Во власти твоих глаз

Глава 18

Жизнь Тревиса проходила день за днем.

По вечерам он сидел в своем кабинете, положив повыше ноги, со стаканом в руке и думал о Брук, пытаясь забыть ее, но это давалось ему с трудом.

Вместо того чтобы забыть, он вспоминал, как держал Брук в своих объятиях. И ее необыкновенные золотистые глаза… кто смог бы забыть эти глаза? Они преследовали его и днем и ночью.

Тревис желал ее с той самой минуты, когда помог ей сесть на Серую Дымку и Брук сказала ему, что они походят друг на друга больше, чем он думает.

Брук была права. У них было очень много общего… Незаконнорожденные дети, которым пришлось научиться выживать в мире, презиравшем их. Он сделал глоток виски, радуясь, что оно притупляет его чувства.

Как она сумела стать важной частью его жизни за такое короткое время? Когда он ночью вошел в дом, он все еще ожидал услышать ее голос или увидеть ее сердитый взгляд, каким она смотрела на него всегда, когда они ссорились.

Однажды утром он, наконец, понял, почему не может забыть ее. Несмотря на то, что это длилось такое короткое время, он был по-настоящему счастлив с Брук – возможно, впервые за всю свою жизнь. Она заполнила пустоту в его сердце, о существовании которого он и не подозревал.

Тревис опустошил стакан виски. Все, что угодно, лишь бы заглушить боль. И каждый вечер требовал немного крепкого напитка для облегчения этой боли.

Как могла Брук броситься за борт? Это было невозможно. Как она могла бросить его? Особенно после предыдущей ночи, когда он почувствовал, что они преодолели пропасть, разделявшую их. Как же он был глуп! С первой же минуты, когда Брук вошла в его жизнь, он ссорился с ней, злился на нее и ни разу не заметил, что, входя в комнату, он взглядом, прежде всего, ищет ее.

А теперь ее не было.

В том месте, где они обнаружили обрывок ткани, перила были ниже, и вполне можно было предположить, что Брук споткнулась и упала за борт, но даже в это было трудно поверить. Она была так грациозна и уверенно держалась на ногах.

Почему он не остался с ней?

«Если бы я остался, вероятно, ничего подобного не случилось бы», – с горечью упрекал себя Тревис. Неужели его нетерпение стоило ему потери единственного, без чего, как он слишком поздно понял, он не мог жить?

После их возвращения его мать относилась к нему с пониманием и сочувствием. Она даже сказала, что сожалеет, что он потерял жену. А затем она допустила ошибку, пытаясь вынести одежду Брук из ее комнаты, чтобы комната выглядела так, будто Брук никогда там и не было.

Вот тогда Тревис понял, что его мать разыгрывала для него спектакль. Он понял, что никогда не сможет заставить мать разделять его чувства. Он сам лишь только начинал достигать примирения с самим собой.

Последнее время мать начала упоминать Гесиону. Она как бы невзначай произносила ее имя в разговоре, а Тревис не желал о ней слышать. Он отказывался забыть свою прекрасную молодую жену. Он не был готов к переменам. Его мать могла бы сообразить, что не в ее силах заставить его это сделать. Он не собирался позволить ей внушить ему чувство вины. Он не был ни в чем виноват.

Брук была права. Он не был виноват ни в одной из бед его матери.

В последнее время все и всё раздражало Тревиса. Особенно человек, пытавшийся убить его. Он хотел узнать, кто этот сукин сын, до того как тому повезет и он всадит в него пулю.

Уже дважды, когда он объезжал плантацию, кто-то стрелял в него. В первый раз он не обратил на это внимания, считая это случайным промахом охотников, но теперь Тревис не был в этом уверен.

Более того, кто-то поджег сахароварню, и половина ее сгорела. Сейчас работники восстанавливали ее, готовясь к новому урожаю, но дело продвигалось медленно. Восстановление требовало его внимания и отвлекало от мыслей о Брук.

