Волшебный цветок

Глава 15

По случаю похорон Бак побрился а надел свежую рубашку. Когда он возвращался из конюшни в дом, его внимание привлек черный шарф, привязанный к крюку возле двери. Это лишний раз напомнило Баку о разнице между ним и Кристин: из уважения к памяти дяди Ярби она вывесила у двери знак траура, что самому Баку никогда бы не пришло в голову.

Хотя Бак был очень привязан к старику и искренне горевал по нему, он бы просто завернул тело старика в одеяло и похоронил. Но Кристин настояла, чтобы обмыть его и обрядить в черные бриджи и свежевыглаженную белую рубашку. Она также причесала старика и сложила ему руки на груди.

За ночь Джилли сколотил из досок от старой повозки гроб; утром его выстелили одеялом и уложили туда тело покойного. Теперь гроб стоял в фургоне, который Джилли подогнал к заднему крыльцу.

— Кристин, можно ехать, все готово.

Девушка вышла из дома, прижимая к груди Библию. Она была в черной юбке, а поверх белой блузки накинула черную шаль. На бледном лице выделялись глаза — покрасневшие, обведенные темными кругами после бессонной ночи. Кристин уложила косы венцом вокруг головы. Она была прекрасна даже в скорби, и Бак то и дело поглядывал на нее: она притягивала его к себе, словно магнит.

— У меня нет черной шляпки, — сказала Кристин. Казалось, она вот-вот расплачется.

— Старику было бы приятно видеть вас такой, помните, как он любил трогать ваши волосы?

Бережно поддерживая Кристин под локоть, Бак подвел ее к фургону.

— Разве это далеко?

— Вообще-то не очень, но в таком состоянии вам туда не дойти пешком. Мы поедем в фургоне.

Он подсадил ее, потом запрыгнул сам. Когда фургон проехал мимо флигеля и загонов и выехал на зеленую равнину позади хозяйственных построек, они увидели индейцев. Несколько женщин, бросив свои дела, смотрели на них. На траве между двумя вигвамами играли двое малышей. Тут же, прислоненная к шесту вигвама, стояла деревянная доска-колыбель (Индейцы использовали в качестве колыбели плоскую деревянную доску, к которой привязывали младенцев).

Кристин помахала женщинам рукой, но те никак не отреагировали, только молча смотрели на нее.

— У них что, не принято приветствовать соседей?

— Они просто относятся к вам… несколько настороженно.

— Почему? Я такая же женщина, как и они.

— Они стесняются. Вряд ли им доводилось видеть женщин с такими волосами, как у вас. А еще… я думаю, они втайне восхищаются тем, как вы держались, когда Быстрый Бег собирался отрезать вашу косу.

— Я смогла выдержать это только потому, что со мной были вы. Фургон подпрыгивал по неровной земле прерии, трава была такой высокой, что почти наполовину скрывала колеса. Ноги Кристин и Бака свисали и рассекали траву. Джилли правил к одинокой сосне па вершине холма. С первыми лучами солнца Бак и Джилли уже побывали там и подготовили последний приют для Ярби Андерсона.

— Почему вы выбрали именно это место?

— Его выбрали еще до нас. Вскоре после моего появления на ранчо мы обнаружили на этом холме маленькую могилку, засыпанную камнями. По-видимому, какой-то поселенец похоронил там ребенка. Спустя несколько лет мы: похоронили там погонщика, а вскоре после этого — одного неизвестного мужчину, которого копь принес в седле уже мертвым. Мы так и не узнали, кто его застрелил и как он ухитрился удержаться в седле. Вероятно, парень держался до последнего, чтобы только не умереть одному в горах.

— А тот погонщик, он был индейцем?

— Нет. Сиу сами заботятся о своих покойниках. Этот парень был бродягой, который мотался по свету и работал за пропитание где придется. В то время мы еще не могли себе позволить нанимать постоянных работников из индейцев.

— Кажется, вы хорошо ладите с индейцами.

— Да, вообще-то они неплохие люди, просто хотят жить по-своему, следовать своим традициям. Но и среди них всякие попадаются, как и среди белых.

— Расскажите мне о дяде Ярби… каким он был раньше.

