара с всепоглощающим восторгом лежала рядом с любимым и видела, что и он наслаждается приятной истомой и близостью к ней.

— Я люблю тебя, querida, — тихо прошептал ей на ухо Янси Кантрелл. — И знай, что буду любить вечно. Ты — мое сердце, ты — вся моя жизнь!

Теперь на ясном и сверкающем горизонте их отношений осталась лишь одна-единственная крохотная тучка. Сара знала, что поступает как самая последняя дура, но тем не менее не смогла удержаться от вопроса — так ей хотелось, чтобы он окончательно прогнал ее последние сомнения. Сара приподнялась на локте и пристально посмотрела в лицо мужу.

— А «Голубка»? — дрожащим от волнения голосом прошептала она. — Неужели она не имеет никакого отношения к нашей свадьбе?

Глаза Янси потемнели, и он виновато поджал губы.

— Я с самого начала знал, что не следует пользоваться этим странным условием в завещании Сэма, чтобы заставить тебя стать моей женой, но тогда это показалось мне самым простым и удобным способом! — не стал кривить душой Кантрелл. — Трудно было не воспользоваться уже готовым предлогом, за который всегда можно спрятаться, как за стену, и за которым всегда можно скрыть свои истинные чувства… — Их взгляды встретились. Он посмотрел на ее чувственные губы и хрипло произнес:

— Сара, я с самого начала хотел тебя, но не стану лгать, что сразу полюбил. Мне очень не хотелось признаваться даже самому себе, что в моем желании повинно сердце, а не простое физическое влечение. — Он взволнованно сглотнул. — После Маргарет я поклялся себе никогда больше не позволять ни одной женщине владеть моим сердцем. Я пообещал никогда и никого не любить! — Он с нежностью улыбнулся жене. — И вдруг появляешься ты. Стоило мне увидеть твое очаровательное личико и прелестную фигурку, и все мои торжественные обещания рассеялись как дым. Я страстно хотел тебя.

Знаешь, ни о чем другом даже не мог думать… Сначала меня это не тревожило. Я успокаивал себя тем, что это только похоть, желание овладеть твоим восхитительным телом. Потом до меня дошло, что я хочу не только твое тело, но и твое сердце и всю тебя! Я полюбил тебя. Когда я вернулся в «Магнолиевую рощу» и увидел тебя в кабинете Сэма той ночью, мне показалось, будто и не было семи лет разлуки, будто мы с тобой никогда не расставались. У меня возникло ощущение, что только вчера я впервые поцеловал тебя на лестнице.., помнишь тот поцелуй в ночь накануне убийства Маргарет? Когда я вернулся в «Магнолиевую рощу», меня захлестнуло такое же ликование, такое же желание обладать тобой и защищать от невзгод, как семь лет назад. Когда я понял это, то пришел в ярость. Мне стало очень страшно, и я здорово разозлился на тебя за то, что ты не дождалась меня и вышла замуж за Сэма. — Он горько улыбнулся. — Боюсь, в ту ночь я потерял контроль над своими чувствами и поступками.

Ты стала для меня всем. Кроме тебя, для меня больше ничего не существовало… И о «Голубке» я тоже совершенно забыл! Пойми, она не имеет ничего общего с моей любовью и желанием жениться на тебе… — Он продолжал с насмешкой над собой. — Я просто воспользовался ранчо как удобным предлогом! Если бы не было «Голубки», мне бы пришлось долго, как это принято, ухаживать за тобой и униженно признаваться в любви!

— И тебе не стыдно за то, что ты так подло поступил со мной? Соблазнил бедную девушку и заставил выйти за себя замуж! Вы, сэр, вели себя как самый последний мерзавец! — сурово сдвинула брови Сара, но тут же не выдержала и улыбнулась.

Янси только крепче прижал к себе Сару, которая и не думала сопротивляться.

— Но ведь и ты любишь меня, дорогая? — прошептал он, поймав ее губы, приоткрывшиеся в нетерпеливом ожидании поцелуя. — Ты любишь меня и будешь любить до последнего вздоха…

После этих слов Янси впился в ее губы страстным поцелуем. Сара ответила ему с такой же страстью. Она отдалась во власть любви, любви к этому поразительному человеку — своему мужу. Ее сердце взлетело ввысь, по всему телу разлилось неописуемое блаженство.

— О, в моей любви можешь не сомневаться, — прошептала она. — Я люблю тебя больше жизни.., чудовище ты мое!

Глава 25

Для Сары наступило время головокружительного, безоблачного счастья. Все, кто видел молодоженов, не сомневались в силе и прочности их любви. Когда они были вместе, казалось, эту любовь можно даже потрогать руками, настолько она была осязаема. Чтобы понять силу и глубину их чувств, достаточно было просто увидеть, с каким обожанием Янси смотрел на Сару или какой нежностью загорались ее глаза при одном упоминании имени мужа.

В конце сентября Сара, застенчиво потупив глаза, сообщила Янси, что скоро на свет появится наследник «Дома голубки». Приветствовав это сообщение восторженным криком, Кантрелл заключил жену в свои объятия. На его лице появилась такая не передаваемая словами нежность, что без слов стало понятно, с какой радостью он готовится стать отцом.

Радостная весть мгновенно облетела маленькую деревушку, и ликующие жители вышли на улицы. Но, разумеется, не все, узнав о предстоящем материнстве Сары, были довольны…

Вечером того же дня Энн Шеллдрейк назначила своему возлюбленному свидание в одном из недавно отремонтированных амбаров, расположенных на самом краю деревни. Она понимала, как рискует, но встреча была ей необходима.

— Ты уже слышал? — вне себя от ярости воскликнула Энн, когда бывший управляющий «Магнолиевой рощи» проскользнул через широкие двойные двери в прохладный полумрак, где скрывалась его возлюбленная. — Наша маленькая сучонка понесла!

Хайрам кивнул с невозмутимым видом.

— Ничего страшного, — успокоил он Энн. — Вспомни, я тебе уже говорил, что это ничем нам не грозит! Ну родит она ребенка, унаследует он «Голубку»! И что? Мы же получим «Солнечное ранчо» и все остальное!