Мистер Джеффрис создавал препятствия. Он прекратил всякую переписку по передаче всего наследства Тревису и Брук. Тревис хорошо запомнил их разговор…

– Я очень сожалею, сэр, – сказал Джеффрис Тревису.

– Сожаление, черт побери, не поможет делу, – проворчал сидевший за столом Тревис. – Я не только потерял жену, но по-прежнему должен управлять плантацией!

Невозмутимый мистер Джеффрис посмотрел на Тревиса и сказал:

– Не вижу повода повышать голос. Я прекрасно понимаю, что вы должны переживать, но у нас нет доказательств смерти мисс Брук. – Джеффрис, как бы в раздумье, сложил руки на коленях и сказал: – Могу вас заверить, что мисс Брук никогда бы не покончила с собой. Она пережила очень трудные времена и выжила.

– Но я совершенно уверен, что не я столкнул ее, – резко возразил Тревис.

– Надеюсь, что нет, – сказал Джеффрис. – Но другие могли видеть, как вы часто ссорились, и иметь свое мнение.

– Вы мерзавец! – Тревис ткнул в него пальцем. – Не смейте больше говорить так!

– Как пожелаете, – ответил поверенный. – Но пока нет подтверждений ее смерти, мы должны действовать осторожно.

Мистер Джеффрис больше не обвинял Тревиса. Он оплатил несколько счетов, чтобы работа на плантации продолжалась. Поскольку тело не было найдено и, следовательно, не было доказательств смерти Брук, Джеффрис не мог передать «Старую рощу» Тревису. Они вынуждены ждать, пока тело не прибьет к берегу или пока не пройдет достаточно много времени. Как бы ни протестовал Тревис, Джеффрис иногда смотрел на него так, как будто думал, что тот сам столкнул Брук за борт.

Вначале Тревис приходил в ярость оттого, что поверенный не верил ему. Зачем бы ему надо было совершать это? Затем он вспомнил обо всех разногласиях между ним и Брук. И со временем начал понимать, как у поверенного могли возникнуть сомнения. Тревис и сам мог бы сомневаться, зная свое и Брук прошлое.

Оглядываясь назад, он вспоминал свою жизнь с Брук как сон. И теперь бывали минуты, когда он не понимал, живет ли он в этом кошмаре наяву, или, может быть, он все-таки проснется. Тревис схватил графин со стола и налил себе стакан, расплескав виски по столу. И этот стакан он тоже выпил до дна.

Брук пробыла в его жизни лишь мгновение и исчезла. Он и представить себе не мог такую боль. Чтобы жить дальше, ему придется оставить все позади. Ибо теперь он не жил, а существовал.

Он знал, что приближается Рождество, но не испытывал ни малейшего желания присутствовать на празднике, который устраивала его мать. Однако мать проявила настойчивость, и он был уверен, что избежать этого празднества удастся только умерев.

Бывали минуты, когда он понимал, что лучше пойти на сделку, чем продолжать эту тяжкую пустую жизнь. Он не испытывал радости. Зачем праздновать?

Труд – вот что было необходимо Тревису. Он это понимал. Только тяжелой работой он мог разогнать воспоминания.

Длительный отдых и хорошее питание, наконец, вернули Брук силы. Восстанавливая память, она поняла, что утратила представление о времени. Лучше всего она могла сосредоточиться на том, что было ей понятно.

Она проводила время, помогая Пенни, но как Брук ни старалась найти себе занятие, она не могла избавиться от не покидавшей ее грусти. Как будто что-то очень важное исчезло из ее жизни.

Она надеялась, что память вернется к ней, но она мало что вспомнила. Время от времени перед ней мелькали лица людей, которых она не узнавала и не помнила.

Однажды утром Этьен объявил, что они приближаются к Новому Орлеану. Убрав посуду, Брук не находила чем заняться и решила выйти на палубу их плавучего дома. Для тепла она завернулась в шерстяное одеяло и смотрела на большие красивые дома на берегу, мимо которых они проплывали.

