Воплощение мечты

2

В последние дни перед отъездом в Кингстон Мишель была так завалена работой, что смогла выехать из Торонто лишь после обеда. Выехав на автостраду, она прибавила скорость, беспокоясь, что не успеет к началу предварительной встречи защиты и обвинения и таким образом пропустит первую возможность столкнуться лицом к лицу с Конрадом.

Мишель даже не задумывалась над тем, что с каждой милей возрастает ее желание увидеть Конрада и ее нога непроизвольно давит на педаль газа. К вечеру того же дня, когда она остановилась в небольшом мотеле на ночлег, сердце ее разрывалось от двух противоречивых чувств — нестерпимого желания увидеть бывшего возлюбленного и панического страха от перспективы этой встречи.

И в кафе, где она проглотила легкий ужин, не ощутив вкуса еды, и затем в номере мотеля Мишель чувствовала такое невыносимое одиночество, которого не испытывала даже в худшие дни в своей торонтской квартире. Она проворочалась всю ночь и около пяти утра, потеряв всякую надежду на нормальный сон, встала, приняла душ, оделась и продолжила путь.

Мишель приехала в Кингстон вскоре после девяти утра, когда встреча сторон по делу Джона Акана уже началась. Она поставила машину на только что освободившееся место на стоянке здания суда, вышла и оправила юбку бежевого костюма. Руки молодой женщины дрожали, но она ничего не могла поделать со своими нервами.

Что, если я до сих пор люблю его, несмотря на прошедшие пять лет? Я этого просто не вынесу. Я должна преодолеть это чувство, мне надо научиться быть счастливой с другим мужчиной.

Старинное здание из красного кирпича с высокой башней, в котором находилась городская прокуратура, было достопримечательностью Кингстона. Отделанный панелями темного дерева главный холл, на стенах которого висели потемневшие от времени портреты, и широкая парадная лестница, ведущая на второй этаж, остались такими, какими их помнила Мишель. Изменилась лишь приемная отца — она была завалена еще большим количеством бумаг и папок с делами.

— Давно не виделись! — с улыбкой приветствовала ее Мелори, оторвавшись от пишущей машинки. — Ты становишься все краше и краше. Заседание началось несколько минут назад, и твой отец просил тебя, если ты не сильно опоздаешь, сразу пройти в его кабинет.

У Мишель сердце ушло в пятки, когда она открыла знакомую дверь. Здесь тоже мало что изменилось со времени ее детства. Полки были заставлены справочниками по юриспруденции и криминальными романами. На стенах висели картины, на которых, в основном, были изображены сцены охоты, милой сердцу городского прокурора.

Остро чувствуя присутствие Конрада, который встал, когда она вошла в кабинет, Мишель не торопилась награждать его своим вниманием. Она ответила на сердечное объятие отца и поздоровалась с судебным репортером, которого знала с незапамятных времен.

Наконец, судорожно сглотнув, она повернулась лицом к мужчине, который по-прежнему владел ее помыслами и сердцем.

Мишель показалось, что в его пронзительно голубых глазах полыхает пламя. Все клятвы, которые она давала себе, были тут же забыты, ей захотелось утонуть в этих бездонных озерах.

— Мишель, — произнес Конрад своим мягким глубоким баритоном и протянул ей руку.

Его рукопожатие было легким и в то же время твердым, Мишель почувствовала, как по ее руке пробежал ток. Все поцелуи, все интимные объятия и прикосновения, которые она, опьяненная любовью, позволяла Конраду, казалось, витали сейчас в воздухе, как бы подталкивая их к более сильным чувствам.

— Привет, приятно видеть тебя снова, — пробормотала Мишель, понимая, насколько неловко и по-идиотски звучат ее слова.

Они не были чужими друг другу.

Задержав ее взглядом немного дольше, чем положено по протоколу, Конрад ответил, что ему тоже приятно видеть ее. Когда он ушел от Мишель, она была девчонкой. Теперь перед ним стояла женщина, и честь этой метаморфозы принадлежала другому мужчине. Конрад отчаянно хотел вернуться в прошлое и исправить эту несправедливость, вернуть себе бесценную возможность, которую он упустил.