Энн фыркнула и приготовилась произнести целую речь.

— Получим-то получим, да вот когда? — начала она ворчливо. — Ты упустил отличную возможность покончить с Янси.

Боюсь, больше нам не представится другого такого шанса избавиться от мерзавца. К тому же он явно что-то заподозрил, раз велел своим людям следить за тобой, так ведь? Мы сильно рискуем, даже просто встречаясь. Я уверена, что всякий раз, когда ты ускользаешь от своих соглядатаев, они немедленно бегут к своему омерзительному хозяину с докладом! — Энн огляделась по сторонам. — Я чувствую себя как в тюрьме! Если в самое ближайшее время ничего не произойдет, я просто сойду с ума.

Можешь в этом не сомневаться! Я ненавижу «Голубку», эту мерзкую, Богом забытую дыру! Мне здесь не с кем поговорить. За исключением наших влюбленных, — в ее устах слово «влюбленные» прозвучало как самое грязное ругательство, — в «Доме голубки» даже не на кого взглянуть. Здесь нет магазинов, да что там говорить!.. Мне совершенно нечего делать, время ползет как черепаха! Если бы ты знал, как мне здесь тошно! — Она бросила на Хайрама пылающий взгляд. — Знаешь, однажды мне так захотелось хоть как-то нарушить нестерпимую скуку, что я поехала с Сарой в этот отвратительный полевой лагерь! — Она содрогнулась, желая показать, как там было ужасно, и с тоской посмотрела на Хайрама. — А поскольку за каждым твоим шагом следят люди Янси, мне пришлось отказаться даже от твоей любви. Единственное, что мне остается делать, это думать о наших невзгодах. Если придется еще пару недель прожить в этой дыре, того и гляди начну поглядывать с любовью даже на своего муженька!

Словно желая наверстать упущенное, Энн и Хайрам яростно занялись любовью, но им пришлось поторопиться и поэтому обойтись без любовных ласк. Они даже разделись не полностью, только чтобы одежда не мешала акту любви. Отчаяние и опасность, соединившись со страстью, оказались мощным катализатором, который быстро привел влюбленных к оргазму. Тяжело дыша, они лежали на сене, и их тела вздрагивали от последних всплесков наслаждения.

Энн обнимала Хайрама за шею, не желая отпускать.

— О, Хайрам, что же нам делать? — печально вздохнула она. — Если твои опасения относительно слежки подтвердятся, значит, этот негодяй Янси догадался о наших планах, и тебе больше не представится возможности убить его. Что же касается Тома… — Энн закусила нижнюю губу. — Мне кажется, он все-таки что-то подозревает. Я часто ловлю его странные взгляды, которые он бросает на меня, когда думает, что я смотрю в сторону. В последнее время он вдруг начал проявлять повышенный интерес к моим делам: что я делаю, куда иду. Том стал каким-то странным. Я его ненавижу! О Господи, как бы мне поскорее избавиться от него!

Где-то рядом раздался едва слышный шорох. Хайрам тут же напрягся и внимательно прислушался.

— О Господи! — прошептала Энн. — Ты уверен, что обманул людей Янси?

Хайрам кивнул и спросил напряженным шепотом:

— А ты?

— Том отдыхал, когда я ушла. По-моему, он даже не знает, что я вышла из дома.

— Ты уверена в этом? Ты же сама только что сказала, будто в последнее время он постоянно расспрашивает тебя.

— Говорю тебе, я была осторожна, — заверила любовника Энн.

Шорох встревожил влюбленных, и они долго еще лежали, напряженно прислушиваясь. Но в амбаре слышалось только жужжание ночных насекомых. Время ползло очень медленно. Наконец Энн облегченно вздохнула, ее терпение иссякло, и она пошевелилась. Однако несмотря на тишину, царившую в амбаре, Хайрам никак не мог успокоиться.

Он молча освободился от объятий возлюбленной и замер, напряженно прислушиваясь. Не услышав в прохладном воздухе никаких подозрительных шорохов и звуков, Хайрам постепенно расслабился.

Он помог Энн встать, оглядел ее с ног до головы, достал из ее волос несколько соломинок.

— Может, пришло уже время решить дело с твоим мужем, — осторожно заметил он. — Если Том умрет, то мы избавимся по крайней мере хотя бы от одного препятствия.

Энн ослепительно улыбнулась, и ее голубые глаза сверкнули в темноте.

— О, Хайрам, я так надеялась, что ты скажешь что-то подобное!.. Как мы это сделаем? И когда? Пожалуйста, пожалуйста, устрой это побыстрее!

— Устрою, не волнуйся, — насупившись, кивнул Барнелл, — но не забывай, что в последние дни у меня связаны руки. Сейчас я уже не могу передвигаться по ранчо так же свободно, как раньше. Смерть Тома должна выглядеть как несчастный случай. Ни в коем случае нельзя давать Янси оснований для новых подозрений.

Эни кивнула. Следующие несколько минут они обсуждали убийство Тома Шеллдрейка, после чего расстались.

После возвращения Хайрама в свое жилище не прошло и пяти минут, как Хуан Мендоса, оставив Роджерио Дюрана у дома бывшего управляющего «Магнолиевой рощи» продолжать наблюдение, сам отправился доложить хозяину о результатах слежки.

— Барнелл встретился с белокурой гринго в большом амбаре, в том, что стоит прямо за загоном для лошадей. Я не заметил, когда она пришла. Скорее всего она уже была в амбаре и ждала его. — Хуан смущенно повертел в руках сомбреро и с тревогой добавил:

— Сеньор, мне кажется, скоро что-то произойдет. Дело в том, что там был муж белокурой гринго. Он тоже все слышал.

— Что?! — встревожился Янси Кантрелл. — В амбаре присутствовал Том Шеллдрейк?

— Si, сеньор! Я сначала не заметил его. Он прятался в сарае, который примыкает к амбару. Если бы я не пошел туда, чтобы лучше слышать их разговор, то, наверное, так бы его и не заметил. Он стоял, прижавшись ухом к щели в стене, и внимательно слушал.