— Ярби был маленький, жилистый и юркий, всегда спокойный, добродушный. А в работе мог заткнуть за пояс и более сильного мужчину, отличный был работник. Я уже в шестнадцать был и выше, и крепче Ярби, но мне стоило немалого труда поспевать за ним. А еще он мог часами рассказывать байки, и хотя я знал, что он сочиняет, все равно слушал раскрыв рот и не хотел, чтобы история кончалась. — Бак посмотрел Кристин в глаза. — Это из его рассказов я узнал о жизни за пределами Монтаны.

Бак почувствовал угрызения совести: лучший друг лежит в гробу у него за спиной, а он наслаждается обществом Кристин. Он никогда не отличался разговорчивостью, привык держать свои мысли при себе, но с Кристин было так легко говорить, что слова лились сами собой.

— Когда я встретил Ярби — вернее, когда он меня нашел, — я почти не умел читать. Он подсовывал мне под нос газеты, книги, каталоги, даже плакаты о розыске преступников и заставлял читать, пока в конце концов я не освоил грамоту настолько, что мне понравилось это занятие.

Фургон остановился. Бак спрыгнул вниз и, обхватив Кристин за талию, опустил па землю. Солнце светило вовсю, в кроне сосны шелестел ветерок. Мужчины уложили рядом с могильной ямой веревки и опустили на них гроб.

— Пожалуйста, похороните его лицом на восток, — попросила Кристин.

Гроб осторожно повернули. Бак и Джилли медленно опустили его в могилу, выдернули веревки и отошли в сторону. Кристин раскрыла Библию, и мужчины сняли шляпы.

Встав у изголовья могилы, Кристин прочла отрывок из Писания, закрыла книгу и, прижав ее к груди, тихим дрожащим голосом произнесла слова молитвы. Закончив, она обратила лицо к небу и запела духовный гимн.

Девушка смотрела на небо и потому не замечала, что в глазах стоявшего рядом с ней высокого темноволосого мужчины были слезы.

В ярком солнечном свете ее волосы напоминали сияющий нимб; вокруг шелестела на ветру высокая трава. Чистый голос Кристин был полон любви и боли — голос этот разносился над землей, как песня птицы. Бак никогда еще не слышал ничего более прекрасного. Даже Джилли слушал Кристин с изумлением и благоговением.

Песня кончилась. Воцарилась тишина. Кристин, наклонившись, захватила пригоршню земли и бросила на крышку гроба. Потом отошла в сторону; она молча смотрела, как Бак и Джилли засыпают могилу. Казалось символичным, что именно в это время из ближнего леса донесся жалобный крик одинокой голубки.

Бак убрал лопату в фургон и встал рядом с Кристин.

— Мы привезем камней и устроим могильный холм.

— Как вы думаете, можно сделать надпись? — Она посмотрела по сторонам. — Другие могилы остались безымянными.

— Я выжгу его имя на доске.

— Когда-нибудь надо посадить на его могиле цветы.

— Вы можете сделать это весной.

Похоже, никто из них не сомневался, что весной она все еще будет на ранчо. Джилли забрался на козлы. Бак снова усадил Кристин на заднюю скамью.

— Теперь, что бы здесь ни произошло, — сказала она, — дядя Ярби все равно навсегда останется на земле «Аконита».

Остаток дня прошел в странной тишине. Девушка приготовила обед. Сидя за столом, мужчины почти не разговаривали; каждый из них за время обеда произнес два-три слова, не более, ни одно из них не было обращено непосредственно к Кристин, за исключением «спасибо» после обеда. Убирая со стола, Кристин увидела в окно, что Джилли уезжает. Рядом с повозкой на пятнистом пони ехал один из индейцев-гуртовщиков.

Кристин нахмурилась: заниматься обыденными хозяйственными хлопотами в день похорон близкого человека? Дома, в Ривер-Фоллз, такой день был бы посвящен воспоминаниям, а из домашних дел выполнялись бы только самые насущные.