Все они были красивы и изящно отделаны, и Брук было любопытно узнать, кто в них живет. Стоя на крохотной палубе, она воображала их обитателей и их жизнь. Брук так углубилась в свои мысли, что не заметила, как к ней подошел Поль.

Брук обратила внимание на то, что здание, мимо которого в этот момент проплывала их лодка, было намного больше других. Величественное здание отделяла от берега большая группа виргинских дубов. «Как красиво!» – восхитилась она, плотнее закутываясь в одеяло. Она взглянула на Поля и указала на дом:

– Ты не знаешь, как он называется?

Поль подошел к краю.

– Ну да… это самая большая плантация в Нолинзе. Она называется «Старая роща».

– Какое красивое название. Мох… – Брук замолчала. Что-то знакомое слышалось в этом названии. Она повторила: – «Старая роща». – Название вертелось у нее в голове. Она схватилась за голову и закрыла глаза. – «Старая роща».

– Что с вами? – с беспокойством спросил Поль.

Брук только снова и снова повторяла название плантации.

– Присядьте вот здесь, – предложил Поль. Он помог Брук устроиться на бочонке, она все еще держалась за голову, и ее трясло, как будто демоны вселились в нее.

Брук не могла не держаться за голову, потому что ее голова разрывалась от боли. Она крепко сомкнула веки, и в ее памяти возникали и мелькали образы: плантация, обещание, деловой партнер, карета, в которой мужчина и женщина подъезжают к «Старой роще». Мужчина на белом коне… ее муж.

– Тревис!

Пенни бросилась к Брук и обняла ее.

– Что случилось? Вам плохо?

Наконец Брук смогла открыть глаза. Непрошеные слезы катились по ее щекам. Она взглянула на женщину, слабая улыбка осветила ее лицо.

– У меня немного закружилась голова, – прошептала она с благоговейным трепетом, – но я все вспомнила. Я хозяйка плантации, мимо которой мы только что проплыли. Мне принадлежит половина «Старой рощи».

– О-о! Так вы богаты, да? – захлопал в ладоши Поль. – Так что вы здесь делаете, на реке?

Брук удалось рассмеяться:

– Нельзя сказать, что богата. Меня зовут Брук Хэммо… Нет! Подождите! Я только что вышла замуж, вот почему я оказалась на «Натчезе». Это было мое свадебное путешествие. Меня зовут Брук Монтгомери. – Она смотрела на них с торжествующей улыбкой.

– Милочка, у вас был медовый месяц, и вы упали за борт? – спросила Пенни. – Так как же это произошло?

Все поспешно вернулись в каюту, где было теплее и удобнее говорить.

– Я не упала, Пенни, меня столкнули, – сказала Брук и рассказала им все о своей жизни, по крайней мере, ту часть, которую она хотела, чтобы они знали.

– И что вы собираетесь делать теперь? – спросила Пении.

– Когда мы доберемся до Нового Орлеана, я извещу мистера Джеффриса, это мой поверенный, что хочу встретиться с ним. Сначала я должна поговорить с ним, а затем я уеду. – Брук так хотелось вернуться домой, броситься в объятия Тревиса, но она понимала, что ей следует действовать осторожно. Она должна не забывать, что Тревис сказал ей, что он хороший актер.

Какой прием ожидает ее, когда она вернется? Брук спрашивала себя, и возникал еще с десяток вопросов. Вероятно, все убеждены, что ее нет в живых. Но огорчало ли их это? Были ли их отношения с Тревисом реальностью? Или он всего лишь играл свою роль? И не смирился ли он уже с такой жизнью? И самым главным был вопрос: не он ли столкнул ее?

К вечеру они пристали к берегу в Новом Орлеане. Брук отправила Поля с посланием. Оно должно быть передано только лично мистеру Джеффрису. Она предупредила Поля, что больше никто не должен видеть записку. В эту минуту она не знала, кому, кроме Джеффриса, можно доверять.