В том, где дело касалось Мишель, он никогда не мог переступить определенную грань — ему всегда мешали чувства, которые он питал к ней. Если же говорить о возврате в прошлое, то Конрад давно понял, что возможности для человека открываются только в будущем.

Мишель была ошеломлена его сдержанной силой и почти мистическим воздействием на нее. За те годы, что они не виделись, Конрад обрел глубину и зрелость, которые встречались крайне редко у мужчин его возраста. Как человек, на преданность которого нельзя было положиться и которого удалось так легко купить, может обладать столь сильной аурой порядочности и мудрости? — спрашивала себя Мишель и не находила ответа.

Конрад был одет в темно-серый костюм с белой сорочкой и строгим галстуком, но Мишель видела его в старых линялых джинсах. По сравнению с ним ее бывший муж и все те мужчины, с которыми она встречалась после развода, были полными нулями — жалкими подобиями мужского эталона, которым являлся для нее Конрад.

Мишель подумала, что ей надо быть готовой к сопротивлению, если он попытается снова за ней ухаживать. А для этого ей не следует забывать о деньгах, которые Конрад взял у ее отца. Принципы, которых, судя по публикациям в прессе, он придерживался, в ее случае оказались липовыми.

Заметив, что отец наблюдает за ней, пытаясь, очевидно, разглядеть в ее поведении признаки былой влюбленности, Мишель отвлеклась от своих невеселых мыслей и подвинула свободный стул к его столу.

— Не обращайте на меня внимания, пожалуйста, — пролепетала она. — Надеюсь, никто не будет возражать, если я буду делать кое-какие записи по ходу беседы?

Обычно, когда готовилось уголовное дело, каждая из сторон — защита и обвинение — могла ознакомиться со списком, в который каждая из них заносила собранные улики, а также фамилии своих свидетелей. Однако Томас Блейк предпочитал проводить личные встречи с адвокатами защиты. Он говорил, что ему нравится живой обмен мнениями и ощущение профессионального товарищества. Здесь был и практический расчет — во время «обмена мнениями» прокурор зачастую получал информацию, которую другими путями добыть было невозможно.

Продолжив с того места, на котором он был прерван появлением Мишель, Томас дочитал список своих свидетелей. Список оказался длинным — многие видели драку между Джоном Акана и Тимом Камайоком, происходившую около фургона погибшего. Немало фамилий очевидцев — как белых, так и индейцев, — были знакомы Мишель. Она, правда, не знала девушку, которая видела, как мужчина, одетый в костюм Джона, вошел в фургон Тима.

Прокурор перешел к результатам предварительных анализов обнаруженных пятен крови. Он протянул Конраду бумагу, полученную из лаборатории.

— Эксперты, гм, обнаружили кое-что еще. — По тону отца Мишель поняла, что в броне обвинения появилась трещина. — При осмотре место преступления обнаружили несколько волосинок, которые не принадлежат ни убитому, ни подозреваемому. Их натуральный цвет был, похоже, черно-серым.

— Вы сказали «натуральный»? — насторожился Конрад.

— Да. Волосы были обесцвечены. Они, конечно, могли находиться там еще до убийства… задолго до него. В день фестиваля много людей входили и выходили из этих фургонов. Надо также учитывать тот факт, что это были арендованные фургоны. Кто знает, где они были до того, как Бетси Клайв взяла их напрокат.

Бетси, разведенная журналистка лет сорока, владела небольшой местной газетой и являлась ее редактором. Это она организовала фестиваль. Мишель заметила краем глаза сверкнувшую улыбку Конрада.

— Спасибо, — сказал он, — с этим мы можем поработать.

Томас пожал плечами.

— Не думаю, что это вам много даст.

Они уже почти закончили обмен информацией, когда в кабинет вошел судья Палмерстон, который должен был председательствовать на процессе по делу Джона Акана. Он тихо прошел к подоконнику и сел на него. Заметив Мишель, с улыбкой кивнул ей. Через минуту в кабинете появился судебный пристав, который привел из камеры предварительного заключения закованного в наручники Джона.