— Он заметил тебя?

Хуан улыбнулся, и в его глазах заплясали веселые огоньки.

— Нет, сеньор. Я был muy [31] осторожен! — Улыбка, однако, быстро исчезла с его лица, и он очень серьезно заключил:

— По-моему, очень плохо, что муж белокурой гринго знает, чем она занимается.

— Чертовски плохо! — согласился Янси. Несколько секунд он не поднимал взгляда, затем с сомнением пожал плечами. — Сейчас уже вечер, так что придется все отложить до завтра. Только считаю, что уже настало время избавиться наконец от этого гадючьего гнезда! — Он ободряюще улыбнулся Хуану. — Вы хорошо поработали, я очень вами доволен. Дождитесь, когда вас сменят Диего и Джил, и ступайте домой отдыхать.

После ухода Хуана Янси долго ходил по маленькой sala, размышляя над сложившейся ситуацией. Очень плохо, что Том шпионил за женой и присутствовал при свидании Энн и Хайрама Барнелла в амбаре. От одной мысли об осложнениях, которые теперь могут возникнуть, Янси поежился. Вдруг дверь распахнулась, и в sala вошла Сара. Увидев мужа хмурым и озабоченным, она спросила:

— Что случилось? У тебя такой вид, будто ты готов кого-то задушить!

Янси печально улыбнулся и, нежно обняв жену, поцеловал в губы.

— Ты права. Хотел, но только до твоего прихода, — прошептал он. — Сейчас же мне больше всего хочется заняться любовью со своей очаровательной женушкой.

Сара застенчиво улыбнулась и прижалась к мужу.

— И ты сможешь это сделать, дорогой, после того как расскажешь, что произошло. Почему ты такой хмурый, Янси?

Кантрелл, не выпуская Сару из объятий, коротко пересказал то, что узнал из неутешительного отчета Хуана.

— Неужели Том знает об измене жены? — От ужаса глаза Сары широко раскрылись. — Он следит за ними? Какой ужас!

И что ты теперь собираешься делать?

Янси отпустил Сару, перегнулся через стол и, достав из ящика лист бумаги, протянул жене со словами:

— Я получил это письмо сегодня. Думаю, в нем частичное решение нашей проблемы.

Сара быстро пробежала глазами письмо.

— Когда же ты написал ему? — спросила она удивленно. — Наверное, давно, раз уже получил ответ.

— Я написал Джону на следующий же день после того происшествия с лонгхорном. — И вот наконец долгожданный ответ.

— Калифорния… — задумчиво проговорила Сара. — По-моему, ты прав, до Калифорнии далеко. Да и жалованье вполне приличное. Предложение могло бы заинтересовать Хайрама. — Она внимательно посмотрела на Янси. — Но боюсь, он откажется от этой работы.

— Возможно, но тогда придется объяснить Хайраму, что я его увольняю. Или он согласится на место в Калифорнии, или же вообще ничего не получит! Иного выхода у него нет. Сообразительности нашему Хайраму не занимать. Так что, думаю, он все же примет мое предложение. А для того чтобы оно выглядело совсем убедительно, я покажу ему письма к шерифу и к своим адвокатам здесь и в Мексике. Попрошу шерифа в случае моей внезапной смерти обратить особое внимание на бывшего управляющего «Магнолиевой рощи» мистера Барнелла. Пусть выяснит, где тот был и что делал в момент, когда я умирал.

Лицо Сары посерьезнело, и она крепко обняла мужа.

— О, Янси! Не говори о смерти.., я не могу слышать, когда ты так говоришь!

Кантрелл обнял жену и мягко сказал:

— Я вовсе не собираюсь умирать, дорогая, по крайней мере в ближайшем будущем. Дождусь, когда родится наш первый ребенок, а затем появятся и все остальные дети, которых нам, надеюсь, подарит Господь. И дети наших детей. И дети наших внуков. Боюсь, тебе долго еще не удастся избавиться от меня!

Они нежно поцеловались. Неприятный разговор возобновился не скоро.

Сара положила голову на грудь супруга и спросила:

— А как быть с Энн и Томом? Ты уже решил, что с ними делать?

Янси кивнул.

— Знаешь, совершенно неожиданно в голову мне пришла прекрасная идея. Недалеко от Сан-Антонио есть небольшое ранчо. Оно принадлежало моей тетке, она оставила его мне в наследство. Я часто спрашивал себя, что же делать с этим ранчо, и вот совсем недавно придумал. Я решил отправить туда Шеллдрейков. Ранчо Доминго в хорошем состоянии — несколько сотен акров плодородной земли. Том сможет разводить там скот, лошадей, в общем, делать что захочет. — Янси довольно потер ладони. — А чтобы они больше никогда не мешали нам жить, я создам для Тома небольшой фонд, ему и Энн этих денег хватит до конца их дней. Дом, конечно, не шикарный особняк, но, насколько я помню, просторный и очень удобный. Конечно, перед войной Шеллдрейк был раз в десять богаче, но по крайней мере он снова станет сам себе хозяином и не будет ни от кого зависеть.

— Прекрасная идея! — воскликнула Сара. — Если Хайрам уедет в Калифорнию, а Том перестанет зависеть от тебя, то, может быть, Энн в конце концов и поймет, что Том не такой уж и плохой муж.

Янси недоверчиво посмотрел на нее и покачал головой.

— Да нет! Это, увы, исключено. Таких чудес не бывает, — вздохнул он.

— Почему? Всякое бывает… — с сомнением протянула Сара. — Хотелось бы только думать, что они будут благодарны тебе. Ведь ты так много для них сделал.

Но «они» не были благодарны Янси за его щедрые предложения.

Хайрам Барнелл сначала наотрез отказался уезжать в Калифорнию, но поняв, что у него нет выбора, согласился с большой неохотой. После того как они договорились, что Янси берет на себя расходы на переезд Барнелла, в доказательство своих слов Кантрелл бросил на стол несколько золотых монет.