Мистер Джеффрис встретил Поля в холле. Он взял записку, развернул и быстро пробежал глазами. Джеффрис взглянул на Поля и несколько минут молчал. Наконец, когда напряженная пауза затянулась, сказал:

– Подождите здесь.

Джеффрис нашел Тревиса в его кабинете.

– Извините меня, сэр. Я получил приглашение от моего друга пообедать с ним сегодня в городе. Я вернусь позднее. – Джеффрис считал, что это наилучший способ уйти из дома, не вызывая подозрений.

Тревис понимающе улыбнулся:

– Надеюсь, вы хорошо проведете время.

– До свидания, сэр, – сказал Джеффрис, словно не заметил взгляда, намекавшего, что он встречается с женщиной. Если бы Тревис только знал, с кем встречается Джеффрис, он мгновенно вскочил бы со стула и потребовал встречи с ней. Где-то в глубине души Джеффрис искренне верил, что Тревис любил эту девушку.

Подъезжая вместе с Полем к плавучему дому, Джеффрис не знал, что и думать. Где находилась Брук все это время? И если она упала за борт, как она выжила?

Когда они подошли к маленькому домику, если его можно было назвать домом, Джеффрис увидел Брук, ожидавшую его на палубе. Широкая улыбка озарила его лицо. Она явно была жива и, как казалось, здорова.

Брук осторожно ступила на причал и затем побежала ему навстречу и обняла его.

– Я так рада видеть вас.

– Я бы сказал, что моя радость несравнима с вашей, я счастлив, что вы живы, моя дорогая, – сказал он, отступая на шаг и глядя на ее поношенную одежду. – Я никогда не верил, что вы умерли, хотя многие были убеждены в этом. Мы снимем в городе хорошую комнату, и тогда вы расскажете мне обо всем, что произошло.

– Тревис скучал по мне? – спросила Брук.

Мистер Джеффрис кивнул:

– Думаю, что да.

Сердце Брук радостно дрогнуло.

Вещей у нее не было, поэтому Брук попрощалась со своими друзьями и поблагодарила за все, что они сделали для нее. Как бы она ни была счастлива, возвращаясь к прежней жизни, она знала, что будет скучать по своим новым заботливым друзьям.

Мистер Джеффрис протянул Пенни деньги. Она попыталась отказаться, но Брук настояла, что им нужны деньги для усовершенствования их лодки, и заставила их пообещать, что они остановятся и навестят ее в «Старой роще».

Как только Брук получила номер в «Ле Меридьен», одном из лучших отелей в Новом Орлеане, она села и рассказала мистеру Джеффрису все, что произошло. Ничего не скрывая.

– Вы говорите так, как будто любите Тревиса, – заметил Джеффрис.

– Люблю, – тихо призналась Брук. – Или любила. Я не хочу верить, что это он столкнул меня в воду, – сказала она и сразу же спросила: – А как он?

– Что заставляет вас подозревать, что это он столкнул вас?

– Я не хочу думать, что это был Тревис, – поспешила ответить Брук. – Однако меня так сильно ударили, что это мог сделать только человек, обладающий большой силой. Кто еще мог желать моей смерти? И он получил бы «Старую рощу» в полное владение, – тихо добавила она.

– Тревис стал совсем другим человеком после вашего исчезновения. Вернувшись, он ничем не занимался, кроме работы. Я видел в нем печаль, чего я раньше в нем не замечал, но он стал неразговорчив. Я никогда не знаю, о чем он думает.

– Да, я узнала, что Тревис очень скрытный человек, но я верю, что он любит меня. Как раз перед тем, как я оказалась в воде, я разговаривала с матерью Тревиса. И тоже не могу представить, что она столкнула меня. Она не выглядит достаточно сильной для этого. Но кому-то я мешала! Как вы думаете, что мне надо делать?

Мистер Джеффрис задумчиво погладил подбородок.