Мишель поняла, что предстоит еще разговор об освобождении под залог. Она кивком поздоровалась с Джоном. Глядя на его открытое лицо, трудно было поверить, что он совершил убийство, хотя все вроде бы свидетельствовало против него.

Конраду достаточно было взглянуть на Мишель, чтобы понять, о чем она думает в данный момент.

Мишель не изменилась, восхищенно подумал он. По-прежнему порядочная и справедливая. Защитница обиженных. Пусть она и работает в прокуратуре, но в душе осталась высоконравственным адвокатом.

Если бы они поженились, как она этого хотела, когда они работали в одной команде по делу Колина Акана, сейчас они, возможно, вместе спали бы и вместе работали. И жизнь его была бы тогда более полной. У них, наверное, уже были бы дети. Почувствовав, что его пристальный взгляд нервирует Мишель, Конрад переключил внимание на деловой разговор.

Он изложил свои доводы в пользу освобождения Джона Акана под залог до начала суда. Томас Блейк, в свою очередь, возразил против этого. Пока они дискутировали по этому поводу, Мишель старалась делать вид, что Конрад — всего лишь предмет мебели в кабинете ее отца. От напряжения у нее даже ломило шею и плечи.

Наконец настала очередь судьи Палмерстона. Он заявил, что совершенное преступление является уголовным и поэтому об освобождении под залог не может быть и речи.

Конрад извинился, посмотрел на Мишель долгим пристальным взглядом и вышел из кабинета со своим подзащитным в сопровождении судебного пристава. Он, видимо, собирался поговорить с Джоном с глазу на глаз.

У Мишель появилось ощущение, что Конрад унес с собой из кабинета весь свет и энергию. Он даже не счел нужным попрощаться, с горечью подумала она. Но мне не привыкать, однажды он уже проделал со мной такое. Но ты надеялась, прошептал ее внутренний голос, что он сожалеет о своей ошибке, совершенной пять лет назад, и поэтому попытается снова завоевать тебя.

Мишель поняла, что впереди ее ждут долгие и трудные полтора месяца. Она расслабилась немного и постаралась взять себя в руки.

После ухода Конрада между ее прокурором и судьей состоялся небольшой дружеский разговор. Мишель не прислушивалась к беседе мужчин, но она была потрясена, когда до ее слуха донеслось, что судья, вдовствующий уже несколько лет, и Конрад встречаются с одной и той же женщиной — Бетси Клайв, редактором газеты, которая организовала фестиваль, ставший роковым для Тима Камайока.

— Мы не соперники, — заверил Палмерстон, подмигнув Мишель, — поэтому у нас нет предубеждения друг против друга. Так что личная жизнь никак не влияет на выполнение мной судейских обязанностей.

Если Томасу Блейку и не понравилось, что судья затеял разговор на эту тему в присутствии его дочери, виду он не показал.

— Как же это получилось, Стив? — небрежно спросил Томас.

Палмерстон засмеялся, встал и поправил свою судейскую мантию.

— Да Бетси бросила бы меня в момент, если бы почувствовала, что он настроен серьезно по отношению к ней. Она, конечно, немного старше его, но в наши дни это не имеет особого значения.

Почему у меня такое ощущение, что мне вонзили нож в самое сердце? — спросила себя Мишель. Это же всего лишь сплетни, и меня это не должно шокировать. У Конрада было много женщин после того, как я отказалась расстаться со своей девственностью до брака, и будет еще больше. Ничего, переживу как-нибудь, успокоила себя молодая женщина.

Но, несмотря на самовнушение, сердце ее продолжало страдать. После ухода судьи Мишель пробыла у отца еще несколько минут. Когда Блейку позвонили по какому-то важному делу, Мишель воспользовалась тем, что их прервали, и решила поехать домой. Для одного утра она и так провела в здании суда слишком много времени. Черкнув отцу пару слов на листке бумаге о том, что по дороге домой заедет к Эмми Пауэл, Мишель ушла. Эмми помогала Томасу воспитывать дочку после смерти его жены — матери Мишель.