Побродив некоторое время по опустевшим комнатам, девушка накинула шаль и вышла из дома. Она прошла к загону, в котором содержалось не менее дюжины лошадей. Здешние — высокие, тонконогие — казались Кристин дикими и совсем не похожими на крепких откормленных животных, к которым она привыкла в Висконсине. Пока Кристин, прислонившись к изгороди, наблюдала за лошадьми, по загону расхаживал какой-то индеец с волосами до плеч и кожаной ленточкой на голове. Он был невысокого роста, с кривыми ногами, все лицо — в шрамах; Кристин даже приблизительно не могла определить его возраст. Набросив веревку на шею одной из лошадей, индеец вывел ее за ворота, потом уцепился за гриву, вскочил на спину лошади и ускакал.

Кристин подумала о том, что здешние индейцы тоже отличаются от тех, которых она встречала раньше. На ее родине они казались более цивилизованными. Здесь же, в Монтане, они были подобны земле, на которой жили, — дикие, горячие, своенравные. Девушка ни разу не видела, чтобы кто-то из индейцев смотрел прямо на нее, но при этом ее не покидало ощущение, что они замечают малейшее ее движение, даже когда она отмахивалась от мухи.

Кристин обошла угол конюшни и прислонилась к стене, глядя на горы. Над лагерем индейцев вилась тонкая струйка дыма. Отсюда вигвамы казались маленькими, почти игрушечными. Ей хотелось бы подойти поближе и познакомиться с женщинами, но она боялась, что не будет желанной гостьей. Одна из индианок склонилась над костром, другая толкла что-то в деревянной ступке, третья возилась с тушей какого-то животного, подвешенной за задние ноги к ветке дерева. Кристин недоумевала: не собираются же они жить и зимой в таких легких шатрах из шкур?

За сараем начинался широкий луг, подступавший к лесу, из которого появились индейцы. Кристин побрела куда глаза глядят; она медленно шла по высокой траве. Вокруг порхали прекрасные бабочки, на длинной травинке сидела ярко-оранжевая божья коровка с черными пятнышками. Подойдя ближе, Кристин хотела потрогать ее пальцем, но жучок расправил свои крошечные крылышки и улетел, напомнив Кристин детскую песенку:

Божья коровка, полети на небо, Полети на небо, принеси мне хлеба…

Девушку вдруг охватила острая тоска по дому — она тосковала по Густаву, по знакомым запахам реки и плодородным черноземам Висконсина.

Она остановилась. Глядя на поросшую травой лощину, ведущую к горам, Кристин видела совсем другое — широкую дорогу с тремя колеями, проложенными бесчисленными колесами повозок и копытами лошадей. По обеим сторонам дороги протянулась живая изгородь — кусты диких ягод; эта дорога отделяла ферму ее отца от фермы дяди Хэнсела и проходила мимо школы, возле которой цвели лиловые ирисы. У крыльца школьного здания рос высокий куст сирени, а по кирпичной каминной трубе карабкался дикий виноград.

Подъезжая к ферме, она бы, наверное, увидела кузена Ларса — старшего из сыновей дяди Хэнсела, — работавшего в открытой кузнице, под навесом, рядом с конюшней. Он, наверное, подковывал бы лошадей, а в воздухе разносился бы резкий запах жженого копыта. Густав — ее товарищ по детским играм — выбежал бы ей навстречу и, наверное, напугал бы, сунув под нос длинного червяка или уродливую бородавчатую жабу.

Кристин сделала шаг, другой и снова двинулась по высокой траве, сама того не сознавая. Она вышла к берегу ручья и заглянула в его прозрачную воду, весело журчащую по камням.

— Куда ты бежишь? — прошептала она. — В каких краях ты родился?

Она побрела по берегу ручья, не оглядываясь и не замечая, насколько далеко отошла от дома. Воздух был свеж и прозрачен, солнце приятно припекало. Она остановилась, чтобы сорвать крошечный голубой цветок, с трудом пробившийся к солнцу среди густой травы, росшей вдоль ручья. Нюхая цветок, Кристин осматривалась вокруг, И вдруг сердце ее ухнуло в груди; девушка похолодела от страха: впереди, не более чем в двенадцати ярдах от нее, она увидела всадника. Это был уже известный ей индеец по имени Быстрый Бег. Откуда он взялся? Почему ока даже не слышала его приближения?