– Прежде всего, – наконец сказал он, – мы должны достать вам приличную одежду.

Брук взглянула на чужое поношенное платье. Оно принадлежало Пенни, и его ушили для Брук.

– Мне не из чего выбирать. Вы можете попросить Милли Энн привезти мне что-нибудь из одежды.

– Блестящая идея. Миссис Делобель завтра празднует Рождество. Ведь до Рождества остается несколько дней.

– Правда? – с некоторым удивлением сказала Брук. – Думаю, я потеряла счет времени.

– Мы никогда не узнаем, кто пытается убить вас, если вы и дальше будете прятаться. Я предлагаю, чтобы вы снова заняли свое законное место в «Старой роще». Я уверен, это будет шоком для всех, особенно для того, кто желает вам смерти. Может быть, он выдаст себя.

В голове Брук в безумном водовороте смешались надежда и страх.

– Мне нравится эта мысль. Могу представить выражение на лицах всех присутствующих, когда я войду, – особенно на лице преступника. – На мгновение ей стало страшно от сознания того, что тот, кто пытался избавиться от нее, может повторить свою попытку.

Она встала и, подойдя к ночному столику, налила себе стакан воды.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Нет, благодарю вас.

– Знаете, обрести собственный дом оказалось намного труднее, чем я вначале думала, – сказала Брук.

Мистер Джеффрис улыбнулся:

– Но он стоил этого, не так ли?

Брук мрачно улыбнулась:

– Я дам вам знать, как только повидаю Тревиса.

Милли Энн не могла поверить, что Брук жива – это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, но убедилась, когда мистер Джеффрис открыл дверь, за которой она стояла.

– А мы-то думали, что вы умерли, мисс Брук.

Брук обняла Милли Энн.

– Я тоже так думала, но, очнувшись, узнала, что одно доброе семейство спасло меня. – Брук отступила назад. – Тебе было трудно вынести мою одежду из дома?

– Нет, мэм, хотя мне пришлось попросить мамми помочь, – сказала Милли Энн, встряхивая красное бархатное платье, которое она привезла с собой. – Не беспокойтесь, мамми никому не скажет. Видите ли, когда все вернулись, мисс Маргарет сказала, что я ей больше не нужна, и послала меня обратно в поле.

Брук, вынимавшая белье из сумки, подняла голову.

– Меня это почему-то не удивляет. Маргарет могла быть тем человеком, который столкнул меня. Возможно, она сильнее, чем я думала.

– Господи, – ахнула девушка, – вас столкнули?!

Брук выпрямилась.

– Боюсь, что так, но я не знаю, кто это сделал.

– Ну, мисс Маргарет достаточно злая, это уж точно, – сказала Милли Энн и зажала себе рот. – Я не должна так говорить.

Брук рассмеялась:

– Ты же говоришь правду.

Им помешал стук в дверь.

Брук отрыла дверь и увидела нескольких горничных с ведрами горячей воды. Она указала им на небольшую нишу, в которой стояла жестяная сидячая ванна.

Когда горничные удалились, Брук разделась и опустилась в воду, от которой поднимался пар. Слишком долго она была лишена этой роскоши и возможности наслаждалась ею. Ванна на борту плавучего дома представляла собой маленький оловянный тазик, который Пенни называла птичьей ванночкой.

– Позвольте, я вымою вам голову, – настойчиво попросила Милли Энн, отбирая у Брук губку.

Брук откинула назад голову, и Милли Энн губкой намочила ей волосы.

– Так расскажи мне, что происходило дальше, пока меня не было, – сказала Брук.

– Ну, мисс Маргарет велела мамми убрать из комнаты ваши вещи. Тогда мамми пошла к мистеру Тревису и передала ему слова мисс Маргарет. – Милли Энн замолчала, намыливая волосы Брук.

– И? – напомнила ей Брук.

Милли Энн хихикнула:

– Он сказал своей матери, чтобы в комнате ничего не трогали без его разрешения, вот что он сказал. Вышла большая ссора. Мамми говорила, что даже на кухне было слышно, как он кричал.