Конрад тем временем, закончив дела с подзащитным, вернулся в здание суда с намерением снова увидеть Мишель. Он вошел в просторный холл в тот момент, когда она уже почти спустилась с лестницы. Вокруг не было ни души.

— Забыл что-нибудь? — спросила Мишель наигранно безразличным тоном и сделала шаг в сторону входной двери.

В красивых глазах Конрада блеснули голубые искорки.

— Забыл. За этим и. вернулся, — ответил он, преграждая ей путь.

— Если тебе нужен мой отец, он еще наверху.

— Нет, мне нужен не он, и ты это знаешь, Изменчивая Женщина.

Это было одно из ласковых прозвищ, которыми он называл ее. Мишель почувствовала, как по ее телу пробежала жаркая волна.

— Конрад, я не думаю, что… — начала она.

Но он тоже, по-видимому, не думал, подчиняясь зову своего сердца. Не дав Мишель закончить фразу из опасения, что она может помешать ему сделать то, что он хотел, Конрад прижал Мишель к себе и впился губами в ее рот.

Оказавшись в его объятиях, Мишель будто снова обрела себя. Ее затопило море страсти, которое разлилось по иссохшим руслам ее одиночества подобно летнему ливню, орошающему высохшую землю. Она ощущала сладко-соленый вкус губ Конрада, его запах — свежей сосны и мускуса, который был ей хорошо знаком и сейчас заполнял ее ноздри. У Мишель кружилась голова от всех этих ощущений.

Да, беспомощно подумала она, это именно то, чего мне так не хватало все эти годы, то, к чему я стремилась всем своим существом, несмотря на предательство Конрада.

Конрад прервал поцелуй, но не собирался отпускать Мишель. Он смотрел на нее, и его лицо выражало бурю эмоций, бушевавших внутри него.

— Мишель, Мишель, — мягко произнес он, — ты никогда не узнаешь…

На лестнице внезапно послышались чьи-то шаги. Это была молодая машинистка из канцелярии. Она искоса взглянула на обнимающуюся парочку и поспешила к выходу. Девица слыла сплетницей. Мишель вырвалась из объятий Конрада и приняла воинственную позу, глаза ее гневно горели.

— Ты подло сбежал от меня пять лет назад, как у тебя после этого хватило наглости приблизиться ко мне?! — возмущенно воскликнула она, невольно признавшись, что он глубоко ранил ее своим предательством. — Надеюсь, ты понимаешь, что я больше не желаю иметь с тобой ничего общего?!

Сейчас было не время и не место затевать перепалку. Конрад хотел заниматься с Мишель любовью, а не ссориться из-за совершенных в прошлом ошибок. Если она ждала от него извинений, он будет рад покаяться. Он не должен был уходить от нее так, как ушел. Он уже миллион раз говорил себе это. Главное, чтобы между ними не было фальши.

— Ты знаешь, что хотела, чтобы я поцеловал тебя… мы оба хотели этого.

Истинная правда, да простит меня Бог! — подумала Мишель. Стоило Конраду прикоснуться ко мне, и я уже готова была отдаться ему. Но я никогда не признаюсь ему в этом. Повернувшись на каблуках, Мишель молча вышла из здания суда. Конрад не пошел за ней, но она знала, что он провожает ее ошеломленным взглядом.

Расправив плечи, молодая женщина уверенно направилась к своей машине. Она думала о том, что машинистка, которая видела, как они целовались, наверняка разнесет эту новость по всей округе. В таком небольшом городке, как Кингстон, пикантные известия распространяются со скоростью звука. Пройдет немного времени, и все будут уверены, что Мишель и Конрад снова встречаются.

Мишель злилась на него за то, что он поставил ее в двусмысленное положение, но еще сильнее она ругала себя за проявленную слабость. Она открыла дверцу машины, и в этот момент из здания местной тюрьмы, стоявшего в тридцати метрах от стоянки, вышла молодая симпатичная женщина.