— Хорошо бы вам уехать завтра же утром.., на рассвете! — сказал он. — Здесь у вас, поймите, нет будущего. Чем скорее вы доберетесь до ранчо Джона Уэстлунда, расположенного неподалеку от Чико, тем скорее начнете строить новую жизнь.

— Вижу, вы очень уверены в себе, — проговорил сдавленным голосом бывший управляющий «Магнолиевой рощи», кипя от ярости.

— Только тогда, когда у меня на руках выигрышные карты!..

Да, и вот еще что. Хорошенько запомните, Барнелл: если со мной случится что-нибудь плохое, с вами туг же захочет побеседовать шериф. А что до ваших планов женитьбы на моей безутешной вдове, то можете об этом забыть! Сара прекрасно знает, что вы собой представляете! — Янси зловеще хмыкнул. — Если я все же неожиданно умру, то мой вам совет: молите Бога, чтобы шериф нашел вас быстрее Сары.

Барнелл схватил золотые монеты и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью.

За Хайрамом Барнеллом настала очередь Шеллдрейков. После длительных раздумий и советов с Сарой Янси решил, что лучше встретиться с одним Томом. Он не хотел, чтобы Энн, которая непременно устроит бурную сцену, помешала их серьезному разговору с Томом, отвлекла внимание от главного.

Янси рассчитывал, что Том Шеллдрейк воспримет известие о переезде в Доминго спокойно, и оказался прав. Несколько мучительно долгих секунд Том сидел, с изумлением глядя на Янси. Но потом воскликнул голосом, дрожащим от переполнявших его чувств:

— Спасибо! Я всегда считал вас добрым и глубоко порядочным человеком, Янси? Уверен, Сэм бы очень гордился вами! — Шеллдрейк нагнул голову и принялся теребить перевязь, на которой висела его больная рука. — Даже не могу передать словами, как много значит для меня ваша неожиданная щедрость, — взволнованно пробормотал он. — Я перед вами в неоплатном долгу.

Янси смущенно пожал плечами.

— Вы ничего мне не должны, —Том. Сами посудите, что мне делать с этим ранчо? Что же касается денег… Если бы Сэм бью жив, то, уверен, он придумал бы что-нибудь в этом же духе.

Том Шеллдрейк рассеянно посмотрел на своего собеседника, и Янси показалось, что мысли его блуждают где-то далеко.

— После возвращения в «Магнолиевую рощу» на вас свалилось столько проблем. Представляю, как трудно, когда внезапно выясняется, что на тебе лежит ответственность за многих людей. Часто спрашиваю себя, как бы я сам поступил, окажись на вашем месте… — Том тяжело вздохнул. — Хотя все это теперь не имеет никакого значения, так ведь? Вы с Сарой были очень добры ко мне, и мне стыдно, что я… — Он замолчал и опустил голову. — Знаете, жизнь почему-то идет не так, как думалось. Всегда о чем-то жалеешь… И хочется сделать так, чтобы никто и ничто не стояло у тебя на дороге…

Янси смущенно откашлялся и постарался разрядить мрачную атмосферу, вдруг воцарившуюся в комнате.

— Вы правы, — согласился он. — Я, например, всегда буду жалеть, что не женился на Саре еще семь лет назад, когда Сэм только привез ее в «Магнолиевую рощу». Хотя жалеть, наверное, не следует, все и так получилось как нельзя лучше!

— Да, — улыбнулся Том Шеллдрейк какой-то смутной улыбкой, — все и так получилось как нельзя лучше. И это главное, не так ли? Главное в жизни, чтобы все всегда было хорошо. Правильно? Это настолько важно, что цель оправдывает средства…

Янси бросил на собеседника внимательный взгляд и тревожно спросил:

— Как вы себя чувствуете? У вас такой.., озабоченный, растерянный вид.

— Пожалуй, вы правы. Кажется, я на самом деле немного растерялся. Мне нужно все спланировать… — Том откинул голову, как будто хотел прогнать дурные мысли. Но вдруг резко встал со словами:

— Не буду вас больше задерживать, Янси.

Уверен, что, помимо меня, у вас полно и других забот. — На мгновение он, казалось, заколебался и вопросительно посмотрел на Кантрелла. — Полагаю, вы хотели бы, чтобы мы с Энн уехали как можно быстрее? Ну, скажем, на этой неделе, так?

Янси не видел причин притворяться, будто не хочет скорейшего отъезда Шеллдрейков.

— Поезжайте, когда вам будет удобно. Если хотите, я прикажу Марии и Таней помочь вам собрать вещи. Конечно, я отправлю с вами в Доминго несколько человек, чтобы они помогли вам устроиться на новом месте.

Через несколько минут Том Шеллдрейк откланялся и покинул sala. После его ухода Янси с удивлением понял: он рад, что скоро распрощается с Томом, хотя толком не мог сказать почему. Ему не терпелось поскорее рассказать Саре о результатах своих усилий. И Янси постарался прогнать непонятно почему возникшее неловкое чувство, осадок после разговора с Томом.

Сару он нашел во внутреннем дворике. Она сидела в тени раскидистой ивы за столиком, на котором стояли графин с сангрией, несколько стаканов и тарелка с фруктами. Он приветствовал Сару поцелуем, налил себе сангрии и сел напротив жены, с наслаждением вытянув ноги.

— Итак, дорогая, радуйся! Еще до конца недели мы избавимся от наших.., непрошеных гостей, — с торжествующей улыбкой начал Янси.

Глаза Сары потемнели. Бросив на мужа удивленный взгляд, она спросила:

— Неужели все прошло так гладко?

— Как я и ожидал, — кивнул Янси. — Только Том вел себя как-то странно… Ну да ладно, хватит о них. Расскажи-ка мне лучше, как ты провела утро.

И Сара принялась описывать свои утренние дела.