У Брук сердце переполнила радость оттого, что ее муж встал на ее защиту. Может быть, он все-таки любит ее?

– Да, приятно, что Тревис устоял перед ней, – сказала Брук и чуть не захлебнулась, когда вода с волос потекла по ее лицу.

– Мастер Тревис всегда делал по-своему, кроме тех случаев, когда дело касалось Гесионы.

Упоминание другой женщины охладило сердце Брук. Не вернулся ли Тревис к Гесионе? В эту минуту Брук не могла заставить себя думать, а тем более спрашивать об этом. Она узнает, когда увидит его. Может быть, она только воображала, что время, проведенное вместе, означало то, чего не было.

Милли Энн подала ей полотенце, и Брук, выйдя из ванны, завернулась в него.

– Что вы собираетесь делать теперь, когда вы дома, мисс Брук?

– Я поеду на этот бал, – сказала Брук и улыбнулась. – Я хочу, чтобы ты сделала мне сказочную прическу. Я надену это красное бархатное платье, что лежит вон там, и затем поеду на этот рождественский бал, чтобы встретить гостя, которого я не приглашала.

– Господи, – сказала Милли Энн, – вы поразите всех. Хотела бы я видеть все эти лица в ту минуту, когда вы войдете! Да, мэм. Брук Хэммонд восстала из мертвых. Вот уж будет на что посмотреть! – Милли хихикнула.

– Ты хочешь сказать, Брук Монтгомери, – напомнила ей Брук.

Когда Брук закончила свой туалет, ей как никогда захотелось вернуться домой. Милли Энн сложила те немногие вещи, которые привезла с собой, а Брук готовилась покинуть отель.

Мистер Джеффрис нанял для нее карету, поджидавшую ее. Брук села в карету, думая о том, что произойдет в этот вечер. Мистер Джеффрис, выехавший раньше ее, никому не скажет, что они встречались. Таким образом, он сможет оценить реакцию каждого человека, увидевшего возвращение Брук из царства мертвых.

– Вы волнуетесь, мисс Брук?

– Да, – призналась она. – Я была покойницей больше месяца и не знаю, как мне следует вести себя. – Брук радовалась, что Милли Энн, которую она взяла с собой, сидела рядом с ней. Она составила Брук компанию, в которой та так нуждалась.

Милли усмехнулась:

– Ну, одно совершенно ясно – вы не выглядите мертвой. Вы выглядите настоящей красавицей.

– Спасибо, – поблагодарила Брук. Она выбрала это платье, потому что оно было сшито специально для нее, когда она пыталась привлечь внимание русского князя.

Бархат был мягкий, яркого алого цвета, и подчеркивал ее белую кожу, оживляя лицо.

Пышная юбка делала талию еще тоньше. Открытые плечи сияли кремовой белизной. Низкий вырез спереди сужался и заканчивался гроздью мелких бриллиантов, образовавших один большой бриллиант. Такой покрой платья делал шею Брук длинной и изящной.

Брук не знала, что именно случится в этот вечер, но хотела выглядеть сногсшибательно.

Наконец карета подъехала к ее дому. Чтобы успокоиться, она глубоко вздохнула. Наступало время получить ответы на ее вопросы.

Маргарет была довольна тем, как украсили дом к Рождеству. В доме было слишком много печальных лиц. Она считала, что всем необходимо смириться с фактом, что Брук не вернется, особенно Тревису.

Маргарет в поисках сына окинула взглядом зал. Она заметила его в небольшой группе гостей, но по его позе было видно, как мало внимания он уделял им. Казалось, он не обращал внимания на Гесиону, стоявшую рядом с ним. Маргарет покачала головой.

Она направилась к сыну. Музыканты как раз заиграли вальс.

– Какая красивая музыка, сын, – сказала Маргарет. – Почему бы тебе не пригласить Гесиону на танец, чтобы наши гости увидели, как вы радуетесь празднику?