— Мишель! Мишель Блейк… это ты?! — крикнула она, жестом прося ее подождать.

Мысли о Конраде и о собственных путаных чувствах к нему сразу улетучились из головы Мишель. В женщине она узнала Терезу, жену Джона Акана. Мишель встречалась с ней пять лет назад во время суда над Колином, братом Джона. Бедняжке сейчас было несравнимо тяжелее, чем ей.

— Тереза… я очень расстроилась, когда узнала о случившемся, — искренне сказала Мишель, когда та подошла к машине. — Я всегда относилась к Джону с большой симпатией…

— Насколько я слышала, ты приехала, чтобы помочь своему отцу осудить его, — сухо сказала Тереза, однако в ее голосе не было ни осуждения, ни порицания.

Мишель не знала, что ответить. Она почему-то чувствовала себя глубоко виноватой перед этой женщиной, хотя и не сделала ничего плохого.

— Отец позвонил мне и попросил помочь, потому что Тодд Макрейн лежит в клинике, — наконец сказала Мишель, словно защищаясь. — И я, поскольку люблю его, согласилась.

Тереза не стала смягчать неловкость Мишель избитыми фразами или выказывать свое недовольство — этому ее, наверное, научила профессия: Тереза работала медсестрой в местной больнице. Она, казалось, обдумала слова Мишель и приняла их к сведению. Конрад поступил бы точно так же, отметила Мишель.

— Я хочу кое-что сказать… для сведения, — сказала индианка после небольшой паузы. — Мой муж, как и его брат Колин, никого не убивал. Когда вы с Конрадом помогали твоему отцу подготовить дело против Колина, вы говорили, что он скорее всего не виноват в гибели той пожилой пары. И вы сделали все возможное, чтобы докопаться до правды, хотя могли и не делать этого.

— Ты права. Мы действительно старались помочь Колину, — подтвердила Мишель. — Но, к сожалению, нам не удалось избавить его от тюрьмы.

И снова Тереза никак не прокомментировала ее слова. Да и говорить, собственно, было нечего. Они потерпели неудачу, и Колин попал за решетку.

— Я не прошу тебя перейти на сторону защиты, — попыталась Тереза объяснить, чего хочет от Мишель. — Просто отнесись к делу Джона так, как относилась к делу Колина. В доказательствах, собранных твоим отцом, могут быть сомнительные места или противоречивые факты. Главное, чтобы ты не пропустила их.

У Мишель возникло ощущение, что Тереза пытается оказать на нее давление.

— Я не могу быть информатором Конрада Уэйна, — неодобрительно заметила она.

— Да я не об этом! — возразила Тереза. — Важно, чтобы ты не зацикливалась на одном обвинении.

— Мне кажется, я способна быть объективной, — с некоторым вызовом ответила Мишель.

— Значит, я могу надеяться?

— Да.

Женщины некоторое время молча смотрели друг на друга.

— Есть какие-нибудь предположения, кто мог убить Тима Камайока, если не Джон? — спросила наконец Мишель.

У Терезы вырвался горький смех.

— Да таких немало. — И она назвала фамилии нескольких человек, среди которых были и белые, и индейцы.

Многих Мишель знала, но ее внимание сразу привлек Майк Росс, сорокатрехлетний неженатый сын Питера и Кэтрин Росс, много лет друживших с ее отцом. Мешковатый и неуклюжий, Майк любил азартные игры, сальные шутки и злоупотреблял спиртным. Он занимался строительным бизнесом, который перешел к нему от отца, когда тот ушел на пенсию. Мишель слышала, что дела у Майка шли не очень хорошо.

Росс и погибший были конкурентами по бизнесу, отметила она про себя. Мишель также припомнила, что Майк был владельцем того пикапа, который Колин Акана украл, как утверждало обвинение, и врезался на нем в автомобиль пожилой пары, в результате чего те погибли.