Как и в прошлый раз. Быстрый Бег был в штанах с бахромой, по пояс обнаженный и с браслетами из бусин на руках. На шее у него висел блестящий металлический амулет на тонком кожаном ремешке. В черные косы на этот раз была вплетена красная тесемка с белыми перьями на конце. Быстрый Бег держал в руке ружье, прикладом которого упирался в бедро. Не сводя с Кристин угольно-черных глаз, он направил коня прямо к ней.

В голове прозвучали слова Бака: спокойствие. Главное — не показывать, как ей страшно.

Кристин пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не броситься наутек. Она не смела даже повернуть голову, хотя ей очень хотелось посмотреть, насколько далеко отошла от дома. Здравый смысл подсказывал: какое бы расстояние ни отделяло ее от ранчо, нечего и пытаться убежать от индейца. Лучше попробовать как-нибудь обмануть его. Поэтому Кристин стояла с гордо поднятой головой и бесстрастным лицом, хотя ее сердце гулко стучало в груди.

Индеец подъехал совсем близко — настолько, что Кристин могла бы протянуть руку и коснуться его ноги. Она не двинулась с места, только поплотнее запахнула на себе шаль, мысленно моля Бога, чтобы индеец не услышал биения ее сердца. Несколько мучительно долгих мгновений Быстрый Бег оглядывал ее с ног до головы. Потом протянул руку и вытащил из ее волос одну шпильку. Кристин хватило выдержки не отпрянуть. Но когда он потянулся за следующей шпилькой, девушка отступила на шаг.

— Нет!

— Ты не женщина Леннинга!

— Я его женщина!

— Нет! — злобно прошипел индеец. — Ты не спишь на его одеяле!

— Как… откуда ты знаешь?

— Знаю, и все.

— Ты не можешь ничего знать.

— Ты хочешь сказать, женщина, что я лгу?

— Нет, я говорю, что ты ошибаешься.

— О…оши…баешься… — что это значит?

— Это значит, что ты думаешь, будто знаешь, но на самом деле — нет.

— Я знаю точно. Я видел сон.

— Какая глупость.

— Женщина, ты слишком много болтаешь. Я не люблю, когда мои женщины болтливы.

— Я не твоя женщина, Быстрый Бег. Я говорю сколько хочу.

«Бак! Бак, где же ты?» — готова была закричать она.

Сердце Кристин забилось еще быстрее; к горлу подкатил комок. Но, помня наставления Бака, она по-прежнему смотрела на индейца, гордо вскинув голову.

Быстрый Бег опустил ружье и ткнул концом дула чуть ниже живота Кристин. Девушка отскочила.

— Там у тебя тоже белые волосы?

Кристин не сразу сообразила, что он имеет в виду. Когда же сообразила, ее захлестнула волна гнева.

— Ах ты… грязная, отвратительная тварь! Ты ведешь себя как свинья!

Ее гнев не произвел на индейца ни малейшего впечатления. Он заставил коня подойти еще на шаг ближе.

— Когда ты станешь моей женщиной, ты не будешь носить белые панталоны. — Он щелкнул пальцами и приподнял подол ее юбки дулом ружья. — Подними! Я хочу видеть.

Кристин задохнулась от возмущения.

— Отойди от меня! Убирайся! Хам! Дикарь неотесанный! Бак Леннинг убьет тебя, если… — Кристин смолкла на полуслове, заметив, что индеец оторвал от нее взгляд и посмотрел куда-то поверх ее головы. Надеясь, что Бак пришел ей на выручку, Кристин решилась оглянуться. Оглянулась — и ужаснулась: футах в ста она увидела еще одного индейца. Но тут второй индеец указал дулом своего ружья в сторону леса, очевидно, приказывая Быстрому Бегу удалиться.

Что бы это значило?

Быстрый Бег что-то прокричал на своем языке, и его лицо исказила злобная гримаса. Потом он отрицательно замотал головой и яростным жестом велел второму индейцу убраться прочь.

Кристин повернулась и очень медленно, словно на прогулке, направилась в сторону ранчо. Быстрый Бег ударил коня пятками, обогнал девушку и преградил ей путь:

— Стой!

