Вопреки небесам

Глава 9

Ее обязанности в качестве компаньонки Сары были отнюдь не обременительными. Новобрачная вставала поздно, а время, оставшееся до полуденной трапезы, уходило на прихорашивание у зеркала. После еды Сара отдыхала, затем принималась за вышивание. Именно в эти часы, которые она проводила в собственных апартаментах, ей требовалась Кэтрин, которая тоже участвовала в изготовлении нового покрова для алтаря домашней часовни или читала вслух, ибо хозяйка Ненвернесса, обладая множеством достоинств, не могла похвастаться любовью к чтению. Сара относила это на счет пробелов в своем образовании: «Когда я училась читать, строчки так и прыгали у меня перед глазами». Эта фраза, как не раз имела случай убедиться Кэтрин, неизменно очаровывала мужчин, рождая у них желание взять под защиту прелестную беспомощную собеседницу.

Кэтрин же, для которой чтение служило бегством от окружающей действительности, проглатывала книги одну за другой, словно пьяница свою выпивку. Она никогда не отказывалась почитать Саре вслух и часто, поглощенная захватывающим сюжетом, вообще забывала о слушательнице.

В остальном ее жизнь мало изменилась. Когда Сара вызывала компаньонку к себе, за Уильямом приглядывал кто-нибудь из слуг, чаще всего кухарка Элис. Вскоре они с мальчиком так подружились, что Кэтрин даже начала ревновать. Ужинали они обычно на кухне вместе с Молли, потом молодая мать укладывала сына, ждала, пока тот уснет, прислушиваясь к его ровному дыханию и жалея, что лишена такого же душевного покоя. Утром она поднималась раньше Уильяма, и это время принадлежало ей одной.

В тихие утренние часы Кэтрин позволяла себе помечтать о Хью Макдональдс.

А ведь ей давно следовало выбросить его из головы. Это Кэтрин повторяла себе денно и нощно, иногда даже вслух, когда была уверена, что ее никто не слышит. Особенно грустно эти слова звучали ночью, ибо заснуть не удавалось, зато одолевали грезы. Порой Кэтрин хотелось просто ощущать присутствие Хью, чувствовать рядом жар его тела, обжигавшего, как сотня свечей. Порой же ее мечтания простирались дальше, ей хотелось погладить его по голове, ощутить мягкость черной массы, напоминавшей крылья птицы. Желать подобной близости значило навлечь на себя кару Господню, поскольку все, что выходило за рамки прикосновения, ласкового слова, нескромного взгляда, было чувственно-плотским, а следовательно, подлежало осуждению и запрету.

Уже несколько дней Сара чувствовала себя неважно, потому редко вставала с постели. Освободившееся время Кэтрин использовала, помогая Молли, Мэри и Элис, так как громадный Ненвернесс требовал постоянного внимания, а по вечерам гуляла с Уильямом. Они исследовали живописные окрестности замка, бросали камешки в заросший пруд, собирали поздние цветы, ложились на траву, глядели в. небо, причем каждый старался первым увидеть облако, похожее на лошадь, корабль или единорога.

Благословенные дни. Мало-помалу Кэтрин обнаружила, что к ней возвращается ощущение детства. Она чувствовала себя ровесницей сына, когда кружилась в лучах заходящего солнца и смеялась от счастья.

— Неужели передо мной лесная фея? — послышался вдруг чей-то голос.

На мгновение Кэтрин показалось, что это Хью, она перестала кружиться, пригладила юбку и обернулась.

Из-за дерева показалась рука, а за ней голова с копной взъерошенных темных волос. У молодого человека, смотревшего на нее, были веселые карие глаза и обезоруживающая улыбка.

— Так вы фея? — спросил он, и Кэтрин тоже невольно улыбнулась в ответ на его веселую ухмылку.

Покраснев, она снова поправила юбку, хотя в этом не было нужды, потом сделала знак Уильяму, чтобы тот угомонился, поскольку мальчик без стеснения хихикал. Молодой человек даже не потрудился отвернуться, пока Кэтрин торопливо надевала чулки и башмаки, а приведя себя в порядок, укоризненно посмотрела на незнакомца.

— Вы собираетесь до утра тут стоять? — несколько раздраженно поинтересовалась она.

— А вы думаете, пора объявить себя лесным королем? — пошутил незнакомец, выходя из-за дерева.

При ближайшем рассмотрении он оказался не таким уж молодым. От глаз к губам пролегли складки, знак того, что человек немало пережил. Смех ли, страдание прочертили эти линии, но, раз появившись, они с годами только углубились. Мужчина был красив, высок, строен, однако ее больше поразила его улыбка, хотя выражение глаз сбило с толку. В этом взгляде легко угадывалась мудрость, приобретенная с годами, словно он успел повидать все заслуживающее внимания и теперь ничего не ждал от жизни. Незнакомец чуть прихрамывал, но Кэтрин сделала вид, что не замечает ни трости у него в руке, ни походки.