Эти странные совпадения ничего не доказывали и поэтому не имели никакого значения. Мишель всегда считала Майка странноватым, но она считала, что он не способен обидеть даже муху. Поэтому она сразу исключила его — с облегчением, потому что ей нравились его родители, — из числа подозреваемых.

Простившись с Терезой, Мишель села в машину и поехала в район, застроенный респектабельными домами. Особняк, в котором она выросла, имел четыре спальни, бассейн с подогревом и великолепный вид на горы. Но Мишель проехала мимо своей улицы и направилась к дому Эмми Пауэл — фактически ее второй мамы и многолетнего друга ее семьи.

Томас Блейк, очевидно, предупредил Эмми по телефону о том, что Мишель заедет к ней, потому что та стояла в дверях своего дома, раскинув руки для объятий.

— Боже, какие мы красивые в этом великолепном деловом костюме и с таким красивым пучком! — воскликнула Эмми.

— Думаю, ты в курсе, что мы пригласили тебя и твоего отца сегодня на ужин в клуб, — сказала Эмми, вводя дорогую гостью во внутренний дворик, где уже был накрыт кофейный стол. — Но вот чего ты, наверное, не знаешь, так это что в ближайший четверг у твоего отца будет юбилей. Исполнится ровно сорок лет, как он работает в прокуратуре нашего города. Вот именно! — Эмми расплылась в довольной улыбке, видя изумление своей воспитанницы. — Он пришел туда двадцатичетырехлетним выпускником юридического факультета и дослужился до поста прокурора города. По этому случаю мы решили закатить небольшую вечеринку.

Мишель пришла в восторг от этой идеи, но посетовала, что у нее нет подарка для отца.

— Не переживай, — успокоила ее Эмми. — Чтобы не создавать ажиотаж с подарками и не ставить юбиляра в неловкое положение, мы решили сделать ему общий презент. Короче говоря, мы купили ему дорогой набор клюшек для гольфа, о чем он давно мечтал. Никаких традиционных золотых часов для нашего дорогого Томаса Блейка!

Хотя Мишель редко наведывалась в Кингстон с тех пор, как Конрад бросил ее, но с Эмми поддерживала тесную связь. Зная, что этой доброй пожилой женщине можно доверять, Мишель решила поделиться с ней своими чувствами, которые испытывала после встречи с Конрадом в кабинете отца.

Выслушав, Эмми похлопала Мишель по руке.

— Насколько я помню, вы составляли очень красивую пару. Думаю, ты уже слышала, что он встречается с Бетси Клайв? Кстати, говорят, что она придет сегодня на вечеринку вместе с ним. Но, если ты поманишь его пальчиком, я не удивлюсь, что…

Мишель покраснела, вспомнив поцелуй в холле здания суда.

— Пять лет назад я, может, и была влюблена в него, — сказала она. — Но это было тогда. А сейчас… Бетси может забирать Конрада себе. Я никогда не забуду и не прощу ему, как он поступил со мной. То, что он сделал, нельзя исправить.

Когда Мишель уже подъезжала к дому своего отца, расположенному в нескольких кварталах от дома Эмми, она все еще думала о Конраде. Ей отчаянно хотелось спросить его, почему он взял деньги у ее отца, когда уходил от нее. Интересно послушать, как он, гордящийся своими этическими принципами, объяснит это, подумала Мишель.

Но она знала, что никогда не спросит Конрада об этих деньгах, потому что разговор будет для него слишком унизительным. Мишель не могла допустить этого, поскольку Конрад, несмотря ни на что, был далеко не безразличен ей.

Она больше не хотела думать об этом, но мысли сами лезли ей в голову, поэтому она очень обрадовалась, когда отец вернулся с работы. Они поболтали немного, и Мишель поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок перед поездкой в клуб.

Она вошла в свою комнату, в которой ничего не изменилось с того времени, когда Мишель была еще школьницей — то же бежевое покрывало на кровати и серо-голубые обои в мелкий цветочек, — и принялась перебирать висящую в гардеробе одежду. Все было бы намного проще, если бы Мишель не знала, что в клубе может появиться Конрад. Но теперь она очень придирчиво осматривала каждую вещь, и ни одна не устраивала ее.