Кристин взглянула в черные, как небо в полночь, глаза. Лицо индейца казалось вытесанным из камня. Высокомерие этого дикаря пугало ее и раздражало, Кристин с трудом сдерживалась, чтобы не выплеснуть в крике весь свой гнев и страх. Глубоко вздохнув несколько раз, она вздернула подбородок и бросила на индейца взгляд, полный, как ей хотелось верить, спокойного достоинства.

— Когда мы встретимся в следующий раз, я буду вооружена. И если ты снова начнешь ко мне приставать, я тебя застрелю, — проговорила Кристин, по-прежнему стараясь не выдать своего страха.

Быстрый — Бег посмотрел на нее с непроницаемым выражением лица.

— Твое имя — Белый Цветок.

— Полагаю, это тебе тоже приснилось.

— Это твое имя, — упорствовал индеец.

— Меня зовут Кристин Андерсон, но ты можешь звать меня, как тебе нравится. Мне все равно, только уйди с дороги!

— Останься. Мы должны поговорить.

— Отойди от меня сейчас же!

Грохот выстрела разорвал тишину и раскатился эхом по окрестным горам.

Быстрый Бег взглянул через плечо, потом снова посмотрел на Кристин.

— Я еще вернусь за тобой.

К величайшему удивлению Кристин, он развернул коня, переправился через ручей и поскакал к лесу.

Кристин обернулась и увидела Бака, во весь опор скакавшего через пастбище на своем Сером. Он был без шляпы, черные волосы развевались на ветру. Сделав предупредительный выстрел в воздух. Бак спрятал револьвер в кобуру.

Кристин бросилась бежать, казалось, ноги сами собой понесли ее К Баку. Долго сдерживаемое напряжение прорвалось наружу, и из глаз девушки брызнули слезы. Она спотыкалась на бегу, шаль сползла с плеч и шлейфом тащилась за ней по траве, то и дело попадая под ноги. Бак спрыгнул на землю и бросился ей навстречу. Он обнял Кристин и крепко прижал к груди. Девушка приникла к нему.

— Этот мерзавец… он с вами что-нибудь сделал? — прохрипел Бак.

— Нет. Но… кажется, собирался!

Бак почувствовал огромное облегчение, но уже в следующее мгновение его охватил гнев.

— Если он еще хоть раз посмеет к вам приблизиться, я его пристрелю!

— Не надо. — Кристин помотала головой, увлажняя слезами рубашку Бака. — Я сама виновата. Простите…

Баку хотелось избить этого проклятого индейца, избить так, чтобы на нем живого места не осталось. У Быстрого Бега было уже три жены, но ему приспичило заполучить Кристин, потому что обладание «женщиной с серебряными волосами» прибавило бы ему авторитета. К тому же индеец считал, что Кристин принадлежит мужчине, который когда-то победил его в состязаниях по бегу, и он намеревался таким способом взять реванш. Если этот краснокожий будет упорствовать, придется, видно, съездить в лагерь сиу и поговорить с Железной Челюстью.

— Я сама виновата, — повторила Кристин всхлипывая. — Вы велели мне не отходить от дома, а я не послушалась.

— Теперь все позади. Все в порядке.

Господи, какая же она красивая, какая сладкая!

Ветер трепал ее юбку, бросал в лицо Бака ее шелковистые пряди. Бак воспринимал это как невольную ласку. Когда Кристин повернула голову, он почувствовал на шее ее теплое дыхание. Его сердце замерло и остановилось, как ему показалось. Нетвердой рукой он нежно погладил голову, склоненную на его плечо. Эта девушка безраздельно владела его мыслями — с тех самых пор, как появилась па ранчо. По ночам Бак теперь нередко лежал на спине, не в состоянии заснуть, мучаясь от жара во всем теле и жгучего неутоленного желания. Днем тоже было не намного легче — он невольно замечал малейшее ее движение, буквально кожей чувствовал каждый ее взгляд в его сторону. Вот и сейчас он дрожал, испытывая искушение стиснуть Кристин в объятиях, скользнуть руками вдоль ее гибкой спины, обхватить упругие ягодицы и прижать ее к своей болезненно напрягшейся плоти, чтобы хоть немного облегчить ту боль, что постоянно терзала его, когда эта девушка была рядом. Руки до зуда в копчиках пальцев жаждали почувствовать нежность ее грудей, сейчас так соблазнительно прижатых к нему. Бак мечтал поцеловать ее и целовать до тех пор, пока она не захочет его так же, как он ее…

Черт побери, о чем ты думаешь! Кристин Андерсон не про твою честь.