После разговора с Сарой прошло несколько часов. Янси сидел во дворике и ждал жену, которая должна была спуститься к нему после дневного отдыха. Из головы у него не шло странное поведение Тома Шеллдрейка. Чем больше он размышлял над его причинами, тем тревожнее становилось у него на душе. Чувство тревоги еще более усиливала записка, которую полчаса назад принесла Мария. Янси не покидала мысль, что вот-вот произойдет что-то ужасное.

Он достал из конверта маленький листок бумаги и перечитал записку. Черт побери! Какая ерунда! Энн назначает ему тайную встречу вечером в дальнем амбаре. Что она задумала на этот раз? Он внимательно изучал странное послание: «…только никому не говорите ни слова, поскольку это очень опасно!» Что она хотела этим сказать? Янси долго смотрел на завитушки почерка в надежде найти ответ. У Энн просто не выдержали нервы или она на самом деле знает что-то очень важное и хочет поделиться с ним своим секретом?..

Янси видел несколько решений, но по размышлении отбросил все, оставив только два. Можно выбросить записку и постараться забыть о ней. Это первое. А можно и встретиться с этой подлой интриганкой, чтобы выяснить, что она знает такого важного, раз назначает тайную встречу в амбаре? Как ему ни хотелось выбрать первый вариант, но Янси, обреченно вздохнув, сказал себе, что не сможет выбросить записку Энн и забыть о ней. Как ягненок, которого ведут на заклание, он намеревался явиться в условленное время на место свидания.

Только в отличие от глупого ягненка, мрачно улыбнулся Янси, он не собирается угодить в капкан.

Сара сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы, когда Янси, придя в спальню, рассказал ей о записке Энн и о своих намерениях.

— Как можно быть таким глупцом? — гневно воскликнула она, вскакивая с места. — Неужели ты не понимаешь, что это ловушка? Энн и Хайрам наверняка попытаются убить тебя! Скорее всего они в ярости, в полном отчаянии, ведь ты разлучаешь их! Как она может быть счастлива и спокойна, когда ее Хайрам уезжает в Калифорнию, а она с Томом отправляется в Сан-Антонио? Я уверена: Энн что-то задумала. Я боюсь за тебя, Янси.

— По-моему, каких-то несколько часов назад ты сама сказала: Энн может в конце концов понять, что Том не такой уж и плохой муж, — с невинным видом возразил Янси.

— На свете действительно всякое бывает! — сердито парировала Сара. Положив руки на бедра, она сыпала на него изумрудно-зелеными искрами. — Я запрещаю тебе одному идти на встречу с этой ужасной женщиной! Ты слышишь меня?

Янси обнял Сару и прошептал ей на ухо:

— Querida, я должен встретиться с Энн! А тебе не приходило в голову, что она могла написать в записке правду? Допустим, она действительно знает что-то очень важное? И эта тайна настолько опасна, что Энн боится открыто прийти сюда, в дом. Что тогда?

Сара, сжав свои маленькие кулачки, заколотила ими по плечам мужа.

— Мне плевать на все тайны! — В ее голосе слышалось рыдание. — Я просто не хочу, чтобы с тобой случилось несчастье!

Он погладил ее по голове.

— Не бойся, ничего со мной не случится. Я хорошо подготовлюсь к этой встрече, можешь быть уверена. Энн не удастся застать меня врасплох.

Сара посмотрела мужу прямо в глаза и твердо сказала:

— Я иду с тобой!

— Как бы не так. — Кантрелл окинул ее фигурку полным нежности взглядом. — Ты будешь ждать меня здесь. Если это ловушка, то выскочить из нее вдвоем намного труднее, чем одному.

Сара долго и яростно спорила с мужем, но в конце концов была вынуждена согласиться. Едва начало смеркаться, Янси незаметно вышел из дома. За голенище сапога он сунул нож, на поясе, как всегда, висел револьвер, с которым Кантрелл никогда не расставался. Он приготовился к опасной встрече и, готовый к любым неожиданностям, прокрался к амбару, расположенному на самом краю деревни. Здесь его и должна была ждать Энн Шеллдрейк. Амбар был небольшой и стоял посреди маленькой рощицы пеканов и ив. У самого амбара Янси еще раз огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, осторожно открыл дверь. Бесшумно вошел в амбар и с полминуты постоял на пороге, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку. Положив руку на рукоятку револьвера, Кантрелл осторожно двинулся в глубь строения. На улице уже темнело, в амбаре же было совсем темно. Янси с трудом разглядел какой-то большой неподвижный предмет, который лежал у лестницы, ведущей на сеновал. От лестницы его отделяло футов двадцать.

Кантрелл понял: на земле лежит человек, но прежде чем приблизиться к нему, еще раз огляделся по сторонам. Амбар давно был превращен в хранилище всякого хлама, и как Янси ни всматривался, он по-прежнему не мог рассмотреть ничего подозрительного в его темных закоулках. Но это не прогнало охватившую его тревогу. Кто же этот лежащий человек? Янси прислушался, надеясь уловить хоть какой-то шорох. В амбаре царила абсолютная тишина.

Янси все еще не понимал, какая роль ему уготована, но карты сдавал не он, и ему приходилось играть с тем, что получил. Он с опаской двинулся к темной неподвижной фигуре и, приблизившись, узнал в распростертом на полу теле… Хайрама Барнелла! Янси опустился на колени и попытался найти пульс, но тут же понял, что Хайрам мертв. Он поднес к глазам влажную и липкую ладонь. В темноте было трудно разглядеть, но Янси не сомневался, что его ладонь в крови. Осмотрев труп, он нашел на затылке рану. Барнелл погиб от удара тяжелым предметом по затылку.

Янси встал и тут же почувствовал за спиной движение.

Когда он выхватил из кобуры револьвер, было уже поздно. От сильного удара в висок он со стоном рухнул на пол рядом с Хайрамом. Только чудо помогло ему не разделить участь Барнелла. Однако удар оказался настолько силен, что на несколько минут Янси потерял сознание. Этого времени хватило нападавшему, чтобы крепко связать руки и ноги своей жертве.

Придя в себя, Кантрелл почувствовал слабый запах дыма.