Я не собираюсь прибегать ни к каким женским хитростям, чтобы соблазнить Конрада, я только хочу поставить Бетси Клайв на место, чтобы он понял, на что променял меня, подумала Мишель. Перебрав еще раз свой гардероб, она наконец выбрала платье для коктейлей бледно-изумрудного цвета, хорошо сочетавшегося с ее светлыми волосами. Конрад уже видел Мишель в нем один раз, когда ухаживал за ней, и оно ему очень понравилось.

Мишель примерила платье — оно по-прежнему было ей впору, только ложбинка между грудями, видневшаяся в открытом вырезе, стала глубже за минувшие пять лет. Удовлетворенно кивнув своему отражению в зеркале, она сняла платье, повесила его на дверцу шкафа и пошла в душ.

Когда Мишель приехала с отцом в клуб, на нее обрушилось море комплиментов и восторженных возгласов. Но она не успела насладиться радушным приемом, потому что в зал вошел Конрад под руку с Бетси.

Мишель вынуждена была признать, что, хотя рыжеволосой журналистке уже слегка за сорок, выглядит та великолепно. Чтобы не смотреть в сторону прибывшей пары, Мишель заняла себя разговором с ближайшими соседями по столу.

Генри Пауэл поднялся и, перекрывая шум, предложил тост. Его короткая речь была встречена дружными аплодисментами, затем последовали веселые анекдоты и шутки в адрес виновника торжества. От избытка чувств Томас Блейк раскраснелся и растрогался чуть ли не до слез, когда Генри вручил ему вожделенный набор клюшек.

— Вы не должны были, — пробормотал он, окинув счастливым взглядом своих друзей, и, засмеявшись, добавил: — Но я чертовски рад, что вы сделали это. Я несколько месяцев ходил вокруг них, облизываясь как кот, но все никак не мог придумать для себя оправдание, чтобы купить их!

В благодарственной речи Томас не забыл пожелать скорейшего выздоровления своему помощнику Тодду Макрейну и сообщил друзьям, что Тодд собирается выдвинуть свою кандидатуру на должность городского прокурора.

После ужина начались танцы.

Мишель вынуждена была танцевать с Майком Россом, она не могла отказать ему, потому что этим глубоко обидела бы его родителей. Неуклюжий Майк постоянно наступал ей на ноги, в то время как Конрад вел свою партнершу с необычайной грацией и заботливой теплотой. Мишель умирала от ревности.

Они любовники, с мучительной тоской подумала она, вспомнив, какое наслаждение доставляло ей кружиться с ним в танце и чувствовать объятие его удивительных рук. И все собравшиеся в зале знают, что они любовники. Неужели обязательно демонстрировать свои отношения? Могли бы подождать, пока не уедут к нему домой, и уже там обниматься.

Мишель забыла, что Конрад танцевал так с любой женщиной, независимо от того, в каких отношениях он находился с ней. Ослепленная ревностью, она даже не заметила, что настроение у него далеко не из лучших.

Наконец нервы ее не выдержали. Извинившись, Мишель направилась в дамскую комнату. Но не успела она войти туда, как тут же пулей вылетела обратно — какие-то дамы судачили о Конраде и Бетси. С другой стороны бара находилась еще одна дамская комната, в которой, к счастью, никого не оказалось. Мишель пробыла там несколько минут, успокоилась немного и вернулась в зал.

Она старалась выглядеть бодрой, но лицо ее все равно оставалось сумрачным. Мишель была так озабочена тем, чтобы не выдать своего подавленного состояния, что не заметила высокого черноволосого мужчину в вечернем костюме, который стоял, облокотившись о стойку. Когда она поравнялась с ним, он остановил ее за руку. Мишель вздрогнула от неожиданности. К ее удивлению, это был Конрад, который оставил свою подружку, чтобы выпить пива в уединении.

— Я думал, ты уже ушла, — сказал он с оттенком приятного удивления. — Останься, составь мне компанию. Нам надо поговорить.