Он мысленно выругался. Эта девушка не предназначена для Бака Леннинга — человека без роду, без племени, когда-то бездомного скитальца, а временами и вора.

Приехав в эти дикие края в одиночку, она перенесла больше, чем многим женщинам выпадает за всю жизнь, а сегодня еще и этот индейский ублюдок напугал ее чуть не до смерти. Разве сможет она когда-нибудь полюбить его — бродягу, которого ее дядя спас от смерти и приютил у себя?

Бак разомкнул объятия. Не убирая рук с ее плеч, он медленно отстранился, пока не перестал чувствовать прикосновение ее груди к своей.

— Я молилась… чтобы вы пришли мне на помощь, — прошептала Кристин, поднимая на него все еще полные слез глаза.

— Я примчался сразу же, как услышал сигнал. Кристин отступила от него, по все еще сжимала пальцами рубашку Бака, словно боялась его отпустить.

— Сигнал?

— Свист малиновки. Я просил Кривоногого присматривать за вами, мы подавали друг другу сигналы свистом малиновки. На самом деле это такой древний, всем известный знак — на него уже никто не обращает внимания.

— Вы поручили ему за мной следить?

— Только если вы отойдете от дома.

— Ах, Бак, простите! Я причиняю вам столько хлопот!

— Какая чепуха! Вы мне очень… помогаете, — проговорил он с той же странной хрипотцой в голосе.

Кристин почувствовала, как руки его еще крепче обняли ее плечи.

— Обещаю не делать больше… таких глупостей. Бак отстранился и сходил за шалью, валявшейся на траве. Пока он закутывал ее плечи, Кристин стояла не шелохнувшись.

— Я отвезу вас на лошади.

— Никогда не ездила верхом.

— Не ездили верхом? — Он изумился.

— В Ривер-Фоллз женщины ездят в колясках или в фургонах… Бак машинально взял ее за руку. К его радости, Кристин не отдернула руку, а переплела свои пальцы с его.

— Тогда я пойду пешком… вместе с вами.

— Зачем же? Мне бы хотелось поехать на лошади… если вы пообещаете, что не дадите мне свалиться на землю. — Кристин улыбнулась, и сердце Бака заплясало в груди, как ему подумалось, глупейшим образом.

— Что-что, а это я вам гарантирую.

Подобрав поводья, Бак запрыгнул в седло. Приказав коню стоять смирно, он вынул одну ногу из стремени и велел Кристин поставить ногу на его ступню. Она так и сделала. И, не успев сообразить, как это произошло, через мгновение оказалась сидящей на коне и на бедрах Бака. Девушка даже вскрикнула от удивления. Конь затоптался на месте, протестуя против дополнительного груза, но Кристин не испугалась, потому что сильная рука крепко обхватила ее за талию, Резкая команда Бака заставила коня стоять смирно.

— Я, наверное… такая тяжелая!

— Да нет… вовсе.

— Я не задела больное плечо?

— Нет, рана пустяковая и почти затянулась.

Бак поудобнее пристроил ее впереди себя, и, когда Кристин доверчиво прижалась к нему, он не смог удержаться от довольного смешка, хотя и понимал — выглядит, наверное, идиотом.

Одной рукой крепко прижимая к себе Кристин, другой Бак правил конем. Умное животное повиновалось малейшему движению хозяина. Бак слегка ударил коня пятками, и Серый медленно двинулся шагом.

— Не бойтесь, я не дам вам упасть.