Янси попробовал пошевелиться, но тщетно. Зато ему удалось перекатиться на спину, и тогда он увидел смутно темнеющую фигуру человека, разжигающего у самой лестницы костер. Незнакомец подбрасывал щепки и солому в огонь, который на глазах становился все сильнее и ярче. Наконец человек повернулся, и Янси с ужасом узнал в бликах пока еще слабого огня Тома Шеллдрейка.

— Por Dios! — испуганно воскликнул он. — Что здесь, черт побери, происходит? Что вы делаете. Том?

Шеллдрейк пристально посмотрел на него, и по спине Янси пробежал холодок. Перед ним стоял совершенно безумный человек.

— О, простите, — извиняющимся тоном сказал Том. — Я надеялся, что ударил вас достаточно сильно, чтобы убить. Не хотел, чтобы вы страдали. Ведь вы всегда были так добры и внимательны ко мне. — Он печально вздохнул. — Мне, право, очень жаль, но маленькое ранчо в окрестностях Сан-Антонио меня совершенно не устраивает. Я не намерен менять на него «Солнечное ранчо» и мексиканские серебряные рудники. — Шеллдрейк увлекся и забыл о костре, который разгорался все ярче у его ног. — А знаете, идею я позаимствовал у Хайрама Барнелла. Вам известно, что он хотел убить вас и жениться на вашей вдове? Ну конечно же, у него была сообщница. Ему помогала эта потаскушка, моя жена.

Кроме вас, они собирались прикончить и меня! Однажды ночью еще в «Солнечном ранчо» я подслушал, как они обсуждали свои дьявольские планы. Энн и Хайрам считали себя чертовски умными, но по части ума они мне и в подметки не годятся! — Шеллдрейк захихикал, и Янси задрожал от страха.

Сейчас у него отпали последние сомнения в том, что он находится во власти сумасшедшего. Он осторожно попробовал освободиться от пут. — Даже не старайтесь, — посоветовал ему Том. — Бесполезно, я очень крепко вас связал… Конечно, Хайрама связывать было ни к чему. — Он снова захихикал. — И мою прекрасную женушку, если уж мы о ней заговорили!

Услышав последние слова Шеллдрейка, Янси вскинул голову и хрипло спросил:

— Черт побери, что вы хотите этим сказать? Где Энн? Что с ней?

Шеллдрейк с таинственной улыбкой посмотрел наверх.

— Моя дорогая, моя драгоценная жена там, наверху.. Ну сами посудите, какой смысл избавляться от вас и оставлять в живых эту маленькую шлюху!.. К тому же, — как ни в чем не бывало добавил он, — она заслуживает смерти! Можете себе представить, Энн с ее любовником хотели убить меня? Ну и ну!

— А зачем было убивать Хайрама? — спросил Янси, надеясь потянуть время. — Он и так должен был уехать завтра утром.

Том рассеянно погладил подбородок и пожал плечами.

— Этот мерзавец собирался убить меня. Вполне достаточно, чтобы отомстить ему. К тому же не забывайте: он пользовался расположением моей супруги! Ну разве можно меня винить в решении убить этого негодяя? — Он с упреком посмотрел на Янси. — А знаете, вы сами подтолкнули меня к столь решительному шагу. Если бы вы в конце концов не надумали избавиться от нашей теплой компании, кто знает, сколько бы вы еще прожили! Может, дожили бы даже до глубокой старости. Но положение мгновенно изменилось после того, как вы велели нам с Энн и Хайраму собираться в дорогу.

— Но почему? — не смог скрыть удивления Янси. — Я думал, что делаю доброе дело, проявляю щедрость.

— О, вы правы, мой дорогой! Вы были очень щедры к нам, но эта щедрость разом как-то блекнет на фоне вашего огромного состояния. С какой стати я должен соглашаться на какое-то там Доминго, когда могу получить все.., после того, конечно, как женюсь на вашей вдове? — Том улыбнулся, довольный своей сообразительностью. — Знаете, у меня сложилось впечатление, что Саре больше нравятся солидные, в возрасте мужчины. Вы со мной не согласны? Вспомните, ведь она вышла замуж за Сэма, разве я не прав? Когда я избавлюсь от вас и Хайрама, то уверен, что без особого труда уговорю ее выйти за меня замуж. Мы с ней будем, так сказать, товарищами по несчастью. Мне тоже предстоит стать безутешным вдовцом. Только представьте, ведь мы сможем утешить друг друга!

От ярости Янси скрипнул зубами. Воспользовавшись тем, что его наполовину скрывала тень, он пытался дотянуться до ножа, спрятанного за голенищем сапога. Его напряженный взгляд метался между безумцем Томом и языками костра.

— Похоже, вы все хорошо продумали. — Янси попытался отвлечь Тома.

— Спасибо. Я вам очень благодарен за похвалу, но, к сожалению, не могу ее принять, — как ни в чем не бывало ответил Том. — Я вам уже сказал, что идея принадлежит Энн и Хайраму.

Я только доработал ее и взял на вооружение. — Он посмотрел на неподвижное тело Барнелла и сокрушенно покачал головой. — А знаете, я испытал огромное наслаждение, когда убивал его… Ах да, чуть не забыл! Вы, кажется, поручили своим людям следить за Хайрамом? Успокойтесь, успокойтесь, они живы и здоровы.

Думаю, им недолго придется лежать связанными в доме Хайрама, кто-нибудь их обязательно скоро найдет. Я был очень осторожен, и они меня не видели. Еще одна тайна, над которой мне предстоит поразмыслить на досуге.

Только сейчас до Янси дошло, что однорукий человек не мог проделать все то, о чем рассказал Шеллдрейк.

— Ваша рука… — изумленно пробормотал он. — Так, значит, вы пользуетесь ею!

— О да, — лукаво улыбнулся Том. — Я уже некоторое время пользуюсь раненой рукой, но если бы вы знали, как выгодно, чтобы все считали вас немощным калекой. Люди с жалостью смотрят на вас, к калекам и относятся иначе. Их считают безобидными, от них не ждут подвохов. — Он посмотрел на сеновал. — Моя жена, например, потеряла бдительность и позволила мне шпионить за собой и своим любовником. Если бы я был здоров, едва ли она проявила бы такую беспечность. Я знал обо всех их планах! Представьте себе, обо всех до единого! Они оказались такими дураками!