— Наверное, это тот самый молодой человек, о котором я наслышан, — с улыбкой сказал он, обращаясь к Уильяму.

Мальчик, которому не часто выпадала честь стать объектом внимания, самодовольно ухмыльнулся и с гордостью оглянулся на мать.

— Меня зовут Робби Макдональд, — представился мужчина, слегка поклонившись Кэтрин. — А вы или лесной дух, или вдова Сиддонс.

Кэтрин ненавидела «вдову Сиддонс» почти так же сильно, как слово «жена», которым ее именовал Генри.

— Кэтрин, — поправила она, делая реверанс. Робби Макдональд улыбнулся и снова повернулся к Уильяму.

— Говорят, мальчик не ходит в мою школу. Вы подаете остальным дурной пример, мастер Сиддонс.

— Он еще слишком мал для школы, — вмешалась Кэтрин, видя, как во взгляде сына появились настороженность и страх, живо напомнившие ей Данмут.

Это не ускользнуло и от Робби Макдональда. Не догадываясь о причине, он на всякий случай решил смягчить тон:

— Но достаточно большой, чтобы обзавестись друзьями. Верно, парень? Кстати, Джейк тоже ходит в школу.

Глаза мальчика округлились, теперь уже от восторга.

— Мы занимаемся по нескольку часов в день. Самому младшему из моих учеников четыре года, а старшему двенадцать. Любое образование лучше, чем никакого, миссис Сиддонс, а когда дети вместе, они учатся охотнее.

— Кэтрин, — снова поправила она. — Даже не знаю, что вам сказать…

Предложение оказалось столь неожиданным, что она не закончила фразу.

— Таковы правила. Мой брат хочет, чтобы все в Ненвернессе умели читать и считать. Я имею в виду Хью, — пояснил он в ответ на ее недоуменный взгляд.

Растрепанная, с цветком в волосах, Кэтрин выглядела, по мнению Робби, поразительно молодой. Трудно поверить, что у нее есть ребенок.

— Ну ладно, — нехотя согласилась та, сознавая, что это прозвучало не слишком вежливо. Да, ее сын подрастает, становится самостоятельным, но к материнской радости примешивалась тревога.

В течение следующих недель Кэтрин с удовольствием отмечала, как мир и покой Ненвернесса благотворно влияют на Уильяма. Он начал поправляться, хотя еще недавно выглядел живым скелетом, вытянулся, ей уже в который раз пришлось удлинять ему штанишки. Да и глаза, полные недетской мудрости, приобрели наконец шаловливый блеск, свойственный всем детям, он часто смеялся, отпускал дурацкие шуточки. Словом, перед ней опять был пятилетний ребенок, а не унылый старичок, к которому она привыкла за последний год.

— Представляешь, мам, — сообщил однажды на прогулке Уильям, — один человек, его звали Коперкусс, думал, что земля круглая, как шар. Робби говорит, он был прав, но его все равно наказали.

— Коперкусс? — с улыбкой переспросила Кэтрин.

Она ласково потрепала сына по голове. Тот недовольно отвел ее руку и посмотрел на мать искоса, явно копируя учителя. Кэтрин приняла серьезный вид.

— Но если земля круглая, почему мы с нее не скатываемся? — продолжал малыш, задирая голову, очевидно, в ожидании, что небо вот-вот начнет переворачиваться.

— Может, скатываемся потихоньку, только не замечаем, — предположила она.

— Ну да, я бы заметил, — возразил сын, устремляя взор куда-то вдаль. — Когда я долго кружусь, меня начинает выворачивать.

— Что за выражение! Неужели вас в школе учат так говорить?

— Робби считает язык оружием, но люди часто им пренебрегают.

Тут уж Кэтрин при всем желании не смогла удержаться от улыбки, таким забавным выглядел сейчас мальчик. Выпятив грудь, вздернув подбородок и уперев руки в бока, он словно бросал вызов миру. Эдакий юный бунтарь, у которого еще молоко на губах не обсохло.

Самостоятельность Уильяма отнюдь не облегчала ей жизнь. Кэтрин с удивлением обнаружила, что сын может быть упрямым, причем свое упрямство он маскировал чарующей улыбкой, перенятой у Робби, однако мальчик не учел, что мать не уступает ему в упрямстве, а чары на нее не действуют. И скоро ему пришлось убедиться в своей ошибке.

— Иди сюда! — как-то позвала она его строгим голосом. — И побыстрее!

— Ну мам, — завел малыш, понимая, что предстоящий разговор будет не из приятных.

Мать редко сердилась, и, видимо, сейчас именно такой случай. Обреченно вздохнув, он поплелся на зов, еле передвигая ноги, словно осужденный, всходящий на эшафот.

— Это что такое?