Кристин охватило радостное волнение. Он впервые в жизни сидела на коне — да так высоко над землей! Одного этого было достаточно, чтобы сердце ее забилось быстрее, но близость Бака, крепко прижимающего ее к себе, возбуждала еще сильнее. Кристин была не готова к собственной реакции, она с удивлением ощущала, как каждая клеточка ее тела откликается на прикосновение упругого и твердого тела мужчины. Кристин даже не знала, что мужчина может быть таким горячим и сильным. Она чувствовала, как волосы цепляются за отросшую щетину на его подбородке, и наклонила голову, пряча лицо у него на груди. На нее вдруг навалилась неимоверная усталость.

— Страшно? — спросил Бак.

— Нет. — Кристин прижалась к нему еще крепче. Просто удивительно, как он ухитряется одновременно управлять этим огромным конем и так крепко держать ее.

— Если вы захотите научиться ездить верхом, я могу подыскать для вас смирную кобылу, — проговорил Бак в самое ухо Кристин. Его грудной, чуть хрипловатый голос едва заметно дрожал, выдавая неуверенность.

— Мне всегда казалось, что это было бы прекрасно — сесть на лошадь и ускакать далеко в лес. Как вы думаете, я смогу?

— Если не одна, а со мной, то пожалуй. Нужно только подобрать вам какую-то одежду для верховой езды.

— Как вы считаете, это не будет… нелепо, если я надену брюки дяди Ярби?

— Вовсе нет, я и сам собирался это предложить.

— Прошу прощения, что я ушла не подумав и вам пришлось за мной ехать.

— Не думайте об этом.

— Быстрый Бег сказал, что еще вернется. — Кристин подняла голову, чтобы видеть лицо Бака. Его непокорные черные волосы разметались, и у нее вдруг возникло сумасшедшее желание коснуться их. — Я не понимаю, чего он так ко мне привязался? Какому мужчине хочется возиться с женщиной, которая его отвергает?

— Он не привык получать отказ, и ваше поведение уязвляет его.

— Он сказал, что я не ваша женщина, говорит, видел это во сне.

— Не придавайте значения. Он тщеславен, и у него больше гордости, чем ума. Бешеный Копь отобрал чужую жену, вот он и вообразил, что способен сделать то же.

— Но, Бак, я же не ваша жена… то есть… — Кристин смутилась.

В этот момент конь замотал головой, протестуя против слишком медленного шага, и Бак крепче обнял Кристин. Она не посмела снова посмотреть ему в глаза — уткнулась лицом в его рубашку и затихла, Сидя с закрытыми глазами, Кристин чувствовала, как конь легко и плавно несет их по открытому пространству. Ветер трепал ей волосы. Когда она наконец подняла голову и посмотрела вниз, страх совсем прошел, осталось только радостное возбуждение. Сияющие глаза Кристин встретились с глазами Бака.

Помоги ему Господь! Бак вдруг со всей отчетливостью понял, что с ним произошло, и это открытие подействовало на него, точно удар грома. Он полюбил эту женщину! Дурак! Идиот несчастный! Если Кристин узнает об этом, ему не вынести ее презрения… так что придется хранить тайну в своем сердце…

Бак в который раз с болью осознал, кто он и кто она. Конечно, здесь, в глуши, Кристин благодарна ему за защиту, но, окажись они в городе, она бы стыдилась его мужланской наружности и таких же манер. Такая девушка заслуживает того, чтобы стати женой проповедника, купца, а то и банкира. Им с Кристин ни при каких обстоятельствах не быть в одной упряжке, и ему лучше зарубить это себе на носу и выкинуть из головы всякую дурь.

Самый лучший способ положить конец его мучениям — это отправиться в Биллингс и найти себе крепкую женщину детородного возраста. Он так и сделает, только нужно подождать, пока решится вопрос с Форсайтом, а Кристин обоснуется на своей земле в собственном доме. Уж у нее-то не будет недостатка в кавалерах. Кристин тихонько рассмеялась чему-то своему и еще крепче обняла Бака, прижимаясь к его сильному телу.

— Кажется, мне понравилось ездить верхом. Как знать, может быть, я стану второй Мартой Джейн Кэнери, которую прозвали Бедовой Джейн.

Бак прикрыл глаза. Он, конечно, слышал об этой знаменитой женщине, но сейчас она его нисколько не интересовала. Близость Кристин пьянила его, туманила сознание, и он мечтал только об одном — чтобы эта поездка никогда не кончалась.