Энн и Хайрам считали, что если у меня парализована рука, значит, я ничего не вижу и не слышу. В последнее время моя супруга совсем обнаглела и даже не скрывала своей ненависти ко мне. Но в конце концов я оказался умнее, я обвел ее вокруг пальца! — Губы Тома раздвинулись в довольной ухмылке. — Они со своей сестрицей думали, что из меня можно веревки вить. И напрасно! Я показал Маргарет, как глубоко она заблуждалась на мой счет. Перед смертью она, наверное, поняла, как сильно ошибалась.

— Маргарет? — осторожно переспросил Янси, искоса взглянув на Шеллдрейка. — Что вы хотите этим сказать?

В наполненном едким дымом воздухе прозвучал смех, от которого кровь стыла в жилах.

— Только то, что эта маленькая сучонка Маргарет надеялась заставить меня развестись с Энн и жениться на ней! — Том повертел головой. — Она знала, что я хочу быть судьей, и пыталась убедить меня в том, что скандал не помешает моим намерениям. Тупая шлюха! Неужто кому-то нужен судья, который накануне выборов развелся с женой и женился на женщине столь неблаговидного поведения! Представляете, человек, который должен служить примером для всех сограждан, разводится с женой и женится на ее сестре, которая, в свою очередь, разводится со своим мужем, чтобы выйти за него замуж! Придумать такой безумный план могла только круглая идиотка! О моем разводе не могло быть и речи! Я попытался по-хорошему объяснить Маргарет, что это невозможно, но она ничего не хотела слушать. — Он повернулся к огню, подбросил еще несколько щепок и бесцветным голосом продолжал:

— Но она была красавицей. Знаете, мне не доводилось видеть женщины красивее Маргарет. Я был без ума от нее, хотя и догадывался, что ей нужен не я, а мои деньги. — Том с тоской посмотрел на Янси. — В те дни я был намного богаче Сэма, может, даже богаче, чем вы сейчас. Сэм, конечно, не мог сравниться со мной по состоянию, и, думаю, Маргарет решила поставить на меня. Ей было наплевать, что для достижения своей цели придется пойти на страшный скандал.

Она была решительной женщиной, такие убирают с дороги все препятствия. — Он снова хохотнул. — Я тоже убираю со своего пути все препятствия. Когда она поняла, что я не собираюсь соглашаться на ее план, то пригрозила рассказать Сэму, будто ребенок, которого она носила, не его, а мой. Она решила добиться своего с помощью шантажа. Я очень хотел стать судьей и не мог допустить скандала. Поэтому я выкрал у Бартоломью серебряный испанский кинжал и убил ее.

Янси слушал исповедь Тома Шеллдрейка, но даже она, столь чудовищная, не могла отвлечь его от происходящего — с каждой минутой воздух все больше наполнялся дымом. За огнем уже можно было не следить, он набрал силу и горел сам по себе. Красновато-желтые щупальца яростно пожирали все, к чему прикасались. Внизу, где лежал Кантрелл, воздух был еще сносен, но через некоторое время дым опустится и на пол. С каждой секундой огонь становился все жарче. Янси еще раз проверил веревки на прочность и понял, что попытки развязать их ни к чему не приведут. Взглянув на Тома, он снова попытался дотянуться до спрятанного в сапоге ножа.

Шеллдрейк, казалось, совсем позабыл о его существовании. Сейчас он был увлечен огнем и рассказом о своих подвигах. Если он еще какое-то время пробудет в таком состоянии, Янси, возможно, и успеет достать нож. Но Шеллдрейк вдруг отвернулся от огня и уставился на своего пленника. Янси испуганно замер.

— Знайте, это я подложил Саре в постель гремучую змею, — заявил он. — Я боялся, что она знает, кто убил Маргарет, и хотел навсегда заткнуть ей рот. — Он помолчал. — Слава Богу, что мой замысел не удался! Я чуть было не совершил чудовищную ошибку! Знаете, когда я нес змею в ее комнату, эта тварь меня едва не укусила. Позже до меня дошло, что Сара так до конца и не поняла значения разговора между Энн и Маргарет, который она подслушала в ту роковую ночь в «Магнолиевой роще». — Теперь безумный Шеллдрейк уже вел диалог сам с собой. — Сначала я так перепугался, что мог думать только об одном — как заткнуть Саре рот. И змея показалась мне неплохой идеей. Сейчас-то я, конечно, понимаю, если бы мне удалось убить Сару, то все мои планы рухнули бы. — Он улыбнулся. — Ну сами подумайте, если я не женюсь на Саре, как мне получить ваше наследство?

— В самом деле, как? — эхом повторил Янси, удивляясь тому, что никто до этой минуты даже не догадывался, насколько болен и опасен Том. Скорее всего, мрачно подумал он, все проявили такую беспечность потому, что считали его надломленным человеком, который нуждается в жалости и помощи.

Наверное, поэтому никто и не увидел, какую опасность он представляет для окружающих.

— Вы уж меня простите за то, что я выбрал для вас такую неприятную смерть, — извинился Том Шеллдрейк, и в голосе его прозвучала искренность. — Вы всегда мне нравились, Янси.

Вы прекрасный человек. Да и Сэм был добр ко мне после того, как я все потерял. Правда, если бы я не спас его жизнь на войне, ему бы не пришлось проявить свою доброту. И все же…

— А знаете, ведь вам вовсе не обязательно меня убивать, — неожиданно выпалил Янси. — Можете меня и отпустить. Я не представляю для вас никакой опасности.

— О нет, — покачал головой Том. — Сейчас я уже не могу менять свои планы. Я уже убил Хайрама и Энн и рассказал вам о Маргарет. Так что у меня нет иного выхода, я должен избавиться и от вас. Как же это вы не опасны для меня, если все знаете?