Тревис непонимающе долго смотрел на нее, но Гесиона тронула его за плечо, и он, казалось, понял, чего от него хотели. Он положил руку на талию девушки и присоединился к танцующим.

– Разве они не красивая пара? – обратилась Маргарет к стоявшей рядом Джулии Росс.

– Да, моя дорогая, – согласилась Джулия. – Вы полагаете, они возобновят свою помолвку теперь, когда… ну, вы понимаете.

– Я на это надеюсь, – кивнула Маргарет. – Конечно, Тревису надо положенное время соблюдать траур, но затем, я уверена, он придет в себя.

Томас, дворецкий «Старой рощи», открыл дверь. Лишь взглянув на Брук, он отпрянул, его глаза расширились от страха, и дрожащим голосом он произнес: «Вы же умерли».

Убедив Томаса, что она не привидение, Брук отдала ему накидку и направилась в бальный зал. На пороге она остановилась, глядя на богатые украшения. Маргарет превзошла себя, дом выглядел прекрасно.

Вспомнив о своей свекрови, Брук увидела ее в другом конце зала. У нее был очень счастливый вид, что не являлось хорошим признаком. Когда Брук увидела, куда направлен пронзительный взгляд этой женщины, она поняла почему.

Тревис держал в объятиях Гесиону. У Брук сжалось сердце. А Гесиона, со своими темными волосами и прекрасным цветом лица, была красива.

«Как он мог?!» – возмутилась Брук. Но затем напомнила себе, что они всего лишь танцуют.

Она была вынуждена признать, что Тревис в великолепном черном вечернем костюме выглядел потрясающе. Обрадуется ли он, увидев ее? Или он уже вернулся к Гесионе?

Набрав в грудь воздуха, Брук вошла в зал и услышала, как дружно ахнули все гости и родственники, узнав ее. Когда хрупкая старая женщина упала в обморок, толпа притихла. Музыка умолкла, один инструмент за другим, по мере того как музыканты чувствовали, что происходит что-то неожиданное.

Брук, высоко подняв голову, с бешено бившимся сердцем ожидала, когда ее муж обратит на нее внимание.

Когда последний музыкант остановился, Тревис оглянулся, чтобы посмотреть, что послужило тому причиной.

«Нет, этого не может быть, – подумал он. – Я смирился с этим». Конечно же, это призрак Брук преследует его и не позволяет приблизиться к Гесионе. Конечно же, она исчезнет так же быстро, как и появилась. Не веря своим глазам, Тревис смотрел на нее.

Но призрак не собирался исчезать. Неужели? Неужели она действительно здесь?

Брук сразу же разглядела тоску в глазах Тревиса, тоску и, как ей показалось, искреннее изумление.

Он опустил руки, отстраняясь от Гесионы, и смотрел на Брук. Он сделал несколько шагов и остановился на мгновение, как будто все еще не верил, что это она. Ее сердце тревожно забилось. В глубине его глаз она увидела такую боль, что чуть не расплакалась.

Брук хотелось подойти к нему, бежать к нему, но ей надо было убедиться, что она все еще нужна ему. Она упрямо стояла на месте и смотрела, как море людей расступается, пропуская Тревиса.

Не спуская с нее глаз, Тревис шел к ней. Ее гордость требовала не отводить от него взгляда, но ее чувства были так сильны, что ее сердце билось с безумной силой и она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее беззащитность.

Что, если Тревис не рад ее видеть?

Брук не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Она так тосковала по этому человеку, что этого нельзя было высказать никакими словами. Она находила в нем что-то особенное, какое-то совершенство, с самого начала, даже когда они ссорились.

Наконец Тревис оказался перед ней. Она задрожала от охватившего ее восторга. Она любила его. И теперь отчетливо видела по его глазам, что он тоже любит ее.

И все же сомнения не покидали ее. Что она будет делать, если это Тревис пытался убить ее?