«Это» означало добродушного вислоухого щенка неизвестной породы, который, с удовольствием облизав руку Кэтрин, не замедлил справить нужду прямо на дорогом ковре. Похоже, в следующий раз он тоже не станет дожидаться прогулки.

— Дракон. Лаконично и непонятно.

— Дракон? — переспросила она, всем своим видом давая понять, что объяснение ее не устраивает.

Однако Уильям смотрел не на мать, а на щенка. Протянув ручонку, он запустил пальцы в густую шерсть, лицо его озарила блаженная улыбка.

Вздохнув, Кэтрин решила зайти с другого конца:

— Откуда он взялся? Ты же понимаешь, мы не сможем держать его здесь.

Она не собиралась обсуждать с сыном положение, которое они занимали в Ненвернессе, скоро он сам это поймет. Несмотря на удобство отведенных им апартаментов, на щедрость лэрда и его жены, для них они всего лишь слуги, а слугам не полагается роскошь вроде щенка, пусть и милого.

— Его дал мне Йен, велел о нем заботиться.

Нижняя губа у Уильяма отвисла — верный признак того, что он сейчас заплачет.

— Йен?

Ответы сына рождали у Кэтрин новые вопросы.

— Он говорит, я справлюсь. — Губы предательски задрожали. — Я должен кормить Дракона, держать в тепле, чтобы он забыл, что у него нет мамы. Йен сказал, что теперь это моя обязанность.

Тем временем Дракон — нелепое имя для крошечного щенка! — все еще сидевший на руках у Кэтрин, стал извиваться, поэтому она поспешила отпустить его, в глубине души надеясь, что нетерпение вызвано любовью к Уильяму, а не желанием сделать лужу на ковре.

— Не знаю, Уильям… — задумчиво произнесла она, глядя, с какой радостью щенок устремился к ее сыну, который мгновенно ухватил его поперек туловища и прижал к сердцу. Несмотря на очевидное неудобство позы, Дракон был наверху блаженства.

— Я должен, мама, — произнес мальчик с недетской серьезностью, вызвавшей у Кэтрин улыбку.

— Ну ладно, посмотрим.

Их взгляды скрестились. Упрямство пятилетнего мальчишки бросало вызов правоте матери, и та вдруг почувствовала, что проиграет битву.

Так оно и случилось.

Кэтрин пыталась уяснить себе причину своих возражений. Не то чтобы она ревновала сына к щенку, а что касается ухода, то даже пятилетний ребенок в состоянии накормить собаку и вывести ее на прогулку. И дело не в том, что по ночам Дракон печально, совсем по-человечески вздыхал, отчего Кэтрин просыпалась и долго не могла уснуть. И все-таки она нутром чувствовала, что оставлять щенка не стоит.

Именно последнее соображение вызвало улыбку у Робби Макдональда, который выслушал с неподдельным интересом ее взволнованную речь. Они встретились у конюшни, их беседа проходила легко, и оба даже не заметили, как под конец из простых знакомцев стали друзьями. Впрочем, Кэтрин не удивилась, с первой встречи она почувствовала расположение к младшему брату Хью. Каштановые волосы и карие глаза Робби отличались от черной шевелюры и зеленых глаз лэрда Ненвернесса, а вот улыбка у них была одинаковой, да и манера поворачивать голову к собеседнику тоже. Озорной блеск в глазах младшего Макдональда завораживал молодую женщину, а его хромота вызывала невольное сочувствие.

Робби ни минуты не сомневался, что Кэтрин руководствуется прежде всего любовью к сыну, однако существовала еще какая-то причина, заставлявшая ее нервно сжимать пальцы, избегая взгляда собеседника. И кажется, он догадался.

— Вы боитесь, что мальчик привяжется к собаке, а та умрет? — напрямик высказался он и, судя по бледности Кэтрин, попал в точку. — Но вы не можете опекать его всю жизнь.

— Почему бы и нет?

Робби невольно улыбнулся. Очень уж она сейчас напоминала сына: тот же вздернутый подбородок, бросающий вызов миру.

— Подобное заблуждение свойственно всем матерям, — добродушно произнес он. — Понимаете, Кэтрин, мальчику нужно кого-то любить. Того, кто принадлежал бы только ему и за кого только он нес бы ответственность. Разумеется, он любит вас, но это совсем другое. Вы — мать, всегда рядом, сами о нем заботитесь. А если с Драконом что-то случится, значит, так тому и быть. Рано или поздно Уильям узнает, что в жизни есть утраты и приобретения. Сознательно ограждая его от этого, вы только навредите сыну.

— Я давно заметила, что чаще всего советы по воспитанию дают люди, не имеющие детей.

Робби от души рассмеялся, видимо, язвительность собеседницы его позабавила.

— Ну ладно, — буркнула Кэтрин не слишком вежливо. — Пусть Дракон остается. Но предупреждаю, еще одна ночь вроде сегодняшней, и скулящий щенок станет вашей собственностью. И объясняться с Йеном вам тоже придется самому.