Том удовлетворенно огляделся по сторонам. Судя по всему, он был очень доволен развитием событий. Янси решил воспользоваться неожиданно представившейся возможностью и начал потихоньку отползать от огня. Во что бы то ни стало нужно поближе подползти к выходу. Огонь уже лизал столбы и балки, прожорливые золотисто-алые языки, извиваясь и танцуя, ползли наверх, к сеновалу. Амбар быстро наполнялся едким дымом. От огня внутри было светло, как днем. Скоро амбар превратится в огненный ад, из которого никто не сможет выбраться живым…

Том неожиданно повернулся к Янси и увидел, что тот медленно ползет к выходу.

— Куда это вы собрались? — с упреком воскликнул Шеллдрейк. Он бросился к Янси и, схватив за ноги, поволок обратно. Янси отчаянно сопротивлялся, но со связанными руками он был бессилен. — Я придумал такой отличный план, а вы хотите мне все испортить, — проворчал Том капризно. — Только представьте себе, какая страшная трагедия; вы втроем погибаете при пожаре! — Он вновь захихикал, и от его безумного смеха у Янси похолодело сердце. — Должен вам признаться еще в одном воровстве. Каюсь, я украл у Хайрама и другой план. Сегодня днем у них с Энн состоялся очень интересный разговор. По их замыслу, мы с вами должны погибнуть в огне!

Записка предназначалась для того, чтобы заманить вас в амбар, где вас должен был убить Хайрам. Энн собиралась уговорить меня пойти прогуляться. Они договорились, что Барнелл будет ждать в засаде. После того как мы с вами будем убиты или потеряем сознание, Хайрам, по плану, поджигает амбар.

И все следы преступления уничтожены!

Но Янси уже не слушал болтовню Тома, он смотрел на пламя. От страшного зрелища у него перехватило дыхание. Пожар достиг своей кульминации. Языки пламени уже лизали потолок, огонь был повсюду. От страшной жары на коже вспухали волдыри. Дым проникал в легкие, из глаз градом катились слезы. Кантрелл понял, что нельзя терять ни секунды.

Если он не сумеет немедленно выбраться из амбара, его ждет неминуемая страшная смерть!

Том Шеллдрейк погрузился в свои мысли, его не страшило и то, что он сам сгорит заживо. Не в силах остановиться, он заново принялся рассказывать Янси о своих замыслах. Он так расхваливал свой ум и находчивость, словно рассчитывал на похвалу.

— Вы согласны, что я проявил недюжинный ум? Не находите ли, что я придумал великолепный план, чтобы избавиться от вас троих одним махом?..

— Черта с два! Ненормальный сукин сын! — прохрипел Янси Кантрелл, выгнулся всем телом и ударил обеими ногами Шеллдрейка в грудь. Том захрипел и упал. Янси с головокружительной скоростью покатился к выходу. Врезавшись с размаху в массивные двери, он вскрикнул, глубоко вздохнул и принялся колотить по ним ногами. Яростное желание выбраться из пылающего ада и страх, что он никогда не увидит Сару и своего ребенка, придавали ему силы. И только через несколько секунд безуспешных усилий до него дошло, что Том запер двери изнутри. Янси прижался ртом к маленькой щели в стене, сделал несколько жадных глотков свежего воздуха и вновь попытался достать нож.

За спиной раздался громкий стон. Янси оглянулся и с ужасом увидел, что на сеновале в окружении бушующего пламени появилась Энн. Спотыкаясь и падая, она медленно двигалась к лестнице. Несмотря на бушующий вокруг огонь, закрывая лицо руками, она на ощупь пробиралась к краю сеновала.

Ее крик услышал и Шеллдрейк, который уже пришел в себя от удара Янси и медленно поднимался с пола. Несколько секунд он стоял покачиваясь. Его безумный взгляд метался между Янси и Энн. Казалось, он никак не мог выбрать жертву. Наконец Шеллдрейк принял решение и бросился к лестнице.

— Нет! Нет! Тебе не удастся спастись! — закричал он, ступив на лестницу.

Янси, лежа у самых дверей амбара, не мог оторвать взгляда от кошмарного зрелища. Дым добрался уже и до выхода.

Снаружи доносились слабые голоса — Сары, Бартоломью, Эстебана и еще каких-то людей… Он понял, что помощь близка. У него еще оставались шансы на спасение, но Энн и Том были обречены…

С проклятиями Шеллдрейк наконец добрался до жены и швырнул обратно в пламя — они слились в смертельных объятиях. Близость конца удвоила силы хрупкой Энн. Они стояли, покачиваясь из стороны в сторону, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Треть амбара уже превратилась в огненный ад. Охваченные огнем столбы, поддерживающие сеновал, начали гнуться. Через секунду они затрещали. Сеновал заваливался на одну сторону. Но Энн и Том словно забыли, что вокруг бушует пламя и стремились только к одному — одолеть друг друга. Треск ломающегося дерева усиливался, и наконец с ужасным грохотом сеновал рухнул в ад бушующего пламени.

Высоко взметнулись желтовато-алые щупальца, во все стороны полетели искры и горящие доски. Энн и Том Шеллдрейк навсегда скрылись в бушующей бездне.

Янси долго еще завороженно смотрел на то место, где исчезли несчастные. Как бы издалека до него доносились крики.

И только когда оглушительный треск выламываемых снаружи дверей разрушил оцепенение, он вернулся к действительности. Кантрелл едва успел откатиться в сторону, когда двери со страшным грохотом распахнулись и в амбар устремился поток прохладного, напоенного волшебной свежестью ночного воздуха. От дыма и сильного ушиба голова у Янси кружилась, он смутно понимал, что происходит вокруг. Через несколько мгновений он услышал самый любимый на свете голос — голос Сары и уловил знакомый сладкий запах ее тела.

Потом откуда-то появились руки, очень много сильных рук, которые подхватили Янси и вынесли из амбара. Они уносили его от смерти к жизни, которая была тем более драгоценна, что рядом находилась Сара, губы которой нежно касались его лица.